Психологи Сьюзан Кобаса и Сальватор Медди в середине 70-х годов провели исследование 200 менеджеров Телефонной Компании Белла в Иллинойсе. Это было трудное для них время, потому что компания оказалась в каких-то сложных деловых отношениях с AT&T. Все менеджеры заполнили анкету относительно стресса и перечень болезней и симптомов. Это были мужчины средних лет, женатые, из среднего класса общества.
Хотя у всех был один и тот же уровень стресса, лишь 100 сообщили о чрезвычайно больном состоянии. У остальных наблюдались некоторые признаки диагностируемых заболеваний. Кобаса обнаружила, что те работники, которые оставались здоровыми, по-другому думали о происходящих с ними событиях. Они относились к изменению как к неизбежной части жизни и возможности для роста, а не как к угрозе для достигнутого. Они были убеждены, что, будучи не в состоянии контролировать происходящее, они могли бы влиять на последствия возникших проблем. Кроме того, они были серьезно увлечены своими семьями и работой, которые давали им чувство целеустремленности и заряжали энергией. Кобаса назвала эту комбинацию контроля, обязательства и готовности принять испытание "психологической устойчивостью".
После этих исследований в рамках Чикагского проекта изучения стресса в течение восьми лет продолжались наблюдения за здоровьем 259 менеджеров. В периоды усиления стресса, связанного с условиями труда, у сотрудников с низкой психологической устойчивостью наблюдались более резкие ухудшения здоровья.

Когда вы сталкиваетесь с ситуацией, которая требует напряжения ваших сил, происходят три быстро сменяющие друг друга явления:
- само событие;
- ваше восприятие события;
- реакция тела на ваше восприятие этого события.
Само событие вряд ли поддается вашему контролю. Ваше восприятие события определяется возможностями вашего контроля. Если вы воспринимаете событие так, как будто оно выходит за рамки ваших возможностей, тогда организм реагирует автоматически, готовясь к борьбе или отступлению, и такая реакция на стресс наносит вред.
Реакция возникает, когда симпатическая часть автономной нервной системы приводится в действие гипоталамусом - небольшой частью мозга, тесно связанной с лимбической системой, контролирующей наши эмоции. Кроме того, гипоталамус регулирует те процессы, которые протекают в организме бессознательно,- такие, как температура, пульс, дыхание, водный баланс, кровяное давление. Он выделяет гормон под названием corticotrphin-releasing faktor (CRF), который активизирует гипофиз. Гипофиз выделяет адренокортикотрофин (АКТ), заставляющий надпочечники выделять кортизол и другие гормоны - такие, как адреналин и норадреналин. Эти гормоны и нейропептиды подавляют иммунную систему. Гипоталамус также включает процесс высвобождения бета-эндорфинов, наших собственных обезболивающих, чтобы дать нам возможность выдержать боль, напряжение и физический дискомфорт. В результате мы становимся более возбужденными. Наши зрачки расширяются, чтобы пропускать больше света, а волоски на нашем теле поднимаются, делая нас более чувствительными к прикосновениям и вибрации. Кровь приливает к крупным мускулам и отходит от кишечника. Мы получаем одну и ту же биохимическую инъекцию вне зависимости от того, существует реальная угроза или нет. Если мы думаем, что она реальна, то для нашего тела она и является реальной.

