Существование древнерусской философии оставалось дискуссионным вопросом для самой русской философии: наиболее нигилистическое отношение и связанный с ним факт отрицания вышеупомянутого феномена – оценка Густава Шпета, называвшего всю культуру Древней Руси темным периодом «невегласия» и отсутствия примеров оригинального и самостоятельного напряжения мысли. Вопрос, когда можно хронологически зафиксировать начало самостоятельной русской философии, оказался сопряжен с проблемой правомерности выделения национальной философии. В.В. Зеньковский в этой связи убежден, что европейское понимание философии как истории систем не является единственно возможным для распространения на любое философское творчество. Автор первой «Истории русской философии» (6-ой том в компендиуме историко-философских трудов) архимандрит Гавриил однозначно полагал, что «любомудрие русских непреложно и живо», и начал свое изложение русской философии с языческих времен, предшествовавших крещению Руси при князе Владимире (Св. Равноапостольном). Значительно более поздний историк русской философии В.В. Зеньковский высказывал более осторожное мнение о том, что эпоха древнерусских книжников представляет собой протофилософский период, в котором философские идеи растворены в толще богословской, нравственно-поучительной, житийной литературы. Сегодня стародавний спор нельзя считать окончательно разрешенным, однако, по крайней мере, часть философской общественности, представленная специалистами по ИРФ, склонна полагать, что термин «философские идеи» в Древней Руси является наиболее адекватным для обозначения начального этапа в истории русской философии (хотя в литературе по теме часто можно встретить и более свободное употребление термина «древнерусская философия», «философия в Древней Руси»).

Домонгольская литература, философские идеи в Киевской Руси.Философия здесь понимается широко, как мировоззрение. Отправная точка – 988 Крещение Руси. 1) Разновидность хр-ва – православие – восточная версия с Византии. Богословские тексты пронизывает и философская тематика. 1054г – раскол, разделение на католич/православную. Западная – воспринимала себя наследницей Рима. В рамках католицизма – кул-ра зап.Европы строилась по пути античных традиций. Неустойчивая государственность. Власть на Западе – и на религиозное, и на светское. Восточная церковь. Не свойственно стремление распространения власти на светское, политическое. Существовало различие светск/церковн. власти. Концепция симфонии – гармонического сосуществования. Церковь могла воздействовать на правителей нравственным авторитетом.
2) Различное отношение Рима и Константинополя (Византии) к верообращенному народу. рим: где-то рим укоренялся – появлялись храмы, язык римский, латынь. Народ, знакомясь с латынью, обращается к истокам – античной культуре. Нет в этом плане разрыва между античностью и ср.веками. Трансляция рациональной античной мысли – через тексты на латыни. Византия: на Востоке – Библия уже существовала на родном языке. На уси: перевод в 9 веке. Стала более понятной вера, но это закрыло Русь от Запада. Богословие проникает к нам в аутентичном виде.
Автокефалия: п.п-на 15в. – Флорентийская уния. Русская церковь подчиняется Константинополю. Византия не стремится познакомить Русь с античной мыслью. А христианская философия связана с философией античности: Василий Великий, Григорий.

