БИСМАРК И ОБЪЕДИНЕНИЕ ГЕРМАНИИ
Впервой половине XIX в. Германия оставалась раздробленной на множество государств. В каждом из них была своя политическая власть, армия, свои законы и таможня. Самыми значительными среди них были Австрия и Пруссия, претендовавшие на роль объединителя всех германских земель. В 1848 г. в Германии произошла революция, в ходе которой на политическую арену выступила буржуазия. Она ставила перед собой цель национального объединения, однако не смогла её достичь. В прусском парламенте — ландтаге — буржуазия никогда не имела серьёзного влияния на политику. Зато помещики (юнкеры) не переставали быть значительной силой. Они не потеряли экономического могущества, потому что сумели перестроить своё хозяйство применительно к требованиям рынка. С другой стороны, в стране появлялось всё больше фабрик и заводов. Постепенно помещики и буржуазия пришли к осознанию общих интересов, которые нашли выражение в идее единой сильной Германии. Её воплощение связано с деятельностью человека необыкновенной воли и энергии — Отто фон Бисмарка. Ещё до его появления ряд государств был объединён в Германский союз, который, однако, не имел сколько-нибудь значительных органов центральной власти. Место обычных представительных учреждений занимал Союзный Сейм, который являлся скорее конференцией представителей германских государств.
Статуя Бисмарка.
Впервой половине XIX в. Германия оставалась раздробленной на множество государств. В каждом из них была своя политическая власть, армия, свои законы и таможня. Самыми значительными среди них были Австрия и Пруссия, претендовавшие на роль объединителя всех германских земель. В 1848 г. в Германии произошла революция, в ходе которой на политическую арену выступила буржуазия. Она ставила перед собой цель национального объединения, однако не смогла её достичь. В прусском парламенте — ландтаге — буржуазия никогда не имела серьёзного влияния на политику. Зато помещики (юнкеры) не переставали быть значительной силой. Они не потеряли экономического могущества, потому что сумели перестроить своё хозяйство применительно к требованиям рынка. С другой стороны, в стране появлялось всё больше фабрик и заводов. Постепенно помещики и буржуазия пришли к осознанию общих интересов, которые нашли выражение в идее единой сильной Германии. Её воплощение связано с деятельностью человека необыкновенной воли и энергии — Отто фон Бисмарка. Ещё до его появления ряд государств был объединён в Германский союз, который, однако, не имел сколько-нибудь значительных органов центральной власти. Место обычных представительных учреждений занимал Союзный Сейм, который являлся скорее конференцией представителей германских государств.
БУРЫ (АФРИКАНЕРЫ)
Слово «бур» происходит от голландского «крестьянин». Так называли себя первые переселенцы из Голландии в Южную Африку. В первой четверти XX в. распространяется другое, ставшее официальным, название буров — африканеры.
В 80-х — начале 90-х гг. нашего века африканеры составляли большую часть белого населения
Южно-Африканской Республики (60%) и Намибии (70%). Их поселения существуют также в Зимбабве, Малави, Кении, Танзании, Заире, Бурунди и за пределами Африки — в Аргентине и некоторых других странах. Согласно оценке, общая численность африканеров — около 3 млн. человек, из них свыше 2,8 млн. проживают в ЮАР и около 50 тыс. — в Намибии.
Колонизация бурами Южной Африки началась с создания в 1652 г. Нидерландской Ост-Индской компанией укреплённого поселения близ мыса Доброй Надежды. Поселение положило начало Капской колонии и выросло впоследствии в город Капстад — современный Кейптаун. После отмены в 1685 г. Нантского эдикта 1598 г. о веротерпимости в Капской колонии появились гугеноты-французы, опасавшиеся новых религиозных преследований, за ними последовали протестанты из Германии и других стран. К концу XVII в. число переселенцев превысило 15 тыс. человек.
Слово «бур» происходит от голландского «крестьянин». Так называли себя первые переселенцы из Голландии в Южную Африку. В первой четверти XX в. распространяется другое, ставшее официальным, название буров — африканеры.
