Уход Десятого Гуру
После смерти Аурангзеба, злейшего врага сикхов, Гуру Гобинд Сингх принял участие в борьбе за могольский престол на стороне Бахадур-шаха и вместе с ним отправился в поход. Гуру верил, что новый правитель империи будет достоин своего великого предшественника Акбара Великого.
Воины гуру вместе с войсками претендента на могольский престол отправились на юг. По пути у города Нандера на Гуру Гобинд Сингха напал предатель, подосланный к нему Великими Моголами. Он набросился на великого воина во время сна, как и положено шакалу и предателю. Но негодяй не смог убить гуру, а только тяжело ранил его. И пораженный величественным видом того, на кого он поднял руку, предатель тотчас же покончил жизнь самоубийством. История Иуды повторилась в индийском варианте с некоторыми изменениями. Давно замечено, что у каждого Великого Светоносца, к какому бы народу и эпохе он ни принадлежал, всегда находится свой предатель, который только еще больше подчеркивает величие подвига преданного им! И в этом – великая оппозиционная пара философии древних мудрецов и современных эзотериков.
Да, убийца покончил с собой на руках гуру. Но и рана самого Воина Света и Рыцаря Поэзии оказалась смертельной. И он ушел с земного плана бытия 7 октября 1708 года, воистину смертью смерть поправ! Да и не было у гуру такого понятия – «смерть». Он просто слился с Единым и Вечным, чтобы ТАМ, на куда более Высоких Планах бытия, продолжить свое восхождение по ступеням лестницы эволюции. И, быть может, ждать еще более впечатляющего воплощения на Земле, когда силы Добра и Зла сойдутся в своей последней, давно предсказанной схватке.
После смерти Аурангзеба, злейшего врага сикхов, Гуру Гобинд Сингх принял участие в борьбе за могольский престол на стороне Бахадур-шаха и вместе с ним отправился в поход. Гуру верил, что новый правитель империи будет достоин своего великого предшественника Акбара Великого.
Воины гуру вместе с войсками претендента на могольский престол отправились на юг. По пути у города Нандера на Гуру Гобинд Сингха напал предатель, подосланный к нему Великими Моголами. Он набросился на великого воина во время сна, как и положено шакалу и предателю. Но негодяй не смог убить гуру, а только тяжело ранил его. И пораженный величественным видом того, на кого он поднял руку, предатель тотчас же покончил жизнь самоубийством. История Иуды повторилась в индийском варианте с некоторыми изменениями. Давно замечено, что у каждого Великого Светоносца, к какому бы народу и эпохе он ни принадлежал, всегда находится свой предатель, который только еще больше подчеркивает величие подвига преданного им! И в этом – великая оппозиционная пара философии древних мудрецов и современных эзотериков.
Да, убийца покончил с собой на руках гуру. Но и рана самого Воина Света и Рыцаря Поэзии оказалась смертельной. И он ушел с земного плана бытия 7 октября 1708 года, воистину смертью смерть поправ! Да и не было у гуру такого понятия – «смерть». Он просто слился с Единым и Вечным, чтобы ТАМ, на куда более Высоких Планах бытия, продолжить свое восхождение по ступеням лестницы эволюции. И, быть может, ждать еще более впечатляющего воплощения на Земле, когда силы Добра и Зла сойдутся в своей последней, давно предсказанной схватке.
«Джаап Сахиб»
Самым главным произведением Гуру является «Джаап Сахиб», свод философских стихотворных мыслей, обращенных к богу. И если священную книгу сикхов, которую дал миру Арджуна, называли «Библией сикхов» (книга «Ади Грантха»), то «Джаап Сахиб» по праву можно назвать «Евангелием сикхов», их Новым Заветом.
Как считает современный святой Индии Баба Вирса Сингх, «Джаап Сахиб» оказывает поистине волшебное воздействие на того, кто читает эти стихи с любовью и пониманием, приближая его к постижению основной реальности, и подготавливает человека для собственного опыта Божественного видения.
Всего в «Джаап Сахиб» 199 куплетов. При этом стоит сказать, что произведения Рыцаря Поэзии еще ждут своего настоящего переводчика. Тем не менее первые опыты по переводу священной поэтической книги сикхов уже сделаны, а потому их можно привести.
Так, обращаясь к богу как к Великому Абсолюту, Высшей Реальности, не имеющей конкретного облика и формы, Гуру Гобинд Сингх говорит:
Свободен полностью от всяческих терзаний,
Бессмертен Ты, вне описаний,
Всегда незримым остаешься,
Без формы Ты – как Песня льешься.
Или вот еще, пожалуй, одно из ключевых стихотворений, посвященных природе Абсолюта, Его невовлеченности в людские смертные страсти. Такое положение Ницше называл «по ту сторону Добра и Зла»:
Ты – Тот, Кто вне привычных уз,
Знакомых и родных Кто не имеет,
Вне страха Ты, Твой беспристрастен суд,
Он Милосердьем над Вселенной веет.
Да, Ты всегда Святое Состраданье!
Ты в Состраданье Безграничен, Бог,
В своих деяньях Ты есть Величайший,
Ты Истина Святая, Ты – Любовь!
Вcегда Ты полон Благости и Счастья!
И Ты же – Тот, Кто властен Разрушать,
Поддерживая этим жизни Вечность.
Хвала Уничтожителю Вселенной,
Который должен вечно Созидать!
И не зря сказал о Воине Света и Рыцаре Поэзии Баба Вирса Сингх: «Гуру Гобинд Сингх, являясь посланником бога на Земле, занимает особое место среди пророков».
Самым главным произведением Гуру является «Джаап Сахиб», свод философских стихотворных мыслей, обращенных к богу. И если священную книгу сикхов, которую дал миру Арджуна, называли «Библией сикхов» (книга «Ади Грантха»), то «Джаап Сахиб» по праву можно назвать «Евангелием сикхов», их Новым Заветом.
Как считает современный святой Индии Баба Вирса Сингх, «Джаап Сахиб» оказывает поистине волшебное воздействие на того, кто читает эти стихи с любовью и пониманием, приближая его к постижению основной реальности, и подготавливает человека для собственного опыта Божественного видения.
Всего в «Джаап Сахиб» 199 куплетов. При этом стоит сказать, что произведения Рыцаря Поэзии еще ждут своего настоящего переводчика. Тем не менее первые опыты по переводу священной поэтической книги сикхов уже сделаны, а потому их можно привести.
Так, обращаясь к богу как к Великому Абсолюту, Высшей Реальности, не имеющей конкретного облика и формы, Гуру Гобинд Сингх говорит:
Свободен полностью от всяческих терзаний,
Бессмертен Ты, вне описаний,
Всегда незримым остаешься,
Без формы Ты – как Песня льешься.
Или вот еще, пожалуй, одно из ключевых стихотворений, посвященных природе Абсолюта, Его невовлеченности в людские смертные страсти. Такое положение Ницше называл «по ту сторону Добра и Зла»:
Ты – Тот, Кто вне привычных уз,
Знакомых и родных Кто не имеет,
Вне страха Ты, Твой беспристрастен суд,
Он Милосердьем над Вселенной веет.
Да, Ты всегда Святое Состраданье!
Ты в Состраданье Безграничен, Бог,
В своих деяньях Ты есть Величайший,
Ты Истина Святая, Ты – Любовь!
Вcегда Ты полон Благости и Счастья!
И Ты же – Тот, Кто властен Разрушать,
Поддерживая этим жизни Вечность.
Хвала Уничтожителю Вселенной,
Который должен вечно Созидать!
И не зря сказал о Воине Света и Рыцаре Поэзии Баба Вирса Сингх: «Гуру Гобинд Сингх, являясь посланником бога на Земле, занимает особое место среди пророков».
