Товарищи учёные, доценты с кандидатами!

В. С. Высоцкий

Когда представляют научного работни­ка, обычно указывают его учёную сте­пень (если, конечно, она есть). Сейчас в Российской Федерации этих степеней две — кандидат и доктор наук. Впервые же учёные степени появились в России в начале XIX в. Они пришли к нам из Германии, где кандидатами называли лиц, сдавших первый государственный экзамен; были, например, кандидаты богословия, медицины, права и т. д.

Исторически это название восходит к Древнему Риму. У римлян соискатель какой-либо должности назывался candidatus, дословно «одетый в белое». Кан­дидат надевал тогу ослепительно белого цвета (toga Candida) и обходил граждан, которых просил подать за него голос во время выборов. Порой и сейчас канди­даты в кандидаты заранее обходят чле­нов учёного совета, вручают им авто­реферат диссертации и в явной или неявной форме просят подать за них го­лос во время тайного голосования на за­седании совета. Правда, белых одежд они при этом не надевают.

С 1901 по 1999 г. Нобелевской премии по химии был удостоен 131 учёный из 20 стран мира. Почти треть из них, 47 человек, — профессора из универси­тетов и других научных учреждений США. На втором месте учёные Герма­нии — 27 человек, на третьем химики Великобритании — 23 человека. Далее идут 7 представителей французской науки, 5 швейцарцев, 4 шведа, по 3 ис­следователя из Голландии и Канады. На долю ещё 12 стран приходится по од­ному лауреату премии по химии. Сре­ди них и русский учёный Николай Ни­колаевич Семёнов, удостоенный этой награды в 1956 г. «за разработку тео­рии цепных химических реакций».

Трое из перечисленных лауреатов получили Нобелевскую премию дваж­ды. Первой удостоилась столь высоко­го отличия Мария Склодовская-Кюри. Вместе с мужем, французским физи­ком Пьером Кюри, в 1903 г. она стала обладательницей Нобелевской премии по физике «за исследования явлений радиации, открытых профессором Анри Беккерелем». Вторая премия, те­перь уже по химии, была присуждена Склодовской-Кюри в 1911 г. «за заслу­ги в исследованиях открытых ею эле­ментов радия и полония, выделении ра­дия и изучении природы и соединений этого удивительного элемента».

В 1893 г. швейцарский химик Альфред Вернер сформулировал ос­новы теории строения комплексных соединений — координационной теории.

Итак, к середине 90-х гг. здание классической химии в целом было возведено. Успехи химии в XIX в. свя­заны с тем, что она опиралась на атомно-молекулярное учение. Однако к исходу столетия оно утратило воз­можности дальнейшего развития. Ведь ничего не было известно о том, как устроен атом. Полагали, что все атомы любого химического элемента оди­наковы. Разновидностей атомов столь­ко же, сколько существует химических элементов. Атом — материальное те­ло, имеющее определённый вес. Вот, собственно, и весь «банк данных» классической атомистики. Как спра­ведливо заметил в 1892 г. Менделеев, «атомы химических элементов оста­ются неизвестными в своей сущности и представляют только гипотезу».

Конечно, подобное обстоятельст­во не могло приостановить дальней­шего развития химических исследо­ваний. Однако всё чаще и чаще новые открытия, наблюдения, результаты экспериментов не получали необхо­димых теоретических объяснений.

Он дважды занимал высокие госу­дарственные посты: возглавлял Ми­нистерство народного образования и изящных искусств, был министром иностранных дел Французской рес­публики.

В Париже его именем названы улица и площадь. Не за заслуги на государственном поприще: Пьер Эжен Марселен Бертло снискал сла­ву величайшего учёного XIX в. И не только как химик: ему принад­лежат исследования по физике и биологии. Сотни его статей посвя­щены гуманитарным наукам: фило­софии, археологии, истории, педа­гогике... Всего и не перечислишь.

Йёнсу Якобу Берцелиусу не исполни­лось и тридцати, когда его избрали президентом Шведской академии наук. В одной из своих работ он на­звал кислород центром, «вокруг ко­торого вращается вся химия». Мож­но сказать, что химия первой половины XIX в. «вращалась» вокруг Берцелиуса, и это не преувеличение.

Вот как характеризовал его дея­тельность видный химик и историк науки Пауль Вальден: «Берцелиус включил в свой строительный план неорганическую и органическую химию, аналитическую и минерало­гическую, физиологическую и элек­трохимию. Он дал строительный материал, исследуя химические эле­менты, число которых увеличил но­выми открытиями. Он положил фун­дамент, расположив атомы по размеру, числу и весу, и связал их электрическими силами. Он больше, чем кто-либо до него, способство­вал основанию века количественной химии. Он оставил этому веку но­вый язык символов, ценные новые понятия и новых мастеров химии».

В физике XIX век ознаменовался раз­работкой молекулярно-кинетической теории. Закономерности преобразо­вания энергии из одного вида в дру­гой объяснялись с использованием понятия молекулы. Химии для описа­ния состава соединений и химиче­ских реакций также был необходим конкретный материальный объект. Таким объектом стал атом. В первые годы XIX столетия английский учё­ный Джон Дальтон (1766—1844) сформулировал основные принципы химической атомистики. Как заметил немецкий философ Фридрих Энгельс, «новая эпоха в химии начинается с атомистики (следовательно, не Лаву­азье, а Дальтон — отец современной химии), а в физике, соответственно этому, — с молекулярной теории».

