ХОСЕ МАРТИ

Сегодня символ мира для меня — поло­манные крылья». Так сказал о своём вре­мени человек, сочетавший талант поэта, мудрость философа, мужество солдата и не раз испытавший боль «поломанных крыльев».

Эти слова великого кубинца Хосе Марти (1853— 1895) содержат ёмкий образ не только второй по­ловины XIX в., но и его многострадальной родины, а в каком-то смысле и всей его жизни. Выходец из бедной семьи тюремного надзирателя, юный Хосе едва не повторил карьеру отца, страстно желавшего увидеть в сыне своего преемника по службе. К счас­тью для мировой культуры, этого не случилось.

Уже почти четыре столетия Куба была колонией Испании, «островом сахара и рабов». Чувство про­теста рано проснулось в душе юноши. Да и как мог­ла эта многогранная натура снести посвист хлыста надсмотрщика на плантациях и беспощадное подав­ление свободолюбивых устремлений кубинцев. Много лет спустя, умудрённый жизненным опытом и борьбой, Марти напишет: «Не успел человек ро­диться, а возле его колыбели уже стоят, держа на­готове широкие и толстые повязки философий, ре­лигий, увлечений отцов, политических систем. Че­ловека скручивают, связывают, и он на всю жизнь остаётся взнузданным и осёдланным, словно конь. Поэтому земля нынче полна людей, лица которых скрыты под личинами». Ему же самому всегда была чужда маска ханжи и лицемера.

1868—1878 — годы Десятилетней войны кубин­ского народа за свободу и независимость. Хосе — с теми, кто борется; он пишет политические стихи и сотрудничает в газете «Ла Патриа Либре» («Свобод­ная Родина»). Уже в 16 лет он подвергается аресту за свои политические убеждения. Несколько меся­цев он проводит в каторжных каменоломнях «Сан Ласаро», затем попадает на остров узников Пинос, а в 1871 г. испанские власти высылают его на Пи­ренейский полуостров.

Здесь, в метрополии, Хосе Марти стремится как можно более продуктивно использовать вынужден­ное отлучение от родины. Уже в мае 1871 г. он поступает в Мадридский университет, а через два года переезжает в Сарагосу и в 1874 г. заканчивает сразу два факультета Сарагосского университета: юридический и факультет философии и литерату­ры. Ещё в Мадриде Марти публикует свою первую публицистическую брошюру «Политическая тюрь­ма на Кубе» — о страшном положении узников ка­торжных тюрем. После провозглашения Испанской республики в феврале 1873 г. он пишет книгу «Ис­панская республика и кубинская революция», где заявляет: «Куба декларирует свою независимость по тому же праву, по которому Испания объявляет себя республикой».

После Десятилетней войны, так и не освободившей Кубу от колониальной зависимости, Хосе Марти получает разрешение возвратиться на родину и вновь включается в политическую борьбу. Он твёрд и бескомпромиссен. Пламенные речи в за­щиту кубинского народа делают его имя чрезвычай­но популярным. На одном из банкетов, не стесняясь присутствия губернатора острова, назначенного Ис­панией, — генерал-капитана Кубы, Марти высту­пил со столь обличительной и непримиримой ре­чью, что глава колониальной администрации ост­рова воскликнул: «Я хочу как можно скорее забыть о том, что я здесь слышал. Я никогда не смогу по­нять, как можно в моём присутствии, в присутст­вии представителя испанского правительства, гово­рить подобные вещи. Я думаю, что Хосе Марти — это сумасшедший, но сумасшедший слишком опасный ».

Вольтер писал, что человек рождён, чтобы жить или в конвульсиях беспокойства, или в летаргии скуки. Хосе Марти никогда не искал покоя. Его постоянно влекли политическая борьба и подготов­ка к решающей схватке за национальное освобож­дение, но эта страсть к свободе сочеталась в его ду­ше с другой, не менее сильной стихией, имя ко­торой — поэзия.