Постструктурализм – интеллектуальное течение, сформированное в кон. 1960-х гг. исследователями различных направлений (Ж. Лакан, Ж. Деррида, Ж. Делёз, Ф. Гваттари, М. Фуко, Р. Барт, Ю. Кристева, У. Эко), часть кото-рых ранее примыкала к структурализму. Характерными чертами постструк-турализма является отказ от поиска структур и изучение внеструктурных элементов, каждый из которых рассматривается как самодостаточный (Дер-рида, Делёз, Гваттари).
Нарратив – термин постмодернистской философии, фиксирующий сообще-ние о процессе как способ бытия текста, когда процесс “разворачивается ради самого рассказа, а не ради прямого воздействия на действительность” (Р. Барт). Сферой функционирования нарратива является история (А.Дж. Тойнби), которая рассматривается структуралистами как нарратология – т.е. рассказ, организованный извне по модели “завязка – кульминация – раз-вязка” (П. Рикёр, Х. Уайт, Х. Райт).
Метанарратив – термин постмодернистской философии, характеризующий универсальные концепции, доминирующие в науке и культуре и навязы-вающие определенную систему идей. Постмодернизм подвергает сомнению возможность достижения объективного знания, поскольку всякое знание опосредовано языком, зависит от культуры и власти и выступает с концеп-цией “заката метанарраций” (Ф. Лиотар). Наука, по Лиотару, продолжает иг-рать важную роль, однако она не может претендовать на роль объединяю-щего начала в обществе. М. Фуко усиливает идею Ницше о неотделимости «воли к власти» от «воли к знанию». При таком подходе определяющим фактором познания является не знание и истина, а власть. Всякое знание есть конструкция или проекция чьих-то взглядов или интересов, а не отражение истинного порядка вещей: «Власть устанавливает знание, которое в свою очередь выступает гарантом власти».
Смерть автора – термин постмодернистской философии, трактующий текст как самодостаточное явление, обусловленное внутренним развитием языка и исключающее вмешательство его производителя. Введен Р. Бартом, выдви-нувшим тезис о том, что в “Тексте нет записи об Отцовстве”. По Делёзу текст обладал внутренней самопричинностью. Поль де Ман заявил об “абсо-лютной независимости интерпретации от текста и текста от интерпретации”.
Симулякр – термин постмодернистской философии. Введен Ж. Батаем для обозначения “обратной стороны понятий”, свободных от какой-либо иден-тичности. По Ж. Бодрийяру являлся составной частью гиперреальности или симуляции действительности.

Структурализм – философское течение, зародившееся в языкознании, в центре которых находится проблема структуры языка и текста как замкну-тых самодостаточных систем. В середине 20 века структурализм был синте-зирован с культурной антропологией (К. Леви-Стросс интерпретировал со-циальные отношения в примитивных обществах с точки зрения символиче-ского “языка”) и психоанализом (Ж. Лакан отождествил структуру бессозна-тельного со структурой языка). История с точки зрения структурализма – это система отношений к различным явлениям; целостное восприятие исто-рии как единого процесса здесь заменяется представлением о “разобщенно-сти” различных ее уровней – например, истории как действительности и ис-тории как рассказа (А.Ж. Греймас, Р. Барт). В результате утверждается представление об истории как о литературном жанре, в центре внимания оказывается структура построения сюжета (Х. Уайт). Концентрация иссле-довательского внимания на структурных объектах привела к отрицанию роли субъекта в культуре (Ж. Лакан, Р. Барт) и обществе (Р. Альтюссер). В нач. 1970-х гг. структуралистское литературоведение переключаются на изучение внеструктурных элементов текстов и проблемы их интерпретации (Ж. Деррида, Ю. Кристева, У. Эко).

Н.Я. Данилевский, исходя из естественнонаучных представлений, выделил в истории 10 культурно-исторических типов (цивилизаций), каждый из ко-торых проходит стадии развития, аналогичные биологическому развитию человечества. В качестве исторического закона Данилевским утверждался принцип непередаваемости культурных ценностей. Каждый культурный тип представлял самостоятельную единицу, тем самым была отвергнута идея единой линии развития человечества. Его теория отвергала причинно-след-ственную связь между отдельными историческими этапами человечества, но она признавала наличие у истории цели, связывая ее достижение с ситуацией, когда поле истории будет пройдено "во всех направлениях" культурной деятельностью всех или одного исторического типа. Основное внимание он уделял романо-германскому и славянскому типам. Исходя из представления о том, что романо-германский тип прошел стадию расцвета и начал кло-ниться к упадку, Данилевский считал, что славянский тип, центральное место в котором занимала Россия, имел возможность занять доминирующее положение в Европе, создав всеславянскую федерацию с центром в Констан-тинополе.

