Подготовка специалиста в современных условиях предполагает готовность будущего педагога к профессиональной деятельности, к решению возникающих проблем на основе приобретенного им учебного и жизненного опыта.
Однако традиционная система обучения в вузе зачастую требует от студента лишь присутствия на лекциях и практических занятиях, студент выучивает содержание лекций, пишет контрольные работы, рефераты, сдает экзамены и зачеты. Возникает противоречие между
«знаниевым подходом» подготовки специалиста и требованием от выпускника готовности к решению профессиональных задач и проблем. Один из путей решения противоречия – организация образовательного процесса на основе моделей будущей профессиональной деятельности. Образовательная среда при этом выстраивается таким образом, чтобы студент оказывался в ситуациях, способствующих становлению его профессиональных компетенций. Практика показывает, что компетенции формируются лишь в опыте собственной деятельности.
Как организовать процесс самостоятельной деятельности студентов по подготовке их к решению методических проблем и задач, такой самостоятельной работы, которая бы способствовала становлению профессиональных компетенций будущего специалиста.
На семинарских занятиях по методике обучения математике младших школьников на факультете начального образования ПГПУ самостоятельная работа студентов с профессиональными ситуациями организуется с помощью рабочих листов. Рассмотрим пример.
Тема семинарских занятий «Этапы формирования математических представлений и понятий у младших школьников».
Рабочий лист студента на семинаре «Этапы формирования математических представлений и понятий у младших школьников».
Цель занятия – раскрыть особенности первого этапа работы с математическими понятиями – выделение материальных объектов, моделями которых служат математические объекты. Мотивация изучения математического объекта.
Однако традиционная система обучения в вузе зачастую требует от студента лишь присутствия на лекциях и практических занятиях, студент выучивает содержание лекций, пишет контрольные работы, рефераты, сдает экзамены и зачеты. Возникает противоречие между
«знаниевым подходом» подготовки специалиста и требованием от выпускника готовности к решению профессиональных задач и проблем. Один из путей решения противоречия – организация образовательного процесса на основе моделей будущей профессиональной деятельности. Образовательная среда при этом выстраивается таким образом, чтобы студент оказывался в ситуациях, способствующих становлению его профессиональных компетенций. Практика показывает, что компетенции формируются лишь в опыте собственной деятельности.
Как организовать процесс самостоятельной деятельности студентов по подготовке их к решению методических проблем и задач, такой самостоятельной работы, которая бы способствовала становлению профессиональных компетенций будущего специалиста.
На семинарских занятиях по методике обучения математике младших школьников на факультете начального образования ПГПУ самостоятельная работа студентов с профессиональными ситуациями организуется с помощью рабочих листов. Рассмотрим пример.
Тема семинарских занятий «Этапы формирования математических представлений и понятий у младших школьников».
Рабочий лист студента на семинаре «Этапы формирования математических представлений и понятий у младших школьников».
Цель занятия – раскрыть особенности первого этапа работы с математическими понятиями – выделение материальных объектов, моделями которых служат математические объекты. Мотивация изучения математического объекта.
За последние десятилетия для начальной школы созданы различные комплекты учебников по математике, в основе которых лежат разные математические и методические идеи. Создание многочисленных учебников вызвано потребностью общества в подготовке подрастающего поколения, способного жить и работать в новых постоянно изменяющихся условиях. Современному государству нужны образованные граждане, занимающие активную жизненную позицию, умеющие ставить цели, находить различные пути их достижения, отстаивать свою точку зрения. В процессе подготовки такой личности именно начальная школа занимает особое место, т. к. в этот период целенаправленно формируется учебная деятельность, складывается отношение к учению и к миру в целом. Сейчас на первый план выдвигаются цели развития и воспитания личности. Для этого надо максимально использовать возможности всех предметов. Модернизация образования активизировала процесс пересмотра традиционных подходов к начальному обучению, в том числе математике. Однако инновации в образовании должны сочетаться с наиболее ценными традициями, прошедшими проверку временем.
Настоящая статья посвящена анализу трех комплектов учебников по математике для начальных классов, представленных на экспертизу в Институт детства в 2007 году [1–3].
