1862-й год в России часто и обоснованно рассматривается в историографии как «год конституционного кризиса» (данное определение принадлежит Б.Э. Нольде) [7, с. 188]. Даже враждебный идее немедленного введения конституции К.Д. Кавелин отмечал: «Конституция – вот что составляет теперь предмет тайных и явных мечтаний и горячих надежд дворян; она во всех умах и сердцах» [6, с. 151]. Бесспорно, конституционная идея введения выборного элемента в центральное управление не могло не проникнуть и в печать. Этому способствовали и требования преобразований на дворянских собраниях 1862 г., особенно на тверском, и упорные слухи о даровании конституции в день празднования тысячелетия России [3]. Разумеется, конституционные требования могли проникать на страницы прессы лишь опосредованно, поскольку защита неприкосновенности самодержавия являлась одной из важнейших функций цензуры. Поэтому для характеристики настроений общества недостаточно использовать процензурированные издания, а необходимо обратиться к анализу газетных и журнальных статей, доставленных в цензуру и ею недозволенных.
Уникальным источником для характеристики умонастроений русского общества, особенно его оппозиционного крыла, является изданный в 1862 г. Министерством народного просвещения «Сборник статей, недозволенных цензурой в 1862 году» [12]. Этот сборник содержит полные тексты статей, запрещенных цензурой. Сочинения распределены по тематическим рубрикам, что облегчает использование сборника. Однако, к сожалению, чиновники цензурного ведомства не называли журналов и газет, для которых предназначались запрещенные статьи. Между тем подобные сведения необходимы для характеристики политической направленности того или иного периодического издания. В то же время, благодаря исследованиям И.Г. Ямпольского, установлено большинство изданий, которым предназначались эти статьи [13, с. 184–186].
Уникальным источником для характеристики умонастроений русского общества, особенно его оппозиционного крыла, является изданный в 1862 г. Министерством народного просвещения «Сборник статей, недозволенных цензурой в 1862 году» [12]. Этот сборник содержит полные тексты статей, запрещенных цензурой. Сочинения распределены по тематическим рубрикам, что облегчает использование сборника. Однако, к сожалению, чиновники цензурного ведомства не называли журналов и газет, для которых предназначались запрещенные статьи. Между тем подобные сведения необходимы для характеристики политической направленности того или иного периодического издания. В то же время, благодаря исследованиям И.Г. Ямпольского, установлено большинство изданий, которым предназначались эти статьи [13, с. 184–186].
К началу второго десятилетия XVIII в., несмотря на то, что война России со Швецией вступила в свою решающую стадию, военнополитическая обстановка сложилась таким образом, что Россия в связи с явной угрозой турецкого вторжения на Украину вынуждена была сконцентрировать основные силы на юге страны. Наряду с этим постоянная угроза нападения шведов определила и другие важные задачи военного строительства, одной из которых было создание надежных инженерных укреплений как в СанктПетербурге, так и на его ближних и дальних подступах. Необходимо было также осуществлять обширный комплекс инженерных мероприятий для закрепления на землях, возвращенных России в Прибалтике. Все это должно было окончательно решить задачу выхода России к Балтийскому морю. В этой связи на первое место выдвигались мероприятия по строительству военного и торгового флота и созданию для него хороших баз. Основание Санкт-Петербурга и его морского форпоста – Кронштадта, строительство флота и инженерных укреплений поставили перед правительством Петра I ряд сложных инженерных проблем, последовательность решения которых определялась ходом Северной войны.
В начале XVIII в. традиционное представление и практика возведения крепостей и защитных сооружений вокруг городов в Западной Европе и России предусматривали создание вокруг города единой системы укреплений, состоящей из стен, башен, рвов и других сооружений, опоясывающих город. Такой системе защиты городов был присущ серьезный недостаток – разрушение противником этого кольца в одном месте приводило к тому, что враг оказывался внутри укреплений и овладевал ими и городом. Примененная же тактика защиты города и строительство системы укреплений Петербурга для того времени была новой и опрокидывала традиционное представление и практику возведения крепостей, существовавшую в тот период [8, с. 85–86].
В начале XVIII в. традиционное представление и практика возведения крепостей и защитных сооружений вокруг городов в Западной Европе и России предусматривали создание вокруг города единой системы укреплений, состоящей из стен, башен, рвов и других сооружений, опоясывающих город. Такой системе защиты городов был присущ серьезный недостаток – разрушение противником этого кольца в одном месте приводило к тому, что враг оказывался внутри укреплений и овладевал ими и городом. Примененная же тактика защиты города и строительство системы укреплений Петербурга для того времени была новой и опрокидывала традиционное представление и практику возведения крепостей, существовавшую в тот период [8, с. 85–86].
