К началу 1920-х гг. сформировалась широкая сеть государственных, партийных и чрезвычайных организаций, которые осуществляли контроль за поведением населения с целью локализации оппозиционных настроений. Подобные функции, прежде всего, закреплялись за Всероссийской чрезвычайной комиссией (ВЧК), которая была организована 20 декабря 1917 г. при Совете Народных Комиссаров. Основная ее задача заключалась в борьбе с контрреволюцией и саботажем. ВЧК существовала с 1918 по 1921 г., после чего в ходе реформирования системы политического контроля была реорганизована в Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР. Кроме того, на местном уровне создавались чрезвычайные комиссии при местных Советах (областных, губернских, уездных). В компетенцию комиссий входило право производить аресты лиц, которые могли быть замешаны в контрреволюционных действиях [16, c. 8–9].
Сеть информаторов, сообщавших об оппозиционных выступлениях населения, имела сложную структуру. Важнейшим её звеном
были осведомители, которые работали на различных предприятиях Петрограда. Собранные ими сведения поступали в губернскую чрезвычайную комиссию. Информация губернских чрезвычайных организаций о забастовках на предприятиях города, как правило, группировалась по районному принципу. Так, в информационном сообщении Петроградской губернской чрезвычайной комиссии о положении в Московско-Заставском районе можно встретить сведения о несанкционированном собрании рабочих на фабрике «Скороход», где было предъявлено требование о снятии охраны на фабрике и выдаче добавочных талонов на хлеб [12]. В сообщении же Петроградской губернской чрезвычайной комиссии по Володарскому району акцент делался на донесениях о недовольстве рабочих Александровского завода, причина которого заключалась в «некомпетентности» комиссаров. Она, по мнению рабочих, выражалась в отсутствии сведений у комиссаров завода о положении дел на предприятии из-за чрезмерного «увлечения» их «бумажной» работой. Кроме того, негативное отношение рабочих к заводскому комитету проявлялось в беспрепятственном изготовлении личных заказов в рабочее время, при этом технический персонал падение производства объяснял «продовольственным кризисом» [13]. Необходимо отметить, что губернские чрезвычайные комиссии должны были предоставлять еженедельные сводки о положении районов города, чтобы своевременно информировать центральные политические организации о происшествиях в Петрограде.
Следует подчеркнуть, что в информационных сводках, как правило, сообщалось о фактах забастовок и недовольстве рабочих, при этом ответственность за происходящие события не всегда возлагалась на конкретных лиц. В редких случаях обращалось внимание на то, что причина возникновения забастовок – неумелая деятельность администрации или мастеров заводов и антисоветская агитация отдельных рабочих. Так, например, после отказа рабочих приступать к своим обязанностям на заводе «Прометей» основная вина за развитие конфликта была возложена на мастера, который не захотел объяснить рабочим причину отсутствия у них выходных. Результатом этого, по мнению осведомителя, стало негативное отношение к профсоюзным и партийным организациям завода [14].
Более серьезные последствия имело преднамеренное прекращение доставки дров рабочими на Государственную электрическую
станцию, в результате чего возникла угроза прекращения подачи электрической энергии. Поводом недовольства, по мнению ПГЧК,

являлось отсутствие у рабочих одежды и обуви, но во многом объяснялось и антисоветской агитацией кочегара Цыцарева, выступления которого имели большой успех среди рабочих [15]. Важно подчеркнуть, что в информационных сообщениях не уточнялось, откуда стало известно о контрреволюционной агитации и насколько были достоверны слухи об этом. Таким образом, сводки не позволяли определить, действительно ли рабочий был настроен против власти или же его просто не устраивала деятельность местных партийных или государственных организаций.
