Наиболее известное следствие теории благосостояния (глава 2) то, что приближение к эффективному размещению производственных ресурсов возможно при движении к рыночному конкурентному порядку. Но проблема в том, что многие экономисты, выступающие за расширение роли рынка, рассматривают его лишь как дополнительный инструмент государственного регулирования для достижения желаемых экономических результатов. Между тем негативное влияние государственного регулирования размещения производственных ресурсов на экономическую эффективность доказана и теорией, и на практике, хотя конкурентному порядку не всегда удается эффективно координировать индивидуальные и общественные интересы, как показано в главе 2. Регулирование внешних эффектов, производство общественных товаров и услуг, решение проблем, возникающих из-за разной информированности участников экономических сделок, барьеров для свободного перелива капиталов, невозможно без государственного вмешательства в рыночный процесс размещения производственных ресурсов.

Одним из важных направлений аграрной реформы является создание правового механизма регулирования деятельности сельскохозяйственных предприятий и эффективной защиты их экономических интересов. Законодательная регламентация рыночных отношений в сельском хозяйстве осуществляется в рамках единого правового поля, с учетом специфики аграрного сектора экономики, и в первую очередь отношений, связанных с использованием земли.

Система нормативно-правовых регуляторов рыночного хозяйства как один из главных институтов экономической политики переходного периода, определяет не только содержание, но и темпы проведения реформ. Посредством правовых актов, ( норм конституционного права, законов, регулирующих хозяйственную деятельность, административных решений и т.п.) государство устанавливает "правила игры", а с помощью системы экономических регуляторов целенаправленно "настраивает" рыночный механизм, чтобы на его основе сдерживать или стимулировать деловую активность в рациональных рамках.

После распада социалистической системы во всех образовавшихся странах проводятся комплексные реформы, происходит замена экономических, социальных и политических отношений новыми – демократическими, характерными для стран с устоявшейся рыночной экономикой. Для государств с демократическим политическим устройством характерны смешанные экономические системы, другими словами, различные модели рыночного хозяйства, когда преимущественно частное владение и управление производством сочетаются с регулирующим воздействием государства на производство и обращение товаров как в масштабе национальной экономики, так и в отдельных ее секторах.

Функционирование множества моделей рыночного хозяйства доказывает, что каждая страна, переходящая на рыночные отношения, должна разработать собственную концепцию реформы, опираясь на международный опыт с учетом своей специфики.

С 1989 г. аграрно-продовольственные секторы центрально-европейских стран начали в значительной степени ориентироваться на рынок, хотя процесс либерализации в них не был равномерным и последовательным. В 1989 – 1992 гг. ценовые искажения в этих странах, связанные с государственным регулированием, значительно снизились, в 1993 г. они опять увеличились, стабилизировались в 1994 г. и стали вновь постепенно снижаться с 1995 г. (табл. 6.3). Исключение составляет только Словения. При этом уровни государственного регулирования цен значительно колебались по сельскохозяйственным продуктам и странам.

В Римском договоре (подписан 25 марта 1957 г., вступил в силу с 1 января 1958 г.), провозгласившем создание Европейского Экономического Сообщества (с 1993 г. – Европейский союз), особо оговаривалось проведение единой аграрной политики (ЕАП). В статье 39 договора формулировались следующие ее цели:

увеличивать производительность сельского хозяйства путем содействия техническому прогрессу и рациональному развитию сельскохозяйственного производства и оптимальному использованию производственных факторов, особенно труда;

обеспечить достаточно высокий уровень жизни сельского населения, увеличение индивидуальных доходов лиц, занятых в сельском хозяйстве;

поддерживать стабильность сельскохозяйственных рынков;

обеспечивать возможности для роста предложения сельскохозяйственной продукции;

содействовать тому, чтобы сельскохозяйственная продукция продавалась потребителям по доступным ценам.