Современная социокультурная ситуация поставила перед системой образования задачи формирования универсальных знаний, умений, навыков, а также опыта самостоятельной деятельности и личной ответственности обучающихся. При этом основным результатом образовательной деятельности становится комплекс компетентностей в таких областях, как интеллектуальная, гражданская, правовая, коммуникационная, информационная и др.
Компетентность, на сегодняшний день являющаяся одной из целей как школьного, так и вузовского образования, представляет собой интегральную характеристику личности, которая определяет ее способность решать проблемы, возникающие в реальных жизненных ситуациях на основе полученных знаний.
По нашему мнению, для современного образования особенно
актуальными являются компетентность в сфере самостоятельной познавательной деятельности и в сфере гражданско-общественной деятельности.
Первая из них основана на усвоении способов приобретения знаний из различных источников информации и развитии умений учащихся самостоятельности, самоорганизованности. Вторая предполагает формирование высокого уровня правовой культуры и принятие основополагающих правовых норм.
Компетентность в сфере самостоятельной познавательной деятельности будет формироваться более успешно, когда образовательный процесс уже не станет только процессом запоминания и воспроизведения сообщенных учащимся фактов, а за счет включения их в различную самостоятельную работу, превратится в процесс активного овладения различными знаниями.
Компетентность в сфере гражданско-общественной деятельности можно формировать посредством включения исторического материала в преподавание дисциплин естественно-научного цикла на всех уровнях обучения. Например, исторический подход в преподавании физики состоит в том, что факты из биографии ученых, ознакомление с их научной деятельностью, интересами, убеждениями позволяют раскрыть перед учащимися процесс формирования научных понятий и теорий.
Компетентность, на сегодняшний день являющаяся одной из целей как школьного, так и вузовского образования, представляет собой интегральную характеристику личности, которая определяет ее способность решать проблемы, возникающие в реальных жизненных ситуациях на основе полученных знаний.
По нашему мнению, для современного образования особенно
актуальными являются компетентность в сфере самостоятельной познавательной деятельности и в сфере гражданско-общественной деятельности.
Первая из них основана на усвоении способов приобретения знаний из различных источников информации и развитии умений учащихся самостоятельности, самоорганизованности. Вторая предполагает формирование высокого уровня правовой культуры и принятие основополагающих правовых норм.
Компетентность в сфере самостоятельной познавательной деятельности будет формироваться более успешно, когда образовательный процесс уже не станет только процессом запоминания и воспроизведения сообщенных учащимся фактов, а за счет включения их в различную самостоятельную работу, превратится в процесс активного овладения различными знаниями.
Компетентность в сфере гражданско-общественной деятельности можно формировать посредством включения исторического материала в преподавание дисциплин естественно-научного цикла на всех уровнях обучения. Например, исторический подход в преподавании физики состоит в том, что факты из биографии ученых, ознакомление с их научной деятельностью, интересами, убеждениями позволяют раскрыть перед учащимися процесс формирования научных понятий и теорий.
Переход на массовый выпуск оборонной продукции предприятиями в первый период войны происходил в условиях сложнейшей военной и социальной обстановки. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. об объявлении в отдельных местностях СССР военного положения районы были переведены на чрезвычайный режим управления и организации производства [16. с. 210–211].
В соответствии с постановлением этого высшего законодательного органа страны сотни тысяч военнообязанных призывных возрастов ушли с производственных участков и вступили в ряды действующей армии. Среди них было большое количество высококвалифицированных рабочих с машиностроительных и текстильных предприятий, большой отряд инженерно-технических работников. Этот процесс во многом затруднил оперативную перестройку заводов и комбинатов на массовый выпуск оборонной продукции. И только принятые меры по подготовке трудовых резервов позволили несколько ослабить остроту проблемы.
В условиях начавшейся Великой Отечественной войны ведущие промышленные предприятия Верхнего Поволжья были срочно переведены на мобилизационные условия работы. Так, Костромской завод «Рабочий металлист» уже 24 июня 1941 г. получил приказ наркома общего машиностроения П.И. Паршина об осуществлении такой перестройки. Под руководством инженерно-технических работников конструкторского бюро, отделов главного инженера и главного механика оперативно были изменены технологические схемы работы предприятия. Увеличение производства минометов и других боеприпасов было произведено за счет частичного свертывания производства гражданской продукции и перехода на 11часовой рабочий день при двухсменном режиме [1, с. 98]. Такая кардинальная перестройка нередко приводила к дисбалансу уже сформировавшихся систем производства оборонной продукции в регионе. Особенно пострадали от стремления все и вся перевести на выпуск вооружения предприятия текстильной, обувной промышленности, выпускающие рубашечное полотно, обмундирование, кирзовые сапоги и ботинки. Это нарушило сложившиеся связи между предприятиями. За этой перестройкой не всегда успевали переквалифицировать рабочих и инженерно-технический состав, полностью обеспечивать сырьем и другими ресурсами.