От метафоры к стрессу. Но не слишком ли быстро мы движемся? Стресс сам является метафорой. Он пришел из области физики и техники и описывает и силу, приложенную к телу, и полученное в результате разрушение или деформацию. "Напряженность", "давление" - все это метафоры из той же области. Мы пользуемся ими, как будто они так же применимы к человеческим переживаниям, как и к неживым материалам. Механические конструкции и материалы могут испытывать большие напряжения и ломаться. У них есть предел прочности. У нас есть выбор. Два чугунных бруска сломаются при одной и той же нагрузке; люди же очень сильно отличаются и в том, что они считают нагрузкой, и в том, какую нагрузку они могут выдержать.
Кроме того, стресс - это номинализация, существительное, за которым скрывается процесс. Кто подвергся стрессу, от чего и каким образом?
Концепция стресса была разработана Гансом Селье в 30-х годах. Он определил биологический стресс как неспецифическую реакцию тела на любое обращенное на его воздействие. Он также говорил, что стресс - это "то, что ускоряет процесс старения, проводя нас через передряги жизни". Это полезные определения. Стресс представляет собой вред, нанесенный вашему организму в ответ на ваш жизненный опыт. Причиной этого вреда является реакция вашего организма на события, а не сами события. Само событие, вызвавшее стресс, называется "стрессором".

"Метафора находится на полпути между неясностью и банальностыо".
Аристотель
"Высшее проявление военного искусства - нарушить планы врага, чуть ниже - предотвратить объединение вражеских сил, следующее по порядку - атаковать армию врага на поле боя, и самая никчемная стратегия - осаждать города, обнесенные каменной стеной".
Сун Тзу. Военное искусство
"В любой войне прямые методы могут быть полезны для того, чтобы завязать сражение, а обходные пути необходимы для того, чтобы обеспечить победу".
Сун Тзу, Военное искусство
"В сражении существует только два метода наступления - прямое и непрямое - но их комбинация дает начало бесконечной серии маневров".
Сун Тзу. Военное искусство
"Самая большая проблема в мире могла быть решена, когда она была еще маленькой".
Лао Ше
"Теория Луи Пастера о болезнетворных микроорганизмах -лишь нелепая выдумка". Пьер Паше

Важный принцип в НЛП: учитывать различные точки зрения. И чем сильнее они отличаются, тем более ценным оказывается результат. Мы учимся главным образом оценивая различия. Способность принимать в расчет самые разные точки зрения является составной частью гибкого поведения людей, устойчиво достигающих успеха. Мир всегда богаче, чем любой отдельный взгляд на него, а реальность, как было уже сказано, оставляет огромные возможности для воображения.
В НЛП определяются три основные точки восприятия:
Первая позиция - это ваша собственная действительность. Если вы в настоящий момент осознаете свои собственные мысли и чувства, значит, вы находитесь в первой позиции. Болезнь чаще всего загоняет нас в первую позицию,
Вторая позиция - это способность принять точку зрения другого человека. Вы представляете себе, на что это было бы похоже для него. Это часть подстройки к другому человеку, оценки того, как выглядит мир для него изнутри, а не суждения о нем со стороны. Врачи, умеющие принимать позицию своих пациентов, обычно пользуются популярностью и уважением.
Третья позиция - это умение занимать внешнюю, отстраненную точку зрения. Вы настолько объективны, насколько это возможно. С этой позиции вы можете оценить свои отношения с другими людьми, вместо того, чтобы оказаться захваченным своей собственной точкой зрения (первая позиция) ил" оставаться на месте другого человека (вторая позиция).
Использование этих трех точек зрения в какой-то ситуации называется "тройным описанием". Все три позиции оказываются важными, и лучшие коммуникаторы легко перемещаются от одной к другой. Профессионалам в области здоровья необходимы все три. Они должны отчетливо представлять и быть уверенными в том, что они собираются делать, но, кроме того, им необходимо уметь оценивать чувства другого человека, чтобы помочь ему достичь своей цели. И еще им необходимо уметь объективно оценивать свою работу. Медицинская наука часто уделяет слишком много внимания третьей позиции, упуская при этом из виду чувства реальных людей и тех пациентов, с которыми приходится работать.