Завершая исследование первой фазы истории суперэтноса (XL–V тысячелетий до н. э.), невозможно не остановиться на столь значительных цивилизациях русов, как севернопричерноморская и балканская.
Сведения об этих протоцивилизациях, предшественницах ближневосточных государственных цивилизаций и цивилизаций «античных», как правило, не попадают в учебники, энциклопедии и справочники. Тем не менее в сугубо научной печати им посвящено немало работ.
Выдвинуты гипотезы, по которым балканская цивилизация VI–V тысячелетий до н. э. вообще является первой цивилизацией мира, прародительницей «античности». Что касается археологических культур Северного Причерноморья, то подавляющее большинство исследователей признало — индоевропейцы появились именно здесь (в степях Южной России) и вышли отсюда в свой долгий путь по Евразии. Исследователи верно оценивают события, но мы можем добавить — лишь как один из этапов в истории индоевропейцев. Индоевропейцы не «появились», а впервые очень весомо проявили себя здесь, в Северном Причерноморье. Русы-бореалы жили в циркумпонтийской зоне с древнейших времён. Как индоевропейцы они первоначально заявили о себе на Ближнем Востоке — об этом шла речь выше. С Северного Причерноморья они активно начали расселяться по Евразии. Но это произойдёт позже описываемых нами событий.

В VII–V тысячелетиях до н. э. русы ещё вживаются в эти земли как оседлые земледельцы. Они накапливают потенциал для последующего движения.
Подавляющее большинство учёных, занимавшихся протобалканской и севернопричерноморской (в меньшей степени) цивилизациями, оставляли за пределами своих изысканий вопрос об этнической принадлежности носителей данных культур. Немногие удовлетворились тем, что объявили таковых доиндоевропейским или палеоевропейским населением, что само по себе не имеет никакого этнического значения и смысла.

Остановимся на четырёх крупнейших для того времени этническо-культурно-языковых ядрах суперэтноса русов-бореалов. Первое и основное прочно и основательно занимало земли Центральной и Восточной Европы вплоть до Северного Причерноморья на юге и Урала на севере. Второе находилось в Южной Сибири, распространяя своё влияние до Дальнего Востока и монгольских степей (напомним, что монголоидов там до I тысячелетия н. э. не было). Третье ядро занимало обширные территории Средней Азии с проникновением на Тянь-Шань и в Тибет. Четвёртое находилось в долинах Инда и, частично, Ганга.
Русы-бореалы Центральной и Восточной Европы, оставаясь охотниками и культурными собирателями (мёд, ягоды, грибы, травы), в VI–V тысячелетиях до н. э. активно переходили к земледелию и оседлому скотоводству.
Первые земледельческие поселения Европы зафиксированы на Сицилии и юге Апеннинского полуострова. Они появились в 6200 году до н. э. Но это было ещё исключительное явление.
Широкое распространение земледелия в Европе начинается с Балкан. Уже в начале VI тысячелетия до н. э. русы-индоевропейцы Ближнего Востока, проникающие в Европу и естественно вливающиеся в общины-роды однокультурных и одноязычных русов-бореалов, приносят земледельческо-скотоводческие традиции на Балканы, в Нижнее и Среднее Подунавье.
Устанавливаются теснейшие контакты русов Европы и русов Ближнего Востока. В протогородище Старчево (VI тысячелетия до н. э.) археологи находят фигурки богини Матери Лады новых утончённых форм — мы впервые встречаем новый «канон» Лады, который будет распространён от Триполья до Кипра, Малой Азии и Палестины. Теперь лепные глиняные фигурки имеют чётко обозначенную талию, они стройны, вытянуты вверх, имеют широкие бёдра, но небольшие, едва намеченные груди, плоское лицо с выделенными носом и ушами, причём уши имеют отверстия, иногда со вставленными в них круглыми висячими серьгами, иногда без таковых.

В той или иной форме воспоминания о потопе сохранились у многих народов Европы и Ближнего Востока. И потому мы не можем игнорировать столь заметную веху в древней истории человечества. В то же время, учитывая строго научный подход к важнейшим проблемам этногенеза человечества, в данном труде мы не можем повторять те бесконечные домыслы и баснословные нелепицы о потопе, которые кочуют из одного издания в другое, включая порой и академические труды.
Первый вопрос — был ли потоп?
Никаких строго научных подтверждений тому нет. Если все оледенения, «ледниковые периоды» зафиксированы как реальные события-факты, то в отношении потопа у нас таких фактов нет. Предположения Шлимана или Эванса о том, что в каких-то слоях раскопов нет остатков материальной культуры, а следовательно, по их мнению, это последствия потопа, не есть научный факт. В основном исследователи оперируют довольно-таки поэтической «информацией», почёрпнутой из мифов, легенд, сказаний и — большей частью — бесчисленных пересказов. Наиболее известным пересказом являются тексты Ветхого Завета о праведнике Ное и его злоключениях — тексты вторичные, — как говорят профессионалы, «список со списка». Более ранние, но тоже не первичные, это шумерские сказания о Зиусудре и аккадские легенды о Утнапишти — прообразах Ноя, но прообразах также не первичных. Первых записчиков самого первого записанного мифа отделяло от реальных событий не менее пяти-восьми тысяч лет. Вместе с тем у нас нет ни малейших оснований им не доверять. Потоп, по всей видимости, был. Другое дело, что масштабы его могли быть несколько преувеличены.
Второй вопрос — когда был потоп?
Опять-таки «ледниковые периоды» достаточно чётко расписаны по временной шкале. О потопе ничего подобного мы сказать не можем. Принято считать, что он был в XII–X тысячелетиях до н. э. Однако это только предположение.

