Функционалисты делают упор на задачи, выполняемые семьей, которые служат интересам общества в целом. Многие сторонни­ки теории конфликта рассматривают семью как социальную структуру, в которой одни люди выигрывают за счет других. Ф. Энгельс видел в семье классовое общество в миниатюре, где один класс (мужчины) угнетал другой класс (женщин). Он ут­верждал, что брак исторически был первой формой классового антагонизма, где благосостояние одной группы зиждилось на униженном и угнетенном положении другой группы. Мотивацией доминирования мужчин служила экономическая эксплуатация труда женщин.
Социолог Рэндалл Коллинз считает, что исторически мужчи­ны являются «сексуальными агрессорами». Он объясняет доми­нирующее положение мужчин их большей физической силой, ростом и агрессивностью. Женщины оказались в положении жертв из-за своего меньшего роста и способности вынашивать и рожать детей, делающей их более уязвимыми. Во многих общест­вах женщины рассматривались как сексуальная собственность мужчин: их захватывали как военные трофеи, отцы использовали их как средство в своих экономических сделках, их считали собственностью мужей. Коллинз утверждает, что мужчины брали женщин в собственность прежде всего для постели, а не для работы на кухне или в поле, хотя женщин можно было заставить служить мужчинам и в дневное время.
По мнению Коллинза, мужчины построили общество таким образом, чтобы утвердить женщин в качестве своей сексуальной собственности. Мужчины заявляют свои исключительные сексу­альные права на женщин точно так же, как определяют доступ к экономической собственности. Брак становится социально обу­словленным контрактом на сексуальную собственность. Согласно традиции, брак не считался заключенным, пока не подтверждал­ся сексуальными отношениями, сексуальное насилие в браке не считалось изнасилованием, а главным основанием для развода считалась неверность жены. Девственность девушки была собст­венностью ее отца, а сексуальность — собственностью мужа. Следовательно, изнасилование считалось скорее преступлением одного мужчины против другого, чем преступлением мужчины против женщины.

Как отмечалось выше, сторонники функционализма подчеркива­ют, что если общество хочет выжить, оно должно обеспечить выполнение определенных задач первостепенной важности. Вы­полнение этих задач, или функций, нельзя пускать на самотек, так как возникает риск дезинтеграции общества. Признавая все имеющиеся в мире различия в организации и структуре семьи, функционалисты, тем не менее, стремятся выделить ряд постоян­ных функций, типичных для любой семьи.
Продолжение рода. Если общество хочет сохранить себя, оно должно производить новых членов. Сексуальные побуждения не обязательно решают эту задачу, поскольку многие люди понимают, что могут удовлетворять свои сексуальные потреб­ности и без воспроизведения. Например, контрацептивы, пре­рывание совокупления, внутривлагалищные средства, презерва­тивы, аборты, метод вычисления «безопасных» периодов и прочие бесчисленные способы позволяют отделить сексуальные удовольствия от деторождения. Поэтому общества обычно сти­мулируют своих граждан к деторождению. В аграрных общест­вах иметь детей экономически выгодно. Для стимуляции могут также использоваться религиозные соображения (в докоммунистическом Китае, где обожествление предков составляло фундамент религиозной жизни, считалось, что блаженства после жизни достигнет лишь тот, у кого много сыновей). А в Соединенных Штатах многие американцы все еще считают брак и детей синонимами «хорошей жизни»; отсутствие детей часто рассматривается как несчастье.
Социализация. Дети, рождаясь, не сразу осваивают культуру своего общества, поэтому каждое новое поколение подвергает общество периодическому «нашествию варваров». Вырастить из детей «правильных» взрослых — насущная потребность общест­ва. Посредством процесса социализации дети вовлекаются в жизнь своего общества, и именно семья обычно выполняет роль главного передатчика культурных норм. Семья выполняет по­среднические функции в процессе социализации, связывая инди­вида с «большим» миром.