Предметом истории, по В.О. Ключевскому, является “изучение форм челове-ческого общежития” или общественных союзов, развитие которых регули-руется природой и человеческим духом. Взаимодействие общественных союзов порождает т.н. исторический процесс, изучаемый в рамках общей и местной историй: общая история слагается из ряда хронологически парал-лельных местных историй. В.О. Ключевский выделяет два метода их изуче-ния: субъективный (в рамках культурной традиции, сформировавшей исто-рика) и объективный (изучение исторического движения явлений), которые реализуются посредством наблюдения, сравнения и обобщения. Смотря по частичному или общему совпадению, эти явления соотносятся либо со схе-мами, либо с законами, объясняющими причинный порядок явлений.
Н.И. Кареев выделяет три типа знания – феноменологию, номологию и де-онтологию. Цель феноменологии – познание конкретных фактов и явлений, характеристикой которых является индивидуальность явления. Задача номо-логии – открытие общих законов социального развития. Целью деонтоло-гии является постижение смысла и ценности истории. Основная характери-стика такого познания – универсальность. Соответственно этому, Н.И. Ка-реев выделяет три вида исторического знания: историографию, историосо-фию и историологию. Для историографии характерно описание и повество-вание, для историологии – объяснение и предсказание, методом историосо-фии является понимание. Описание фактов, по Карееву, может проводиться с помощью классификации, статистики, номологии. Этим трем методам со-ответствуют три типа операций: абстракция (отвлечение от непостоянных признаков), генерализация (отвлечение от исключительных признаков), изо-ляция (устранение влияния побочных условий).
Методология по А.С. Лаппо-Данилевскому – это совокупность универсаль-ных аксиом, выработанных в сознании исследователя, которые синтезиру-ются с производными постулатами, обеспечивая единство знания. Он считал необходимым не только формулировать общие и производные принципы познания, но и изучать обусловленные ими методы научного мышления. Ре-конструкция объекта исследования на основании источников, рассматривае-мых как “остатки” культуры, – это имманентный процесс, происходящий в сознании историка, представление о котором он должен объективировать в своей работе. Хотя ученый отметил стремление научного исследования к изучению общих черт в исторических фактах (номотетический или обоб-щяющий подход), он выступал и за то, что объектом исследования историка должно быть индивидуальное изменение (идеографический или индивидуа-лизирующий подход), чтобы исследовательское внимание было устремлено на качественные изменения сознания.

Психоанализ представляет комплекс методов, направленных на выявление бессознательных психических явлений через ассоциации. Разработан в 1890-х гг. Зигмундом Фрейдом и Йозефом Брейером. В рамках концепции Фрейда сознательные и предсознательные процессы противопоставлены бессозна-тельным (выраженным через сновидения и символы), которые определяют поведение человека и лежат в основе психических заболеваний, источником которых являются подавленные (вытесненные) сексуальные желания (ли-бидо). Внутренний мир человека по Фрейду представляет борьбу двух про-тивоположных сил – инстинкта жизни (эрос) и инстинкта смерти (танатос). В работе «Я и Оно» (1923) Фрейд выделяет в структуре психики три компо-нента — Оно (Ид), Я (Эго) и Сверх-Я (Суперэго). Оно представляет бессоз-нательные влечения, Я — принцип реальности. Сверх-Я формируется в про-цессе усвоения человеком социальных норм, господство которых над психи-кой также становится бессознательным, приводит к возникновению неосоз-нанного чувства вины.
В аналитической психологии К.Г. Юнга один из ключевых концептов теории Фрейда – личное бессознательное – рассматривался как часть коллективного бессознательного, сформированного из архетипов – архаических установок (Эго, Персона, Тень, Анима, Самость и др.), которые нашли отражение в идеальных образах разных мифологий и выражаются опосредованно с помощью символов. Юнг отказался от противопоставления сознательного бессознательному, предложив концепцию диалога между автономными ком-плексами, сосуществующими в психике человека и способствующими его самореализации как личности (индивидуация). Юнг выделил два основных психологических типа личности – экстравертный, чья психическая энергия ориентирована на внешний объект, и интровертный, - чье отношение к объекту определяется субъективными установками сознания.

В философии сформировались различные подходы к трактовке труда. С точки зрения марксизма труд это производство материальных благ или меновых ценностей. Для С.Н. Булгакова труд – основополагающий феномен жизни, новая сила природы, мирообразующий фактор, принципиально отличный от всех остальных сил природы. По Хайдеггеру, всякий труд – это раскрытие истины.
Игра – одно из ключевых понятий культурологии, введенное Й. Хейзингой, по мнению которого, во всех сферах деятельности человека проявлялись явные или скрытые формы игры. Игра трактуется как форма человеческой свободы (Ж.П. Сартр), действительность, вовлекающая индивида в свою орбиту (Г.Г. Гадамер). Э. Берн рассматривает игру как форму человеческих взаимоотношений, регулируемую определенными психологическими “сцена-риями”.
Вера по С.Л. Франку, - это возможность сверхчувственного опыта, внутрен-нее состояние духа, которое определяется чувством неразрывной связи с божественной стихией. По Л. Шестову, вера это иррациональное измерение сознания, открывающее путь к Творцу путем высшего напряжения сил – мученичества.
Смерть – важнейший фактор человеческого существования, определяющий его границы. Шопенгауэр и Ницше рассматривали смерть как идею “вечного возвращения”, утверждающую бессмысленность человеческого существования. По Фрейду, это бессознательный импульс человеческих ин-стинктов, по Хайдеггеру человеческая жизнь есть “бытие к смерти”.