В 80-х — начале 90-х гг. нашего века африканеры составляли большую часть белого населения
Южно-Африканской Республики (60%) и Намибии (70%). Их поселения существуют также в Зимбабве, Малави, Кении, Танзании, Заире, Бурунди и за пределами Африки — в Аргентине и некоторых других странах. Согласно оценке, общая численность африканеров — около 3 млн. человек, из них свыше 2,8 млн. проживают в ЮАР и около 50 тыс. — в Намибии.
Колонизация бурами Южной Африки началась с создания в 1652 г. Нидерландской Ост-Индской компанией укреплённого поселения близ мыса Доброй Надежды. Поселение положило начало Капской колонии и выросло впоследствии в город Капстад — современный Кейптаун. После отмены в 1685 г. Нантского эдикта 1598 г. о веротерпимости в Капской колонии появились гугеноты-французы, опасавшиеся новых религиозных преследований, за ними последовали протестанты из Германии и других стран. К концу XVII в. число переселенцев превысило 15 тыс. человек.
ХОСЕ МАРТИ
Сегодня символ мира для меня — поломанные крылья». Так сказал о своём времени человек, сочетавший талант поэта, мудрость философа, мужество солдата и не раз испытавший боль «поломанных крыльев».
Эти слова великого кубинца Хосе Марти (1853— 1895) содержат ёмкий образ не только второй половины XIX в., но и его многострадальной родины, а в каком-то смысле и всей его жизни. Выходец из бедной семьи тюремного надзирателя, юный Хосе едва не повторил карьеру отца, страстно желавшего увидеть в сыне своего преемника по службе. К счастью для мировой культуры, этого не случилось.
Уже почти четыре столетия Куба была колонией Испании, «островом сахара и рабов». Чувство протеста рано проснулось в душе юноши. Да и как могла эта многогранная натура снести посвист хлыста надсмотрщика на плантациях и беспощадное подавление свободолюбивых устремлений кубинцев. Много лет спустя, умудрённый жизненным опытом и борьбой, Марти напишет: «Не успел человек родиться, а возле его колыбели уже стоят, держа наготове широкие и толстые повязки философий, религий, увлечений отцов, политических систем. Человека скручивают, связывают, и он на всю жизнь остаётся взнузданным и осёдланным, словно конь. Поэтому земля нынче полна людей, лица которых скрыты под личинами». Ему же самому всегда была чужда маска ханжи и лицемера.
Сегодня символ мира для меня — поломанные крылья». Так сказал о своём времени человек, сочетавший талант поэта, мудрость философа, мужество солдата и не раз испытавший боль «поломанных крыльев».
Эти слова великого кубинца Хосе Марти (1853— 1895) содержат ёмкий образ не только второй половины XIX в., но и его многострадальной родины, а в каком-то смысле и всей его жизни. Выходец из бедной семьи тюремного надзирателя, юный Хосе едва не повторил карьеру отца, страстно желавшего увидеть в сыне своего преемника по службе. К счастью для мировой культуры, этого не случилось.
Уже почти четыре столетия Куба была колонией Испании, «островом сахара и рабов». Чувство протеста рано проснулось в душе юноши. Да и как могла эта многогранная натура снести посвист хлыста надсмотрщика на плантациях и беспощадное подавление свободолюбивых устремлений кубинцев. Много лет спустя, умудрённый жизненным опытом и борьбой, Марти напишет: «Не успел человек родиться, а возле его колыбели уже стоят, держа наготове широкие и толстые повязки философий, религий, увлечений отцов, политических систем. Человека скручивают, связывают, и он на всю жизнь остаётся взнузданным и осёдланным, словно конь. Поэтому земля нынче полна людей, лица которых скрыты под личинами». Ему же самому всегда была чужда маска ханжи и лицемера.
БЕНДЖАМИН ДИЗРАЭЛИ
Жизнь Бенджамина Дизраэли, лорда Биконсфилда, похожа на удивительный приключенческий роман. Бессчётные биографы посвятили Дизраэли многочисленные исследования. Причина большого интереса к его личности в том, что он заложил основы народного, или демократического, консерватизма, идеи которого сейчас широко распространены и пользуются поддержкой населения на Западе, особенно в Великобритании. Бенджамин Дизраэли, британский государственный деятель и писатель, родился 21 декабря 1804 г. в Лондоне. Отец Бенджамина, Исаак Дизраэли, был известным английским писателем и литературным критиком. Мать, Мария Бесеви, происходила из знатной португальской еврейской семьи Виллериал. Бенджамин не получил традиционного для людей его круга образования. Однако он упорно занимался самообразованием и приобрёл обширные познания в области классической литературы, истории, религии и истории политики. Чтение было излюбленным занятием Дизраэли всю его жизнь. Книги давали ему всё необходимое для литературной и политической деятельности.