1. Анализ указанных комплектов учебников математики для 1–4 классов показал, что приоритетными в них являются развивающие
цели обучения.
Так учебники [1, 2] ориентированы на становление ученика как субъекта учебной деятельности, овладение ребенком общими учебными действиями, развитие теоретического мышления.
Настоящая статья посвящена анализу трех комплектов учебников по математике для начальных классов, представленных на экспертизу в Институт детства в 2007 году [1–3].
1. Анализ указанных комплектов учебников математики для 1–4 классов показал, что приоритетными в них являются развивающие
цели обучения.
Так учебники [1, 2] ориентированы на становление ученика как субъекта учебной деятельности, овладение ребенком общими учебными действиями, развитие теоретического мышления.
Смена образовательных приоритетов общественного развития актуализирует проблему повышения качества подготовки специалистов различных сфер деятельности в условиях сохранения национально-этнической и культурной преемственности, формирования профессиональной компетентности личности в развивающем пространстве образовательного воздействия и взаимодействия. Ведущая роль в достижении оптимистических перспектив реформирования образования принадлежит опережающему и системному развитию его начального и среднего звена, в том числе в плоскости установления взаимовыгодных преемственных связей между всеми субъектами образовательной иерархии.
Вместе с тем, как показывает анализ педагогической теории и практики, между различными типами образовательных учреждений далеко не всегда устанавливается функциональный спектр необходимых образовательных взаимозависимостей. Особенно остро недостаток обозначенных интегративных отношений ощущается между вузами и различными звеньями общего образования, в частности начальной школой. Это выражается в несоответствии уровня подготовки выпускников запросам и ожиданиям работодателей, слабой ориентированностью содержания образования в вузах на практику. Актуальна эта проблема и для нашего вуза, осуществляющего подготовку будущих педагогических кадров. Поэтому ее исследование было запланировано в ходе выполнения инновационной образовательной программы РГПУ им. А.И. Герцена «Создание инновационной системы подготовки специалистов в области гуманитарных технологий в социальной сфере» в рамках мероприятия 1.8.5. «Разработка механизма реализации системы непрерывного образования в модели "школа-ССУЗ-ВУЗ-учреждения дополнительного образования" с учетом принципов гуманитарных технологий».
Проанализируем формы взаимодействия кафедры НЕМО с начальной школой, которые обеспечивают решение ряда важных задач, нацеленных на реализацию концепции непрерывного образования, а также проблемы такого взаимодействия.
Вместе с тем, как показывает анализ педагогической теории и практики, между различными типами образовательных учреждений далеко не всегда устанавливается функциональный спектр необходимых образовательных взаимозависимостей. Особенно остро недостаток обозначенных интегративных отношений ощущается между вузами и различными звеньями общего образования, в частности начальной школой. Это выражается в несоответствии уровня подготовки выпускников запросам и ожиданиям работодателей, слабой ориентированностью содержания образования в вузах на практику. Актуальна эта проблема и для нашего вуза, осуществляющего подготовку будущих педагогических кадров. Поэтому ее исследование было запланировано в ходе выполнения инновационной образовательной программы РГПУ им. А.И. Герцена «Создание инновационной системы подготовки специалистов в области гуманитарных технологий в социальной сфере» в рамках мероприятия 1.8.5. «Разработка механизма реализации системы непрерывного образования в модели "школа-ССУЗ-ВУЗ-учреждения дополнительного образования" с учетом принципов гуманитарных технологий».
Проанализируем формы взаимодействия кафедры НЕМО с начальной школой, которые обеспечивают решение ряда важных задач, нацеленных на реализацию концепции непрерывного образования, а также проблемы такого взаимодействия.
Многие статьи настоящего сборника раскрывают некоторые средства разрешения противоречия между социальным заказом общества на современного специалиста в сфере начального естественно-математического образования и существующими проблемами формирования профессионально-значимых компетенций студентов.
В документах по модернизации высшего образования особое место отводится переосмыслению теоретических подходов и практических решений в подготовке специалистов. В них подчеркивается, что центральной задачей модернизации образования является обеспечение выпускника не только суммой знаний, но и набором компетенций, рассматриваемых как способность действовать самостоятельно и ответственно в рамках своих обязанностей и профессиональных задач. В педагогическом плане – это ориентация образования на развитие у обучающихся познавательных и созидательных способностей, умения работать самостоятельно.
