Новые российские исследования эпохи Николая I (по материалам: Выскочков Л.В. «Император Николай I: Человек и государь» (СПб., 2001) и «Николай I» (М., 2006)).
Будучи в Санкт-Петербурге, я имел возможность ознакомиться с новыми российскими исследованиями, посвященными эпохе Николая I. По ней вышло неожиданно много публикаций, что отнюдь не является исключением, подобным образом выглядят исследования, посвященные другим эпохам. Ренессанс интереса к истории заметен, особенно в части истории императорского дома и военного дела. Складывается впечатление, что российские историки стараются нагнать упущенное время; это впечатление подтверждает большое количество переизданий и репринтов дореволюционных публикаций.
Думаю, что для польского историка, привыкшего к функционированию зон «молчания» в советской историографии и немногочисленным изданиям, такое положение дел может оказаться большим сюрпризом. Тем более что знания польских историков в этой области весьма фрагментарны.
При наличии бросающегося в глаза немалого количества посредственных книг в новейшей российской историографии доминируют профессиональные труды, богатые новыми источниками и выполненные на высоком методическом и содержательном уровне. Это относится также к исследованиям николаевской эпохи.
Будучи в Санкт-Петербурге, я имел возможность ознакомиться с новыми российскими исследованиями, посвященными эпохе Николая I. По ней вышло неожиданно много публикаций, что отнюдь не является исключением, подобным образом выглядят исследования, посвященные другим эпохам. Ренессанс интереса к истории заметен, особенно в части истории императорского дома и военного дела. Складывается впечатление, что российские историки стараются нагнать упущенное время; это впечатление подтверждает большое количество переизданий и репринтов дореволюционных публикаций.
Думаю, что для польского историка, привыкшего к функционированию зон «молчания» в советской историографии и немногочисленным изданиям, такое положение дел может оказаться большим сюрпризом. Тем более что знания польских историков в этой области весьма фрагментарны.
При наличии бросающегося в глаза немалого количества посредственных книг в новейшей российской историографии доминируют профессиональные труды, богатые новыми источниками и выполненные на высоком методическом и содержательном уровне. Это относится также к исследованиям николаевской эпохи.
Состояние цензорской работы в Горьковской области, прежде всего, зависело от подбора и воспитания кадров как в самом Управлении, так и в районах. Как отмечалось в годовом отчете за 1953 г.
«Советский цензор – самостоятельный, оперативный работник. Всё, что он делает, преимущественно решает самостоятельно, к тому же, часто на длинные размышления у него нет времени: печатные издания требуют быстрых и правильных решений. Следовательно, он должен знать в совершенстве цензорские документы, быть всесторонне развит, обладать широким политическим кругозором, быть сугубо принципиальным, умелым организатором» [2. Д. 54. Л. 3–4].
Как органы цензуры могли получить в своё распоряжение профессионала при условии, что государственная система образования
СССР не имела образовательного курса по подготовке цензоров ни на базе высшего, ни тем более среднего образования? Существовал единственный способ приобретения такого специалиста – обучить и воспитать его своими силами. По результатам исследования дел по личному составу выяснилось, что в 1955–57 гг. из восьми цензоров Горьковского Обллита законченное высшее образование имел лишь один человек. Данная ситуация стала исправляться лишь к 1959 г. ввиду некоторых кадровых перестановок, когда количество человек с высшим образованием достигло трех человек и продолжало неуклонно расти [1].
«Советский цензор – самостоятельный, оперативный работник. Всё, что он делает, преимущественно решает самостоятельно, к тому же, часто на длинные размышления у него нет времени: печатные издания требуют быстрых и правильных решений. Следовательно, он должен знать в совершенстве цензорские документы, быть всесторонне развит, обладать широким политическим кругозором, быть сугубо принципиальным, умелым организатором» [2. Д. 54. Л. 3–4].