В чём состояли принципы Дальто­на? Во-первых, он принял, что атомы одного и того же вещества тождест­венны; во-вторых, показал, что раз­ные атомы способны соединяться между собой в различных соотноше­ниях; в-третьих, подчеркнул абсо­лютную неделимость «простых» ато­мов (молекулы Дальтон называл «сложными атомами»). Наконец, в 1803—1804 гг. Дальтон ввёл фунда­ментальное понятие атомного веса — фактически первый количественный параметр, характеризующий атом. Зная атомные веса элементов, можно устанавливать меру химических пре­вращений и химических соотноше­ний веществ, составлять количествен­ные уравнения реакций.

8 мая 1794 г. нож гильотины оборвал жизнь величайшего учёного XVIII в. «Понадобилось лишь одно мгнове­ние, чтобы отрубить эту голову, но, быть может, и столетия будет мало, чтобы создать подобную ей», — ска­зал его современник. Общественно-политический деятель и предприни­матель Антуан Лоран Лавуазье оказался одной из жертв разгула якобинского террора. Научные за­слуги не были приняты во внимание.

До Михаила Васильевича Ломоносо­ва (1711—1765) каких-либо целена­правленных исследований по химии в России не проводилось. Ломоносов создал первую в стране химическую лабораторию. Выстроенная в Пе­тербурге по его плану, она открылась 12 октября 1748 г. По оборудованию не уступала лучшим европейским, а в одном отношении ей, пожалуй, не сыскалось бы равных: лаборато­рия была физико-химической.

Испытать всё, что только можно измерять, взвешивать и определять вычислением, — вот девиз Ломоно­сова. Он гораздо раньше других по­нял: «Химик без знания физики по­добен человеку, который всё должен искать щупом. И сии науки так со­единены между собой, что одна без другой в совершенстве быть не мо­гут». И потому, утверждал Ломоно­сов, «вся моя химия физическая». А данное им определение гласило: «...физическая химия — наука, объ­ясняющая на основании положений и опыта физики то, что происходит в смешанных телах при химических операциях». Историк науки Пауль (Павел Иванович) Вальден (1863— 1957) был совершенно прав, считая, что Ломоносов, «предвосхитив сво­ими планами относительно физиче­ской химии действительное её возникновение (около 1887 г.) на целое столетие, опередил также основате­ля количественного периода химии А. Лавуазье на десятилетие...».

«...Он был крайне застенчив и сдер­жан. У него не было друзей и было ма­ло знакомых. Вместо того, чтобы охва­тить своей мыслью всю совокупность природы, он ограничивался исследова­нием немногих проблем первоклассно­го значения. Его работы отличались ве­личайшей точностью и изяществом; в сообщении своих выводов он соблю­дал величайшую осторожность» — так характеризовал английского учёного Генри Кавендиша один из многочислен­ных биографов.

Выходец из знатной аристокра­тической семьи, Кавендиш никогда не испытывал недостатка в средствах. (Французский физик Жан Батист Био в некрологе назвал его «самым бога­тым из учёных и, вероятно, самым учё­ным из богачей».) Так и не окончив Кембриджский университет, он в 1753 г. поселился в лондонском доме отца. Здесь устроил лабораторию и до конца жизни проводил в ней исследо­вания.

Если бы идеи Джона Мэйоу и его кол­лег в своё время получили соответст­вующее теоретическое обоснование, то совершенствование химических знаний могло бы пойти в ином на­правлении. История распорядилась иначе. Теория, первая химическая тео­рия появилась только на рубеже XVII— XVIII столетий. Почти на протяжении всего XVIII в. она владела умами подав­ляющего большинства исследователей. Парадокс заключался в том, что в конечном счёте эта теория оказалась ошибочной.

Она вошла в историю под назва­нием теории флогистона. Её создал немецкий химик и врач Георг Эрнст Шталь (1659—1734). В соответствии с этой теорией, все вещества, способ­ные гореть или изменяться при про­каливании (как металлы, которые превращаются в оксиды), содержат невесомый флюид — флогистон (от греч. «флогистос» — «воспламеня­ющийся»). Таким образом, в процес­се горения или обжига вещества те­ряют, отдают флогистон. Ценность теории состояла в том, что она дава­ла возможность с единой точки зре­ния объяснять механизмы протека­ния химических процессов.

Хрестоматийной стала фраза немецко­го философа Фридриха Энгельса: «Бойль делает из химии науку».

Он родился в то время, когда эпоха Возрождения заканчивала своё триум­фальное шествие по Европе. Физика, математика, науки о земле постоянно обогащались фундаментальными откры­тиями. Химия оставалась бедной Золуш­кой. Её ещё слишком опутывали алхими­ческие и схоластические представления.

В XVII столетии механика, физика и астрономия достигают впечатля­ющих успехов. На их фоне химиче­ские исследования и открытия оста­ются мало кому известными. Однако в фундамент будущего здания химии уже начинают закладываться первые «опорные блоки».

История химии этого периода свя­зана с именами лишь немногих есте­ствоиспытателей. Среди них назовём французского учёного Пьера Гассенди. Он развивал оригинальные атоми­стические представления. По его мне­нию, «существует определённое число неделимых и непроницаемых ато­мов, из которых составлены все тела». Форма атомов может быть различной, и они могут отличаться по размерам и весу. Образование и разрушение тел объясняется соединением атомов и распадом соединений на исходные атомы. Теплота и свет — эти «невесо­мые флюиды» — также образованы атомами. Гассенди полагал: тела со­стоят не из первичных атомов, а из их соединений — молекул (от лат. moles — «масса», с уменьшительным суффиксом -cula). Так в 1624 г. в хи­мию вошло одно из важнейших её понятий. Но для того чтобы чётко «расшифровать» его содержание, по­требовалось почти три столетия.