Следует отметить, что в связи с практически ежегодным сокращением числа часов на изучение дисциплин, доля самостоятельной работы в учебных планах ежегодно возрастает. Однако студенты младших курсов не имеют сформированных навыков самостоятельной работы с информацией.
В современном обществе главным содержанием профессиональной деятельности становится работа с информацией, а информационная культура – важным фактором развития личности, частью общей культуры человека. Следовательно, задачей высшего образования является не столько вооружение будущих специалистов профессиональными знаниями, умениями и навыками, но и формирование умения учиться, учебных умений.
Несформированность учебных умений (общих и специфических) отрицательно сказывается на уровне и качестве профессионального образования. Зарубежные исследователи Хил Б. Алберс, Л. Брэдвей, Г. Леве, Я. Руднянский, Д. Хамблин и др. определили, что сформированность учебных умений ниже 20% делает обучение невозможным, происходит падение активности в учебной деятельности, производительности учебного труда, мотивации обучения. Это же отмечают в своих работах отечественные ученые: Ю.К. Бабанский, К.В. Бардин, А.К. Громцева, Е.М. Плунгян, Б.А. Русаков, В.П. Симонов [3].
В документах по модернизации высшего образования особое место отводится переосмыслению теоретических подходов и практических решений в подготовке специалистов. В них подчеркивается, что центральной задачей модернизации образования является обеспечение выпускника не только суммой знаний, но и набором компетенций, рассматриваемых как способность действовать самостоятельно и ответственно в рамках своих обязанностей и профессиональных задач. В педагогическом плане – это ориентация образования на развитие у обучающихся познавательных и созидательных способностей, умения работать самостоятельно.
Следует отметить, что в связи с практически ежегодным сокращением числа часов на изучение дисциплин, доля самостоятельной работы в учебных планах ежегодно возрастает. Однако студенты младших курсов не имеют сформированных навыков самостоятельной работы с информацией.
В современном обществе главным содержанием профессиональной деятельности становится работа с информацией, а информационная культура – важным фактором развития личности, частью общей культуры человека. Следовательно, задачей высшего образования является не столько вооружение будущих специалистов профессиональными знаниями, умениями и навыками, но и формирование умения учиться, учебных умений.
Несформированность учебных умений (общих и специфических) отрицательно сказывается на уровне и качестве профессионального образования. Зарубежные исследователи Хил Б. Алберс, Л. Брэдвей, Г. Леве, Я. Руднянский, Д. Хамблин и др. определили, что сформированность учебных умений ниже 20% делает обучение невозможным, происходит падение активности в учебной деятельности, производительности учебного труда, мотивации обучения. Это же отмечают в своих работах отечественные ученые: Ю.К. Бабанский, К.В. Бардин, А.К. Громцева, Е.М. Плунгян, Б.А. Русаков, В.П. Симонов [3].
На рассвете 22 июня 1941 г. Германия, нарушив пакт о ненападении, всей военной мощью обрушилась на Советский Союз. Главная военно-политическая цель Германии заключалась в полном разгроме СССР, для чего предполагалось нанести мощный удар по основным силам Красной армии, сосредоточенным в западных районах, уничтожить их и, стремительно продвигаясь вглубь страны, занять в короткие сроки ее важнейшие политические и экономические центры.
Официальные установки требовали «ослабить русский народ до такой степени, чтобы он не был больше в состоянии помешать немцам установить господство в Европе» [4, с. 4].
30 июля 1941 г. гитлеровское командование издало директиву № 34 для наступающих войск, в которой обстановка на фронтах оценивалась иначе, нежели в первые недели войны. Основное внимание в директиве уделялось группе армий «Север», которой предписывалось усилить наступление на Ленинград, окружить его, соединившись с финскими войсками, и захватить как можно быстрее северную часть Эстонии, обороняемую войсками 10-го стрелкового корпуса 8-й армии и частями флота.