Как органы цензуры могли получить в своё распоряжение профессионала при условии, что государственная система образования
СССР не имела образовательного курса по подготовке цензоров ни на базе высшего, ни тем более среднего образования? Существовал единственный способ приобретения такого специалиста – обучить и воспитать его своими силами. По результатам исследования дел по личному составу выяснилось, что в 1955–57 гг. из восьми цензоров Горьковского Обллита законченное высшее образование имел лишь один человек. Данная ситуация стала исправляться лишь к 1959 г. ввиду некоторых кадровых перестановок, когда количество человек с высшим образованием достигло трех человек и продолжало неуклонно расти [1].
К началу 1920-х гг. сформировалась широкая сеть государственных, партийных и чрезвычайных организаций, которые осуществляли контроль за поведением населения с целью локализации оппозиционных настроений. Подобные функции, прежде всего, закреплялись за Всероссийской чрезвычайной комиссией (ВЧК), которая была организована 20 декабря 1917 г. при Совете Народных Комиссаров. Основная ее задача заключалась в борьбе с контрреволюцией и саботажем. ВЧК существовала с 1918 по 1921 г., после чего в ходе реформирования системы политического контроля была реорганизована в Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР. Кроме того, на местном уровне создавались чрезвычайные комиссии при местных Советах (областных, губернских, уездных). В компетенцию комиссий входило право производить аресты лиц, которые могли быть замешаны в контрреволюционных действиях [16, c. 8–9].
Сеть информаторов, сообщавших об оппозиционных выступлениях населения, имела сложную структуру. Важнейшим её звеном
были осведомители, которые работали на различных предприятиях Петрограда. Собранные ими сведения поступали в губернскую чрезвычайную комиссию. Информация губернских чрезвычайных организаций о забастовках на предприятиях города, как правило, группировалась по районному принципу. Так, в информационном сообщении Петроградской губернской чрезвычайной комиссии о положении в Московско-Заставском районе можно встретить сведения о несанкционированном собрании рабочих на фабрике «Скороход», где было предъявлено требование о снятии охраны на фабрике и выдаче добавочных талонов на хлеб [12].
Сеть информаторов, сообщавших об оппозиционных выступлениях населения, имела сложную структуру. Важнейшим её звеном
были осведомители, которые работали на различных предприятиях Петрограда. Собранные ими сведения поступали в губернскую чрезвычайную комиссию. Информация губернских чрезвычайных организаций о забастовках на предприятиях города, как правило, группировалась по районному принципу. Так, в информационном сообщении Петроградской губернской чрезвычайной комиссии о положении в Московско-Заставском районе можно встретить сведения о несанкционированном собрании рабочих на фабрике «Скороход», где было предъявлено требование о снятии охраны на фабрике и выдаче добавочных талонов на хлеб [12].
Императорское Русское географическое общество по времени своего основания – одно из старейших в мире и первое научное общество в России. Основанное в 1845 г., оно ставило перед собой цели собирания и распространения в России географических и этнографических сведений [1, с. 1]. Реализации поставленных целей как нельзя лучше способствовала библиотечная сеть, созданная Императорским Русским географическим обществом.
При расширении своей деятельности, открытии новых отделов, Императорское Русское географическое общество опутывало страну и сетью своих библиотек. Их успешное развитие и функционирование зависело не только от читателей, но, в первую очередь, от содержания и наполняемости книжных фондов. Помимо пожертвований частных лиц, отделы состояли в книгообмене со всеми местными научными организациями и редакциями газет и журналов. Посредством обмена устанавливались и обширные зарубежные связи Императорского Русского географического общества. Основанием для вступления в книгообменные связи являлось содержание предлагаемых изданий, их полезность для географического общества. С учреждениями, не имевшими постоянных периодических органов, Императорское Русское географическое общество, как правило, не сотрудничало. Общество всегда стремилось к расширению своих книжных контактов, хотя предпочтение отдавало собственным российским учреждениям и обществам, а не иностранным. Тем не менее в 1860 г. Императорское Русское географическое общество состояло в обмене с 22 зарубежными учреждениями. Учитывая количество отечественных организаций (32), состоявших в книжных связях с Обществом в этот период, можно говорить о том, что зарубежные организации составляли около 40 % партнеров по книгообмену. Со временем эти связи только росли, и к 1915 г. Императорское Русское географическое общество обменивалось книжной продукцией с 75 зарубежными учреждениями.