Исаак Дизраэли мечтал, чтобы его сын стал юристом, поэтому Бенджамина отдали для обучения в фирму лондонских адвокатов. Работа, однако, не понравилась молодому клерку. Впоследствии Дизраэли так писал об этом периоде своей жизни: «Я проводил вечера дома один и всегда занимался самообразованием. Я стал задумчив и беспокоен, и ещё до своих 20 лет был вынужден положить конец мечте моего отца. Ничто не могло удовлетворить меня, кроме путешествия. Тогда отец сделал слабую попытку отправить меня в Оксфорд, но час приключений настал». Присущие Дизраэли честолюбие, стремление к славе, успеху и материальному благополучию заставили его желать большего, чем скучная работа в адвокатской конторе. Со свойственной молодости опрометчивостью он пустился в авантюры, плачевные итоги которых давали о себе знать на протяжении всей его последующей жизни. Пытаясь быстро разбогатеть, Дизраэли занялся спекуляциями на бирже. Результатом были финансовая катастрофа и огромные долги. Потерпев неудачу на бирже, он попытался заняться изданием политической газеты. Это предприятие тоже завершилось крахом, но провал с выпуском газеты побудил Дизраэли заняться самостоятельной литературной деятельностью.
Жизнь Бенджамина Дизраэли, лорда Биконсфилда, похожа на удивительный приключенческий роман. Бессчётные биографы посвятили Дизраэли многочисленные исследования. Причина большого интереса к его личности в том, что он заложил основы народного, или демократического, консерватизма, идеи которого сейчас широко распространены и пользуются поддержкой населения на Западе, особенно в Великобритании. Бенджамин Дизраэли, британский государственный деятель и писатель, родился 21 декабря 1804 г. в Лондоне. Отец Бенджамина, Исаак Дизраэли, был известным английским писателем и литературным критиком. Мать, Мария Бесеви, происходила из знатной португальской еврейской семьи Виллериал. Бенджамин не получил традиционного для людей его круга образования. Однако он упорно занимался самообразованием и приобрёл обширные познания в области классической литературы, истории, религии и истории политики. Чтение было излюбленным занятием Дизраэли всю его жизнь. Книги давали ему всё необходимое для литературной и политической деятельности.
Исаак Дизраэли мечтал, чтобы его сын стал юристом, поэтому Бенджамина отдали для обучения в фирму лондонских адвокатов. Работа, однако, не понравилась молодому клерку. Впоследствии Дизраэли так писал об этом периоде своей жизни: «Я проводил вечера дома один и всегда занимался самообразованием. Я стал задумчив и беспокоен, и ещё до своих 20 лет был вынужден положить конец мечте моего отца. Ничто не могло удовлетворить меня, кроме путешествия. Тогда отец сделал слабую попытку отправить меня в Оксфорд, но час приключений настал». Присущие Дизраэли честолюбие, стремление к славе, успеху и материальному благополучию заставили его желать большего, чем скучная работа в адвокатской конторе. Со свойственной молодости опрометчивостью он пустился в авантюры, плачевные итоги которых давали о себе знать на протяжении всей его последующей жизни. Пытаясь быстро разбогатеть, Дизраэли занялся спекуляциями на бирже. Результатом были финансовая катастрофа и огромные долги. Потерпев неудачу на бирже, он попытался заняться изданием политической газеты. Это предприятие тоже завершилось крахом, но провал с выпуском газеты побудил Дизраэли заняться самостоятельной литературной деятельностью.
ДЕЛО ДРЕЙФУСА
В истории каждого народа есть страницы, которые иначе как мрачными не назовёшь. Во Франции последнее десятилетие XIX в. было «испачкано» грязным судебным делом по ложному обвинению в шпионаже честного офицера Альфреда Дрейфуса. Связанная с ним вспышка политической борьбы, пристальное внимание мировой общественности вывели «дело Дрейфуса» за рамки юриспруденции.