Взаимосвязи между мужем и женой могут строиться по четырем различным принципам: моногамия — один муж и одна жена; полигиния — один муж и две или большее число жен; полиандрия — два или более мужей и одна жена; групповой брак — два или большее число мужей и две или большее число жен. Моногамия наблюдается во всех обществах, хотя другие формы могут быть не только допустимыми, но и предпочтительными. Моногамия считалась предпочтительным или идеальным типом брака в менее чем 20% из 862 обществ, включенных в выборку для сравнительного исследования куль­тур. Полигиния получила широкое распространение в мире — в 83% из 862 обществ, включенных в выборку, мужьям разрешает­ся иметь по две жены.
К примеру, в Ветхом Завете рассказывается о случаях полигинии у евреев: у Гидеона было много жен, родивших ему 70 сыновей; у царя Давида было не­сколько жен; у царя Соломона, по пpeдaниям было 700 жен и 300 наложниц; у сына царя Соломона. Ровоама, было 18 жен и 60 наложниц; в свою очередь, сыновья Ровоама тоже имели много жен.
Судьба мужей, имеющих нескольких жен, не похожа на гол­ливудские представления об арабском шейхе, которого ждет гарем, в любой момент готовый исполнить каждое желание свое­го властелина. В действительности антрополог Ральф Линтон убежден в том, что такой муж достоин не зависти, а жалости: "В редких обществах с принятой полигинией мужчина находится действительно в лучшем положении, чем в условиях моногамии. Если жены одного мужчины не ладят друг с другом, семья превращается в арену непрекращающейся 5орьбы, а мужу отводится неблагодарная роль посредника или громоотвода. Если жены живут в согласии друг с другом, то муж, вероятнее всего, становится объектом организованной женской оппозиции ».

Все общества ограничивают допустимый круг, из которого индивидам следует выбирать себе партнеров для брака. Родители, как правило, обеспокоены не просто жела­нием женить своих сыновей или выдать замуж дочерей. Они хотят, чтобы дети выбрали себе «подходящую» супругу или «подходящего» супруга, особенно если подобный брак влечет за собой важные последствия для более крупной группы родствен­ников. Правильный выбор супруга регулируется двумя типами матримониальных норм: эндогамией и экзогамией. Эндогамия — правила, предписывающие заключение брака внутри определенных групп, т.е. люди должны выходить замуж и жениться на предста­вителях своего класса, расы, этнической группы или вероиспове­дания. Экзогамия — правила, требующие заключения брака вне пределов собственной группы, когда люди должны вступать в брак с индивидами, не связанными кровным родством.
Нормы экзогамии прежде всего базируются на принципе ис­ключения кровного родства и обычно включают в себя табу на инцест — запрет сексуальных отношений между близкими кров­ными родственниками, которые не просто запрещаются — они вызывают осуждение и отвращение в обществе. Табу на инцест является единственной универсальной нормой в мире разнооб­разнейших моральных принципов. Однако общеизвестно, что браки между братьями и сестрами не только разрешались, но и часто практиковались в истории, например в странах Древнего Востока. Браки между братом и сестрой служили целям сохранения власти и собственности а рамках семьи и предотвращали раздробление имущества в ходе его раздела между наследника­ми. Подобная брачная практика имела место и на Гавайских островах, у перуанских инков, жителей Дагомеи в Западной Аф­рике. Кроме того, разные общества по-разному определяют сте­пень родства, подпадающую под понятие инцеста. Например, в колониальной Новой Англии как инцест рассматривался брак мужчины с сестрой его покойной жены. Однако у древних евреев мужчина в некоторых случаях был обязан жениться на вдове своего покойного брата.

Тот факт, что в брак вступают члены двух разных родовых групп, оказывает решающее влияние на структуру семьи. Дейст­вительно, сохранение и долгосрочное благосостояние любой группы, объединенной родственными связями, зависит от вклю­чения в такую группу представителей других групп в качестве супругов для неженатых или незамужних членов рода. Группа, объединенная родственными связями, заинтересована в сохране­нии некой доли контроля по крайней мере над частью своих членов после их вступления в брак. Следовательно, категория брака требует подробного рассмотрения. Брак — исторически меняющаяся форма социальных отношений между мужчиной и женщиной, посредством которой общество упорядочивает и сан­кционирует их половую жизнь и устанавливает их супружеские и родственные права и обязанности.

Хотя на власть, которой пользуется мужчина или женщи­на в семейной жизни, значительно влияют их личные качества, тем не менее общественный уклад предписывает определенную доминирующую модель. При патриархальном укладе роль главы семьи обычно выполняет муж, а при его отсутствии — старший по возрасту мужчина в семье. В качестве исторических ! примеров такого уклада можно привести древних евреев, греков и римлян, а также китайское и японское общества XIX в. Мат­риархальный семейный уклад предписывает сосредоточение власти в руках женщин. Однако в чистом виде матриархат встре­чается редко. Тем не менее, хотя матриархат в большинстве обществ не является предпочтительной формой семейного укла­да, он часто возникает в силу определенных обстоятельств — в результате смерти мужа или его ухода из семьи. Б третьем типе семейного уклада — эгалитарном — власть и авторитет рас­пределяются между мужем и женой на равных. Этот тип семей­ных отношений в последние десятилетия набирает вес во всех развитых странах мира.