Рыцарь Поэзии
Воин Света блистательно владел не только мечом, но и пером. Он написал множество классических поэм, гимнов, духовных песен. Он был под стать тем блаженным риши, или святым, которые в древние времена подарили Индии Веды!
Читая стихи Гуру Гобинд Сингха, понимаешь, почему на Востоке так свято относятся к самому ремеслу поэта, приравнивая умение сочинять стихи к умению входить в состояние полного божественного транса, получать вдохновение на самых высоких планах бытия. Наверное, отношение к поэзии характеризует духовный и культурный уровень человека и нации. Там, где поругаема поэзия, там поругана и духовность. Это была мысль Великого Гуру. И как же актуальна высказанная им мысль для современного мира!
Воин Света блистательно владел не только мечом, но и пером. Он написал множество классических поэм, гимнов, духовных песен. Он был под стать тем блаженным риши, или святым, которые в древние времена подарили Индии Веды!
Читая стихи Гуру Гобинд Сингха, понимаешь, почему на Востоке так свято относятся к самому ремеслу поэта, приравнивая умение сочинять стихи к умению входить в состояние полного божественного транса, получать вдохновение на самых высоких планах бытия. Наверное, отношение к поэзии характеризует духовный и культурный уровень человека и нации. Там, где поругаема поэзия, там поругана и духовность. Это была мысль Великого Гуру. И как же актуальна высказанная им мысль для современного мира!
Воин Света
Император Аурангзеб давно забыл о заветах своего великого предшественника Акбара Великого. Это он, Акбар, решил создать религию, которая включала бы в себя элементы и буддизма, и индуизма, и ислама. Этот синтез, по мнению императора, помог бы преодолеть раскол империи, ее деление по религиозному признаку, что часто означало и деление по признаку национальному. Он даже войну и насилие решился объявить злом человечества! По тем временам – неслыханное достижение человеческого духа, да еще и заключенного в царственную плоть!
И многое Акбару удалось. Прежде всего он нашел общий язык с сикхами, стал популярен и в их среде. При дворе стали появляться советники из сикхов и их мудрецы со своими идеями равенства каст и равенства религий. Естественно, все это не приводило в восторг служителей-фанатиков из исламского духовенства. Под конец жизни Акбар Великий был заточен в темницу собственным сыном и наблюдал из маленького окошка за чудом, которое он же и построил, за Тадж-Махалом. Там пребывали останки бренной плоти его любимой жены, и там же ему грезился полет ее бессмертного духа. А в народе его страны сохранилась память об императоре-Учителе, который вскоре после своей смерти присоединился к Обители Бессмертных Мудрецов в Гималаях, к Шамбале.
На земном плане бытия фанатики вовсю отыгрывались за годы столь нестерпимой для них терпимости! Аурангзеб быстро дал понять своим подданным, кто в стране главный и чья религия единственно правильная. Особенно сильные удары посыпались на сикхов, как на самых стойких бойцов за право на существование собственных взглядов. Они шли сквозь тернии репрессий к своим звездам, теряя по пути жизни лучших и мудрейших.
Кровожадный Аурангзеб твердо решил оставить индусов без их религии. И вот от рук Аурангзеба погиб Тег Бахадур – отец Гуру Гобинд Сингха.
Будущий великий защитник веры отцов родился в индийском городе Патане 26 декабря 1666 года. Когда после смерти отца он стал десятым гуру сикхов, то решил бороться за попранную честь и поруганную веру своего народа.
В марте 1699 года он создал ядро своего движения путем крещения мечом пяти преданных, которые на призыв учителя отдать жизнь за общее дело выступили вперед, предлагая свои головы в знак доказательства серьезности своих намерений. Легенда о «панч пиаре» – «пятерых преданных» – повествует о том, что их учитель вышел из своего шатра с окровавленным мечом, но все пятеро вышли вслед за ним целыми и невредимыми, потому что сам Бог воскресил их.
В один день Гуру Гобинд Сингх отменил кастовые различия и различия, связанные с местом рождения человека и его вероисповеданием. Этим он как бы подтвердил то, что было декларировано еще основателем Учения торговцем Нанаком. Только теперь это подтверждение получило свое рождение не в сердце торговца, а в сердце великого Воина Света. И если говорить столь привычным нам христианским языком, то «не нарушить пришел он, а исполнить».
Гуру Гобинд Сингх не зря назывался Воином Света, и не только потому, что ясновидящие видели весь блеск его ауры, всю ее лучезарность. Назывался он так и потому, что глядел далеко вперед, в то общество, где равенство людей станет естественной сутью их жизни. А в жизни этой, непосредственно окружавшей его, он создал союз людей, готовых защищать бедных, преследуемых и угнетенных. И люди, примкнувшие к этому союзу, поклялись носить пять отличительных признаков своего посвящения, как память о тех пяти, поклявшихся собственными головами и чудесным образом воскрешенных. Длинные, никогда не стриженные волосы, убранные под тюрбан – по традиции мудрецов и воинов, стальной браслет – символ преданности Единому Богу, белые панталоны – символ целомудрия, меч – символ борьбы против притеснения и тирании. Был введен кодекс поведения и морали.
И начался путь великого Воина Света. Гуру Гобинд Сингх громил могольских притеснителей и терял близких людей. Старшие сыновья Гуру пали смертью храбрых в бою, двоих младших враги замуровали заживо. А сам Гуру Гобинд Сингх все больше становился живой легендой. И не только своего народа, своих единоверцев, но и всей Индии!
Во время сражений великий гуру не раз приказывал своим воинам становиться милосердными врачами и перевязывать не только своих, но и чужих раненых. В этом его биография чем-то перекликается с биографией Орлеанской девы, отличавшейся поразительным милосердием в ее немилосердные времена.
Одно появление великого Воина Света внушало врагам и смертельный ужас, и благоговейный трепет. Даже имя его воевало. Стоило порой солдатам Аурангзеба услышать его, и они обращались в бегство. И не удалось Аурангзебу увидеть поверженного Воина Света. Он сам позорно убрался из этой жизни в 1707 году, обуреваемый низким чувством неудовлетворенной черной мести!
Император Аурангзеб давно забыл о заветах своего великого предшественника Акбара Великого. Это он, Акбар, решил создать религию, которая включала бы в себя элементы и буддизма, и индуизма, и ислама. Этот синтез, по мнению императора, помог бы преодолеть раскол империи, ее деление по религиозному признаку, что часто означало и деление по признаку национальному. Он даже войну и насилие решился объявить злом человечества! По тем временам – неслыханное достижение человеческого духа, да еще и заключенного в царственную плоть!
И многое Акбару удалось. Прежде всего он нашел общий язык с сикхами, стал популярен и в их среде. При дворе стали появляться советники из сикхов и их мудрецы со своими идеями равенства каст и равенства религий. Естественно, все это не приводило в восторг служителей-фанатиков из исламского духовенства. Под конец жизни Акбар Великий был заточен в темницу собственным сыном и наблюдал из маленького окошка за чудом, которое он же и построил, за Тадж-Махалом. Там пребывали останки бренной плоти его любимой жены, и там же ему грезился полет ее бессмертного духа. А в народе его страны сохранилась память об императоре-Учителе, который вскоре после своей смерти присоединился к Обители Бессмертных Мудрецов в Гималаях, к Шамбале.
На земном плане бытия фанатики вовсю отыгрывались за годы столь нестерпимой для них терпимости! Аурангзеб быстро дал понять своим подданным, кто в стране главный и чья религия единственно правильная. Особенно сильные удары посыпались на сикхов, как на самых стойких бойцов за право на существование собственных взглядов. Они шли сквозь тернии репрессий к своим звездам, теряя по пути жизни лучших и мудрейших.