Альфред Дрейфус родился в 1859 г. в Эльзасе, в состоятельной еврейской семье. Хорошо образованному и проявившему способности к военному делу молодому человеку прочили блестящую военную карьеру. По отзывам родных и друзей, он был неподкупно честен и безгранично предан родной Франции. В роковом для него 1894 г. Дрейфус в чине капитана артиллерии состоял при Генеральном штабе французской армии.
Весной того года военный министр Франции генерал Мерсье в парламенте сделал доклад «О состоянии армии и флота». Он нарисовал радужную картину: армия и флот в образцовом состоянии, всё великолепно и безупречно! Депутаты бурно аплодировали его выступлению. Между тем доклад генерала был лживым. Военное положение страны внушало тревогу. В Генеральном штабе Франции гнездилась измена. Там исчезали, а потом снова появлялись важные документы. Очевидно, кто-то уносил их, а потом опять клал на место.
В истории каждого народа есть страницы, которые иначе как мрачными не назовёшь. Во Франции последнее десятилетие XIX в. было «испачкано» грязным судебным делом по ложному обвинению в шпионаже честного офицера Альфреда Дрейфуса. Связанная с ним вспышка политической борьбы, пристальное внимание мировой общественности вывели «дело Дрейфуса» за рамки юриспруденции.
Альфред Дрейфус родился в 1859 г. в Эльзасе, в состоятельной еврейской семье. Хорошо образованному и проявившему способности к военному делу молодому человеку прочили блестящую военную карьеру. По отзывам родных и друзей, он был неподкупно честен и безгранично предан родной Франции. В роковом для него 1894 г. Дрейфус в чине капитана артиллерии состоял при Генеральном штабе французской армии.
Весной того года военный министр Франции генерал Мерсье в парламенте сделал доклад «О состоянии армии и флота». Он нарисовал радужную картину: армия и флот в образцовом состоянии, всё великолепно и безупречно! Депутаты бурно аплодировали его выступлению. Между тем доклад генерала был лживым. Военное положение страны внушало тревогу. В Генеральном штабе Франции гнездилась измена. Там исчезали, а потом снова появлялись важные документы. Очевидно, кто-то уносил их, а потом опять клал на место.
ЖОРЖ КЛЕМАНСО
Жорж Клемансо (1841—1929) — один из наиболее влиятельных политических и государственных деятелей Франции своего времени, прозванный «тигром» за страсть, которую вкладывал в борьбу.
Всю жизнь Клемансо любил Вандею — департамент на крайнем западе Франции, где он родился 28 сентября 1841 г. в местечке Муйерон-ан-Паре. Здесь прошли его детство и юность. Здесь были его семейные корни. Прадед Жоржа, служивший врачом, не упустил случая сделать карьеру при императоре Наполеоне I. Отец же, тоже врач, был убеждённым республиканцем и противником как монархии Луи-Филиппа, так и империи Наполеона III. Его идеалом была якобинская республика, а кумиром — Робеспьер. Под влиянием отца почитателем революции и сторонником республики стал и сын.
Клемансо не затруднялся в выборе профессии. Он и здесь продолжил семейную традицию. По окончании лицея он поступил в медицинское училище в Нанте, а в 1860 г. — на медицинский факультет Парижского университета — Сорбонны, откуда вышел пять лет спустя с дипломом врача. Но вместо того чтобы заняться профессиональной деятельностью, он в 1865 г. отправился в путешествие по Соединённым Штатам Америки. Отчасти причиной этого были неприятности с властями, возникшие у него в студенческие годы. За организацию антиправительственной демонстрации Клемансо был арестован и провёл за решёткой два с половиной месяца.
Жорж Клемансо (1841—1929) — один из наиболее влиятельных политических и государственных деятелей Франции своего времени, прозванный «тигром» за страсть, которую вкладывал в борьбу.