При расширении своей деятельности, открытии новых отделов, Императорское Русское географическое общество опутывало страну и сетью своих библиотек. Их успешное развитие и функционирование зависело не только от читателей, но, в первую очередь, от содержания и наполняемости книжных фондов. Помимо пожертвований частных лиц, отделы состояли в книгообмене со всеми местными научными организациями и редакциями газет и журналов. Посредством обмена устанавливались и обширные зарубежные связи Императорского Русского географического общества. Основанием для вступления в книгообменные связи являлось содержание предлагаемых изданий, их полезность для географического общества. С учреждениями, не имевшими постоянных периодических органов, Императорское Русское географическое общество, как правило, не сотрудничало. Общество всегда стремилось к расширению своих книжных контактов, хотя предпочтение отдавало собственным российским учреждениям и обществам, а не иностранным. Тем не менее в 1860 г. Императорское Русское географическое общество состояло в обмене с 22 зарубежными учреждениями. Учитывая количество отечественных организаций (32), состоявших в книжных связях с Обществом в этот период, можно говорить о том, что зарубежные организации составляли около 40 % партнеров по книгообмену. Со временем эти связи только росли, и к 1915 г. Императорское Русское географическое общество обменивалось книжной продукцией с 75 зарубежными учреждениями.
Наблюдение над изменением штатного расписания и структуры органов цензуры даст возможность выделить их направления работы, например, ответить на вопрос о доминанте предварительной или последующей цензуры на том или ином этапе развития политической системы государства.
Управление по охране военных и государственных тайн в печати при Горьковском облисполкоме (Обллит, 1953–1966) было образовано постановлением Совета Министров СССР от 8 октября
1953 г., переведшего Обллиты из подчинения МВД в систему исполкомов. Однако руководство Горьковским облисполкомом считало, что Управление не может быть оформлено при облисполкоме, так как у исполкома не было на этот счет никаких указаний ни от Совета Министров РСФСР, ни от Совета Министров СССР, не было и положения, определяющего взаимоотношения цензуры с облисполкомом. Так эта проблема описывалась в ежегодном отчете за 1954 г.:
«В узаконении нас при Облисполкомах… требуется вмешательство и помощь Главного Управления» [3. Д. 57. Л. 23]. После многократных переговоров с зам. председателя исполкома облсовета тов. Перминовой, ведавшей вопросами культуры, была достигнута договоренность об утверждении цензоров – совместителей, а в дальнейшем об утверждении начальника Управления и т. д. Но окончательно проблема оформления статуса Обллита была решена лишь в течение 1955 г. [4. Д. 6. Л. 20]. Этот сюжет из истории государственного управления проявляет отношение к институтам цензуры как к второстепенным элементам политического контроля.
Облит состоял из начальника (после Ф.Н. Боронина его в 1962 г. возглавил А.С. Ульянов), заместителя, старшего цензора, 7 цензоров (областных газет, по мелкопечатной продукции, последующего контроля, по библиотекам, по искусству), 8 цензоров по районам города и области и 26 цензоров-совместителей [3. Д. 57. Л. 2–3].
