До Михаила Васильевича Ломоносо­ва (1711—1765) каких-либо целена­правленных исследований по химии в России не проводилось. Ломоносов создал первую в стране химическую лабораторию. Выстроенная в Пе­тербурге по его плану, она открылась 12 октября 1748 г. По оборудованию не уступала лучшим европейским, а в одном отношении ей, пожалуй, не сыскалось бы равных: лаборато­рия была физико-химической.

Испытать всё, что только можно измерять, взвешивать и определять вычислением, — вот девиз Ломоно­сова. Он гораздо раньше других по­нял: «Химик без знания физики по­добен человеку, который всё должен искать щупом. И сии науки так со­единены между собой, что одна без другой в совершенстве быть не мо­гут». И потому, утверждал Ломоно­сов, «вся моя химия физическая». А данное им определение гласило: «...физическая химия — наука, объ­ясняющая на основании положений и опыта физики то, что происходит в смешанных телах при химических операциях». Историк науки Пауль (Павел Иванович) Вальден (1863— 1957) был совершенно прав, считая, что Ломоносов, «предвосхитив сво­ими планами относительно физиче­ской химии действительное её возникновение (около 1887 г.) на целое столетие, опередил также основате­ля количественного периода химии А. Лавуазье на десятилетие...».

«...Он был крайне застенчив и сдер­жан. У него не было друзей и было ма­ло знакомых. Вместо того, чтобы охва­тить своей мыслью всю совокупность природы, он ограничивался исследова­нием немногих проблем первоклассно­го значения. Его работы отличались ве­личайшей точностью и изяществом; в сообщении своих выводов он соблю­дал величайшую осторожность» — так характеризовал английского учёного Генри Кавендиша один из многочислен­ных биографов.

Выходец из знатной аристокра­тической семьи, Кавендиш никогда не испытывал недостатка в средствах. (Французский физик Жан Батист Био в некрологе назвал его «самым бога­тым из учёных и, вероятно, самым учё­ным из богачей».) Так и не окончив Кембриджский университет, он в 1753 г. поселился в лондонском доме отца. Здесь устроил лабораторию и до конца жизни проводил в ней исследо­вания.

Если бы идеи Джона Мэйоу и его кол­лег в своё время получили соответст­вующее теоретическое обоснование, то совершенствование химических знаний могло бы пойти в ином на­правлении. История распорядилась иначе. Теория, первая химическая тео­рия появилась только на рубеже XVII— XVIII столетий. Почти на протяжении всего XVIII в. она владела умами подав­ляющего большинства исследователей. Парадокс заключался в том, что в конечном счёте эта теория оказалась ошибочной.

Она вошла в историю под назва­нием теории флогистона. Её создал немецкий химик и врач Георг Эрнст Шталь (1659—1734). В соответствии с этой теорией, все вещества, способ­ные гореть или изменяться при про­каливании (как металлы, которые превращаются в оксиды), содержат невесомый флюид — флогистон (от греч. «флогистос» — «воспламеня­ющийся»). Таким образом, в процес­се горения или обжига вещества те­ряют, отдают флогистон. Ценность теории состояла в том, что она дава­ла возможность с единой точки зре­ния объяснять механизмы протека­ния химических процессов.

Хрестоматийной стала фраза немецко­го философа Фридриха Энгельса: «Бойль делает из химии науку».

Он родился в то время, когда эпоха Возрождения заканчивала своё триум­фальное шествие по Европе. Физика, математика, науки о земле постоянно обогащались фундаментальными откры­тиями. Химия оставалась бедной Золуш­кой. Её ещё слишком опутывали алхими­ческие и схоластические представления.

В XVII столетии механика, физика и астрономия достигают впечатля­ющих успехов. На их фоне химиче­ские исследования и открытия оста­ются мало кому известными. Однако в фундамент будущего здания химии уже начинают закладываться первые «опорные блоки».

История химии этого периода свя­зана с именами лишь немногих есте­ствоиспытателей. Среди них назовём французского учёного Пьера Гассенди. Он развивал оригинальные атоми­стические представления. По его мне­нию, «существует определённое число неделимых и непроницаемых ато­мов, из которых составлены все тела». Форма атомов может быть различной, и они могут отличаться по размерам и весу. Образование и разрушение тел объясняется соединением атомов и распадом соединений на исходные атомы. Теплота и свет — эти «невесо­мые флюиды» — также образованы атомами. Гассенди полагал: тела со­стоят не из первичных атомов, а из их соединений — молекул (от лат. moles — «масса», с уменьшительным суффиксом -cula). Так в 1624 г. в хи­мию вошло одно из важнейших её понятий. Но для того чтобы чётко «расшифровать» его содержание, по­требовалось почти три столетия.