Всю жизнь Клемансо любил Вандею — департамент на крайнем западе Франции, где он родился 28 сентября 1841 г. в местечке Муйерон-ан-Паре. Здесь прошли его детство и юность. Здесь были его семейные корни. Прадед Жоржа, служивший врачом, не упустил случая сделать карьеру при императоре Наполеоне I. Отец же, тоже врач, был убеждённым республиканцем и противником как монархии Луи-Филиппа, так и империи Наполеона III. Его идеалом была якобинская республика, а кумиром — Робеспьер. Под влиянием отца почитателем революции и сторонником республики стал и сын.
Клемансо не затруднялся в выборе профессии. Он и здесь продолжил семейную традицию. По окончании лицея он поступил в медицинское училище в Нанте, а в 1860 г. — на медицинский факультет Парижского университета — Сорбонны, откуда вышел пять лет спустя с дипломом врача. Но вместо того чтобы заняться профессиональной деятельностью, он в 1865 г. отправился в путешествие по Соединённым Штатам Америки. Отчасти причиной этого были неприятности с властями, возникшие у него в студенческие годы. За организацию антиправительственной демонстрации Клемансо был арестован и провёл за решёткой два с половиной месяца.
ПАРИЖСКАЯ КОММУНА
Парижская коммуна 1871 г. — восстание на почве голода и лишений, которые испытывало население французской столицы во время франко-прусской войны 1870—1871 гг. — в марксистской литературе традиционно рассматривается как первая в мировой истории социалистическая революция, прообраз диктатуры пролетариата.
Парижская коммуна завершила цикл революций и восстаний — демократических по целям, романтических по духу, которые периодически сотрясали Францию на протяжении первой и второй третей XIX в. Её вождями были люди, искренне верившие в то, что ценой героических усилий можно одним махом установить на земле царство свободы и справедливости. Большей частью они считали себя продолжателями дела великих предшественников — революционеров конца XVIII — первой половины XIX в. Отсюда и названия основных партий Парижской коммуны: якобинцев (называемых также неоякобинцами, чтобы подчеркнуть их отличие от современников Робеспьера и Дантона) и бланкистов (по имени социалиста Огюста Бланки).
Парижская коммуна 1871 г. — восстание на почве голода и лишений, которые испытывало население французской столицы во время франко-прусской войны 1870—1871 гг. — в марксистской литературе традиционно рассматривается как первая в мировой истории социалистическая революция, прообраз диктатуры пролетариата.
Парижская коммуна завершила цикл революций и восстаний — демократических по целям, романтических по духу, которые периодически сотрясали Францию на протяжении первой и второй третей XIX в. Её вождями были люди, искренне верившие в то, что ценой героических усилий можно одним махом установить на земле царство свободы и справедливости. Большей частью они считали себя продолжателями дела великих предшественников — революционеров конца XVIII — первой половины XIX в. Отсюда и названия основных партий Парижской коммуны: якобинцев (называемых также неоякобинцами, чтобы подчеркнуть их отличие от современников Робеспьера и Дантона) и бланкистов (по имени социалиста Огюста Бланки).
КАРБОНАРИИ
Лучшие драматурги — во Франции, а лучшие театры — в Италии...
Вольтер
Странное зрелище представляла собой Италия в XVIII в. С одной стороны — страна высочайшей культуры, вековых традиций науки, общественной мысли, литературы; страна, бывшая школой для живописцев, скульпторов, композиторов, музыкантов, артистов и зодчих всей Европы; страна роскошных вилл, фонтанов, карнавалов и потрясавших воображение учёных людей археологических находок. С другой стороны — сохранение самой рутинной раздробленности, отсутствие самостоятельной политики у большинства мелких государств, зависевших сначала от Испании, а затем — от Австрии, стоявшая поперёк всякого свободомыслия папская власть в самом центре — Риме, тяжёлая отработочная система в поместьях, обилие батраков и городских нищих, разбойничьи шайки, инквизиция, шпионаж и дворцовые заговоры. Одна лишь Венеция была относительно свободной республикой, но и ей было далеко до былого величия. При всём блеске своего искусства Италия не дала за весь «век Просвещения» ни одного крупного мыслителя европейского масштаба.
Лучшие драматурги — во Франции, а лучшие театры — в Италии...