Нередко в информационных сводках ПГЧК имелись сведения о самом факте забастовки, причинах ее возникновения и мерах урегулирования на местном уровне. Так, например, на заводе «Атлас», как отмечалось в информационном сообщении ПГЧК по Володарскому району, рабочие отказывались «работать на государство» и выполняли «свои» заказы, из-за чего снижалась продуктивность завода [13]. Такие действия во время экономического кризиса в начале 1920-х гг. были массовым явлением. В сообщениях не
приводились конкретные фамилии и должности, акцент делался на существовании самой проблемы, которая требовала внимания властей. Вследствие этого на некоторых заводах стали применяться обыски рабочих с целью изъятия нелегально изготовленных изделий или наложение штрафа за незаконное изготовление товаров. Иногда в сообщениях отмечалось, что обыски на заводе не проводятся, тем самым подчеркивалось «халатное» отношение заводоуправления или заводского комитета к контролю за тем, чтобы рабочие не посвящали значительную часть трудового времени выполнению личных заказов [13].
Вместе с тем работа заводоуправлений не всегда становилась предметом критики в политических и экономических сводках. Так, на
Арсенальном механическом заводе по сообщению осведомителя забастовку удалось урегулировать при помощи «разъяснительной работы», проведенной заводоуправлением и заводским комитетом. Они убедили рабочих в необходимости продолжить свою деятельность. Кроме того, осведомителем Арсенального механического завода подчеркивалось, что на следующий день забастовка произошла в другом цехе по той же причине и с теми же результатами. Таким образом, внимание акцентировалось на невозможности администрации завода удовлетворить экономические требования рабочих без поддержки вышестоящих властей, а это могло вызвать новые забастовки [27].
Позднее, в декабре 1921 г., когда ВЧК была реорганизована в
ГПУ, сообщения о забастовках и конфликтах на местах поступали в информационный отдел Государственного политического управления. Здесь информация обобщалась и включалась в государственные информационные сводки отдела, который был создан в составе нового Секретно-оперативного управления (СОУ) [26, с. 43]. Сводки в начале 1920-х годов рассылались более тридцати адресатам. Прежде всего, они направлялись В.И. Ленину, Л.Д. Троцкому, И.В. Сталину, Ф.Э. Дзержинскому и т. д. [2, c. 107]. Как правило, схема изложения информации отражала особенности политического состояния отдельного края РСФСР. Сведения о забастовках на предприятиях Петрограда, например, встречались в госинформсводках информационного отдела ГПУ при описании политического состояния Северо-Западного края. Следует отметить, что подробно описывались причины и протекание забастовок на отдельных заводах. Так, например, на Балтийском заводе, по данным государственной информационной сводки № 3 за 2 марта 1922 г, произошла
«итальянская забастовка» из-за неправильного распределения продуктов. Необходимо подчеркнуть, что государственная информационная сводка составлялась на основе оперативных сводок завода и сводок определенного отдела ГПУ для оценки агитации. Так, например, на Балтийском заводе использовались сводки транспортного отдела [9, с. 106]. Транспортный отдел, первоначально был создан при ВЧК. В его обязанность входила борьба с контрреволюционными группировками на транспорте и надзор за его функционированием [16, c. 9].
Иногда в сводках отмечалось, что на заводах проводилась антисоветская агитация, которая, как предполагалось, и являлась причиной волнений [10, с. 98–99]. Нередко сообщения содержали скудную информацию о политическом положении отдельных заводов, без указания подробных сведений. Основной акцент в подобных источниках делался на формах урегулирования конфликтов. Так, например, в госинформсводке за 3 марта 1922 г. в информационном разделе о Петроградской губернии отмечалось только то, что на Металлическом заводе забастовка ликвидирована. В остальных районах города было спокойно [8, с. 111]. Необходимо отметить, что сведения об инициаторах забастовок здесь отсутствовали. Подобная фрагментарность информации отмечалась в качестве основных общих недостатков всех государственных информационных сводок в инструкции по госинформации ВЧК от 23 февраля 1922 г. Так, например, в сводках иногда отсутствовали конкретные факты и цифры, что не позволяло представить объективную картину политического положения района [2, c. 107].