Любовь – универсалия культуры, фиксирующая индивидуальное интимное чувство. В антропологии М. Шелера любовь рассматривается как акт восхождения, который сопровождается мгновенным прозрением высшей ценности объекта. Специфика любви состоит в том, что она может быть направлена лишь на личность как носителя ценности, но не ценность как таковую. По С.Л. Франку, нельзя любить человечество или человека вообще, можно любить только данного, отдельного, индивидуального человека во всей конкретности его образа. В психоанализе З. Фрейда любовь получила натуралистическую интерпретацию, на базе которой Э. Фромм выделил несколько форм псевдолюбви. В постмодернистской философии 2-й пол. 20 в., с одной стороны, отрицаются такие проявления любви как, например, любовь к знанию, с другой – появляются принципиально новые трактовки (“философия новой телесности”), осно-ванные на символической природе желания (Ж. Лакан).
Творчество – это реализация нового видения (“созерцания”) мира. Творчество, считал Н.Бердяев, выдает гениальную природу человека – с его точки зрения, каждый человек гениален, но всегда есть, несоответствие между творческим актом, творческим замыслом и творческим продуктом.
Счастье в трактовке экзистенциализма, это переживание субъектом состояние единства сущности и существования личности. Как феномен состоявшийся самореализации счастье, с одной стороны, предполагает реализацию внутреннего потенциала субъекта, а с другой – признание этой объективизации другими субъектами, при сравнении с которыми субъект может увидеть себя счастливым.

Для основоположника философской антропологии М. Шелера человек яв-лялся центром, в котором пересекаются его различные связи с миром. Анта-гонизм личности и общества, равно как и саморазорванность личности опре-деляют шелеровское представление о человеке как существе, в котором пе-ресекаются две его сферы (атрибута). Этими двумя атрибутами являются по-рыв — жизненное ядро (все, что несет собой природное, органическое в жизни) и дух, как единство того, что именуют разумом и переживаниями, который сверхприроден и происходит от Бога. Все исторические концепции человека по мнению Шелера можно свести к пяти идеям.
Первая идея, господствующая в церковных кругах, основана на религиозной вере и базируется на идее грехопадения человека и последующего искупления грехов, представленной в библии. Этот миф более могуществен и куда более часто возникает в сознании, чем научные концепции.
Вторая идея сформулирована Платоном и Аристотелем и заключается в том, что человеку присуще специфическое, свойственное только ему начало – разум. Благодаря разуму человек познает сущее таким, каково оно само по себе; разум рассматривается как частичная функция Божественного, которое порождает мир и порядок в нем.
Третья идея, напротив, отрицает способность человека к разуму; человек лишь особый вид животных, использующих орудия труда, для которого слова также лишь утонченные психические орудия. Эта идея объединяет сенсуалистов, позитивистов, прагматиков, ее разделяют и Ламарк, и Дарвин.
Четвертая идея об упадке человека (Лессинг, Гелен). Причина этого упадка заключается в сущности человека, который способен лишь к развитию таких суррогатов как язык и орудия и др. Он приспособился к окружающему миру много хуже его ближайших животных родственников, так как не мог более мощно развить свои органы, и компенсировал это развитием орудий. Из-за своей биологической слабости человек создал цивилизацию, государство, право, производство, поэтому человеческая история есть процесс вымирания заведомо обреченного вида.
Пятая идея, атеистическая антропология Ф.Ницше и Н.Гартмана. Ее смысл заключается в исключении Бога, так как свободная личность может существовать только в механическом мире, а всякая предопределенность будущего уничтожает человека как такового. Отрицание Бога означает предельное повышение ответственности человека за свои действия.