Кровожадный Аурангзеб твердо решил оставить индусов без их религии. И вот от рук Аурангзеба погиб Тег Бахадур – отец Гуру Гобинд Сингха.
Будущий великий защитник веры отцов родился в индийском городе Патане 26 декабря 1666 года. Когда после смерти отца он стал десятым гуру сикхов, то решил бороться за попранную честь и поруганную веру своего народа.
В марте 1699 года он создал ядро своего движения путем крещения мечом пяти преданных, которые на призыв учителя отдать жизнь за общее дело выступили вперед, предлагая свои головы в знак доказательства серьезности своих намерений. Легенда о «панч пиаре» – «пятерых преданных» – повествует о том, что их учитель вышел из своего шатра с окровавленным мечом, но все пятеро вышли вслед за ним целыми и невредимыми, потому что сам Бог воскресил их.
В один день Гуру Гобинд Сингх отменил кастовые различия и различия, связанные с местом рождения человека и его вероисповеданием. Этим он как бы подтвердил то, что было декларировано еще основателем Учения торговцем Нанаком. Только теперь это подтверждение получило свое рождение не в сердце торговца, а в сердце великого Воина Света. И если говорить столь привычным нам христианским языком, то «не нарушить пришел он, а исполнить».
Гуру Гобинд Сингх не зря назывался Воином Света, и не только потому, что ясновидящие видели весь блеск его ауры, всю ее лучезарность. Назывался он так и потому, что глядел далеко вперед, в то общество, где равенство людей станет естественной сутью их жизни. А в жизни этой, непосредственно окружавшей его, он создал союз людей, готовых защищать бедных, преследуемых и угнетенных. И люди, примкнувшие к этому союзу, поклялись носить пять отличительных признаков своего посвящения, как память о тех пяти, поклявшихся собственными головами и чудесным образом воскрешенных. Длинные, никогда не стриженные волосы, убранные под тюрбан – по традиции мудрецов и воинов, стальной браслет – символ преданности Единому Богу, белые панталоны – символ целомудрия, меч – символ борьбы против притеснения и тирании. Был введен кодекс поведения и морали.
И начался путь великого Воина Света. Гуру Гобинд Сингх громил могольских притеснителей и терял близких людей. Старшие сыновья Гуру пали смертью храбрых в бою, двоих младших враги замуровали заживо. А сам Гуру Гобинд Сингх все больше становился живой легендой. И не только своего народа, своих единоверцев, но и всей Индии!
Во время сражений великий гуру не раз приказывал своим воинам становиться милосердными врачами и перевязывать не только своих, но и чужих раненых. В этом его биография чем-то перекликается с биографией Орлеанской девы, отличавшейся поразительным милосердием в ее немилосердные времена.
Одно появление великого Воина Света внушало врагам и смертельный ужас, и благоговейный трепет. Даже имя его воевало. Стоило порой солдатам Аурангзеба услышать его, и они обращались в бегство. И не удалось Аурангзебу увидеть поверженного Воина Света. Он сам позорно убрался из этой жизни в 1707 году, обуреваемый низким чувством неудовлетворенной черной мести!
Знайте, что Бог и Гуру одно и то же
Здесь имелось в виду то, что, согласно учению сикхов, в гуру входит Высший Божественный Дух и пользуется его телом. Это положение «Библии сикхов» явно сближало ее с тайными эзотерическими книгами, в которых говорилось о божественных династиях, в человеческих телах представителей которых рождаются Высшие Вселенские Сущности, Иномирцы, пришедшие с других планет или даже с других звездных систем, чтобы помочь человечеству встать на новую ступень эволюционной лестницы. Однако в реальной земной жизни такая людская подмена часто превращается в простое увеличение власти духовного правителя над людьми, в почти тотальную слежку за всем и вся!
Естественно, что не избежали этого процесса и сикхи. К XVII веку гуру и масанды стали присваивать себе значительную часть пожертвований верующих, что превращало их в крупнейших феодалов Индии.
И все-таки на протяжении всего XVII века сикхизм пользовался огромной популярностью среди народных масс. Это было следствием притока в Учение новых, часто радикальных, элементов, выходцев из беднейших слоев народа, а также людей, жаждавших чистоты Учения, нестяжательства его духовных вождей.
И наконец идеология сикхизма приобрела боевой, открыто выраженный антифеодальный характер, когда у власти оказался десятый и последний гуру сикхов. Имя его было гуру Гобинд. В 1699 году он собрал общий съезд сикхов, на котором объявил сикхов общиной равных (хальсой), а общее собрание – высшим органом власти сикхов. Каждому сикху вменялось в обязанность всегда быть вооруженным и готовым к борьбе. Были установлены и некоторые внешние знаки, которые отличали сикхов от остального населения Пенджаба. Все они были обязаны носить тюрбан, длинные волосы, бороду и постоянно иметь при себе три стальных предмета: меч, гребенку, браслет. Кроме того, каждому присваивался благородный титул «сингх», что значит «лев»! Параллельным ему добавлением к женскому имени является слово «каур» – «львица».
Стальные предметы символизировали характер, которым должен был обладать каждый сикх, ибо наступало великое время борьбы за свободу политическую и свободу духовную. И если новый и последний гуру сикхов Гобинд Сингх открыл ворота своей общины для представителей всех религий, то император Великих Моголов объявил беспощадную войну всем, кто мыслит не так, как он, правоверный мусульманин.
Здесь имелось в виду то, что, согласно учению сикхов, в гуру входит Высший Божественный Дух и пользуется его телом. Это положение «Библии сикхов» явно сближало ее с тайными эзотерическими книгами, в которых говорилось о божественных династиях, в человеческих телах представителей которых рождаются Высшие Вселенские Сущности, Иномирцы, пришедшие с других планет или даже с других звездных систем, чтобы помочь человечеству встать на новую ступень эволюционной лестницы. Однако в реальной земной жизни такая людская подмена часто превращается в простое увеличение власти духовного правителя над людьми, в почти тотальную слежку за всем и вся!
Естественно, что не избежали этого процесса и сикхи. К XVII веку гуру и масанды стали присваивать себе значительную часть пожертвований верующих, что превращало их в крупнейших феодалов Индии.
И все-таки на протяжении всего XVII века сикхизм пользовался огромной популярностью среди народных масс. Это было следствием притока в Учение новых, часто радикальных, элементов, выходцев из беднейших слоев народа, а также людей, жаждавших чистоты Учения, нестяжательства его духовных вождей.
И наконец идеология сикхизма приобрела боевой, открыто выраженный антифеодальный характер, когда у власти оказался десятый и последний гуру сикхов. Имя его было гуру Гобинд. В 1699 году он собрал общий съезд сикхов, на котором объявил сикхов общиной равных (хальсой), а общее собрание – высшим органом власти сикхов. Каждому сикху вменялось в обязанность всегда быть вооруженным и готовым к борьбе. Были установлены и некоторые внешние знаки, которые отличали сикхов от остального населения Пенджаба. Все они были обязаны носить тюрбан, длинные волосы, бороду и постоянно иметь при себе три стальных предмета: меч, гребенку, браслет. Кроме того, каждому присваивался благородный титул «сингх», что значит «лев»! Параллельным ему добавлением к женскому имени является слово «каур» – «львица».
Стальные предметы символизировали характер, которым должен был обладать каждый сикх, ибо наступало великое время борьбы за свободу политическую и свободу духовную. И если новый и последний гуру сикхов Гобинд Сингх открыл ворота своей общины для представителей всех религий, то император Великих Моголов объявил беспощадную войну всем, кто мыслит не так, как он, правоверный мусульманин.
Меч, гребенка и браслет
Итак, сикхизм начал свой путь по Индии. Он отрицал сложную обрядовость, столь характерную для индуизма. Внешнее почитание божества было запрещено, что роднило сикхизм с мусульманством. Да и вообще, многие сокровенные идеи пришли в сикхизм именно из мусульманства, вернее, из его самой тайной части, привилегии мудрецов, суфизма. С самого своего основания сикхизм отличался от других сект и учений жесткой сплоченностью и дисциплиной.