Вольтер
Странное зрелище представляла собой Италия в XVIII в. С одной стороны — страна высочайшей культуры, вековых традиций науки, общественной мысли, литературы; страна, бывшая школой для живописцев, скульпторов, композиторов, музыкантов, артистов и зодчих всей Европы; страна роскошных вилл, фонтанов, карнавалов и потрясавших воображение учёных людей археологических находок. С другой стороны — сохранение самой рутинной раздробленности, отсутствие самостоятельной политики у большинства мелких государств, зависевших сначала от Испании, а затем — от Австрии, стоявшая поперёк всякого свободомыслия папская власть в самом центре — Риме, тяжёлая отработочная система в поместьях, обилие батраков и городских нищих, разбойничьи шайки, инквизиция, шпионаж и дворцовые заговоры. Одна лишь Венеция была относительно свободной республикой, но и ей было далеко до былого величия. При всём блеске своего искусства Италия не дала за весь «век Просвещения» ни одного крупного мыслителя европейского масштаба.
ДЖУЗЕППЕ ГАРИБАЛЬДИ
В истории случаются моменты, когда кричащие проблемы, стоящие перед той или иной страной, решаются в результате появления человека, как бы воплощающего в себе совесть народа и освещающего светом своей личности массовое движение.
Таким человеком для Италии середины XIX в. можно по праву назвать Джузеппе Гарибальди. Родился он 4 июля 1807 г. в Ницце, в семье моряка. С юных лет ему был уготован жизненный путь отца — дорога в море. Уже подростком Джузеппе стал юнгой на торговом судне, побывал во многих портах, в том числе в Одессе.
А время на юге Европы было бурное. Мрак, опустившийся над Европой после Венского конгресса, был прорезан вспышками революций в Испании, Португалии, Неаполе, Пьемонте. Девять лет шла освободительная борьба против турецкого ига в Греции. Молодой Гарибальди, проходя водами Эгейского моря, мечтал присоединиться к греческим повстанцам. В самой Италии для него как будто бы не было дела.
В истории случаются моменты, когда кричащие проблемы, стоящие перед той или иной страной, решаются в результате появления человека, как бы воплощающего в себе совесть народа и освещающего светом своей личности массовое движение.
Таким человеком для Италии середины XIX в. можно по праву назвать Джузеппе Гарибальди. Родился он 4 июля 1807 г. в Ницце, в семье моряка. С юных лет ему был уготован жизненный путь отца — дорога в море. Уже подростком Джузеппе стал юнгой на торговом судне, побывал во многих портах, в том числе в Одессе.
А время на юге Европы было бурное. Мрак, опустившийся над Европой после Венского конгресса, был прорезан вспышками революций в Испании, Португалии, Неаполе, Пьемонте. Девять лет шла освободительная борьба против турецкого ига в Греции. Молодой Гарибальди, проходя водами Эгейского моря, мечтал присоединиться к греческим повстанцам. В самой Италии для него как будто бы не было дела.
АВРААМ ЛИНКОЛЬН
Став юристом, он перебрался в город Спрингфилд. Линкольн впервые в жизни начал хорошо зарабатывать. Для этого ему приходилось практиковать не только в Спрингфилде, но и по всему судебному округу. Каждую весну и осень он верхом или в коляске проезжал сотни миль по малонаселённым прериям от одной деревушки к другой, разбираясь в тяжбах фермеров. Дела по большей части были мелкими, а гонорары за них — ничтожными. Глубоким знанием юриспруденции и бескорыстностью Линкольн добился известности в штате Иллинойс.
Линкольн
Национальная портретная галерея. Вашингтон.
Национальная портретная галерея. Вашингтон.
Став юристом, он перебрался в город Спрингфилд. Линкольн впервые в жизни начал хорошо зарабатывать. Для этого ему приходилось практиковать не только в Спрингфилде, но и по всему судебному округу. Каждую весну и осень он верхом или в коляске проезжал сотни миль по малонаселённым прериям от одной деревушки к другой, разбираясь в тяжбах фермеров. Дела по большей части были мелкими, а гонорары за них — ничтожными. Глубоким знанием юриспруденции и бескорыстностью Линкольн добился известности в штате Иллинойс.