Философская антропология рассматривает человека как главную цель фило-софского познания. Эта отрасль науки была создана усилиями М.Шелера, А.Гелена, Х.Плеснера, которые исходили из посылки о возможности “единой идеи” человека на базе эмпирически-научных данных. Эти общие посылки были реализованы посредством обращения к природе, которая порождает человека, равно как и животное. Макс Шелер утверждал, что человек есть неполноценное животное и лишь дух делает человека деятельным существом в отличие от животного.
Подобный тезис выдвигал и Арнольд Гелен, который называл человека не-достаточным существом, так как он хуже, чем животное оснащен инстинк-тами и несовершенен в своей животно-биологической организации: то, что делает человека человеком, лежит вне естественного процесса жизни и не-сводимо к естественнонаучной эволюции жизни. Животное, по Гелену, “вписывается” в заданный ему регион, оно по “распоряжению природы” осуществляется в жёстко предназначенной ему среде. Человек же, оставаясь один на один с природой, сам выбирает для себя способы приспособления к ней и тем самым неизбежно “достраивает” окружающую среду, преобразуя ее в соответствии со своими замыслами. Что касается духа, отмечает Гелен, то существенна не его субъективность, а сфера его социальности.
Хельмут Плеснер указал на такую характеристику человека, как эксцентрич-ность его существа. Жизнь животного центрична в том смысле, что оно все-цело привязано к природе и не выходит из нее; человек же, не имея возмож-ности разорвать связь с природой, тем не менее выходит во вне ее. Там, где у животного в качестве основы имеется окружающий мир, у человека распо-лагается сфера культуры. В этом двуцентричном бытии состоит неустойчи-вое положение человека, так как имеет место разрыв его на тело и душу, но реально он живет в психофизическом единстве, объясняющем и то, и другое. Это не постоянное равновесие, а динамичный компромисс тела и души, яв-ляющийся в сущности их разрывом.
Эрих Ротхакер подверг критике дуалистическую концепцию Шелера и био-логически ориентированную антропологию Гелена. По Ротхакеру, человека можно определить как творца и носителя культуры, но не «культуры во-обще», а исторически сложившейся индивидуальной культуры, определяе-мой конкретными «ландшафтами», носителями которой являются социаль-ные общности разного уровня – группы, нации, расы.
Ханс Эдвард Хенгстенберг рассматривает человека как социальное существо, способное к объективной деятельности и наделенное тремя моделями поведе-ния – объективным, необъективным и утилитарным – и хотя человек свободен в выборе модели поведения в результате этого выбора он как бы принуждается к свободе, а следовательно и к ответственности за сделанное. По мнению Хенгстенберга, “человек должен прежде всего принять решение в пользу объективности и лишь после этого он приобретает личную объек-тивную позицию”.

Под презентизмом понимается способ исследования и понимания историко-научного явления с точки зрения современного состояния науки и культуры вообще. "Презентизм", экстраполирует современный взгляд на прошлое, как бы подводит под настоящее; презентисты считают, что историю надо из-лагать языком современности.
Антикваризм – метод исследования, при котором воспроизводится его со-держание во всех конкретно-исторических деталях; при этом обращение к со-временности считается в принципе недопустимой: антикваристы считают, что необходимо восстанавливать картины прошлого, не проводя аналогии с современностью.
По мнению Н.И.Кузнецовой, проблема заключается в том, что для понима-ния явления нужны оба подхода, но, будучи во многом взаимоисключаю-щими, они не могут быть просто суммированы. Встав на точку зрения ан-тиквариста, историк неминуемо делает ошибки из презентистской перспек-тивы, и наоборот; разумнее отдавать себе в этом отчет, не претендуя на пол-ноту и правильность описания истории мысли.
Гуманитарное сообщество традиционно отдает предпочтение антикварист-скому подходу, однако он является, скорее, этическим идеалом научной добросовестности, чем четким набором методологических оснований, так как контекст, в который помещается предмет исследования, как и задаваемые к нему вопросы, приходится каждый раз изобретать заново. Кроме того, если следовать логике антикваризма до конца, вживаясь в систему представлений описываемой эпохи и полностью отказавшись от анахронических тол-кований, невозможно показать связь времен, актуальность прошлого; по-добно тому, как не дает ощущения истории и взятый в отдельности презен-тистский подход, втискивающий прошлое в прокрустово ложе современно-сти. И тот, и другой принцип сам по себе лишает смысла работу историка, однако оба они в той или иной мере должны им учитываться.