Всю свою жизнь Марти преклонялся перед фран­цузской культурой, обожествлял литературу Фран­ции. Он оставался истинным поэтом и в своих ли­тературно-критических статьях. Виктора Гюго он уподоблял солнцу в зените, ослепительно-яркому, приковывающему к себе восхищённые взоры всех. О братьях Гонкурах писал, что их отличает «рафи­нированное изящество, аромат надушенного сало­на, таинственная игра светотени...». Флоберу, «ко­торый одевался, как мавр, и чеканил слова, как гот», на его взгляд, присуща волшебная основатель­ность.

Неудивительно, что творчество Марти находи­лось под влиянием французских поэтов и писате­лей, особенно символистов и парнасцев. Именно от них в его творчество приходят цветопись и образ­ность: он стремится перенести в литературу приёмы живописи и музыки. Необходимость использования этих приёмов Марти обосновал в своего рода стихо­творении в прозе: «В языке есть нечто пластичное, слово имеет своё видимое тело, свои законы, кра­соты, свою перспективу, свой свет и свои тени, свою скульптурную форму и свои краски. Всё это можно постичь только вглядываясь в слова, поворачивая их в ту и в другую сторону, взвешивая их, лаская их, шлифуя их. В каждом великом писателе скры­ты великий живописец, великий скульптор и ве­ликий музыкант».

Именно таким писателем был сам Марти, хотя бродячая жизнь политэмигранта и активное учас­тие в борьбе за независимость Кубы оставляли не­много времени для творчества. При его жизни выш­ло всего четыре поэтических сборника: «Исмаэлильо», «Свободные стихи», «Цветы изгнания» и

«Простые стихи». В них — израненная душа поэта, любовь, тревоги, надежды, весь его внутренний мир.

Хотят, о скорбь моя, чтоб я совлёк

С тебя покров природной красоты,

Чтобы подстриг я чувства, как кусты,

И плакал только в кружевной платок.

Чтобы в темнице звонкой изнемог

Мой стих, который подарила ты.

Живительной лишённый простоты,

Засохнет он, как сорванный цветок.

Нет, так не будет! И пускай актрисы

Разучивают вздохи наизусть,

Картинно опускаясь на подмостки.

Душа не делит сцену и кулисы,

Румянами не скрашивает грусть

И, падая, не помнит о причёске.

(Перевод В. Столбова)

Избранница его сердца — Кармен Сайяс де Басан, дочь богатого кубинского землевладельца, с ко­торой он познакомился в Испании, — выделялась не только красотой и обаянием. Она была очень на­читанной, увлекалась поэзией, играла в шахматы и в девичестве во многом разделяла патриотиче­ский порыв Хосе Марти. Не о таком ли идеале жен­щины мечтал он? И раньше в жизни поэта были увлечения, которые, казалось, вот-вот испепелят молодое сердце. Он писал: «Любовь для меня чув­ство столь могущественное, столь абсолютное и вне­земное, что до сих пор я не встретил на нашей гус­тонаселённой земле женщину, которой я мог бы предложить его целиком. Какая тоска чувствовать себя самым живым среди живых, преисполненным неувядаемой нежности и бесконечной верности в душном воздухе, среди невыносимой мелкоты и мо­нотонной безликости, в пустоте, которая сдавлива­ет моё тело и гнетёт мой дух внутри его телесной оболочки... Жизнь для меня мучение. А я живу, ибо должен быть сильным, чтобы справиться с лю­бым препятствием, сломать любую силу...»

И вот это огромное чувство пробудило ответную любовь. «Для меня брак с другой женщиной был бы безумием, — писал Марти одному из своих дру­зей, — но, вступая в брак с Кармен, я делаю осу­ществимым самое заветное моё желание, которое часто непонятно людям, — согласие наших духов­ных страстей».

В конце 70-х гг. они поженились. В 1878 г. в их семье появился крохотный Хосе, которого счаст­ливый отец называл не иначе как «маленькое об­лачко». Однако счастье — понятие эфемерное. Пос­тоянные скитания и неустроенный быт приводили к тому, что романтическая влюблённость Кармен всё более ослабевала. Оставалась лишь любовь к «маленькому облачку», и наконец, взяв его с собой, в 1884 г. она покинула Марти.