Управление по охране военных и государственных тайн в печати при Горьковском облисполкоме (Обллит, 1953–1966) было образовано постановлением Совета Министров СССР от 8 октября
1953 г., переведшего Обллиты из подчинения МВД в систему исполкомов. Однако руководство Горьковским облисполкомом считало, что Управление не может быть оформлено при облисполкоме, так как у исполкома не было на этот счет никаких указаний ни от Совета Министров РСФСР, ни от Совета Министров СССР, не было и положения, определяющего взаимоотношения цензуры с облисполкомом. Так эта проблема описывалась в ежегодном отчете за 1954 г.:
«В узаконении нас при Облисполкомах… требуется вмешательство и помощь Главного Управления» [3. Д. 57. Л. 23]. После многократных переговоров с зам. председателя исполкома облсовета тов. Перминовой, ведавшей вопросами культуры, была достигнута договоренность об утверждении цензоров – совместителей, а в дальнейшем об утверждении начальника Управления и т. д. Но окончательно проблема оформления статуса Обллита была решена лишь в течение 1955 г. [4. Д. 6. Л. 20]. Этот сюжет из истории государственного управления проявляет отношение к институтам цензуры как к второстепенным элементам политического контроля.
Облит состоял из начальника (после Ф.Н. Боронина его в 1962 г. возглавил А.С. Ульянов), заместителя, старшего цензора, 7 цензоров (областных газет, по мелкопечатной продукции, последующего контроля, по библиотекам, по искусству), 8 цензоров по районам города и области и 26 цензоров-совместителей [3. Д. 57. Л. 2–3].
Западные губернии Российской империи являлись территориями с особыми условиями, сложившимися в результате их исторического, экономического, политического и культурного развития. Западными окраинами принято считать три северо-западные губернии (Виленская, Ковенская, Гродненская), три белорусские губернии (Могилевская, Минская, Витебская) и три юго-западные (Киевская, Подольская, Волынская). Присоединение данных территорий от Речи Посполитой произошло в конце XVIII в. В XIX в. территории принадлежали Белорусскому, Литовскому и Киевскому генералгубернаторствам. Большое влияние на развитие этого региона оказало сосуществование на его территории представителей нескольких национальностей: польской, литовской, русской и еврейской.
Система образования в западном крае играла важную политическую роль и являлась одним из средств, которое правительство использовало для проведения русификации. Особенности присоединения Западного края обусловили преобладание на этой территории польской культуры и мировоззрения. Польское население не только обладало экономической мощью, но и старалось распространить свое влияние на культурную жизнь этого региона. Так, например, Я.Н. Офросимов в одной из своих публицистических работ свидетельствовал, что «…западно-русское дворянство почти поголовно приняло римско-католическую веру и усвоило себе польскую культуру, стало в полном смысле слова польским» [9, с. 3].
Особенно сильное влияние поляков на культуру ощущалось в религиозных вопросах. Современники обращали внимание на то, что в начале XX в. происходило «ополячивание» русского населения западных окраин. Н. Кобрин приводил примеры проникновения польской культуры в жизнь русского населения: использование польского языка в Холмской семинарии, пение польских песнопений в униатских церквях и т. д. [5, с. 21].
Проникновение польской культуры в жизнь русского населения вызывало недовольство местного населения, а также общественных деятелей, проживавших и в центральных губерниях. Многие из них соглашались с мнением Я.Н. Офросимова о том, что «русская культура в Западном крае до сих пор не восстановлена, и мечта о возрождении Польского государства препятствует полному слиянию края с Россией и спокойному течению в нем жизни» [9, с. 4]. Схожую точку зрения высказывала и газета «Окраины России», являвшаяся основным печатным органам, выражавшим интересы русского населения Западного края: «Нам, русским, пора проводить и свою определенную политику относительно Западной окраины… Гораздо проще раз и навсегда сказать прямо, что мы хозяева положения, что западные губернии русские… и мы должны принять все меры, чтобы обеспечить наши культурные и государственные интересы…» [8].