Да, при всей заманчивости «гиперборейских» и прочих гипотез происхождения человека европейского типа мы вынуждены всё же склониться к чёткому и ясному выводу: первичная прародина Хомо сапиенс сапиенс на Ближнем Востоке и в Месопотамии. Такой вывод с трудом воспримут те, кто привык отсчитывать историю с 3–2 тысячелетий до н. э., когда в указанных местах начали появляться предки семитов, которые на развалинах предшествующих цивилизаций построили несколько государств, известных нам из учебников по истории Древнего мира. Напомним, что в рассматриваемый период, отдалённый от нас на 30–40 тысяч лет, ни семитов, ни их протогосударственных образований не было и в помине. Что же касается Гипербореи или Полярной прародины, то следует сказать, что у европеоида-кроманьонца было впереди ещё столько тысячелетий, что он не только успешно успел обжить приполярные области, опоэтизированные в Ведах и Авесте, совершил оттуда многократные исходы, но также и расселился по всей ойкумене, включая Европу, всю Азию, Америку и Австралию. Но Гиперборея — дело будущих исследований. У нас пока нет достаточного материала, чтобы локализовать её, ибо на протяжении десятков тысячелетий мы встречаем наших предков по всему Северу Евразии — от Северного моря до Охотского, и, скажем к примеру, переселенцы, осваивающие долину Инда, вполне могли воспринимать своих предков-пращуров из упоминавшегося нами Сунгиря под Москвой как гиперборейцев-северян, а сам Сунгирь и окрестные места как Гиперборею.

Но мы чётко разделяем историю легендарную, былинную и историю реальную, подлинную, основанную на фактах. И потому вернёмся к Хомо сапиенс сапиенс и его прародине. Именно на территории Палестины в пещерах Табун и Схул горы Кармель неподалёку от нынешней Хайфы были соответственно найдены в раннепалеолитических слоях первый череп современного европеоида и соответственно череп с характерными неандертальско-негроидными чертами[15].

Человек в нынешнем его виде (подвид Хомо сапиенс сапиенс) появился на Земле не так давно — 45–40 тысячелетий назад. Почти одновременно с появлением человека, условно называемого «кроманьонцем», в течение 5–7 тысяч лет полностью вымирает его предшественник «неандерталец» — подвид, живший до того около 300 тысячелетий — сильный, живучий, приспособленный к суровым условиям постоянной борьбы за выживание значительно лучше, чем кроманьонец… Мы не станем прослеживать в данной работе всю родословную человека, опускаясь в глубь времён на сотни тысяч и миллионы лет, лишь по той причине, что сейчас нас интересует сам Хомо сапиенс сапиенс, а не его предки по плоти. Достоверно известно, что ни с одним из подвидов, предшествовавших ему, современный человек связующего звена не имеет — он как бы «венец творения» и в то же время сам по себе. Такое могло произойти лишь в одном случае: при не эволюционном, а скачкообразном преобразовании как самого человека, так, прежде всего, и его генной структуры. Иначе выражаясь, именно 40 тысячелетий назад в «глину, из коей был вылеплен человек, Творец вдохнул душу» — то есть животная, предчеловеческая плоть, подвергаясь генетическим мутациям в результате обработки жёсткими космическими излучениями, обрела разум в его окончательной (на настоящий момент) форме. Безусловно, подобные акты творения вершились и прежде: при переходе от гоминида к Хомо хабилис, от австралопитека к Хомо эректус и так вплоть до неандертальского человека. Божественный акт творения, растянутый во времени и пространстве, но от того не менее великий и впечатляющий.
Как утверждает современная наука, все люди произошли от одного отца и от одной матери. Но мы сейчас преднамеренно не будем говорить, на каком этапе и в какое время это произошло. Наша задача иная. И цель, стоящая перед нами, не позволяет нам отвлекаться на изыскания, заслуживающие отдельной книги. Для нашего очерка важны исходная, отправная точка и сам предмет — Хомо сапиенс сапиенс, не столь однородный и однозначный, как это может показаться на первый взгляд.