А при ближайших преемниках Нанака секта сикхов получила и еще более четкую организацию. По месту своего жительства сикхи были разделены на территориальные округа, во главе которых стояли уполномоченные гуру. Их называли масандами. Третий гуру сикхов Амар Дас (живший в 1552–1574 годах) превратил власть гуру в наследственную и стал основателем династии сикхских духовных правителей.
Пятый гуру Арджуна (1581–1606) составил священную книгу сикхов «Ади Грантха». В ней он собрал высказывания и поучения, приписываемые Нанаку и трем последним гуру. Эту книгу часто называют «Библией сикхов». Главным стихом этой книги считается следующий:
Итак, сикхизм начал свой путь по Индии. Он отрицал сложную обрядовость, столь характерную для индуизма. Внешнее почитание божества было запрещено, что роднило сикхизм с мусульманством. Да и вообще, многие сокровенные идеи пришли в сикхизм именно из мусульманства, вернее, из его самой тайной части, привилегии мудрецов, суфизма. С самого своего основания сикхизм отличался от других сект и учений жесткой сплоченностью и дисциплиной.
А при ближайших преемниках Нанака секта сикхов получила и еще более четкую организацию. По месту своего жительства сикхи были разделены на территориальные округа, во главе которых стояли уполномоченные гуру. Их называли масандами. Третий гуру сикхов Амар Дас (живший в 1552–1574 годах) превратил власть гуру в наследственную и стал основателем династии сикхских духовных правителей.
Пятый гуру Арджуна (1581–1606) составил священную книгу сикхов «Ади Грантха». В ней он собрал высказывания и поучения, приписываемые Нанаку и трем последним гуру. Эту книгу часто называют «Библией сикхов». Главным стихом этой книги считается следующий:
Торговец Нанак и «Мудрый купец»
Средневековый мир раздирался всевозможными войнами. Особенно нетерпимыми и жестокими были войны религиозные. Кипели они в Европе, где венцом таких войн выступала на исторической сцене какая-нибудь Варфоломеевская ночь, бушевали и на Востоке, в самом сердце Азии, где сравнительно молодая религия ислам активно вторгалась в земли, традиционно опекаемые служителями других религий, благословленные пророками иных Учений!
Особенно это выразилось в противостоянии воинов ислама и воителей старых вер Индии, по преимуществу своему индуистов и буддистов. На значительной территории Индостана появилась Империя Великих Моголов. И конечно же, ее официальной религией стал ислам. Правители империи стремились в духе мусульманской нетерпимости оттеснить «языческие» верования коренного населения куда-нибудь на окраины своего государства, а еще лучше – в джунгли, поближе к разрушенным и заброшенным городам, где обитают разве что ядовитые змеи!
К религиозному гнету прибавлялся и гнет социальный, выражавшийся в том, что Индия традиционно была разбита на касты. Против такого деления захватчики не только не возражали, но, напротив, поддерживали его. Это помогало им лучше договориться с теми феодалами из индусов, которые готовы были пойти на контакт с новой верой, а возможно, и перейти в нее, сохранив при этом все свои старые привилегии.
И вот появился в Индии человек не из высшей касты. Торговец из касты вайшьев, или купцов, или из третьего сословия, как бы сказали мы на европейский лад. Звали его Нанак. Родился он в 1469 году в Пенджабе и сам принадлежал к национальности пенджабцев.
Естественно, что ему, не принадлежавшему к двум первым кастам – браминов и раджей, было крайне трудно получить хорошее образование. Тем более образование духовное, религиозное. Деньги-то у родителей Нанака были, но не было феодального права получать определенные знания, что было привилегией только двух первых сословий. И все-таки упорный юноша смог обрести нужный запас этих знаний. И не просто обрести, но и переработать их, дерзнуть создать свое, – Новое Учение!
И первое, с чего он начал, – с уравнивания двух религий: индуизма и мусульманства! По тем временам это был неслыханный шаг вперед. В условиях всеобщей ненависти и религиозно-кастовой нетерпимости объявить равенство верующих разных конфессий! Это было прямое еретичество и по восточным меркам, и по западным.
Торговец Нанак сыграл роль индийского Мартина Лютера, пивовара, перевернувшего современную ему Европу.
Он и в своих высказываниях бывал порой лаконичен по-купечески. И даже Бога однажды назвал «Мудрым купцом», имея в виду то, что Создатель сущего всего руководствуется исключительно рациональными космическими законами. А законы эти уважают все религии, потому что Бог в своем проявлении многообразен и не может отдавать предпочтение только одной религии.
Более того, сын купца земного и сам торговец, Нанак принялся за активную проповедническую деятельность. И лейтмотивом его проповедей наравне с призывом к единению религий было и стремление уничтожить кастовый позор, ставший бичом Божьим всей огромной Матери Индии!
Нанак даже учредил обычай совместной трапезы, еды из общего котла, что во всем мире в Средние века считалось почти магическим обрядом превращения людей в братьев и сестер. Последователь «Мудрого купца» специально сажал рядом за один стол мусульманина и индуса, брамина и «неприкасаемого»!
Все это, конечно, не могло не производить неизгладимого впечатления на народ. А большинство этого народа составляли пенджабцы, в связи с чем и все Новое Учение распространялось прежде всего в Пенджабе и в примыкающих к нему землях. Очень импонировало простым людям и то, что Нанак не призывал к аскетизму, а, напротив, всячески поощрял среди своих последователей активное вмешательство в жизнь, требовал от них подвига в миру.
Громадное значение придавал Нанак и роли гуру, верховного главы сикхов. Так стали называть себя последователи Нанака, потому что «сикх» – это ученик. Гуру должен был стать для всех сикхов и вождем духовным, и мудрым светским правителем, и наместником «Мудрого купца» на земле, совершающим только те поступки, которые целесообразны с точки зрения Космоса, Великого Абсолюта, Высшего Принципа Вселенной. Потому авторитет гуру был для сикхов непререкаем, ему следовало подчиняться слепо.
В 1538 году Нанак ушел с физического плана бытия, став родоначальником нового направления в индуизме – сикхизма.
Средневековый мир раздирался всевозможными войнами. Особенно нетерпимыми и жестокими были войны религиозные. Кипели они в Европе, где венцом таких войн выступала на исторической сцене какая-нибудь Варфоломеевская ночь, бушевали и на Востоке, в самом сердце Азии, где сравнительно молодая религия ислам активно вторгалась в земли, традиционно опекаемые служителями других религий, благословленные пророками иных Учений!
Особенно это выразилось в противостоянии воинов ислама и воителей старых вер Индии, по преимуществу своему индуистов и буддистов. На значительной территории Индостана появилась Империя Великих Моголов. И конечно же, ее официальной религией стал ислам. Правители империи стремились в духе мусульманской нетерпимости оттеснить «языческие» верования коренного населения куда-нибудь на окраины своего государства, а еще лучше – в джунгли, поближе к разрушенным и заброшенным городам, где обитают разве что ядовитые змеи!
К религиозному гнету прибавлялся и гнет социальный, выражавшийся в том, что Индия традиционно была разбита на касты. Против такого деления захватчики не только не возражали, но, напротив, поддерживали его. Это помогало им лучше договориться с теми феодалами из индусов, которые готовы были пойти на контакт с новой верой, а возможно, и перейти в нее, сохранив при этом все свои старые привилегии.
И вот появился в Индии человек не из высшей касты. Торговец из касты вайшьев, или купцов, или из третьего сословия, как бы сказали мы на европейский лад. Звали его Нанак. Родился он в 1469 году в Пенджабе и сам принадлежал к национальности пенджабцев.