Система образования в западном крае играла важную политическую роль и являлась одним из средств, которое правительство использовало для проведения русификации. Особенности присоединения Западного края обусловили преобладание на этой территории польской культуры и мировоззрения. Польское население не только обладало экономической мощью, но и старалось распространить свое влияние на культурную жизнь этого региона. Так, например, Я.Н. Офросимов в одной из своих публицистических работ свидетельствовал, что «…западно-русское дворянство почти поголовно приняло римско-католическую веру и усвоило себе польскую культуру, стало в полном смысле слова польским» [9, с. 3].
Особенно сильное влияние поляков на культуру ощущалось в религиозных вопросах. Современники обращали внимание на то, что в начале XX в. происходило «ополячивание» русского населения западных окраин. Н. Кобрин приводил примеры проникновения польской культуры в жизнь русского населения: использование польского языка в Холмской семинарии, пение польских песнопений в униатских церквях и т. д. [5, с. 21].
Проникновение польской культуры в жизнь русского населения вызывало недовольство местного населения, а также общественных деятелей, проживавших и в центральных губерниях. Многие из них соглашались с мнением Я.Н. Офросимова о том, что «русская культура в Западном крае до сих пор не восстановлена, и мечта о возрождении Польского государства препятствует полному слиянию края с Россией и спокойному течению в нем жизни» [9, с. 4]. Схожую точку зрения высказывала и газета «Окраины России», являвшаяся основным печатным органам, выражавшим интересы русского населения Западного края: «Нам, русским, пора проводить и свою определенную политику относительно Западной окраины… Гораздо проще раз и навсегда сказать прямо, что мы хозяева положения, что западные губернии русские… и мы должны принять все меры, чтобы обеспечить наши культурные и государственные интересы…» [8].
На всех этапах человеческой истории миграционные процессы обусловливались определенными факторами. Среди них политические, религиозные, военные и др. Однако подавляющая часть всех переселений вызывалась экономическими причинами. Так, формирование и развитие российского государства, расширение его территории положили начало перемещению коренного населения и иностранцев на Руси, которое потребовало организации контроля за этим процессом.
С началом развития заграничной торговли предпринимаются первые попытки учета и документирования передвижения отечественных и зарубежных купцов. В Лаврентьевской летописи в сообщении за 945 г. мы находим, что иностранным купцам княжеская администрация выдавала грамоты, в которых были обозначены их корабли [1, с. 48–49].
Передвижение заграничных купцов («гостей») органы городского самоуправления пытались контролировать путем размещения их на специально отведенных подворьях – «гостиных дворах».
Учет населения был организован первоначально в Киевском и Новгородском княжествах с целью податного обложения граждан.
Уже с конца XIII в. В Новгороде фиксируются попытки установления контроля за перемещением с помощью регистрации как иностранцев, так и коренного населения. В данный период для лиц, выезжавших в другие государства и приезжавших иностранцев, были введены «проезжие грамоты», которые служили своего рода удостоверением личности. С помощью таких удостоверений местные власти могли контролировать и поведение приезжих лиц.
С началом развития заграничной торговли предпринимаются первые попытки учета и документирования передвижения отечественных и зарубежных купцов. В Лаврентьевской летописи в сообщении за 945 г. мы находим, что иностранным купцам княжеская администрация выдавала грамоты, в которых были обозначены их корабли [1, с. 48–49].
Передвижение заграничных купцов («гостей») органы городского самоуправления пытались контролировать путем размещения их на специально отведенных подворьях – «гостиных дворах».
Учет населения был организован первоначально в Киевском и Новгородском княжествах с целью податного обложения граждан.
Уже с конца XIII в. В Новгороде фиксируются попытки установления контроля за перемещением с помощью регистрации как иностранцев, так и коренного населения. В данный период для лиц, выезжавших в другие государства и приезжавших иностранцев, были введены «проезжие грамоты», которые служили своего рода удостоверением личности. С помощью таких удостоверений местные власти могли контролировать и поведение приезжих лиц.