Информация районных чрезвычайных комиссий о политическом состоянии являлась также частью обзора политико-экономического состояния РСФСР по данным Государственного политического
управления (ГПУ). Следует отметить, что схема обзоров значительно отличалась от схемы государственных информационных сводок

информационного отдела ГПУ. Так, например, в обзоре политикоэкономического состояния РСФСР за февраль 1922 г. информация о забастовках и волынках излагалась при описании положения рабочих. Ценность подобных сведений заключалась в том, что в них приводилось описание политического состояния всех промышленных центров Советской республики в целом. Таким образом, появлялась возможность оценить специфику политического состояния Петрограда как крупного промышленного центра. Особо выделялись волнения на предприятиях Петрограда и Москвы (при этом указывались конкретные заводы, где произошли волынки). Инициаторы забастовок и волынок не указывались, но давалось четкое объяснение причин волнений. Так, например, основной причиной ухудшения настроений среди рабочих Петрограда, по сведениям автора обзора политико-экономического состояния РСФСР за февраль 1922 г., являлся продуктовый кризис [17, с. 89–90].
Отдельного освещения заслуживает вопрос о связи между различными губернскими организациями Государственного политического управления, помогавшей усилить оперативность расследования причин забастовок и выявлять инициаторов подобных случаев. Как правило, эти методы работы были направлены на выяснение конкретных деталей, что можно было сделать только на месте. Так, например, в ходе следствия по делу о предполагаемой забастовке трамвайщиков, которая должна была произойти в Москве, выяснилось, что будущих забастовщиков поддерживали петроградские социал-демократические организации. Прежде всего, они снабжали последних «контрреволюционной» литературой. Об инициаторах забастовки заранее сообщалось в информационном письме секретной части МГПО в Петроградский губернский отдел ГПУ. В нем же просили провести срочный обыск квартиры главного подозреваемого, а самого его как можно быстро арестовать. Необходимо отметить, что арест предполагалось произвести по усмотрению Петроградского губотдела ГПУ, основываясь на результатах обыска [11]. Таким образом, можно говорить о тесном сотрудничестве и большой доле доверия между отделами ГПУ двух промышленных центров – Петрограда и Москвы.
Определенную роль в сборе информации о трудовых конфликтах на предприятиях города играло Центральное управление учета и статистики ВСНХ, где отмечались дни простоя предприятий. Например, в срочном донесении Государственного лесопильного завода им. Рыкова сообщалось о том, что причины двухчасового простоя завода – несвоевременная выплата жалования [28].
Более подробная информация содержалась в бланках для регистрации забастовки и локаутов. Они включали в себя следующие разделы: название охваченного забастовкой предприятия, инициалы владельца, сферу деятельности и место расположения, общее число рабочих предприятия, наличие коллективного договора; длительность забастовки, дату ее начала и окончания, число рабочих, участвовавших и не участвовавших в забастовке, ее причины, требования бастующих и т. д. Кроме того, в бланках требовалось сообщить число уволенных лиц и описать инциденты, произошедшие во время забастовки: насильственные действия, закрытие предприятия, бойкот [1].
Огромную роль в сборе сведений о конфликтах на заводах Петрограда (Ленинграда) играли партийные организации. Прежде всего, подробную информацию о разногласиях между рабочими и администрацией можно обнаружить в протоколах заседаний бюро коллектива РКП(б), общих собраний коллектива РКП(б) различных заводов, сводках, приказах Петроградского губернского исполнительного комитета РКП(б). Как правило, там обсуждались проблемы, требовавшие оперативного вмешательства партийных организаций, и принимались решения, которые в кратчайшие сроки
необходимо было выполнить. Так, например, в протоколах заседания бюро коллектива РКП(б) Балтийского завода в 1923 г. отмечались недостатки в работе заводоуправления и заводского комитета. Они выражались в присутствии на заводе «вредных элементов», которые трудились вместе с рабочими и призывали последних к волынке [21].
Доклады на заседаниях бюро коллектива РКП(б) нередко формировались на основе сообщений организаторов цехов. Как правило, они включали в себя сведения о положении в отдельных мастерских. Иногда встречались сообщения о начале «брожения».
«Брожением» называли предконфликтную ситуацию, когда нарастающее недовольство могло закончиться открытым конфликтом. На
заводе «Красный Путиловец», например, оно возникло из-за задержки в выплате заработной платы [24].