К началу войны размещение советских войск, предназначенных к отражению фашистской агрессии, не обеспечивало по ряду объек тивных и субъективных причин своевременное сосредоточение и развертывание нашей группировки. Застигнутые врасплох войска, не имевшие четкой директивы от Генерального штаба РККА, не смогли своевременно развернуться на рубежах, предусмотренных планом обороны государственной границы, вступали в бой разрозненно, по частям, неорганизованно и оказались не в состоянии выполнить возложенные на них задачи.
На Ленинград в 1941 г. наступление вела группа немецких армий «Север», в состав которой входили 4-я танковая группа, 16-я и
18-я пехотные армии по флангам [2, с. 117]. Всего в состав немецких войск, наступавших на ленинградском направлении, входило
43 дивизии, в том числе 13 танковых моторизованных.
Официальные установки требовали «ослабить русский народ до такой степени, чтобы он не был больше в состоянии помешать немцам установить господство в Европе» [4, с. 4].
30 июля 1941 г. гитлеровское командование издало директиву № 34 для наступающих войск, в которой обстановка на фронтах оценивалась иначе, нежели в первые недели войны. Основное внимание в директиве уделялось группе армий «Север», которой предписывалось усилить наступление на Ленинград, окружить его, соединившись с финскими войсками, и захватить как можно быстрее северную часть Эстонии, обороняемую войсками 10-го стрелкового корпуса 8-й армии и частями флота.
К началу войны размещение советских войск, предназначенных к отражению фашистской агрессии, не обеспечивало по ряду объек тивных и субъективных причин своевременное сосредоточение и развертывание нашей группировки. Застигнутые врасплох войска, не имевшие четкой директивы от Генерального штаба РККА, не смогли своевременно развернуться на рубежах, предусмотренных планом обороны государственной границы, вступали в бой разрозненно, по частям, неорганизованно и оказались не в состоянии выполнить возложенные на них задачи.
На Ленинград в 1941 г. наступление вела группа немецких армий «Север», в состав которой входили 4-я танковая группа, 16-я и
18-я пехотные армии по флангам [2, с. 117]. Всего в состав немецких войск, наступавших на ленинградском направлении, входило
43 дивизии, в том числе 13 танковых моторизованных.
Эпоха Б.Н. Ельцина закончилась недавно по историческим меркам. Тема конституционного кризиса 1993 г. в России не только остается актуальной, но и активно обсуждаемой в отечественной исторической литературе. Именно это событие по праву можно считать кульминационным в новейшей истории, определившим дальнейший путь конституционного строительства российской государственности.
Говоря о периодизации историографии рассматриваемой темы, мы предлагаем свой вариант, выделяя постсоветский (1990-е гг. – 2003 г.) и современный (начиная с 2004 г. до настоящего времени) периоды. Такое разграничение можно объяснить завершением к началу 2000 г. эпохи Б.Н. Ельцина и вступлением в должность нового Президента РФ.
Характеризуя историческую литературу первого периода, следует отметить, что в ней делаются попытки объединить советский и постсоветский этапы, объяснить конституционный кризис через кризис советской системы и широкие полномочия Советов, через проблемы переходного периода. Проводятся попытки методологического обоснования с позиций отдельно взятых теорий конституционных кризисов [4, 25–27; 1; 3; 6–8; 11–12; 17; 45; 49; 13; 15–16; 18–19; 36; 14; 22; 24; 28–29; 2; 21; 32–35; 37–42; 46–47].
Для второго периода характерно рассмотрение кризиса с позиции либеральной революции, открытие неизвестных ранее фактов участия иностранных государств, а также материальная концепция объяснения произошедших событий [5; 9–10; 20; 23; 30–31; 43–44;48].
Разработка проблемы ведется в форме отдельных научнопублицистических статей, «круглых столов», дискуссий, в которых дается анализ не только исторических, но и историко-юридических аспектов [1; 8; 17] изучаемой темы.
Говоря о периодизации историографии рассматриваемой темы, мы предлагаем свой вариант, выделяя постсоветский (1990-е гг. – 2003 г.) и современный (начиная с 2004 г. до настоящего времени) периоды. Такое разграничение можно объяснить завершением к началу 2000 г. эпохи Б.Н. Ельцина и вступлением в должность нового Президента РФ.