Естественно, что ему, не принадлежавшему к двум первым кастам – браминов и раджей, было крайне трудно получить хорошее образование. Тем более образование духовное, религиозное. Деньги-то у родителей Нанака были, но не было феодального права получать определенные знания, что было привилегией только двух первых сословий. И все-таки упорный юноша смог обрести нужный запас этих знаний. И не просто обрести, но и переработать их, дерзнуть создать свое, – Новое Учение!
И первое, с чего он начал, – с уравнивания двух религий: индуизма и мусульманства! По тем временам это был неслыханный шаг вперед. В условиях всеобщей ненависти и религиозно-кастовой нетерпимости объявить равенство верующих разных конфессий! Это было прямое еретичество и по восточным меркам, и по западным.
Торговец Нанак сыграл роль индийского Мартина Лютера, пивовара, перевернувшего современную ему Европу.
Он и в своих высказываниях бывал порой лаконичен по-купечески. И даже Бога однажды назвал «Мудрым купцом», имея в виду то, что Создатель сущего всего руководствуется исключительно рациональными космическими законами. А законы эти уважают все религии, потому что Бог в своем проявлении многообразен и не может отдавать предпочтение только одной религии.
Более того, сын купца земного и сам торговец, Нанак принялся за активную проповедническую деятельность. И лейтмотивом его проповедей наравне с призывом к единению религий было и стремление уничтожить кастовый позор, ставший бичом Божьим всей огромной Матери Индии!
Нанак даже учредил обычай совместной трапезы, еды из общего котла, что во всем мире в Средние века считалось почти магическим обрядом превращения людей в братьев и сестер. Последователь «Мудрого купца» специально сажал рядом за один стол мусульманина и индуса, брамина и «неприкасаемого»!
Все это, конечно, не могло не производить неизгладимого впечатления на народ. А большинство этого народа составляли пенджабцы, в связи с чем и все Новое Учение распространялось прежде всего в Пенджабе и в примыкающих к нему землях. Очень импонировало простым людям и то, что Нанак не призывал к аскетизму, а, напротив, всячески поощрял среди своих последователей активное вмешательство в жизнь, требовал от них подвига в миру.
Громадное значение придавал Нанак и роли гуру, верховного главы сикхов. Так стали называть себя последователи Нанака, потому что «сикх» – это ученик. Гуру должен был стать для всех сикхов и вождем духовным, и мудрым светским правителем, и наместником «Мудрого купца» на земле, совершающим только те поступки, которые целесообразны с точки зрения Космоса, Великого Абсолюта, Высшего Принципа Вселенной. Потому авторитет гуру был для сикхов непререкаем, ему следовало подчиняться слепо.
В 1538 году Нанак ушел с физического плана бытия, став родоначальником нового направления в индуизме – сикхизма.
Десятый гуру
На очередном международном конгрессе, проходившем в Париже и посвященном проблемам культуры, один русский актер сказал: «Да, растет культура!» Видимо, богемный, комфортный, сытый Париж, буквально напичканный великими историческими памятниками человеческого духа, производил на него именно такое благостное впечатление. Слова русского актера (а был им Геннадий Печников, человек, сыгравший в классическом индийском спектакле бога Раму) услышала Индира Ганди. Выдающаяся женщина-философ и признанный политический деятель своего народа, она с минуту помолчала и так же спокойно возразила «богу Раме», как называли в шутку актера друзья: «Да, растет культура, но растет и невежество!»
Разговор происходил в конце семидесятых годов. А в 1984 году «мать Индии» убил террорист-сикх. Место матери занял не менее выдающийся сын – Раджив Ганди. Он продолжил традиционный индийский курс на нейтралитет и поддержание мира в регионе и во всем мире. Им же были сказаны слова о не политическом, но духовном союзе между Россией и Индией. Вскоре Раджив Ганди стал гостем Москвы, переживавшей годы перестройки и ярких надежд на то, что культура все-таки растет быстрее, чем невежество. В том числе и культура уважения к человеку. К самой его личности, как к глубокому микрокосму, маленькой Вселенной, подчиняющейся всем законам Большой Вселенной. И спустя самое короткое время сын великой матери был убит. Великий сын.
И снова убийцей оказался сикх! Все газеты мира стали писать о том, что сикхи по сути своей – террористы, что сама их организация и религия так же воинственны и нетерпимы, как и исламский фундаментализм, как и организации басков в Испании, как и многие другие экстремистские группировки, будь то «красные бригады» или неонацисты.
И все-таки о сикхах знали куда меньше, чем о прочих организациях, перечисленных через запятую.
А между тем как раз сикхи и заслуживают, быть может, самого пристального нашего внимания, потому что история их трагична, и прекрасна, и кровава.
На очередном международном конгрессе, проходившем в Париже и посвященном проблемам культуры, один русский актер сказал: «Да, растет культура!» Видимо, богемный, комфортный, сытый Париж, буквально напичканный великими историческими памятниками человеческого духа, производил на него именно такое благостное впечатление. Слова русского актера (а был им Геннадий Печников, человек, сыгравший в классическом индийском спектакле бога Раму) услышала Индира Ганди. Выдающаяся женщина-философ и признанный политический деятель своего народа, она с минуту помолчала и так же спокойно возразила «богу Раме», как называли в шутку актера друзья: «Да, растет культура, но растет и невежество!»
Разговор происходил в конце семидесятых годов. А в 1984 году «мать Индии» убил террорист-сикх. Место матери занял не менее выдающийся сын – Раджив Ганди. Он продолжил традиционный индийский курс на нейтралитет и поддержание мира в регионе и во всем мире. Им же были сказаны слова о не политическом, но духовном союзе между Россией и Индией. Вскоре Раджив Ганди стал гостем Москвы, переживавшей годы перестройки и ярких надежд на то, что культура все-таки растет быстрее, чем невежество. В том числе и культура уважения к человеку. К самой его личности, как к глубокому микрокосму, маленькой Вселенной, подчиняющейся всем законам Большой Вселенной. И спустя самое короткое время сын великой матери был убит. Великий сын.
И снова убийцей оказался сикх! Все газеты мира стали писать о том, что сикхи по сути своей – террористы, что сама их организация и религия так же воинственны и нетерпимы, как и исламский фундаментализм, как и организации басков в Испании, как и многие другие экстремистские группировки, будь то «красные бригады» или неонацисты.
И все-таки о сикхах знали куда меньше, чем о прочих организациях, перечисленных через запятую.
А между тем как раз сикхи и заслуживают, быть может, самого пристального нашего внимания, потому что история их трагична, и прекрасна, и кровава.
Последнее перо
После смерти Лауры Петрарка прожил еще 26 лет. Он писал многое и о многом. Его жизненным кредо стали слова, сказанные им самим: «Не терпеть нужды и не иметь излишка, не командовать другими и не быть в подчинении – вот моя цель».
В «формуле Петрарки» легко угадываются идеалы жизни адепта или святого, что еще раз доказывает его прочную связь с Высокими Планами и Блаженным Августином.
Быть может, из-за нежелания «командовать другими» Петрарка не оставил потомкам ни одного «поучительного трактата» о поэзии. Он предпочитал эту поэзию являть миру. И лишь иногда он высказывался по поводу сути и смысла творчества художника. Так, однажды он заметил, что «поэзия выше и благороднее механических искусств», в том числе и медицины, так как «поэзия не просто лечит отдельные члены, а воспитывает всего человека, заботится о душе и добродетелях». Нет ли тут великого прозрения нашего времени, признающего мощь энергии слова? А врачи выпускают книги, где рекомендуют больным читать вслух стихи классиков, или сами читают их, когда проводят свои сеансы.