На общих собраниях коллективов РКП(б) Балтийского завода обсуждались вопросы о недостаточно интенсивной работе и невыполнении требований цеховых партийных ячеек. Заводские коммунисты нередко просили повлиять на «спеца, мешающего поднятию производительности» [18]. Проблема негативного влияния «спецов» на рабочих осложнялась тем, что на завод были приняты старые специалисты, которые ассоциировались у заводских партийных организаций с противниками советской власти. Иного выхода, однако, не было ввиду нехватки квалифицированных кадров. В частности, на заседании бюро коллектива завода «Красный Путиловец» была принята резолюция, которая предполагала все-таки согласиться с
практикой заводоуправления по привлечению к производству пожилых, а значит, по мнению коммунистов, оппозиционных рабочих [19].

Еще одной проблемой, которая обсуждалась в партийных организациях, было распространение меньшевистских листовок, многие из которых призывали к забастовкам. Отмечалось, что большой угрозы эти листовки не представляли: можно было устранить их негативное воздействие на рабочих с помощью коммунистической агитации [20]. О работе меньшевиков на предприятиях говорилось в ходе обсуждения вопроса о политическом состоянии заводов. На общем собрании коллектива РКП(б) завода «Красный Путиловец» отмечалось, что отдельные члены меньшевистских группировок были замечены на предприятии, но они, как правило, действовали осторожно, и их было сложно обнаружить среди остальной массы рабочих. В подобном случае на собраниях не указывались имена инициаторов рабочих выступлений, а в общем виде подчеркивалась их принадлежность к антисоветским политическим партиям [25].
В протоколах довольно подробно описывались причины влияния «врагов» советской власти на рабочих. Чаще всего это объяснялось, по мнению партийных работников, распространением
слухов, негативно влиявших на поведение заводчан. Так, например, одной из причин волынки, произошедшей на заводе «Красный Путиловец», по мнению местных коммунистов, были слухи о задержке выплаты заработной платы на пять дней [23].
Некоторые жалобы поступали в связи с недопустимым поведением рабочих – членов партии. Так, например, в уведомлении уполномоченного инструментальной мастерской А.Ф. Гордента сообщалось, что один из рабочих два дня не появлялся на предприятии. При этом заранее он никого не поставил в известность о причине своего прогула. Сложность ситуации состояла в том, что такое поведение было негативно воспринято беспартийными рабочими, и этот инцидент мог отрицательно сказаться на авторитете
партийных организаций среди беспартийных рабочих [29]. Кроме того, иногда отмечались негативные высказывания членов партии по поводу различных мероприятий, организованных партийными структурами. На заводе «Красный путиловец», например, рабочий Кондратьев – член партии – отказался идти на митинг, аргументировав свою позицию высказыванием: «Пусть с манифестацией идет тот, кто сыт, а я голоден». Подобные высказывания, по предположению Бюро коллектива РКП(б), были вызваны общением рабочего с мастерами, которые признавались «чуждым элементом» [22].
Подчас оппозиционные выступления отдельных рабочих оценивались заводскими коммунистами как нечто отражающее политические взгляды всех рабочих завода, вследствие чего преувеличивалась значимость единичных выступлений. Заметим, что это касалось не только беспартийных рабочих, но также и членов РКП(б). Так, на заседании бюро коллектива РКП(б) Петроградского трубочного завода

отмечалось «нетактичное» поведение рабочего Яковлева, который допускал антибольшевистские высказывания: «Нам, старикам, придется, видно, вторую революцию делать» [4]. Отмечалось, что причина подобных высказываний Яковлева – его желание поддержать всеобщее настроение рабочих.