В июне 1941 г. на Ладожском озере была воссоздана военная флотилия. Основными боевыми задачами соединения на начальном этапе Великой Отечественной войны стало содействие флангам сухопутных армий. Помимо организации снабжения, доставки подкреплений, артиллерийской поддержки, важным направлением деятельности была высадка десантов. Десантные операции на Ладоге, сыгравшие важную роль, историками упоминаются вскользь.
Так, не проясненным остается вопрос о силах Ладожской военной флотилии (ЛВФ), привлекаемых к высадке. В.И. Ачкасов и Н.Б. Павлович приводят следующие данные корабельного состава:
«2 канонерские лодки, 2 бронекатера, 2 сторожевых катера типа "МО-4" и несколько катеров типа "КМ" и "Р" [1]. «Боевая летопись военно-морского флота 1941–1942 гг.», изданная десятью годами позже, называет уже три канонерские лодки, сторожевой корабль и катера [2]. В статье В.А. Мосунова фигурирует еще и тральщик (ТЩ100) [5]. Разнятся и точки зрения на итоги десантных операций. Адмирал флота И.С. Исаков, являвшийся инициатором высадки на острова, оценивает действия ЛВФ как успешные, способствующие стабилизации фронта [3]. Фельдмаршал К.Г. Маннергейм в своих мемуарах склонен недооценивать последствия десантной операции [4].
Так, не проясненным остается вопрос о силах Ладожской военной флотилии (ЛВФ), привлекаемых к высадке. В.И. Ачкасов и Н.Б. Павлович приводят следующие данные корабельного состава:
«2 канонерские лодки, 2 бронекатера, 2 сторожевых катера типа "МО-4" и несколько катеров типа "КМ" и "Р" [1]. «Боевая летопись военно-морского флота 1941–1942 гг.», изданная десятью годами позже, называет уже три канонерские лодки, сторожевой корабль и катера [2]. В статье В.А. Мосунова фигурирует еще и тральщик (ТЩ100) [5]. Разнятся и точки зрения на итоги десантных операций. Адмирал флота И.С. Исаков, являвшийся инициатором высадки на острова, оценивает действия ЛВФ как успешные, способствующие стабилизации фронта [3]. Фельдмаршал К.Г. Маннергейм в своих мемуарах склонен недооценивать последствия десантной операции [4].
Дезертирство красноармейцев в годы Гражданской войны в России носило массовый характер. Крушение старой армии, а с ней и понятия о дисциплине, хозяйственная разруха не располагали к тому, чтобы армия крестьян и рабочих смогла избежать такой вневременной болезни, как дезертирство. Меньшевик Ф. Дан в своих воспоминаниях передал мрачную шутку своего собеседника, красноармейца-конвоира, о трехмиллионной армии: «миллион бежит, миллион сидит, миллион ловит и водит» [6, с. 66]. По подсчетам Г. Кривошеева, за всю войну добровольно сдались и были задержаны 2 846 тыс. дезертиров [8, с. 94].
Экономическое направление борьбы с дезертирством при всей невинности формулировки в годы Гражданской войны представлялось, чуть ли не важнейшим и наиболее эффективным методом. По сути, его можно назвать методом кнута и пряника. Одной рукой государство предоставляло (или обещало) всяческую помощь и поддержку семьям красноармейцев, которую те, естественно, теряли в случае дезертирства. Таким образом, шла профилактическая работа по предотвращению данного преступления, ведь случаи побега из части с целью помочь семье, поднять развалившееся хозяйство были чрезвычайно распространены и к тому же морально оправданы. А другой рукой власть карала семью «бегунца» самым чувствительным образом – конфискациями. Для крестьянина, этого «прирожденного материалиста», стоял выбор: принять и «укрыть» дома сына (или мужа) дезертира или заставить его сдаться, вернуться в армию. Красноармеец же должен был осознать, на что он толкает родных своим поступком.
Призыв в армию был неминуемо связан с разрывом с домом.