Характеризуя историческую литературу первого периода, следует отметить, что в ней делаются попытки объединить советский и постсоветский этапы, объяснить конституционный кризис через кризис советской системы и широкие полномочия Советов, через проблемы переходного периода. Проводятся попытки методологического обоснования с позиций отдельно взятых теорий конституционных кризисов [4, 25–27; 1; 3; 6–8; 11–12; 17; 45; 49; 13; 15–16; 18–19; 36; 14; 22; 24; 28–29; 2; 21; 32–35; 37–42; 46–47].
Для второго периода характерно рассмотрение кризиса с позиции либеральной революции, открытие неизвестных ранее фактов участия иностранных государств, а также материальная концепция объяснения произошедших событий [5; 9–10; 20; 23; 30–31; 43–44;48].
Разработка проблемы ведется в форме отдельных научнопублицистических статей, «круглых столов», дискуссий, в которых дается анализ не только исторических, но и историко-юридических аспектов [1; 8; 17] изучаемой темы.
Вторая мировая война породила глубокие революционные преобразования в мире. Неизмеримо возросла геополитическая роль Советского Союза, укрепился его моральный авторитет, усилились позиции в сфере межгосударственных отношений. Другой послевоенной реальностью стало превращение США в главного претендента на роль мирового лидера. Препятствием для их притязаний мог стать только Советский Союз. Таким образом, на международной арене появились две сверхдержавы с принципиально различными интересами и представлениями о мировом устройстве. В этом противостоянии неоспоримое преимущество принадлежало Соединенным Штатам, поскольку их огромная экономическая мощь дополнялась монополией на атомное оружие. Это придавало превосходству США над СССР угрожающий характер, так как в случае прямого военного столкновения для Советского Союза могли наступить катастрофические последствия.
Советское руководство нашло адекватный ответ на сложившуюся ситуацию: экономическое превосходство Соединенных Штатов можно компенсировать только достижением паритета в военной сфере, используя все имеющиеся ресурсы. Это был единственный возможный шанс, так как на создание экономики, сопоставимой по масштабам и эффективности с экономикой вероятного противника, требовалось продолжительное время. Таким образом, с учетом тенденций развития новейшего вооружения середины XX в. только обладание ядерным оружием и средствами его доставки в какой-то мере гарантировало Советскому Союзу равенство с Соединенными Штатами. Одновременно нужно было максимально обезопасить главные экономические центры страны от возможного ядерного нападения. Так у СССР появились три крупнейших научно-технических программы оборонного комплекса.
Советское руководство нашло адекватный ответ на сложившуюся ситуацию: экономическое превосходство Соединенных Штатов можно компенсировать только достижением паритета в военной сфере, используя все имеющиеся ресурсы. Это был единственный возможный шанс, так как на создание экономики, сопоставимой по масштабам и эффективности с экономикой вероятного противника, требовалось продолжительное время. Таким образом, с учетом тенденций развития новейшего вооружения середины XX в. только обладание ядерным оружием и средствами его доставки в какой-то мере гарантировало Советскому Союзу равенство с Соединенными Штатами. Одновременно нужно было максимально обезопасить главные экономические центры страны от возможного ядерного нападения. Так у СССР появились три крупнейших научно-технических программы оборонного комплекса.
Один из авторитетных советских исследователей этой проблемы В.А. Архипов также полагал, что к 1931 г. легальная частная торговля в СССР в профессиональной форме перестала существовать. Она сохранялась только в виде торговли крестьян сельскохозяйственными продуктами, кустарей – изделиями собственного изготовления, а также «случайных лиц» – предметами личного потребления [1, с. 78]. Со ссылкой на юбилейный статистический сборник «Народное хозяйство СССР» он констатировал полное отсутствие в 1931 г. частной торговли в форме предпринимательства.
Схожие взгляды высказывали и современные исследователи. Е.В. Демчик, автор ряда статей и монографии по этой проблеме, датирует период ликвидации частной торговли 1927–1930 гг., когда ряд административных мер был дополнен кампанией по борьбе с сокрытием доходов в форме обысков, арестов частных предпринимателей и их семей, конфискации имущества, достигшей апогея в
1930 г. [5, с. 206–207].