Медицина не является точной наукой, и учет иной точки зрения представляет собой полезную и добрую традицию. Врачи тоже люди, они могут ошибаться, или их совет может быть навеян тем, что им кажется полезным и результативным, но это может не работать в вашем случае. Они применяют такие процедуры, в которых убеждены сами, но это не значит, что вы тоже в них верите. Разумно относиться к другим точкам зрения с таким же уважением, как к своей, и очень важно тщательно продумать все возможности, прежде чем решиться на хирургическое вмешательство. Ни один доктор не может ясно представлять себе все варианты.
Если у вас проблема со здоровьем, то зачем ограничивать себя другой точкой зрения в пределах старой метафоры? Рассмотрите новые подходы, опираясь на другие традиции лечения. Мы не настаиваем на перескакивании с одной терапии на другую; главное, чтобы она приносила пользу. Однако легко оказаться замороченным традиционной медицинской моделью и отказать себе в возможности лечения, качество которого может быть таким же или даже превышать качество тех методов, которые предлагает ортодоксальная медицина. Существует значительно больше возможностей, чем выбирать только своего терапевта, только ту поликлинику, в которую вы ходите, и только те лекарства, которые обычно принимаете.

Медицина - это не просто набор лечебных процедур, но и способ понимания окружающего мира. Она соответствует мировоззрению и нравам того общества, в котором действует. Кроме того, медицина прагматична - используя то, что работает, и отказываясь от того, что не работает, несмотря на сопротивление людей, заинтересованных в сохранении существующего положения. Для медицины опасно попасть в ловушку "правильной" точки зрения на действительность и подавлять альтернативное объяснение. Мы не терпим это в людях, так почему профессионалы должны быть исключением?
Медицина неизбежно является консервативной. Потому что на карту поставлено благополучие, а, может быть, и жизнь человека. В то же время ей следует вести себя скромнее: есть немало примеров, когда врачи совершали ошибки, пытаясь подтвердить общепризнанные знания.

Наш способ говорить о здоровье отделяет нас от него. Подумайте о фразе "в погоне за здоровьем" как о метафоре. Oна подразумевает, что здоровье - это дичь, на которую следует охотиться. Должно быть, оно убегает и, скорее всего, рука об руку со счастьем. Что это значит? А то, что здоровье вне досягаемости, и вы отделены от него. Можно преследовать только то, чего у вас еще нет, либо вы еще не поняли, что уже овладели этим. Можно, конечно, проводить время, устраивая погоню за здоровьем с помощью диеты и физических упражнений, и совершенно не замечать, насколько вы уже здоровы как и хорошо себя чувствуете.
Мы говорим о том, что у нас "есть" болезнь - скажем, простуда, высокое давление или артрит, - но ведь болезнь не вещь, это процесс. Использование существительного для обозначения - это просто удобный краткий способ ссылки на болезнь. Но не путайте ярлык с поведением. Вы не можете владеть болезнью, болезнь - это то, что вы делаете. Многие симптомы распространенных болезней, неприятные сами себе, - такие, как насморк, сухость во рту и высокая температура, - представляют собой реакции вашего организма на антиген и попытку вылечить вас.
Проведите такой эксперимент. Подумайте о болезни или болезненном состоянии, которое было у вас раньше или в котором вы находитесь сейчас. Мы возьмем для примера насморк, но вы можете экспериментировать с любой болезнью. Вспомните себя в то время, когда он у вас был. Посмотрите на связанную с этим воспоминанием картинку, прислушайтесь к звукам, обратите внимание на ощущения. У большинства людей это будет застывшая картинка, неподвижная и не изменяющаяся. Теперь подумайте: "Я лечу себя от насморка" - и заметьте, как картинка оживает. Вы начинаете что-то делать. Отношение к болезни как к вещи ставит вас в пассивную роль. Теперь прервите это состояние и поместите картинку в прошлое.

Переведите эти выразительные медицинские названия на русский язык:
танатофобия,
кинофобия,
силурофобия,
эргофобия,
фобофобия,
лукулианизм,
бахизм,
гедонизм,
ятрофобия,
гипергелонтотрофия.