Экономическое направление борьбы с дезертирством при всей невинности формулировки в годы Гражданской войны представлялось, чуть ли не важнейшим и наиболее эффективным методом. По сути, его можно назвать методом кнута и пряника. Одной рукой государство предоставляло (или обещало) всяческую помощь и поддержку семьям красноармейцев, которую те, естественно, теряли в случае дезертирства. Таким образом, шла профилактическая работа по предотвращению данного преступления, ведь случаи побега из части с целью помочь семье, поднять развалившееся хозяйство были чрезвычайно распространены и к тому же морально оправданы. А другой рукой власть карала семью «бегунца» самым чувствительным образом – конфискациями. Для крестьянина, этого «прирожденного материалиста», стоял выбор: принять и «укрыть» дома сына (или мужа) дезертира или заставить его сдаться, вернуться в армию. Красноармеец же должен был осознать, на что он толкает родных своим поступком.
Призыв в армию был неминуемо связан с разрывом с домом.
Тарифная политика – это политика государства, направленная на строгое соблюдение провозных тарифов на транспорте. Устанавливаемые тарифные коридоры для перевозки грузов и пассажиров на железнодорожном транспорте выражались в тарифах, которых обязаны были придерживаться как государственные, так и частные дороги. В процессе становления и развития железнодорожной сети тарифный вопрос был одним из важных в экономической жизни России. Первоначально единой унифицированной тарифной системы на российских железных дорогах не было. На каждой железной дороге существовали свои тарифные сетки, что создавало беспорядок в финансово-экономической деятельности. В июле 1862 г. Министерство путей сообщения утвердило общие для казенных железных дорог пассажирские и грузовые тарифы.
В конце 70-х гг. XIX в. государство начинает более активно приводить в порядок некоторые тарифы. Так, в 1879 г. был введен
IV класс пассажирских перевозок с пониженным тарифом для перемещения групп рабочих (такого порядка не было в других европейских странах). Одновременно вводился единый государственный сбор с пассажирских билетов в вагонах III класса – 15 %, II и I класса – 25 %, устанавливались льготы для обратной, круговой и сезонных поездок. В 1883 г. была введена единообразная номенклатура и определен алфавитный списочный перечень типов грузов [5, с. 52,
76]. Внедрение единой номенклатуры по перевозке грузов способствовало становлению и развитию тарифной системы российских железных дорог. С 1884 г. начался пересмотр тарифов на перевозку всей массы грузов, причем провозные платы на перевозку некоторых типов грузов, например хлеба, неоднократно изменялись.
В конце 70-х гг. XIX в. государство начинает более активно приводить в порядок некоторые тарифы. Так, в 1879 г. был введен
IV класс пассажирских перевозок с пониженным тарифом для перемещения групп рабочих (такого порядка не было в других европейских странах). Одновременно вводился единый государственный сбор с пассажирских билетов в вагонах III класса – 15 %, II и I класса – 25 %, устанавливались льготы для обратной, круговой и сезонных поездок. В 1883 г. была введена единообразная номенклатура и определен алфавитный списочный перечень типов грузов [5, с. 52,
76]. Внедрение единой номенклатуры по перевозке грузов способствовало становлению и развитию тарифной системы российских железных дорог. С 1884 г. начался пересмотр тарифов на перевозку всей массы грузов, причем провозные платы на перевозку некоторых типов грузов, например хлеба, неоднократно изменялись.
Исследователи, предметом внимания которых являются вопросы непрерывного образования, деликатно обходят молчанием вопрос о территориальном статусе системы непрерывного образования. И хотя понятие «система» применительно к непрерывному образованию используется достаточно широко, вопрос о том, является ли она федеральной системой или её следует рассматривать как региональную (подсистему), или как федеральнорегиональную систему образования, остаётся невыясненным, так как большинство исследователей оперируют этим понятием безотносительно к тому или иному уровню территориальной организации
общества. Возможно, такое понимание обусловлено правовым казусом – отсутствием в Законе РФ «Об образовании» понятия «непрерывное образование». Вместе с тем, непрерывное образование – это социальный факт огромного общественного значения, региональная направленность которого очевидна. Особое место в системе непрерывного образования региона принадлежит негосударственному сектору высшей школы.