Великий Посвященный от поэзии, Петрарка, как и многие посвященные, обладал даром предсказывать многие события. В том числе и те, что произойдут с ним самим. Так, еще в ранние годы он высказал мысль о том, что скорее всего умрет за рабочим столом. Просто перо выпадет из его рук.
Так оно и случилось. Он не дожил всего одного дня до своего семидесятилетия. Ночью 19 июля 1374 года он работал в своем кабинете. Неожиданно рука его выпустила перо, и он легко перешел в мир, где его, наверное, первыми встретили Лаура и Блаженный Августин.
И сразу же поползли слухи о последнем пере Мастера. Что оно обладает магической силой, что тот, кто овладеет им, станет таким же гением, как Петрарка, независимо от того, среди какого народа и в какую эпоху он появится!
Надо сказать, что в этих слухах было тоже заложено знание, взятое из тайных наук. Ведь что такое волшебная палочка мага? Это – аккумулятор его энергий. Но работает она только в руке самого мага или того, кого он избрал своим преемником. Неважно, когда этот преемник объявится. Пусть даже и через несколько столетий.
Одновременно со слухами о последнем пере Мастера появились и другие слухи: мол, перо в ту же ночь кто-то выкрал, а рядом с рукой усопшего положили другое перо – не то, в которое ушла вся земная энергия уходящего на небо поэта. Или все-таки перо положили в гроб Петрарки, вложили в его правую руку.
И вот в начале двадцать первого века дотошные итальянцы все-таки вынули тело Петрарки из могилы. И выяснилось, что у покойного отсутствует правая рука! Покопались в старых документах. Оказалось, что еще в семнадцатом веке некий монах предпринял попытку «взять себе на память» руку поэта. Но сама ли рука ему была нужна?
Дело заключается в другом. Кто бы ни охотился за последним пером Петрарки, равного ему по значимости гения пока не появилось. Были другие гении: Гете, Пушкин, но… Такого человека, по поводу поэзии которого был бы принят официальный закон, пока не рождалось.
Быть может, он должен появиться в наше время? Когда поэзия поругана, попрана и отброшена на обочину общественной жизни и потому так нуждается в человеке-символе, что будет увенчан мировыми лаврами. Да и кто нам сказал, что это будет обязательно мужчина?
Ясно одно, Великий Посвященный от поэзии оставил нам много загадок, которые будут разгаданы только тогда, когда красота спасет мир.
После смерти Лауры Петрарка прожил еще 26 лет. Он писал многое и о многом. Его жизненным кредо стали слова, сказанные им самим: «Не терпеть нужды и не иметь излишка, не командовать другими и не быть в подчинении – вот моя цель».
В «формуле Петрарки» легко угадываются идеалы жизни адепта или святого, что еще раз доказывает его прочную связь с Высокими Планами и Блаженным Августином.
Быть может, из-за нежелания «командовать другими» Петрарка не оставил потомкам ни одного «поучительного трактата» о поэзии. Он предпочитал эту поэзию являть миру. И лишь иногда он высказывался по поводу сути и смысла творчества художника. Так, однажды он заметил, что «поэзия выше и благороднее механических искусств», в том числе и медицины, так как «поэзия не просто лечит отдельные члены, а воспитывает всего человека, заботится о душе и добродетелях». Нет ли тут великого прозрения нашего времени, признающего мощь энергии слова? А врачи выпускают книги, где рекомендуют больным читать вслух стихи классиков, или сами читают их, когда проводят свои сеансы.
Великий Посвященный от поэзии, Петрарка, как и многие посвященные, обладал даром предсказывать многие события. В том числе и те, что произойдут с ним самим. Так, еще в ранние годы он высказал мысль о том, что скорее всего умрет за рабочим столом. Просто перо выпадет из его рук.
Так оно и случилось. Он не дожил всего одного дня до своего семидесятилетия. Ночью 19 июля 1374 года он работал в своем кабинете. Неожиданно рука его выпустила перо, и он легко перешел в мир, где его, наверное, первыми встретили Лаура и Блаженный Августин.
И сразу же поползли слухи о последнем пере Мастера. Что оно обладает магической силой, что тот, кто овладеет им, станет таким же гением, как Петрарка, независимо от того, среди какого народа и в какую эпоху он появится!
Надо сказать, что в этих слухах было тоже заложено знание, взятое из тайных наук. Ведь что такое волшебная палочка мага? Это – аккумулятор его энергий. Но работает она только в руке самого мага или того, кого он избрал своим преемником. Неважно, когда этот преемник объявится. Пусть даже и через несколько столетий.
Одновременно со слухами о последнем пере Мастера появились и другие слухи: мол, перо в ту же ночь кто-то выкрал, а рядом с рукой усопшего положили другое перо – не то, в которое ушла вся земная энергия уходящего на небо поэта. Или все-таки перо положили в гроб Петрарки, вложили в его правую руку.
И вот в начале двадцать первого века дотошные итальянцы все-таки вынули тело Петрарки из могилы. И выяснилось, что у покойного отсутствует правая рука! Покопались в старых документах. Оказалось, что еще в семнадцатом веке некий монах предпринял попытку «взять себе на память» руку поэта. Но сама ли рука ему была нужна?
Дело заключается в другом. Кто бы ни охотился за последним пером Петрарки, равного ему по значимости гения пока не появилось. Были другие гении: Гете, Пушкин, но… Такого человека, по поводу поэзии которого был бы принят официальный закон, пока не рождалось.
Быть может, он должен появиться в наше время? Когда поэзия поругана, попрана и отброшена на обочину общественной жизни и потому так нуждается в человеке-символе, что будет увенчан мировыми лаврами. Да и кто нам сказал, что это будет обязательно мужчина?
Ясно одно, Великий Посвященный от поэзии оставил нам много загадок, которые будут разгаданы только тогда, когда красота спасет мир.
Матерь Мира из Средневековья
Но даже в одеждах цвета королевского пурпура, кои были на поэте в день его триумфа, он оставался глубоко духовным лириком. Его страсть и любовные порывы были скорее платоническими, чем плотскими. Иначе вряд ли Блаженный Августин явился ему и тем более вел бы его к лучам ослепительной славы.
Отношение Петрарки к женщине было своеобразным обожанием, религиозно-экстазным служением Прекрасной Даме. Здесь он смыкался с древним культом Матери Мира, который перекочевал в философию трубадуров-катаров, еретиков из Южной Франции. Они считали, что для человека важнее коснуться краешка платья своей избранницы, нежели быть с ней в постели. А еще важнее суметь ее воспеть!
Сверхкатолический Рим не заметил этого в стихах гения или не захотел замечать. Вместо языков костра поэта ласкали лавровые ветви, где не было спрятано никаких терний.
Его отношения с Лаурой можно назвать еще одной мистерией Петрарки.
Поэт, как известно, увидел Лауру в 1327 году. А умерла она в году 1348-м. И вот что сказал об этом сам Петрарка: «Лет трижды семь повинен был гореть я, амуров раб, ликуя на костре. Она ушла – я дух вознес горе. Продлится ль плач за грань десятилетья?»
Если посмотреть на эти слова с точки зрения тайных наук, то здесь многое зашифровано. Прежде всего само число 21. Сильное число! Даже для простого картежника. И уж тем более – для человека, сведущего в священной математике, потому что в нем три семерки. Семерка обладает сильнейшей магической силой. А тут их три! Число Святой Троицы, соединенное со Священной Семеркой. Срок длиной в двадцать один год – это не просто определенное время, это – время некоего испытания. В древности адепт тайных знаний после такого срока получал, как правило, новую степень посвящения.
В чем же выражалось испытание Петрарки, его мистериальная суть? Да в том, что за все эти годы он ни разу не попытался пойти на личные отношения с Лаурой и никого не завел себе для плотских утех. Он, получивший от Церкви официальное право на светскость произведений, оставался при этом в Свете Высшем, Божественном, чуждом человеческим инстинктам.