Нередко действия, которые трактовались как оппозиционные власти, совершались рабочими в состоянии алкогольного опьянения. Проблема пьянства среди партийных работников была достаточно актуальной в начале 1920-х гг. Нередко коммунисты в нетрезвом виде совершали поступки, которые показывали их неуважительное отношение к партийным организациям [5]. Как правило, подобные инциденты рассматривались на заседаниях конфликтной комиссии бюро коллектива РКП(б) и принимались решения о наказании таких рабочих – от вынесения выговора до отчисления из партии. Так, например, рабочему Ягунову, который трудился на Петроградском трубочном заводе, в качестве наказания был вынесен строгий выговор. Возможно, его оставили в рядах партии из-за хорошего отзыва, который дал ему организатор коллектива [6]. Иногда именно в алкогольном опьянении велась агитация отдельными рабочими против кандидатур бюро коллектива при обсуждении кандидатов в члены Петроградского совета [7]. Подобный поступок вызывал отрицательную реакцию партийных организаций и позволял сделать вывод об отсутствии «твердой политической линии» рабочего [4]. Нередко такие инциденты характеризовались как «демагогические высказывания» [3].
Подводя итоги, отметим несколько особенностей функционирования сети информаторов, осведомителей и предоставляемой ими информации. Имеющие документы приводят нас к выводу о том, что нельзя говорить о разветвленной сети низовых информаторов на предприятиях. Так, на многих заводах, где возникало «брожение», не было предпринято попыток определить круг причастных к нему лиц, его инициаторов и программы. Возникает впечатление, что сведения собираются мимоходом, без особого усердия, причем довольствуются случайными сообщениями.
Можно также отметить, что информация, собираемая низовыми партийными коллективами, тоже не отличалась конкретностью и подробностью. Следствием этого стало то обстоятельство, что профсоюзные и партийные структуры, имея слабое представление о нуждах рабочих, не могли препятствовать выявлению рабочего протеста в самых крайних формах. Стоит отметить и то, что репрессивные организации (ВЧК, РГПУ) в это время в основном полагались на отчеты не своих работников, а партийных и профсоюзных структур. Репрессивный контроль со стороны органов безопасности

во многом был ослаблен тем, что ЦК ОГПУ не был известен даже приблизительно круг потенциальных инициаторов волнений, и они определяли его исходя из традиционных представлений о «подрывной» деятельности меньшевиков и эсеров, что в значительной мере ограничивало их возможности в урегулировании конфликтов.

Список литературы
1. Бланк для регистрации забастовки и локаута № 3 Первого фанерного завода. 1 сентября 1922 г. // ЦГА СПБ. Ф. 5937. Оп. 6. Д. 72. Л. 7.
2. Боева Л.А. «Особенная каста». ВЧК-ОГПУ и укрепление коммунистического режима в годы НЭПа. − М., 2009.
3. Выписка из протокола № 41 заседания бюро коллектива РКП(б) Петроградского трубочного завода им. Калинина. 12 сент. 1923 г. // ЦГАИПД СПб. Ф. 87. Оп. 1. Д. 47. Л. 5.
4. Выписка из протокола заседания бюро коллектива Петроградского трубочного завода им. Калинина. 29 окт. 1923 г. // Там же. Л. 17–18.
5. Выписка из протокола заседания Контрольной комиссии Василеостровского районного комитета РКП(б). 26 окт. 1923 г. // Там же. Л. 13.
6. Выписка из протокола заседания Конфликтной комиссии комитета
РКП(б) Московского района № 13. 1 дек. 1922 г. // ЦГАИПД СПб. Ф. 1012. Оп. 1. Д. 33. Л. 15.
7. Выписка из протокола общего собрания бюро коллектива РКП(б) Петроградского трубочного завода им. Калинина. 11 окт. 1923 г. // ЦГАИПД СПб. Ф. 87. Оп. 1. Д. 47. Л. 10.
8. Госинформсводка за 3 марта №4/269. 4 марта 1922 г.// «Совершенно
секретно»: Лубянка – Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.). – Т. 1. Ч. 1. – М., 2001.
9. Госинформсводка за 2 марта №3(268). 3 марта 1922 г. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.). – Т. 1. Ч. 1. – М., 2001.
10. Госинформсводка информационного отдела ГПУ за 1 марта 1922 г.
№ 2/ 267 . 2 марта 1922 г. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении в стране (1922 -1934 гг.). – Т. 1. Ч. 1. – М., 2001.