Процесс становления высших учебных заведений негосударственной формы собственности, формирование негосударственного сектора высшей школы как социально-экономической региональной подсистемы, несомненно, один из важных результатов рыночных преобразований России, оказавший и продолжающий оказывать значительное влияние на формирование образовательного потенциала и России и её отдельных регионов. Этому способствовали политические и экономические изменения, начавшиеся в последней четверти прошлого столетия в государственном устройстве, которые и создали необходимые правовые, экономические, социальные и иные условия для формирования учебных заведений негосударственного типа, что изменило структуру отечественной системы высшего образования. Одним из важнейших условий формирования негосударственного сектора высшей школы явились процессы регионализации, непосредственно формирующие потребность в специалистах различных профессий.
общества. Возможно, такое понимание обусловлено правовым казусом – отсутствием в Законе РФ «Об образовании» понятия «непрерывное образование». Вместе с тем, непрерывное образование – это социальный факт огромного общественного значения, региональная направленность которого очевидна. Особое место в системе непрерывного образования региона принадлежит негосударственному сектору высшей школы.
Процесс становления высших учебных заведений негосударственной формы собственности, формирование негосударственного сектора высшей школы как социально-экономической региональной подсистемы, несомненно, один из важных результатов рыночных преобразований России, оказавший и продолжающий оказывать значительное влияние на формирование образовательного потенциала и России и её отдельных регионов. Этому способствовали политические и экономические изменения, начавшиеся в последней четверти прошлого столетия в государственном устройстве, которые и создали необходимые правовые, экономические, социальные и иные условия для формирования учебных заведений негосударственного типа, что изменило структуру отечественной системы высшего образования. Одним из важнейших условий формирования негосударственного сектора высшей школы явились процессы регионализации, непосредственно формирующие потребность в специалистах различных профессий.
Реформам национальной системы образования исполнилось 11 лет. 29 августа 1997 года была принята новая редакция Закона Республики Узбекистан «Об образовании и Закон Республики Узбекистан «О Национальной программе по подготовке кадров». Сама по себе, продолжительность реформы – явление неординарное, если вспомнить, что большинство реформ в сфере образования, предпринимаемых государством во второй половине прошлого столетия, завершались через несколько лет. Как правило, подводить итоги очередной реформы, было не принято, потому что следующая реформа должна была коренным образом изменить, то, что было сделано до этого. Цель настоящей статьи, как следует из ее названия, попытаться оценить не столько ход реформы или ее итоги, сколько обобщить опыт реформирования системы профессионального образования в аспекте того, в какой мере научные идеи реформирования трансформировались в политические установки, управленческие решения и стали достоянием практики.
Главный итог реформы профессионального образования можно сформулировать достаточно однозначно: средним специальным, профессиональным образованием охвачено более 90 % выпускников основной школы (9 классов). Другими словами, общедоступность и обязательность профессионального образования в республике реально достигнута.
Что же касается итогов реформы, которые можно поставить в заслугу отечественной педагогической науке, то можно утверждать, что за годы реформ сформировалась теоретико-методологическая основа развития системы профессионального образования.
Главный итог реформы профессионального образования можно сформулировать достаточно однозначно: средним специальным, профессиональным образованием охвачено более 90 % выпускников основной школы (9 классов). Другими словами, общедоступность и обязательность профессионального образования в республике реально достигнута.
Что же касается итогов реформы, которые можно поставить в заслугу отечественной педагогической науке, то можно утверждать, что за годы реформ сформировалась теоретико-методологическая основа развития системы профессионального образования.