Быть может, это испытание, которое приготовил для него Блаженный Августин, было даже сложнее, чем испытание славой!
И не зря столь впечатляющи сонеты Петрарки, написанные им после ухода Лауры в мир иной. Теперь поэт встречался с ней там, на «горе», куда он «вознес свой дух».
Сонеты Петрарки стали завещанием миру, который, однако, не внял им и погряз в распутстве, превратив, особенно в наше время, любовную лирику в зарифмованную порнуху! Хотя всегда находились и находятся те одиночки, которые чтят заветы великого итальянца.
Любопытен и еще один факт. Полностью избранницу и богиню Петрарки звали Лаура де Сад! Зловеще-притягательная фамилия! Но такой она стала только в восемнадцатом веке, когда миру был явлен греховный маркиз. И это не было феноменом однофамильцев. Маркиз действительно приходился дальним родственником Лауре. Очень дальним! Таким, как и его творчество по отношению к творчеству Петрарки!
И появился маркиз не в каком-то веке, а именно в восемнадцатом, когда Европу стало охватывать всеобщее неверие, увлечение богоборческими идеями, отказом от всего возвышенного.
Но Петрарка «продлил свой плач за грань десятилетья». А потому в нашем сознании Лаура де Сад осталась просто Лаурой, с презрением оставив маркизу фамилию, скомпрометированную им.
Но даже в одеждах цвета королевского пурпура, кои были на поэте в день его триумфа, он оставался глубоко духовным лириком. Его страсть и любовные порывы были скорее платоническими, чем плотскими. Иначе вряд ли Блаженный Августин явился ему и тем более вел бы его к лучам ослепительной славы.
Отношение Петрарки к женщине было своеобразным обожанием, религиозно-экстазным служением Прекрасной Даме. Здесь он смыкался с древним культом Матери Мира, который перекочевал в философию трубадуров-катаров, еретиков из Южной Франции. Они считали, что для человека важнее коснуться краешка платья своей избранницы, нежели быть с ней в постели. А еще важнее суметь ее воспеть!
Сверхкатолический Рим не заметил этого в стихах гения или не захотел замечать. Вместо языков костра поэта ласкали лавровые ветви, где не было спрятано никаких терний.
Его отношения с Лаурой можно назвать еще одной мистерией Петрарки.
Поэт, как известно, увидел Лауру в 1327 году. А умерла она в году 1348-м. И вот что сказал об этом сам Петрарка: «Лет трижды семь повинен был гореть я, амуров раб, ликуя на костре. Она ушла – я дух вознес горе. Продлится ль плач за грань десятилетья?»
Если посмотреть на эти слова с точки зрения тайных наук, то здесь многое зашифровано. Прежде всего само число 21. Сильное число! Даже для простого картежника. И уж тем более – для человека, сведущего в священной математике, потому что в нем три семерки. Семерка обладает сильнейшей магической силой. А тут их три! Число Святой Троицы, соединенное со Священной Семеркой. Срок длиной в двадцать один год – это не просто определенное время, это – время некоего испытания. В древности адепт тайных знаний после такого срока получал, как правило, новую степень посвящения.
В чем же выражалось испытание Петрарки, его мистериальная суть? Да в том, что за все эти годы он ни разу не попытался пойти на личные отношения с Лаурой и никого не завел себе для плотских утех. Он, получивший от Церкви официальное право на светскость произведений, оставался при этом в Свете Высшем, Божественном, чуждом человеческим инстинктам.
Быть может, это испытание, которое приготовил для него Блаженный Августин, было даже сложнее, чем испытание славой!
И не зря столь впечатляющи сонеты Петрарки, написанные им после ухода Лауры в мир иной. Теперь поэт встречался с ней там, на «горе», куда он «вознес свой дух».
Сонеты Петрарки стали завещанием миру, который, однако, не внял им и погряз в распутстве, превратив, особенно в наше время, любовную лирику в зарифмованную порнуху! Хотя всегда находились и находятся те одиночки, которые чтят заветы великого итальянца.
Любопытен и еще один факт. Полностью избранницу и богиню Петрарки звали Лаура де Сад! Зловеще-притягательная фамилия! Но такой она стала только в восемнадцатом веке, когда миру был явлен греховный маркиз. И это не было феноменом однофамильцев. Маркиз действительно приходился дальним родственником Лауре. Очень дальним! Таким, как и его творчество по отношению к творчеству Петрарки!
И появился маркиз не в каком-то веке, а именно в восемнадцатом, когда Европу стало охватывать всеобщее неверие, увлечение богоборческими идеями, отказом от всего возвышенного.
Но Петрарка «продлил свой плач за грань десятилетья». А потому в нашем сознании Лаура де Сад осталась просто Лаурой, с презрением оставив маркизу фамилию, скомпрометированную им.
«Закон о Франческо Петрарке»
Пророчество Святого начало сбываться. Все больше и больше внимания обращали на Петрарку люди, от которых зависела судьба тогдашней Италии. И все эти люди не просто восхищались шедеврами поэта, но и желали, чтобы сам автор их был почитаем так, как были почитаемы великие поэты античности. А может быть, и больше.
И вот 8 апреля 1341 года в возрасте 37 лет, странном и роковом возрасте поэтов, Франческо Петрарка вступил в Рим. Вступил потому, что его пригласил туда кардинал Стефано Колонна, фактический правитель Вечного города и один из самых влиятельных людей Италии.
Еще недавно поэты были если и не презираемы, то достаточно мало замечаемы мастерами политических интриг. А простой народ, находившийся под неусыпным клерикальным надзором, и вовсе не смотрел на поэтов. Особенно на тех, которые пишут о любви, а значит, о женщине, «сосуде дьявола». Даже любомудр от поэзии, гонимый Данте, умер почти в полной нищете.
А тут навстречу Петрарке валили толпы народу. Было тепло и ясно.
Петрарка поднялся на Капитолийский холм. Туда, где вещали такие люди, как Цицерон, как император-философ Марк Аврелий.
И поэт произнес речь. Речь во славу поэзии. Главным в его речи было то, что поэзия, как и красота, имеет право на свободу; что и поэзия о самом лучшем человеческом чувстве, о любви, тоже угодна Богу. Он открыто провозгласил то, что шло вразрез с формулой церковных ортодоксов по поводу того, что «женщина – это сосуд дьявола». И Церковь в лице кардинала Колонны признала это.
Сенатор Орсо делль Ангуиллара от имени римского народа возложил на рано поседевшую голову поэта лавровый венок под аплодисменты всех, кто видел сие прекрасное действо!
Но самое поразительное было впереди. Под еще более бурные аплодисменты был зачитан «Закон о Франческо Петрарке», где тот был объявлен великим поэтом и историком, а главное, одобрял все его произведения, как уже написанные, так и те, которые он напишет в дальнейшем! Кроме того, Петрарке, как во времена древних цезарей, даровалось римское гражданство и за ним признавалось право самому венчать лаврами других поэтов!
Никогда нигде ни одно общество не ставило так высоко Поэзию!
Потому-то и написал Петрарка одному из своих влиятельных покровителей – королю Роберту: «Прими благодатную весть: заброшенные Музы вознаградили мой талант, пусть и малый, но им целиком посвященный».
И еще одного зрителя увидел Петрарка в тот день, того, которого не видел больше никто. Блаженного Августина! Строгий аскет явился из пределов своего недоступного простым смертным мира, чтобы почтить своим присутствием певца светской Красоты! Ведь именно его незримая, но твердо ведущая рука привела поэта сюда, на Капитолийский холм.