Не стёрлись из памяти ещё благословенные времена в России, когда норманисты и антинорманисты мирно спорили друг с другом, выставляя на каждый аргумент оппонентов два новых контраргумента, а посторонний наблюдатель, малознакомый с существом дела, всё ждал — вот-вот в этом споре родится истина. Но истина не родилась. К власти в России пришли правители, представляющие «общечеловеческие» и «общеевропейские» интересы — и спор завершился на уровне политического решения мудрого руководства, направляемого «европейски образованными» советниками. А Европа, как известно, научными дискуссиями по сей части себя не утруждает, в Европе всё давно решено и определено на том же политическом уровне. И потому — не сразу, а как-то постепенно, незаметно, но основательно и незыблемо во вновь издаваемых отечественных учебниках, справочниках, энциклопедиях спор разрешился в пользу Европы, в пользу норманистов. На антинорманистов стали ссылаться (а чаще и вовсе не ссылаться), как на некий исторический полузабытый курьёз — дескать, во времена тоталитарного режима была и такая, навязанная тоталитарной идеологией точка зрения, но мы, мол, прозревшие демократы и стремящиеся к «европейской образованности» свободно и демократически мыслящие индивидуумы, давно от неё отказались, мол, антинорманизм — это пережиток коммунистической пропаганды, узконациональной ограниченности, великодержавного шовинизма и т. д. и т. п.
Школьные учебники один за другим начали писать про отважных шведов-мореходов, про то, как они сами гребли вёслами, и про то, что смышлёные финны, прознав про это, стали называть их словом неизвестного происхождения «руотси», что якобы и означает на неизвестном языке «гребцы». Ну а несмышлёные, погрязшие в распрях словени, услыхав от финнов про гребцов-«руотси» отважной и лихой шведской национальности, призвали их к себе править, грабить, собирать с себя дань и продавать себя в рабство, а заодно и прозвали себя в честь призванных шведов красивым нешведским и нефинским словом неизвестного и непонятного происхождения «руотси», которое услыхали от финнов. И стали они, по неграмотности и простоте перековеркав красивое непонятное слово «руотси», русскими, а страна их стала Русью… Кто здесь страдает дебильностью — мифические «несмышлёные словени» или составители учебников, пусть ставит диагноз смышлёный читатель. Учебники, обучающие школьников мыслить с логичностью бреда, продолжают издаваться немыслимыми тиражами.

Двуглавый орёл. Что он представляет собой? Откуда взялся? Неужто лишь случайность — женитьба Ивана III на царевне Софье Палеолог подарила России этот герб? И неужели только потому, что Россия в будущем обещала стать преемницей Светоча Православия, преемницей Византии? В истории частенько случайности играют весомую роль, но ещё чаще обходится без них.
Николай Лысенко пишет: «Русские геральдисты выводили самое первое известное изображение двуглавого орла из древней Птерии — на границе с Ассирией и относили к правлению мидийского царя Киаксара (625–584 годы до н. э.)». Да, русскими геральдистами, которых упоминает автор известной статьи, проделана колоссальная работа, честь им и слава за это. Но нужно добавить, что за последние сто лет наука историческая несколько продвинулась вперёд. И хотя не обо всём пишут открыто, особенно если это касается русской, славянской истории, тем не менее мы сейчас можем опираться на более весомые доказательства, чем свидетельства Ксенофонта и архивные изыскания Коне.


Византийская империя. Фракия и Малая Азия, омываемые Чёрным, Мраморным, Эгейским и Средиземным морями. Земли, над которыми распростёр свои крылья царственный двуглавый орёл. О самой Византии можно почти ничего и не писать, могущественная православная (ортодоксальная) держава, Константинополь-Царьград — Второй Рим — средоточие мира, величие, культура, до которой, прямо скажем, Европа и первый Рим явно не дотягивали. Напомним читателю лишь одну маленькую деталь, о которой почему-то не принято упоминать ни в научных, ни в научно-популярных трудах: тюркоязычное население появилось в Малой Азии сравнительно недавно, да и большинство нынешних турок отнюдь не природные тюрки, но ассимилированные народы, населявшие Византию. Сербам и болгарам на их землях повезло, часть из них стала мусульманами, перестала считать себя сербами и болгарами, другая сохранила своё этническое лицо.