11. Информационное письмо секретной части МГПО в Петроградский губернский отдел ГПУ. 16 ноября 1922 г. // Архив НИЦ «Мемориал». Д. 22 (копия дела трамвайщиков). Л. 176.
12. Информационное сообщение Петроградской губернской чрезвычайной комиссии по Московско-Заставскому району. 21 апр. 1921 г. // ЦГА СПб. Ф. 6276. Оп. 6. Д. 172. Л. 67.
13. Информационное сообщение Петроградской губернской чрезвычайной комиссии по Володарскому району. 21 апр. 1921 г. // ЦГА СПб. Ф. 6276. Оп. 6. Д. 172. Л. 65–66.
14. Информационное сообщение Петроградской губернской чрезвычайной комиссии Выборгского района в ЛГСПС. 31 янв. 1921 г. // ЦГА СПб. Ф. 6276. Оп. 6. Д. 172. Л. 23.
15. Информационное сообщение Петроградской губернской чрезвычайной комиссии Смольненского района о положении на Государственной электрической станции. 31 янв. 1921 г. // ЦГА СПб. Ф. 6276. Оп. 6. Д. 172. Л. 32.

16. Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ 1917–1960: справ. – М., 1997.
17. Обзор политико-экономического состояния РСФСР за февраль 1922 г. (по данным Гос. полит. управл.) в ЦИК РКП // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.). – Т. 1. Ч. 1. – М., 2001. – С. 89–90.
18. Протокол № 21 общего собрания коллектива РКП (б) Балтийского завода от 9 окт. 1924 г // ЦГАИПД СПб. Ф. 78. Оп. 1. Д. 72. Л. 30.
19. Протокол № 22 заседания бюро коллектива РКП(б) Балтийского завода. 6 июня 1923 г. // ЦГАИПД СПб. Ф. 78. Оп. 1. Д. 45. Л. 27.
20. Протокол № 28 общего собрания членов РКП (б) коллектива завода
«Красный Путиловец» от 22 марта 1923 г. // ЦГАИПД СПб. Ф. 1012. Оп. 1. Д. 35. Л. 15.
21. Протокол № 30 заседания бюро коллектива совместно с членом заводского комитета, РКСМ и культкомиссией Балтийского завода. 30 июля 1923 г. //
ЦГАИПД СПб. Ф. 78. Оп. 1. Д. 45. Л. 38.
22. Протокол № 42 заседания бюро коллектива завода «Красный Путиловец». 26 марта 1923 г. // ЦГАИПД СПб. Ф. 1012. Оп. 1. Д. 37. Л. 20-20об.
23. Протокол № 44 собрания коллектива РКП (б) совместно с беспартийными рабочими завода «Красный Путиловец». 11 октября 1923 г. // Там же. Л.43.
24. Протокол № 70 заседания бюро коллектива завода «Красный Путиловец». 13 ноября 1923 г. // ЦГАИПД СПб. Ф. 1012. Оп. 1. Д. 37. Л. 68.
25. Протокол общего собрания коллектива РКП (б) завода «Красный Путиловец». 13 сентября 1923 г. // ЦГАИПД СПб. Ф.1012. Оп. 1. Д. 35. Л. 38.
26. «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении в стране
(1922-1934 гг.). – Т. 1. Ч. 1. – М., 2001.
27. Сообщение осведомителя Арсенального механического завода.
17 янв. 1921 г.// ЦГА СПб. Ф. 6276. Оп. 6. Д. 172. Л. 27об.
28. Срочное донесение Государственного лесопильного завода им. Рыкова Центральному управлению учета и статистики ВСНХ. 5 янв. 1923 г. // ЦГА СПб. Ф. 5937. Оп. 6. Д. 72. Л. 4.
29. Уведомление в заводской комитет «Красного Путиловца» от уполномоченного инструментальной мастерской тов. А.Ф. Гордента. 24 авг. 1923 г. //
ЦГАИПД СПб. Ф. 1012. Оп. 1. Д. 57. Л. 137.