В соответствии с постановлением этого высшего законодательного органа страны сотни тысяч военнообязанных призывных возрастов ушли с производственных участков и вступили в ряды действующей армии. Среди них было большое количество высококвалифицированных рабочих с машиностроительных и текстильных предприятий, большой отряд инженерно-технических работников. Этот процесс во многом затруднил оперативную перестройку заводов и комбинатов на массовый выпуск оборонной продукции. И только принятые меры по подготовке трудовых резервов позволили несколько ослабить остроту проблемы.
В условиях начавшейся Великой Отечественной войны ведущие промышленные предприятия Верхнего Поволжья были срочно переведены на мобилизационные условия работы. Так, Костромской завод «Рабочий металлист» уже 24 июня 1941 г. получил приказ наркома общего машиностроения П.И. Паршина об осуществлении такой перестройки. Под руководством инженерно-технических работников конструкторского бюро, отделов главного инженера и главного механика оперативно были изменены технологические схемы работы предприятия. Увеличение производства минометов и других боеприпасов было произведено за счет частичного свертывания производства гражданской продукции и перехода на 11часовой рабочий день при двухсменном режиме [1, с. 98]. Такая кардинальная перестройка нередко приводила к дисбалансу уже сформировавшихся систем производства оборонной продукции в регионе. Особенно пострадали от стремления все и вся перевести на выпуск вооружения предприятия текстильной, обувной промышленности, выпускающие рубашечное полотно, обмундирование, кирзовые сапоги и ботинки. Это нарушило сложившиеся связи между предприятиями. За этой перестройкой не всегда успевали переквалифицировать рабочих и инженерно-технический состав, полностью обеспечивать сырьем и другими ресурсами.
Каждый день этой войны уносил все новые жертвы (на советскогерманском фронте погибало ежесуточно восемь тысяч человек, в течение всей войны ежемесячно на фронт направляли для восполнения потерь около 600 тыс. человек) [11, с. 29, 32]. Требовалось все время изыскивать новые военные и трудовые ресурсы.
Конституция СССР (1936) подтвердила наличие в стране равноправия женщин и вместе с этим наложило на них соответствующие обязанности, не делая скидки на их «исключительность». К тому же государство, партийные, комсомольские и другие организации опирались на патриотический подъем женщин, использовали их добровольные устремления.
В первые дни войны 27 тыс. девушек только из Ленинграда добровольно ушли на фронт [5, с. 186]. В дальнейшем численность женщин-военнослужащих значительно возросла. Так, в январе 1944 г. на Ленинградском фронте только девушек-комсомолок было 28 тысяч [14. Оп. 2. Д. 7. Л. 19]. В народном ополчении было 40 тыс. женщин. Свыше 17 тыс. девушек записались в части МПВО.
Уже первые известия о вероломном вторжении фашистских войск в пределы нашей страны вызвали у женщин безграничное чувство патриотизма. На собраниях и митингах они заявляли о готовности встать на защиту Отечества, отдать Родине все свои силы, а если потребуется и жизнь. Женщины и девушки шли в партийные и комсомольские организации, в военные комиссариаты и там добивались отправки на фронт. В справке военного отдела ГК ВКП (б) от 13 марта 1942 г. говорилось: «С 30 июня 1941 года началась работа по отбору женщин медицинскими сестрами и сандружинницами в части армии народного ополчения, в истребительные батальоны, партизанские отряды и в части Ленфронта. 1941 г. – 31 925 девушек» [14. Оп. 12. Д. 13. Л. 92].
Конституция СССР (1936) подтвердила наличие в стране равноправия женщин и вместе с этим наложило на них соответствующие обязанности, не делая скидки на их «исключительность». К тому же государство, партийные, комсомольские и другие организации опирались на патриотический подъем женщин, использовали их добровольные устремления.
В первые дни войны 27 тыс. девушек только из Ленинграда добровольно ушли на фронт [5, с. 186]. В дальнейшем численность женщин-военнослужащих значительно возросла. Так, в январе 1944 г. на Ленинградском фронте только девушек-комсомолок было 28 тысяч [14. Оп. 2. Д. 7. Л. 19]. В народном ополчении было 40 тыс. женщин. Свыше 17 тыс. девушек записались в части МПВО.