Увы, личная жизнь поэта не сложилась, да и вряд ли могла сложиться. Его душа была отдана прежде всего прекрасному острову Куба. Знаме­нитое стихотворение Марти «Родина и женщина» стало своеобразной исповедью его как поэта и пат­риота, как человека и революционера. Когда речь заходила о Кубе, он всегда был непреклонен: «Нет такого горя, унижения, лишения, наглости, кото­рых бы я не вытерпел для Родины».

Марти интересен и значителен не только в поэ­зии, но и в прозе, и в литературной критике, и на ниве исторических исследований. И сколько ещё ярких работ было бы написано им с его удивитель­ной работоспособностью и творческим горением, ес­ли бы не обречённость изгнанника, если бы не тя­готы быта и необходимость зарабатывать на жизнь то в качестве корреспондента ряда латиноамери­канских газет, то в качестве консула Уругвая, Па­рагвая и Аргентины в США; если бы, наконец, го­воря его словами, рука его с негодованием не от­брасывала перо, ибо жаждала «оружия более дей­ственного, задач более мужественных и трудных».

В начале 80-х гг. Хосе Марти вместе с Антонио Масео и Максимо Гомесом становится во главе на­ционально-освободительного движения. В это вре­мя верхушка кубинского общества, обладавшая не­малыми капиталами, боясь радикальной социаль­ной ломки, стремилась не к независимости, а толь­ко к автономии, в рамках которой она надеялась осуществлять реформы экономического и полити­ческого характера. Критикуя автономистов, Марти заявляет: «Человек, который зовёт в бой, неизме­римо дороже человека, который лишь умоляет; пра­ва не вымаливаются, а берутся, их не выпраши­вают, а вырывают».

Такая бескомпромиссная революционность при­водит Марти к новой ссылке. И опять он оказы­вается в Испании. Однако теперь он задерживается здесь ненадолго. Вскоре начинаются его многолет­ние странствия по странам Центральной Америки и Карибского бассейна. Он собирает средства и сплачивает живущих там кубинцев, разрабатывает планы вооружённого восстания на Кубе. В 80-е гг. Марти подолгу живёт в США. От его проницатель­ного взора не ускользают намерения официального Вашингтона подчинить своему влиянию латиноаме­риканские государства и прибрать к рукам Кубу. Захватнические устремления великого северного соседа порождают у Марти вопрос: «Объединятся ли в насущно необходимый, благословенный союз

древние, неразрывно связанные между собой народы Америки?» Идеи о соли­дарности и общности языка, религии, культуры и истории становятся главными аргумен­тами в пользу создания этого «союза», который Хосе Марти называет «Наша Америка».

В начале 90-х гг. подготовка патриотических сил Кубы к вооружённому восстанию вступила в решающую фазу. С этой целью Марти основал в 1892 г. Кубинскую революционную партию. Её ячейки действовали не только на самой Кубе, но и на североамериканском полуострове Флорида, где проживало много кубинских рабочих-табачников. Иллюстрацией к этому предельно насыщенному пе­риоду в жизни Марти могут служить его собствен­ные слова: «Как я хотел бы оседлать молнию, чтобы повсюду поспеть...»

Хосе Марти стал организатором и главным идео­логом второй войны за независимость кубинского народа (1895—1898 гг.), начатой патриотами 24 февраля 1895 г. в провинции Орьенте. Совре­менники называли его наиболее радикальным рево­люционером своего времени, стремившимся преж­де всего к тому, чтобы независимое государство на Кубе «обеспечило бы своим сынам счастливую жизнь на протяжении многих лет», как говорил сам Хосе Марти. Ради этого он боролся, ради этого готов был умереть.

Для непосредственного участия в восстании Хо­се Марти прибыл на Кубу вместе с Максимо Гомесом 11 апреля 1895 г. из Доминиканской рес­публики. Началась совершенно новая полоса его жизни в повстанческих отрядах, когда «всё иму­щество за поясом», когда под голову подкладывается «опасность вместо подушки», когда «пасть по­беждённым в великом бою — это уже победа».

Когда-то, обращаясь к своей Музе, Марти пи­сал:

Если есть высший суд, лишь с тобою

Я предстану пред этим судом:

Либо нас осудят обоих,

Либо мы спасемся вдвоём.

Он погиб в самом первом своём сражении 19 мая 1895 г.