РАБСТВО И РАБОТОРГОВЛЯ
«Охотники за рабами сковывали по нескольку негров вместе, гнали их пешком за сотни миль, клеймили, как скот, перевозили через океан на отвратительных невольничьих кораблях и продавали колонизаторам как скот... Никогда ещё человек не падал так низко, как участники чудовищной работорговли». Трудно не согласиться с этими словами американского учёного и общественного деятеля Уильяма Фостера.
С начала XVI в. в течение четырёх столетий рабы оставались одним из самых доходных товаров в торговле наиболее развитых стран мира. По подсчётам исследователей, за это время из Африки было продано в колонии европейских стран около 20 млн.
невольников. Причём речь идёт только о рабах, доставленных к месту назначения живыми. Если же учесть, что и при охоте на людей, и при перевозке через океан смертность среди них была очень высока, то можно согласиться с выводами тех авторов, по подсчётам которых в период работорговли Африка потеряла свыше 60 млн. человек.
Наибольшее количество рабов попадало на невольничьи корабли в результате захвата их специальными вооружёнными отрядами европейцев. Живым товаром становились также люди, проданные либо за какой-то проступок вождями племён, либо родственниками во время голода. Достоянием торговцев оказывались и рабы, перепроданные своими хозяевами, и пленные, захваченные во время войн аборигенов.
«Охотники за рабами сковывали по нескольку негров вместе, гнали их пешком за сотни миль, клеймили, как скот, перевозили через океан на отвратительных невольничьих кораблях и продавали колонизаторам как скот... Никогда ещё человек не падал так низко, как участники чудовищной работорговли». Трудно не согласиться с этими словами американского учёного и общественного деятеля Уильяма Фостера.
С начала XVI в. в течение четырёх столетий рабы оставались одним из самых доходных товаров в торговле наиболее развитых стран мира. По подсчётам исследователей, за это время из Африки было продано в колонии европейских стран около 20 млн.
невольников. Причём речь идёт только о рабах, доставленных к месту назначения живыми. Если же учесть, что и при охоте на людей, и при перевозке через океан смертность среди них была очень высока, то можно согласиться с выводами тех авторов, по подсчётам которых в период работорговли Африка потеряла свыше 60 млн. человек.
Наибольшее количество рабов попадало на невольничьи корабли в результате захвата их специальными вооружёнными отрядами европейцев. Живым товаром становились также люди, проданные либо за какой-то проступок вождями племён, либо родственниками во время голода. Достоянием торговцев оказывались и рабы, перепроданные своими хозяевами, и пленные, захваченные во время войн аборигенов.
СИМОН БОЛИВАР
Твоё имя — бриллиант — неподвластно «волнам времени, вымывающим из памяти имена всех королей». Эти строки кубинский поэт-романтик Хосе Мариа Эредиа посвятил своему современнику Симону Боливару. Поэтиче-
ское пророчество сбылось. Волны времени не только не унесли в бездонную Лету имя великого Освободителя Латинской Америки, но, более того, придали ему ещё большее сияние, открыв для потомков новые, неведомые дотоле грани его таланта.
Симон Боливар родился 24 июня 1783 г. в городе Каракасе в аристократической семье, предки которой обосновались в Венесуэле ещё в XVI в. Знатность и материальный достаток, казалось бы, гарантировали ему безоблачную жизнь. Однако вскоре последовала череда утрат: в 1786 г. умер отец, в 1792 г. — мать, а через год — опекавший Симона дедушка.
Твоё имя — бриллиант — неподвластно «волнам времени, вымывающим из памяти имена всех королей». Эти строки кубинский поэт-романтик Хосе Мариа Эредиа посвятил своему современнику Симону Боливару. Поэтиче-
ское пророчество сбылось. Волны времени не только не унесли в бездонную Лету имя великого Освободителя Латинской Америки, но, более того, придали ему ещё большее сияние, открыв для потомков новые, неведомые дотоле грани его таланта.
Хосе Жиль де Кастро. Боливар".
Симон Боливар родился 24 июня 1783 г. в городе Каракасе в аристократической семье, предки которой обосновались в Венесуэле ещё в XVI в. Знатность и материальный достаток, казалось бы, гарантировали ему безоблачную жизнь. Однако вскоре последовала череда утрат: в 1786 г. умер отец, в 1792 г. — мать, а через год — опекавший Симона дедушка.