Уже первые известия о вероломном вторжении фашистских войск в пределы нашей страны вызвали у женщин безграничное чувство патриотизма. На собраниях и митингах они заявляли о готовности встать на защиту Отечества, отдать Родине все свои силы, а если потребуется и жизнь. Женщины и девушки шли в партийные и комсомольские организации, в военные комиссариаты и там добивались отправки на фронт. В справке военного отдела ГК ВКП (б) от 13 марта 1942 г. говорилось: «С 30 июня 1941 года началась работа по отбору женщин медицинскими сестрами и сандружинницами в части армии народного ополчения, в истребительные батальоны, партизанские отряды и в части Ленфронта. 1941 г. – 31 925 девушек» [14. Оп. 12. Д. 13. Л. 92].
В 1941 – начале 1942 г. на оккупированной территории Восточной Карелии установилась и начала функционировать система военного управления.
Подготовка к возможному присоединению советской Карелии к Финляндии началась еще в апреле 1941 г. По поручению президента Р. Рюти под предстоящую аннексию была подведена «правовая основа», изложенная в работах: Я. Яаккола «Восточный вопрос Финляндии» и В. Ауэри и Э. Ютиккала «Жизненное пространство Финляндии». На переговорах о сотрудничестве с Германией 25–
26 мая 1941 г. и в дальнейшем обсуждались границы территориальных приращений Финляндии. С конца июня 1941 г. началась разработка оккупационной системы. Была продумана организация военного управления, утвержденная приказом главнокомандующего К.Г. Маннергейма от 15 июля 1941 г. и выработаны основные принципы деятельности в Восточной Карелии: развитие этой территории как равноправной части республики и обращение особого внимания на положение «национального» населения, которое считалось будущими гражданами Великой Финляндии, тогда как русских планировалось выселить за ее пределы.
Комендантом военного управления был назначен В.А. Котилайнен. Под его руководством работал штаб военного управления Восточной Карелии. Непосредственно на оккупированной территории были образованы окружные и подчинявшиеся им районные штабы. Волостями руководили коменданты, в деревнях были избраны или назначены старосты.
Первостепенной задачей органов управления было установление контроля над населением. С этой целью к концу 1941 г. была проведена перепись, лица старше 15 лет получили олескелулупа – разрешение на проживание в данной местности, были предприняты режимные ограничения и ущемление свободы передвижения.
Подготовка к возможному присоединению советской Карелии к Финляндии началась еще в апреле 1941 г. По поручению президента Р. Рюти под предстоящую аннексию была подведена «правовая основа», изложенная в работах: Я. Яаккола «Восточный вопрос Финляндии» и В. Ауэри и Э. Ютиккала «Жизненное пространство Финляндии». На переговорах о сотрудничестве с Германией 25–
26 мая 1941 г. и в дальнейшем обсуждались границы территориальных приращений Финляндии. С конца июня 1941 г. началась разработка оккупационной системы. Была продумана организация военного управления, утвержденная приказом главнокомандующего К.Г. Маннергейма от 15 июля 1941 г. и выработаны основные принципы деятельности в Восточной Карелии: развитие этой территории как равноправной части республики и обращение особого внимания на положение «национального» населения, которое считалось будущими гражданами Великой Финляндии, тогда как русских планировалось выселить за ее пределы.
Комендантом военного управления был назначен В.А. Котилайнен. Под его руководством работал штаб военного управления Восточной Карелии. Непосредственно на оккупированной территории были образованы окружные и подчинявшиеся им районные штабы. Волостями руководили коменданты, в деревнях были избраны или назначены старосты.
Первостепенной задачей органов управления было установление контроля над населением. С этой целью к концу 1941 г. была проведена перепись, лица старше 15 лет получили олескелулупа – разрешение на проживание в данной местности, были предприняты режимные ограничения и ущемление свободы передвижения.
В массовом народном сознании не было чёткого разграничения между трактирными и питейными заведениями, любое из них попросту называли трактиром или кабаком. Кабак появился на Руси только в XVI веке, его предшественником была корчма – «место, куда сходились для еды и питья» [3, с. 30]. Здесь обсуждались события общественной жизни, судьи разбирали тяжбы, звучали песни и струнные инструменты.