Общества также различаются в зависимости от того, какое место проживания выбирает молодая супружеская пара после свадьбы. В случае патрилокального проживания молодожены поселяются в доме семьи мужа, Обратная схема превалирует в условиях матрилокальной модели. К приме­ру, у юго-западных индейцев племени хопи муж после брачной церемонии перебирается в дом семьи жены, там он принимает пищу и спит. В России молодые пары чаще всего выбирают неолокальную модель — отделяются и живут независимо от своих родителей и прочих родственников.

Общества фиксируют происхождение своих чле-нов и передают собственность от одного поколения к другому одним из трех способов. В условиях патрилинеальной структуры, где родословная ведется по отцовской линии, люди
прослеживают происхождение и передают наследство по линии отца. Существуют также матрилинеальные структуры, когда родословная ведется и наследование осуществляется по материнской линии. В качестве примера можно привести племя найяр, о котором упоминалось выше. Ребенок считался наслед­ником не своего отца, а брата матери, т.е. собственность и привилегии переходили от дяди по материнской линии к племян­нику. При билинеальном типе обе семейные линии индивида имеют одинаковую важность. Россияне, как правило, придержи­ваются билинеальной системы, прослеживая свою родословную и по отцовской, и по материнской линии (правда, фамилия переда­ется по линии отца).

Не только на мировом уровне, но и в рамках нашего общества мы обнаруживаем множество различий в формах организации семьи. Семьи различаются по составу, по типу наследования, месту проживания и по принципу распределения власти.
Состав. Социальные взаимоотношения между взрослыми мужчи­нами и женщинами в рамках семьи могут быть организованы по принципу супружеских или по принципу родственных связей. В нуклеарной семье супруги и их дети составляют ядро взаимоотношений, а кровные родственные связи отходят на вто­рой план. В противоположность этому, в расширенной семье, состоящей из нескольких поколений, — ядро семейных отношений образуют кровные родственники, а супружеские связи являются функционально второстепенными. Нуклеарная семья представляет собой наиболее предпочтительный тип семьи в современных индустриальных обществах. В течение жизни ин­дивид, как правило, бывает членами двух нуклеарных семей: он принадлежит к нуклеарной семье, состоящей из его отца, мате­ри, братьев и (или) сестер (социологи называют такую семью семьей ориентации), и, вступив в брак, как большинство граждан, является членом нуклеарной семьи, состоящей из само­го индивида, его супруги (супруга) и их детей (такую семью социологи определяют как семью воспроизведения).
Расширенные семьи встречаются во всевозможных формах по всему миру. Иногда супружеские связи практически отсутст­вуют. Например, так было в кастовой группе найяр, проживавшей в юго-восточной части Индии до ее колонизации Британией. Когда девушка достигала возраста половой зрелости, она проходила ритуальную церемонию «вступления в брак с мужчиной, которого выбирало для нее общинное собрание. По прошествии трех церемониальных дней она проходила другой ритуал — «развода», после чего становилась свободной и могла выбирать себе «приходящих мужей», или любовников. Хотя любовники женщины регулярно дарили ей подарки по установлен­ным случаям, никто из них не содержал ее. Когда у женщины рождался ребенок, одни из ее мужчин — не обязательно биологический отец ребенка — выплачивал ей определенную сумму и тем самым подтверждал его законорожденность. Тем не менее этот мужчина не имел никаких экономических, социальных, юридичес­ких или ритуальных прав и обязанностей по отношению к ребенку. Ответствен­ность за ребенка несли кровные родственники его матери.