Медицинский ярлык, в особенности если он выражается сложным латинским названием, ставит печать респектабельности, которой это состояние может не заслуживать.
На самом деле медицина создает болезни. Например, в XIX веке рабы в южных штатах Америки страдали, как тогда думали, от вспышек болезни, которую называли "drapetomania" (от латинского drapeta - сбежавший раб). Основным симптомом этой "болезни" было непреодолимое желание сбежать - совершенно не поддающийся объяснению медицинских авторитетов того времени, а следовательно, патологический процесс. Другими "симптомами" были недобросовестное выполнение порученной им работы и небрежное обращение с инструментом. Использование психиатрических ярлыков для задержания и "лечения" диссидентов в бывшем Советском Союзе представляет собой более недавний пример медицины под личиной политической власти. Вероятно, врачи подвержен "номиномании" - непреодолимому желанию подвешивать ярлыки на состояния.
Медицинский словарь является внутренним языком и часто кажется таинственным и трудным для представителей других профессий. У каждой группы людей есть свой жаргон, который создается с целью прикрепления простых ярлычков для обозначения сложных процессов. (НЛП не является исключением.) Но, когда медицинский жаргон диссоциирует пациента от своей собственной физиологии и вносит трудности, а не упрощения, от него следует освобождаться. Многие доктора, следует отдать им должное, умеют прекрасно объяснять болезнь легкодоступными понятиями. Педиатры особенно нуждаются в этом умении.

Диагноз тоже показывает силу слов. Он похож на магическое заклинание: срывает завесу таинственности и называет неизвестное. Это первый шаг в процессе лечения. Когда врачи ставят диагноз, они говорят: "Да, нам известно это состояние, мы сталкивались с ним раньше, вы не единственный такой". Слова могут работать как плацебо.
Диагноз может быть и проклятием. Для многих людей слово "рак" является смертным приговором. Огромная сила заключена в этих трех буквах. Некоторые люди приравнивают диагноз рака или СПИДа к неизбежной смерти, теряют всякие надежды и отказываются бороться за жизнь, поэтому такой диагноз может действовать как крайне негативное плацебо.
Есть впечатляющая история, рассказанная Бернардом Лоуном, профессором кардиологии в Гарварде, который сопровождал своего шефа во время клинического обхода. Начальник Лоуна осматривал женщину средних лет, у которой была сердечная недостаточность. Обратившись к своим студентам, он сказал: "У этой дамы TS" - и перешел к следующему больному. Женщина сразу забеспокоилась. Она сказала Лоуиу, что, "о ее мнению, TS означало "terminal situation" - смертный приговор. Лоун пытался переубедить ее, что эти буквы значат "tricuspid stenosis", что означает сужение сердечного клапана. У нее развились сильные застойные явления в легких, и она умерла в тот же день от остановки сердца.

Слова выражают мысли, а мысли воздействуют на наше тело, иммунную систему и здоровье. Что наши слова говорят нам о том, как наши мысли действуют на организм?
Слова выражают наши внутренние состояния и в точности отражают наш способ мышления о своем теле. Но мы выражаем себя не только с помощью слов, но и с помощью самого тела. Слова и язык тела - это два различных способа говорить одни и те же вещи. Наше тело может выражать внутреннее состояние морщинками смеха или нахмуренными бровями.
У нас есть целая группа метафор о своем теле, которую называют "языком органов" - в них участвуют части тела. Вы когда-нибудь думали о том, что кто-то является вашей "головной болью"? Это слова, которые напоминают вам какое-то чувство. Некоторые люди выражают раздражение по-другому. Они получают настоящую головную боль. Такие слова могут стать пророчествами: они выражают мысль, а мысль действует на тело. Они как накликанное на самого себя проклятие.
Мы поражаемся, как упорно люди повторяют определенные ключевые фразы. Мы не утверждаем, что вам следует вовсе избегать фраз такого рода, чтобы они не превратились в правду. Это такие привычные, упорно повторяемые, навязчивые метафоры, которые могут причинить вред. Слова разрушают тело подобно волнам, размывающим утес. Осознание языка органов - это первый шаг к пониманию того, что ваше тело не отражает слова по-своему.