Само слово «кабак» пришло на Русь с нашествием монголотатар. Первоначально оно обозначало места продажи вина и до такой степени укоренилось в сознании русского народа и одновременно приобрело негативный оттенок, что Екатерина II в своё время приказала: «кабаки называть питейными домами, потому что от происшедших злоупотреблений название кабака сделалось весьма подло и бесчестно» [3, с. 97].
С 1779 года все кружечные дворы были переименованы в питейные дома, «на дверях кабаков были гербы и по праздникам вывешивался красный флаг, у некоторых ставилась ёлка. Позднее камер-коллегия запретила эти вывески и велела над кабаками делать надписи: «В сём доме питейная продажа» [3, с. 52].
Переименование кабаков в «кружечные дворы», потом в «питейные дома», не меняло их сути. Это были всё те же места продажи и распития спиртных напитков. Затем появились «ренсковые (винные) погреба» – «места, посещаемые лицами, которые считают для себя неприличным входить в питейный дом», но и «погреба» со временем приобрели репутацию заведений сомнительного рода» [2:13].
История возникновения и развития трактирного и питейного промысла Петербурга уходит своими корнями ко времени основания столицы.
Первое упоминание о трактирном заведении связано с Петром I. Точная дата открытия трактира «Австерия», находившегося на Троицкой площади, у северо-восточной стены Петропавловской крепости, является предметом споров. Ю. Л. Алянский связывает появление первого питейного и игорного заведения с основанием Петербурга 1704–1705, а И. А. Богданов это же событие относит к 1711 году. «Здесь подавали вино, водку, пиво, табак. Тут же происходила игра в карты… После посещения церкви в Австерию заходил царь – выпить чарку перед обедом» [1, с. 17]. Однако, в поденной записке, оставленной при Петре I, которая была заменена камерфурьерским журналом, от 5 ноября 1704 года осталась следующая запись: «Заложили Адмиралтейство и были в Остерии и веселились» [7, с. 155].
Само слово «кабак» пришло на Русь с нашествием монголотатар. Первоначально оно обозначало места продажи вина и до такой степени укоренилось в сознании русского народа и одновременно приобрело негативный оттенок, что Екатерина II в своё время приказала: «кабаки называть питейными домами, потому что от происшедших злоупотреблений название кабака сделалось весьма подло и бесчестно» [3, с. 97].
С 1779 года все кружечные дворы были переименованы в питейные дома, «на дверях кабаков были гербы и по праздникам вывешивался красный флаг, у некоторых ставилась ёлка. Позднее камер-коллегия запретила эти вывески и велела над кабаками делать надписи: «В сём доме питейная продажа» [3, с. 52].
Переименование кабаков в «кружечные дворы», потом в «питейные дома», не меняло их сути. Это были всё те же места продажи и распития спиртных напитков. Затем появились «ренсковые (винные) погреба» – «места, посещаемые лицами, которые считают для себя неприличным входить в питейный дом», но и «погреба» со временем приобрели репутацию заведений сомнительного рода» [2:13].
История возникновения и развития трактирного и питейного промысла Петербурга уходит своими корнями ко времени основания столицы.
Первое упоминание о трактирном заведении связано с Петром I. Точная дата открытия трактира «Австерия», находившегося на Троицкой площади, у северо-восточной стены Петропавловской крепости, является предметом споров. Ю. Л. Алянский связывает появление первого питейного и игорного заведения с основанием Петербурга 1704–1705, а И. А. Богданов это же событие относит к 1711 году. «Здесь подавали вино, водку, пиво, табак. Тут же происходила игра в карты… После посещения церкви в Австерию заходил царь – выпить чарку перед обедом» [1, с. 17]. Однако, в поденной записке, оставленной при Петре I, которая была заменена камерфурьерским журналом, от 5 ноября 1704 года осталась следующая запись: «Заложили Адмиралтейство и были в Остерии и веселились» [7, с. 155].
Поражение в русско-японской войне (1904–1905) заставило правительство и российское общество существенно пересмотреть свои взгляды на Дальний Восток и его роль в государственной политике. Стало очевидным, что непродуманная и во многом авантюрная деятельность в Китае и Корее в конце XIX – начале XX вв. не принесла ожидаемых результатов. Россия оказалась вынужденной вернуться к прежней модели региональной политики в Приамурском крае, в основе которой оставалась континентальная доктрина – приращение территории путём крестьянской колонизации, развитие коммуникаций и экономической интеграции, сохранение государственной целостности.
В изменившихся исторических условиях новое звучание приобрёл лозунг «единой и неделимой России», нашедший своё отражение в дальневосточной политике. Особую роль в реализации правительственного курса должна была сыграть Амурская железная дорога, призванная решать не только военно-стратегические и экономические, но и национальные задачи, т. е. способствовать русской колонизации отдалённого региона, превращению его в неотъемлемую часть Великой России. Особенностью строительства являлось то, что его предполагалось осуществлять по российской территории с применением труда исключительно русских рабочих.