Е.А. Осокина в своей обстоятельной монографии о сфере потребления в годы первых пятилеток фактически обходит стороной вопрос о вытеснении частника с рынка, кратко констатируя, что уже в начале 1930-х гг. с легальным частным производством и патентованной торговлей в основном покончили, в результате чего «остались осколки легального рынка и империя черного» [7, с. 63–64].
По мнению уральского исследователя А.П. Килина, последний (репрессивный) период в отношении к частному капиталу пришелся на 1927–1931 гг. Он полагает, что уже к 1930-м гг. в стране был установлен необходимый с точки зрения партийной номенклатуры «Порядок», а общество стало более управляемо, лишившись такого неудобного и стихийного элемента, как частный торговец. Он делает оговорку, впрочем, что к концу 1931 г. на Урале оставалось 184 частных торговых заведения, которые не играли уже никакой роли в товарообороте [6, с. 29, 31].
Схожие взгляды высказывали и современные исследователи. Е.В. Демчик, автор ряда статей и монографии по этой проблеме, датирует период ликвидации частной торговли 1927–1930 гг., когда ряд административных мер был дополнен кампанией по борьбе с сокрытием доходов в форме обысков, арестов частных предпринимателей и их семей, конфискации имущества, достигшей апогея в
1930 г. [5, с. 206–207].
Е.А. Осокина в своей обстоятельной монографии о сфере потребления в годы первых пятилеток фактически обходит стороной вопрос о вытеснении частника с рынка, кратко констатируя, что уже в начале 1930-х гг. с легальным частным производством и патентованной торговлей в основном покончили, в результате чего «остались осколки легального рынка и империя черного» [7, с. 63–64].
По мнению уральского исследователя А.П. Килина, последний (репрессивный) период в отношении к частному капиталу пришелся на 1927–1931 гг. Он полагает, что уже к 1930-м гг. в стране был установлен необходимый с точки зрения партийной номенклатуры «Порядок», а общество стало более управляемо, лишившись такого неудобного и стихийного элемента, как частный торговец. Он делает оговорку, впрочем, что к концу 1931 г. на Урале оставалось 184 частных торговых заведения, которые не играли уже никакой роли в товарообороте [6, с. 29, 31].
Изучение истории религии в России стало в последние десятилетия достаточно популярным в академической среде. В то же время многообразие и сложность вопросов, встающих перед исследователями в рамках данной проблематики, определяют значительное количество научных проблем, требующих своего разрешения. Одной из таких проблем является историческая динамика развития конфессиональной культуры центральной России на протяжении XX в. Неотъемлемое условие ее изучения – анализ социально-политических и идеологических факторов, влиявших на религиозный быт верующих в этот период, а также выявление степени их разрушительного воздействия. Исчерпывающий анализ такого рода в отечественной науке до сих пор не проведен. В частности, несмотря на то, что борьба с религией стала одной из основополагающих характеристик советского строя, ее динамика и степень эффективности на разных этапах советской истории не становились предметом масштабных исследований. Недостаточно изучены и формы антирелигиозных мероприятий, направленных на отдельно взятые конфессиональные сообщества, находившиеся вне РПЦ. Данная статья призвана способствовать восполнению этого пробела. Ее задача – охарактеризовать условия существования провинциальных старообрядческих общин в 1920-е – 1930-е гг. в условиях активной антирелигиозной кампании советских властей. В частности, автор обратился к судьбе старообрядческого сообщества Курского края – типично провинциального региона центральной России, до 1928 г. входившего в состав Курской губернии, с 1928 по 1934 г. – в состав Центрально-Черноземной области, а с 1934 г. существующего в виде отдельной Курской области.
К настоящему моменту в России сформировалась демократическая модель отношений между государством, обществом и религиозными организациями. Если в Российской империи лишь официальное православие имело статус государственной религии, а в советское время всякая религия рассматривалась как негативное явление, более или менее терпимое, но подлежащее полному изживанию в исторической перспективе, то сегодня Российское государство декларирует намерение доброжелательно относиться к разным конфессиям. Это, бесспорно, положительный сдвиг, полностью соответствующий произошедшим в стране демократическим преобразованиям. Отечественная модель государственноцерковных отношений, как представляется, должна учитывать историческое, культурное и религиозное своеобразие страны и поддерживать религиозные структуры, которые внесли и способны вносить сегодня позитивный вклад в поддержание её национального достоинства.