Свершилась мистерия, понятная только двоим. 8 апреля 1341 года стало переломным днем во всей истории Возрождения, потому что возродилось почитание Любви не только к Господу, но и к смертным чадам Его!
А разве не было символичным то, что 8 апреля 1341 года было не просто воскресеньем? А пасхальным воскресеньем, Воскресением Христовым!
Пророчество Святого начало сбываться. Все больше и больше внимания обращали на Петрарку люди, от которых зависела судьба тогдашней Италии. И все эти люди не просто восхищались шедеврами поэта, но и желали, чтобы сам автор их был почитаем так, как были почитаемы великие поэты античности. А может быть, и больше.
И вот 8 апреля 1341 года в возрасте 37 лет, странном и роковом возрасте поэтов, Франческо Петрарка вступил в Рим. Вступил потому, что его пригласил туда кардинал Стефано Колонна, фактический правитель Вечного города и один из самых влиятельных людей Италии.
Еще недавно поэты были если и не презираемы, то достаточно мало замечаемы мастерами политических интриг. А простой народ, находившийся под неусыпным клерикальным надзором, и вовсе не смотрел на поэтов. Особенно на тех, которые пишут о любви, а значит, о женщине, «сосуде дьявола». Даже любомудр от поэзии, гонимый Данте, умер почти в полной нищете.
А тут навстречу Петрарке валили толпы народу. Было тепло и ясно.
Петрарка поднялся на Капитолийский холм. Туда, где вещали такие люди, как Цицерон, как император-философ Марк Аврелий.
И поэт произнес речь. Речь во славу поэзии. Главным в его речи было то, что поэзия, как и красота, имеет право на свободу; что и поэзия о самом лучшем человеческом чувстве, о любви, тоже угодна Богу. Он открыто провозгласил то, что шло вразрез с формулой церковных ортодоксов по поводу того, что «женщина – это сосуд дьявола». И Церковь в лице кардинала Колонны признала это.
Сенатор Орсо делль Ангуиллара от имени римского народа возложил на рано поседевшую голову поэта лавровый венок под аплодисменты всех, кто видел сие прекрасное действо!
Но самое поразительное было впереди. Под еще более бурные аплодисменты был зачитан «Закон о Франческо Петрарке», где тот был объявлен великим поэтом и историком, а главное, одобрял все его произведения, как уже написанные, так и те, которые он напишет в дальнейшем! Кроме того, Петрарке, как во времена древних цезарей, даровалось римское гражданство и за ним признавалось право самому венчать лаврами других поэтов!
Никогда нигде ни одно общество не ставило так высоко Поэзию!
Потому-то и написал Петрарка одному из своих влиятельных покровителей – королю Роберту: «Прими благодатную весть: заброшенные Музы вознаградили мой талант, пусть и малый, но им целиком посвященный».
И еще одного зрителя увидел Петрарка в тот день, того, которого не видел больше никто. Блаженного Августина! Строгий аскет явился из пределов своего недоступного простым смертным мира, чтобы почтить своим присутствием певца светской Красоты! Ведь именно его незримая, но твердо ведущая рука привела поэта сюда, на Капитолийский холм.
Свершилась мистерия, понятная только двоим. 8 апреля 1341 года стало переломным днем во всей истории Возрождения, потому что возродилось почитание Любви не только к Господу, но и к смертным чадам Его!
А разве не было символичным то, что 8 апреля 1341 года было не просто воскресеньем? А пасхальным воскресеньем, Воскресением Христовым!
Посвящение
Но все раннее творчество Петрарки все равно было в русле того, что уже сделали до него поэты. По-античному беспечный жизнелюбец в сутане должен был испытать какое-то потрясение, чтобы подняться на уровень своего соотечественника Данте. И он его испытал.
Петрарка отправился странствовать по Европе, а потом по родной Италии. И во время этого странствия однажды испытал вдруг величайшее желание подняться на вершину горы Мон Ванту.
Весной 1336 года вместе с младшим братом Герардо поэт осуществил восхождение на самую высокую горную вершину в окрестностях Авиньона.
Повинуясь какому-то внутреннему голосу, он взял с собой «Исповедь» Блаженного Августина. Эту книгу подарил ему в Париже ученый монах Дионисий.
По словам самого Петрарки, книга раскрылась на определенном месте. Это произошло тогда, когда поэт и его брат достигли цели, поднявшись на вершину горы.
Петрарка прочел: «Люди хотят удивляться высоте гор, бурным волнам моря, длинным течениям рек, бесконечности океана, вращению звезд, но не заботятся о самих себе».
После прочтения этих строк Петрарка глубоко задумался: «Я закрыл книгу, возмущенный самим собой за то, что не прекращаю дивиться на вещи земные, в то время как у самих языческих философов я должен был научиться тому, что ничему не следует удивляться более, нежели человеческой душе, с величием которой ничто не может сравниться».
И тотчас же на Петрарку снизошел удивительный свет, он увидел рядом с собой великого святого. Блаженный Августин благословил его на подвиг поэтического подвижничества. Он как бы подсказал ему формулу, впоследствии озвученную Достоевским: «Красота спасет мир».
Еще сказал Блаженный Августин поэту, что отныне успехи его будут ошеломляющи и что не будет перед ним никаких непреодолимых стен и ворот, а сильные мира сего поклонятся поэту и увенчают его венцом славы бессмертной!
Петрарка ощутил себя на вершине горы Мон Ванту так, как, наверное, Христос во время знаменитого Фаворского Преображения. При этом брат Петрарки ничего и не заметил. Ведь его не коснулось это Посвящение через Озарение! Он был всего лишь смиренным сопровождающим того, кто отныне не просто писал стихи. А выполнял миссию.
Но все раннее творчество Петрарки все равно было в русле того, что уже сделали до него поэты. По-античному беспечный жизнелюбец в сутане должен был испытать какое-то потрясение, чтобы подняться на уровень своего соотечественника Данте. И он его испытал.
Петрарка отправился странствовать по Европе, а потом по родной Италии. И во время этого странствия однажды испытал вдруг величайшее желание подняться на вершину горы Мон Ванту.
Весной 1336 года вместе с младшим братом Герардо поэт осуществил восхождение на самую высокую горную вершину в окрестностях Авиньона.
Повинуясь какому-то внутреннему голосу, он взял с собой «Исповедь» Блаженного Августина. Эту книгу подарил ему в Париже ученый монах Дионисий.
По словам самого Петрарки, книга раскрылась на определенном месте. Это произошло тогда, когда поэт и его брат достигли цели, поднявшись на вершину горы.
Петрарка прочел: «Люди хотят удивляться высоте гор, бурным волнам моря, длинным течениям рек, бесконечности океана, вращению звезд, но не заботятся о самих себе».
После прочтения этих строк Петрарка глубоко задумался: «Я закрыл книгу, возмущенный самим собой за то, что не прекращаю дивиться на вещи земные, в то время как у самих языческих философов я должен был научиться тому, что ничему не следует удивляться более, нежели человеческой душе, с величием которой ничто не может сравниться».
И тотчас же на Петрарку снизошел удивительный свет, он увидел рядом с собой великого святого. Блаженный Августин благословил его на подвиг поэтического подвижничества. Он как бы подсказал ему формулу, впоследствии озвученную Достоевским: «Красота спасет мир».
Еще сказал Блаженный Августин поэту, что отныне успехи его будут ошеломляющи и что не будет перед ним никаких непреодолимых стен и ворот, а сильные мира сего поклонятся поэту и увенчают его венцом славы бессмертной!
Петрарка ощутил себя на вершине горы Мон Ванту так, как, наверное, Христос во время знаменитого Фаворского Преображения. При этом брат Петрарки ничего и не заметил. Ведь его не коснулось это Посвящение через Озарение! Он был всего лишь смиренным сопровождающим того, кто отныне не просто писал стихи. А выполнял миссию.