Последнее положение было особенно значимым. Утверждение «русского дела», т. е. укоренение российского населения, создание необходимых условий для его жизни, занятий земледелием, промыслами, торговлей – в противоположность растущей стихийной экономической миграции населения соседних азиатских стран, стало важнейшей правительственной задачей.
Необходимость быстрейшего заселения Приамурья и Приморья русским населением, способным стать надёжной опорой государства, укрепление границ, освоение новых территорий стали приоритетными направлениями и приобрели общегосударственное значение.
В изменившихся исторических условиях новое звучание приобрёл лозунг «единой и неделимой России», нашедший своё отражение в дальневосточной политике. Особую роль в реализации правительственного курса должна была сыграть Амурская железная дорога, призванная решать не только военно-стратегические и экономические, но и национальные задачи, т. е. способствовать русской колонизации отдалённого региона, превращению его в неотъемлемую часть Великой России. Особенностью строительства являлось то, что его предполагалось осуществлять по российской территории с применением труда исключительно русских рабочих.
Последнее положение было особенно значимым. Утверждение «русского дела», т. е. укоренение российского населения, создание необходимых условий для его жизни, занятий земледелием, промыслами, торговлей – в противоположность растущей стихийной экономической миграции населения соседних азиатских стран, стало важнейшей правительственной задачей.
Необходимость быстрейшего заселения Приамурья и Приморья русским населением, способным стать надёжной опорой государства, укрепление границ, освоение новых территорий стали приоритетными направлениями и приобрели общегосударственное значение.
1838 г. буквально вызвало интеллектуальный взрыв и было решающим эпизодом в радикализации теории эволюции. Суть идеи Т. Мальтуса состоит в том, что любая популяция животных и человека склонна увеличиваться в геометрической прогрессии. Но запас пищи увеличивается в прогрессии арифметической. Поэтому между членами популяции будет происходить интенсивная индивидуальная борьба за пищу. Численность любой популяции держится на постоянном уровне еще и потому, что лимитирующими факторами выступают болезни и эпидемии.
Сейчас проявляется огромный интерес к творчеству Т. Мальтуса. В 1986 г. в Великобритании вышло восьмитомное собрание его сочинений. Во введении к этому изданию, опубликованному в первом томе сочинений шотландского экономиста Е. Врагли [21, с. 139] указал, что Т. Мальтус был первым, кто сконструировал всестороннюю социальную науку. По его мнению, ни один из экономистов прошлого не оказал такого решающего влияния на развитие экономической мысли в ХХ в., как Т. Мальтус [14, с. 215–216; 20, с. 226–229].
С. Гулд [7, с. 8–16] полагает, что влияние А. Смита на Ч. Дарвина было еще сильне. Действительно, теперь хорошо известно, что в течение решающих месяцев 1838 г. он изучал учение А. Смита [11, с. 224; 6, с. 437–459]. Теория естественного отбора сходна с доктриной рыночной экономики. На философском языке это означает, что две теории являются изоморфными, т. е. структурно сходными, хотя предметы исследования у них разные. Суть свободной экономики состоит в том, что отсутствует какое-либо вмешательство в систему при помощи высших законов. Индивиды просто борются за персональную выгоду. В этой борьбе неэффективные устраняются, и наступает равновесный баланс. Система Ч. Дарвина, по С. Гулду, работает точно в такой же манере, только еще более безжалостно. Организмы борются за выживание и репродуктивный успех, и сверху нет никакой регуляции. «Невидимая рука» в экономике А. Смита действует и на эволюционной сцене и ведет к элиминации Бога.
При чтении трудов А. Смита Ч. Дарвин обратил внимание на рассуждения об обществе, состоящем из свободных индивидов.
Сейчас проявляется огромный интерес к творчеству Т. Мальтуса. В 1986 г. в Великобритании вышло восьмитомное собрание его сочинений. Во введении к этому изданию, опубликованному в первом томе сочинений шотландского экономиста Е. Врагли [21, с. 139] указал, что Т. Мальтус был первым, кто сконструировал всестороннюю социальную науку. По его мнению, ни один из экономистов прошлого не оказал такого решающего влияния на развитие экономической мысли в ХХ в., как Т. Мальтус [14, с. 215–216; 20, с. 226–229].