Заявления об отмирании семьи или, по крайней мере, о ее приближающемся закате представляются сильно преувеличенными. Пока пишется некролог семье, она продолжает существовать и, по мнению многих, даже процветает. Некоторые эксперты утверждают, что «семьи снова вошли в моду», а другие социологи убеждены в том, что семья является вневременной социальной единицей, уходящей корнями в социальную и биологическую природу человека. Однако общество непрерывно изменяется, семья также должна меняться, приспосабливаясь Ч социальным переменам. С точки зрения перспективы реорганизации семьи, брак и семья просто изменяются, отражая личные жизненные стили, наблюдаемые в современном обществе. Семья не просто является гибким социальным институтом; она пред-авляет собой один из постоянных факторов человеческого опыта.
Ученые, сожалеющие по поводу современного состояния семьи, исходят из того, что в иные времена семья была более стабильной и гармоничной, чем теперь. Тем не менее, несмотря на всеобъемлющие исследования, историкам не удалось обнару­жить «золотой век семьи». Например, сто или двести лет назад Зраки заключались на основании семейных и имущественных потребностей, а не по любви. Часто они разрушались из-за смерти одного из супругов или из-за того, что муж оставлял свою жену. Браки без любви, тирания мужей, высокие уровни смертности, а также жестокое обращение с детьми дополняли эту мрачную картину. Вообще, тревога по поводу состояния семьи имеет дол­гую историю. Еще в средние века и в эпоху Просвещения лучшие умы выражали обеспокоенность упадком семейных отношений. В общем можно отметить, что «семейный вопрос», несмотря на множество его постановок, далеко не нов.
Семью можно считать начальной формой групповой жизни людей, так как именно здесь закладывается и формируется уме­ние жить в обществе. По сравнению с другими социальными группами семья занимает во многих отношениях совершенно осо­бое положение. Все остальные социальные группы можно считать «изобретениями» культуры, сфера их существования — об­щественная жизнь; сфера же семьи в первую очередь — личная жизнь.

Сегодня мы часто слышим, что семья скоро отомрет. Многие социологи говорят, что институт брака в западных странах за последние 40 лет сильно ослабел. В качестве аргументов они называют легкость и частоту разводов, вступление в брак в более позднем возрасте, увеличение числа людей, никогда не состоявших в браке, рост количества незарегистрированных браков, доступность контрацептивов, рассматривая эти факторы как силы, подтачивающие основы семьи и сводящие на нет ее главную функцию — продолжение рода. Если такая тенденция сохранится, предостерегают социологи и демографы, то индустриальные общества иссякнут, поскольку не смогут воспроизводить сами себя. Многие россияне тоже выражают обеспокоенность по поводу того, в каких направлениях развивается семейная жизнь в последние десятилетия. Они считают, что институт с переживает кризис, и приводят многие признаки, толкуемые как симптомы упадка и дезинтеграции: количество разводов катастрофически возросло; уровень рождаемости снизился; увеличилось число матерей, не состоящих в браке; выросло количество неполных семей; матери, имеющие маленьких детей, существенно пополняют трудовую армию страны. Без сомнения, значение брака изменилось, а вместе с ним изменился и институт) семьи, но правомерно предположить, что семья будет продолжать адаптировать­ся к существующим условиям совершенно непредсказуемым образом, а исследования семьи и ее трансформации в условиях современного общества будут продолжаться и углубляться.

Правила, постановления, процедуры и межличностные отноше­ния, предусмотренные в бюрократической структуре, редко соот­ветствуют реалиям жизни организации еще по одной причине. Формальная организация порождает неформальную организа­цию — сети межличностных связей, которые возникают в фор­мальной организации, но не предписываются ею. На основе общих интересов и взаимоотношений индивиды формируют пер­вичные группы. Эти неформальные структуры обеспечивают средства, с помощью которых люди обходят или нарушают пра­вила, обмениваются «общими знаниями», совершают тайные по­ступки, решают проблемы и «срезают углы».
Неформальная организация уходит корнями в формальную. Чтобы избежать бюрократической волокиты, работники часто заключают друг с другом неформальные соглашения. В самом деле для того, чтобы формальная организация работала без сбоев, ей необходима организация неформальная для интерпре­тации и поддержки ее целей и деятельности. Итак, люди связаны с более крупной группой членством в первичных группах, кото­рые выполняют роль посредника между ними и формальной ор­ганизацией. Кроме того, обезличенность бюрократических струк­тур отрицательно сказывается на многих работниках, и они начинают искать теплоту и дружеское участие в рабочей обстановке через неформальные отношения.
Исследования выявили также важную роль неформальной группы в поддержании трудовой дисциплины, пресечении воров­ства со стороны отдельных рабочих. Например, изучая случаи воровства среди рабочих на одном из заводов, социологи пришли к выводу, что неформальные нормы регулируют как вид, так и количество похищенной собственности.