К числу таких конфессий относится старообрядчество. Оно представляет собой православие в его наиболее консервативной форме и, в отличие от новообразовавшихся сект и «иностранных» религий, хранит традиции русской культуры. В то же время в сознании многих россиян староверы по-прежнему являются чуть ли не «диссидентами», а отношение к ним со стороны властей остаётся достаточно сдержанным.
Попытка объяснить историческую несправедливость такого рода была предпринята в монографии О.П. Ершовой «Старообрядчество и власть». Автором было высказано мнение, что трудности, испытываемые сегодня старообрядчеством в процессе конфессионального возрождения, имеют корни в дореволюционном прошлом России. В частности, указывается, что именно тогда сформировалось представление о мнимом «вреде», который приносят государству «раскольники», а ограничительно-запретительные мероприятия по отношению к ним были нормой [3, с. 194]. Признавая справедливость данного тезиса, нужно отметить, что имперский период российской истории располагает и положительным опытом в отношениях власти и старообрядческих сообществ. Цель данной статьи – рассмотреть, каким образом решался «старообрядческий вопрос» в 1905–1916 гг., использовав при этом материалы типичнопровинциального региона России – Курской губернии.
К числу таких конфессий относится старообрядчество. Оно представляет собой православие в его наиболее консервативной форме и, в отличие от новообразовавшихся сект и «иностранных» религий, хранит традиции русской культуры. В то же время в сознании многих россиян староверы по-прежнему являются чуть ли не «диссидентами», а отношение к ним со стороны властей остаётся достаточно сдержанным.
Попытка объяснить историческую несправедливость такого рода была предпринята в монографии О.П. Ершовой «Старообрядчество и власть». Автором было высказано мнение, что трудности, испытываемые сегодня старообрядчеством в процессе конфессионального возрождения, имеют корни в дореволюционном прошлом России. В частности, указывается, что именно тогда сформировалось представление о мнимом «вреде», который приносят государству «раскольники», а ограничительно-запретительные мероприятия по отношению к ним были нормой [3, с. 194]. Признавая справедливость данного тезиса, нужно отметить, что имперский период российской истории располагает и положительным опытом в отношениях власти и старообрядческих сообществ. Цель данной статьи – рассмотреть, каким образом решался «старообрядческий вопрос» в 1905–1916 гг., использовав при этом материалы типичнопровинциального региона России – Курской губернии.
Проблема формирования частной собственности на землю актуализировалась в условиях рыночной трансформации современного российского общества, в котором до настоящего времени преобладают представления о доминировании общинного землевладения в истории России. Концепция общинного землевладения как исконного института, возникшего еще у древних славян, утвердившего ценности коллективизма и предопределившего самобытное развитие России, была сформулирована в середине XIX в. историками-славянофилами. В дальнейшем она была не только подхвачена российскими социалистами всех мастей и стала базовой в марксистко-ленинской историографии советского периода, но и оказалась воспринятой представителями либеральной мысли современной России 5.
Между тем ведущая дореволюционная историческая школа – государственная – относила институциализацию общинной собственности на землю к довольно позднему периоду – XVII–XVIII вв. – и связывала этот процесс с формированием крепостного права и фискальными интересами государства 16. Однако стремление народа к обретению частной собственности на землю не было искоренено окончательно, о чем свидетельствуют многочисленные факты покупок крестьянами земли в условиях крепостного права и те законодательные уступки, на которые шло государство в первой половине XIX в., легализуя куплю-продажу крестьянской недвижимости 7, с. 294–295; 13, с. 393, 402–403. В данном контексте эволюция института частной собственности на землю в России представляется одним из вариантов формирования базовых элементов рыночной экономики, которые, по утверждению Э. де Сото, во все времена возникают благодаря созидательным усилиям народа и вопреки многочисленным препятствиям со стороны «меркантилистского» государства 19, с. 49.