С. Гулд [7, с. 8–16] полагает, что влияние А. Смита на Ч. Дарвина было еще сильне. Действительно, теперь хорошо известно, что в течение решающих месяцев 1838 г. он изучал учение А. Смита [11, с. 224; 6, с. 437–459]. Теория естественного отбора сходна с доктриной рыночной экономики. На философском языке это означает, что две теории являются изоморфными, т. е. структурно сходными, хотя предметы исследования у них разные. Суть свободной экономики состоит в том, что отсутствует какое-либо вмешательство в систему при помощи высших законов. Индивиды просто борются за персональную выгоду. В этой борьбе неэффективные устраняются, и наступает равновесный баланс. Система Ч. Дарвина, по С. Гулду, работает точно в такой же манере, только еще более безжалостно. Организмы борются за выживание и репродуктивный успех, и сверху нет никакой регуляции. «Невидимая рука» в экономике А. Смита действует и на эволюционной сцене и ведет к элиминации Бога.
При чтении трудов А. Смита Ч. Дарвин обратил внимание на рассуждения об обществе, состоящем из свободных индивидов.
Проблема частного и общего в историческом процессе приобрела особую значимость на рубеже двух тысячелетий. Наступление нового столетия поставило вопрос о пределах глобализации. В настоящее время все более яростные споры вызывает обоснованность существования региональной и этнической самобытности. В археологии данная проблема нашла отражение в форме дискуссий об археологических культурах и их локальных вариантах. Аналогом этому в нумизматике может служить проблема ареалов монетного обращения. Вопрос о делении больших культурно-исторических общностей на части одинаково актуален как для современности, так и для изучения ранних этапов истории человечества. В связи с этим представляется интересным рассмотреть один из регионов Европы с точки зрения борьбы «глобальных» (имперских) тенденций его развития и местных особенностей. Эпоха средних веков достаточно далеко отстоит от нашего времени, что позволяет достаточно объективно оценивать события того времени.
При этом необходимо учитывать отличающуюся друг от друга степень информативности разных типов исторических источников. Летописи и документы основное внимание сосредотачивали на жизни правящей элиты. Культура «молчаливого большинства» нашла свое отражение, прежде всего, в вещественных источниках. В связи с этим при изучении культурно-исторического процесса в целом (а не только элитарной культуры) особую значимость имеют данные археологии и смежных с ней наук, включая нумизматику.
Согласно средневековым представлениям восточный рубеж Европы доходил до реки Дон [7, с. 92]. Территория между Доном и Карпатами в это время была юго-восточной окраиной Европы и всего Христианского мира. Земли эти отличались значительной политической и военной нестабильностью. Подобная ситуация нашла свое отражение во всех сторонах культурно исторического процесса, включая материалы нумизматики. Особую динамичность события приобрели в XIII и XIV вв., что и обусловило хронологические рамки предлагаемой статьи.
В середине XIII в. наследники Чингис-хана разгромили государства Восточной и Центральной Европы. В результате этого на западной границе Евразийских степей возник Улус Джучи [32, с. 351–392].
При этом необходимо учитывать отличающуюся друг от друга степень информативности разных типов исторических источников. Летописи и документы основное внимание сосредотачивали на жизни правящей элиты. Культура «молчаливого большинства» нашла свое отражение, прежде всего, в вещественных источниках. В связи с этим при изучении культурно-исторического процесса в целом (а не только элитарной культуры) особую значимость имеют данные археологии и смежных с ней наук, включая нумизматику.
Согласно средневековым представлениям восточный рубеж Европы доходил до реки Дон [7, с. 92]. Территория между Доном и Карпатами в это время была юго-восточной окраиной Европы и всего Христианского мира. Земли эти отличались значительной политической и военной нестабильностью. Подобная ситуация нашла свое отражение во всех сторонах культурно исторического процесса, включая материалы нумизматики. Особую динамичность события приобрели в XIII и XIV вв., что и обусловило хронологические рамки предлагаемой статьи.
В середине XIII в. наследники Чингис-хана разгромили государства Восточной и Центральной Европы. В результате этого на западной границе Евразийских степей возник Улус Джучи [32, с. 351–392].
Годы Великой Отечественной войны составляют особый период развития отечественной литературы. Идеи, темы, сюжеты, образы, система выразительных средств – всё в ней, естественно, было подчинено основной задаче: призыву отстоять в борьбе со смертельно опасным врагом идеи защиты мира во всём мире, красоту и гуманизм.
Когда пробил час военного столкновения, писатели поднялись вместе со всем народом, пошли в бой вместе с теми, кого они изображали в своих произведениях. Были прерваны литературные споры, прекратилась борьба литературных направлений. «Каждый советский писатель готов все свои силы, весь свой опыт и талант, всю свою кровь, если это понадобится, отдать делу священной народной войны против врагов нашей Родины» [7], – так определили свою задачу в первый же день Великой Отечественной войны советские писатели на митинге в Москве 22 июня 1941 года. И они выполнили эту свою клятву. Об этом сказал от имени Советской Армии в дни Победы маршал Советского Союза А. М. Василевский: «Воодушевляя Красную Армию на великие ратные подвиги, поднимая весь советский народ на священную борьбу за честь и независимость нашей Родины, советские писатели вложили свой неоценимый вклад в дело Победы»[5].
С первых же часов войны писатели вышли на линию огня. Десятками и сотнями поступают заявления об отправке их на фронт. Нельзя найти никакой исторической аналогии тому массовому участию в непосредственной боевой, фронтовой работе, которую развернули советские писатели в дни борьбы с гитлеризмом. На фронт ушло более тысячи писателей, из 800 членов московской организации – 250 человек. В Москве формируется рота писателейополченцев, к осени 1941 года выступившая на передовые позиции [11].
Когда пробил час военного столкновения, писатели поднялись вместе со всем народом, пошли в бой вместе с теми, кого они изображали в своих произведениях. Были прерваны литературные споры, прекратилась борьба литературных направлений. «Каждый советский писатель готов все свои силы, весь свой опыт и талант, всю свою кровь, если это понадобится, отдать делу священной народной войны против врагов нашей Родины» [7], – так определили свою задачу в первый же день Великой Отечественной войны советские писатели на митинге в Москве 22 июня 1941 года. И они выполнили эту свою клятву. Об этом сказал от имени Советской Армии в дни Победы маршал Советского Союза А. М. Василевский: «Воодушевляя Красную Армию на великие ратные подвиги, поднимая весь советский народ на священную борьбу за честь и независимость нашей Родины, советские писатели вложили свой неоценимый вклад в дело Победы»[5].
С первых же часов войны писатели вышли на линию огня. Десятками и сотнями поступают заявления об отправке их на фронт. Нельзя найти никакой исторической аналогии тому массовому участию в непосредственной боевой, фронтовой работе, которую развернули советские писатели в дни борьбы с гитлеризмом. На фронт ушло более тысячи писателей, из 800 членов московской организации – 250 человек. В Москве формируется рота писателейополченцев, к осени 1941 года выступившая на передовые позиции [11].
Деятельность Министерства императорского двора (МИДв) в области градостроительства оставила значительный след на архитектурном облике Санкт-Петербурга. Благодаря работе Придворного ведомства на карте города появились такие памятники зодчества, как Михайловский, Александринский и Мариинский театры, Мариинский, Николаевский, Ново-Михайловский, Владимирский, Алексеевский и Мало-Михайловский дворцы, Новый Эрмитаж и целый ряд других зданий.
В историографии существует значительное число трудов, посвященных отдельным объектам или творческому пути отдельных архитекторов, однако комплексных исследований, посвященных изучению архитектурно-градостроительной деятельности МИДв, на
настоящий момент не опубликовано.
Одним из основных вопросов в работе по данной проблематике является вопрос взаимодействия министерства и архитекторов, в частности, о вознаграждении лиц, руководивших производством строительных работ. В настоящей статье будет рассмотрено, как именно Придворное ведомство при Александре II регламентировало выплаты зодчим.
В годы правления Александра II при непосредственном участии учрежденной в 1857 г. строительной конторы МИДв была сформирована нормативная база, представленная несколькими редакциями документов, установивших схему оплаты труда архитекторов и их помощников и ограничивших верхний предел выплат, достигавший ранее 15 % от общей стоимости зданий [6].
В историографии существует значительное число трудов, посвященных отдельным объектам или творческому пути отдельных архитекторов, однако комплексных исследований, посвященных изучению архитектурно-градостроительной деятельности МИДв, на
настоящий момент не опубликовано.
Одним из основных вопросов в работе по данной проблематике является вопрос взаимодействия министерства и архитекторов, в частности, о вознаграждении лиц, руководивших производством строительных работ. В настоящей статье будет рассмотрено, как именно Придворное ведомство при Александре II регламентировало выплаты зодчим.
В годы правления Александра II при непосредственном участии учрежденной в 1857 г. строительной конторы МИДв была сформирована нормативная база, представленная несколькими редакциями документов, установивших схему оплаты труда архитекторов и их помощников и ограничивших верхний предел выплат, достигавший ранее 15 % от общей стоимости зданий [6].