Между тем ведущая дореволюционная историческая школа – государственная – относила институциализацию общинной собственности на землю к довольно позднему периоду – XVII–XVIII вв. – и связывала этот процесс с формированием крепостного права и фискальными интересами государства 16. Однако стремление народа к обретению частной собственности на землю не было искоренено окончательно, о чем свидетельствуют многочисленные факты покупок крестьянами земли в условиях крепостного права и те законодательные уступки, на которые шло государство в первой половине XIX в., легализуя куплю-продажу крестьянской недвижимости 7, с. 294–295; 13, с. 393, 402–403. В данном контексте эволюция института частной собственности на землю в России представляется одним из вариантов формирования базовых элементов рыночной экономики, которые, по утверждению Э. де Сото, во все времена возникают благодаря созидательным усилиям народа и вопреки многочисленным препятствиям со стороны «меркантилистского» государства 19, с. 49.
В современном политическом процессе важную роль играют ненасильственные акции, созданы и развиваются многочисленные организации, практикующие идеи ненасилия: «Международное братство примирения», «Комитет друзей мира», «Ненасильственные силы мира», «Международные бригады мира», «Центр имени Кинга», «Институт имени Альберта Эйнштейна», «Канадский фонд мира во всём мире имени Махатмы Ганди» и др. В 1989 г. был создан «Ненасильственный интернационал», – децентрализованная сеть, объединяющая тысячи активистов; проводится значительное количество международных научных конференций, посвящённых проблематике ненасилия. Различные движения («Фаслейн 365», «Оккупируй Уолл-стрит» и др.) также действуют в ключе принципиального ненасилия.
В третьей четверти XX в. получило распространение признание возможности использования ненасилия как методики сопротивления населения оккупационным войскам. В 1958 г. была опубликована книга британского офицера военно-морских сил и разведки Стивена Кинг-Холла «Оборона в ядерную эпоху», в которой утверждалось, что традиционная оборона с помощью вооружённых сил устарела. Автор книги призывал Британию к ядерному разоружению и к использованию в случае вторжения войск противника ненасильственного сопротивления.
Опубликование данной книги открыло научное обсуждение вопроса о применимости ненасилия в обороне от внешней агрессии, хотя случаи таких действий (в основном спонтанных) были зафиксированы не единожды в течение военных конфликтов XX в. Тем не менее не всеми политическими деятелями и учёными признаётся возможность успешного ненасильственного сопротивления вторжению противника. Этим обусловлена цель данного исследования, заключающаяся в том, чтобы доказать возможность ненасильственного сопротивления войскам противника на основе научного осмысления опыта исследований данной проблемы, а также самого масштабного социального эксперимента, посвящённого данному феномену – «Грайндстоунского эксперимента». Для достижения поставленной цели необходимо выполнить ряд задач: проследить эволюцию взглядов на изучаемую проблему в научном мире до и после «Грайндстоунского эксперимента»; изучить ход и результаты эксперимента; проанализировать современные рекомендации по повышению эффективности ненасилия в обороне.
В третьей четверти XX в. получило распространение признание возможности использования ненасилия как методики сопротивления населения оккупационным войскам. В 1958 г. была опубликована книга британского офицера военно-морских сил и разведки Стивена Кинг-Холла «Оборона в ядерную эпоху», в которой утверждалось, что традиционная оборона с помощью вооружённых сил устарела. Автор книги призывал Британию к ядерному разоружению и к использованию в случае вторжения войск противника ненасильственного сопротивления.
Опубликование данной книги открыло научное обсуждение вопроса о применимости ненасилия в обороне от внешней агрессии, хотя случаи таких действий (в основном спонтанных) были зафиксированы не единожды в течение военных конфликтов XX в. Тем не менее не всеми политическими деятелями и учёными признаётся возможность успешного ненасильственного сопротивления вторжению противника. Этим обусловлена цель данного исследования, заключающаяся в том, чтобы доказать возможность ненасильственного сопротивления войскам противника на основе научного осмысления опыта исследований данной проблемы, а также самого масштабного социального эксперимента, посвящённого данному феномену – «Грайндстоунского эксперимента». Для достижения поставленной цели необходимо выполнить ряд задач: проследить эволюцию взглядов на изучаемую проблему в научном мире до и после «Грайндстоунского эксперимента»; изучить ход и результаты эксперимента; проанализировать современные рекомендации по повышению эффективности ненасилия в обороне.