Игра – это деятельности по ориентации в смыслах человеческой деятельности.
Сюжетно-ролевая игра – ведущая деятельность дошкольника; в ней моделируется система человеческих (общественных) отношений: ребенок также овладевает в ней действиями с предметами, в том числе недоступными для него.
Мотивация игры – не выиграть, а играть. Игра не является продуктивной деятельностью, ее мотив лежит не в результате, а в содержании самого действия.

В игре обязательно есть мнимая ситуация. Ее существование становится возможным на основе расхождения видимого и смыслового поля, появляющегося в дошкольном возрасте. Известен пример Леонтьева: ребенок играет в езду верхом, на палочке. В таком случае получается, что операция соответствует палочке, а действие – лошади. Из несовпадения операции с действием и рождается мнимая, воображаемая ситуация. Игра с мнимой ситуацией - новый вид поведения; деятельность в ней освобождает ребенка от ситуационной связанности. (Селли описал такую игру, когда игровая и реальная ситуация у детей совпали. Две сестры - одна пяти, другая семи лет - однажды сговорились: "Давай играть в сестры". Существенное отличие игры, как ее описывает Селли, заключается в том, что ребенок, начиная играть, старается быть сестрой.)
Единица игры – роль, которую берет на себя ребенок (ее суть – выполнение действия). Роль, которую выполняет ребенок, его отношение к предмету, если предмет изменил свое значение, будут всегда вытекать из правила, т. е. мнимая ситуация всегда будет заключать в себе правила. (В игре ребенок свободен, но это иллюзорная свобода.) Игровые правила отличаются тем, что устанавливаются самим ребенком. Это есть правила его для самого себя, правила, как говорит Пиаже, внутреннего самоограничения и самоопределения. В 3-4 года ребенку очень тяжело подчиняться с правилами; сюжетно-ролевая игра, таким образом, формирует у ребенка произвольность, которая будет необходима в будущем, в учебной деятельности. Игры с правилами также способствуют освоению задачи (мотив игры все равно находится в процессе, а задача – это выполнение правила) и формируют моральный компонент личности ребенка (например, игра с двойной задачей, «Колдунчики» - убежать самому или спасти друга?). В играх с задачами формируется самооценка (насколько правильно и насколько успешно я это сделал).

Теория Эрика Эриксона так, же, как и теория Анны Фрейд, возникла из практики психоанализа. Э.Эриксон создал психоаналитическую концепцию об отношениях "Я" и общества. Вместе с тем, его концепция - это концепция детства. Личность состоит: «Оно» - бессознательное; «Сверх-Я» - нормы и ценности культуры; и инстанция «Я». Основная задача Э. Эриксона состояла в разработке новой психоисторической теории развития личности с учетом конкретной культурной среды.
По мнению Э. Эриксона, каждой стадии развития отвечают свои, присущие данному обществу ожидания, которые индивид может оправдать или не оправдать, и тогда он либо включается в общество, либо отвергается им. Эти соображения Э. Эриксона легли в основу двух наиболее важных понятий его концепции - "групповой идентичности" и "эгоидентичности".
Групповая идентичность формируется благодаря тому, что с первого дня жизни воспитание ребенка ориентировано на включение его в данную социальную группу, на выработку присущего данной группе мироощущения.
Эгоидентичность формируется параллельно с групповой идентичностью и создает у субъекта чувство устойчивости и непрерывности своего "Я", несмотря на те изменения, которые происходят с человеком в процессе его роста и развития. Формирование эгоидентичности или, иначе говоря, целостности личности продолжается на протяжении всей жизни человека и проходит ряд стадий.
«Модус органа» - зона концентрации сексуальной энергии. Орган, с которым на конкретной стадии развития связана сексуальная энергия, создает определенный модус развития, то есть формирование доминирующего качества личности.
«Модальность поведения» - когда общество через свои институты придаёт особый смысл модусу.

Память является наиболее изученным познавательным процессом в старости. Как отмечал Н.Ф. Шахматов (63), интерес к па­мяти обусловлен тем, что особое отноше­ние к прошлому составляет значительную часть жизни старого человека. В литературе широко обсуждается это явление. Отноше­ние к прошлому составляет основу субъек­тивных переживаний за счет того, что в этом возрасте настоящее и будущее менее кон­структивны, чем в прошлые годы. Воспо­минания занимают особое место в психическом статусе пожилого человека (63). По­ложительная эмоциональная окраска вос­поминаний прожитой жизни — это важней­ший момент аффективной жизни пожилых. Актуализация прошлого опыта, «уход в про­шлое» занимают отчетливое место в стар­ческой психике, как при благоприятных формах психического старения, так и при собственно возрастных психических рас­стройствах позднего возраста.

Резкое ухудшение памяти является по­казателем сенильных деменций. Однако здо­ровые старые люди, то есть люди без при­знаков деменций или других расстройств когнитивной сферы, также переживают из­менения в области памяти, хотя эти изме­нения более тонкие и менее опасные, чем в случае деменций. Концепции ухудшения памяти обычно опираются на клинические данные, и специалист должен различать мяг­кие изменения, характерные для нормаль­ного старения, и более грубые и обширные проблемы, связанные с деменциями.

Одиночество может переживаться в лю­бом возрасте у мужчин и у женщин. Пос­ледствия одиночества важны в отношении широкого многообразия эмоциональных, поведенческих и социальных проблем. Ши­роко распространено мнение, что одиноче­ство более выражено в старости. Однако многие исследования отвергают это общее мнение и обнаруживают, что в юности пере­живания одиночества острее. (121).

Несмотря на это, геронтологи настаивают, что одиночество является особенно травми­рующим фактором в старости, указываю­щим на хрупкость состояния физического и физиологического здоровья и др.

Теории одиночества

На основании образа современной литера­туры в области психологии одиночества Перл-ман и Пегого (122) описали ряд специфичес­ких теоретических подходов к одиночеству:

1. Психодинамических.
2. Феноменологических.
3. Экзистенциальных.
4. Социологических.
5. Интерактивных.
6. Когнитивных.

Старость — это возраст потерь. Очевид­но, что люди позднего возраста больше подвержены риску переживания тяжелых утрат, чем молодые люди. Для пожилых ста­новится очевидным, что жизнь не беспредельна, ограниченна, времени остается ма­ло. Не все утраты и потери могут быть чем-то компенсированы.

Первой потерей может стать смерть одно­го из супругов и близких членов семьи или друзей. По исследованию Р. Калиша, на во­прос: «Сколько людей, которых Вы лично знали, умерли за последние два года?» 33% 60-летних и более пожилых людей назвали от четырех до семи человек, 22% — восемь и более человек. Пожилые вынуждены ми­риться с тем, что в их годы постоянно при­ходится иметь дело со смертью близких для них людей (21).

Кастенбаум описывает «чрезмерную на­грузку от тяжести утраты» при повторении или наложении нескольких потерь. Не успев оправиться от смерти близкого чело­века, пожилой снова теряет кого-то. Вос­станавливающая сила организма может оказаться недостаточной.

Глубокое, всестороннее исследование переживания горя пожилыми людьми по­зволили Р. Калишу сделать вывод о том, что, несмотря на увеличивание потерь и ис­точников горя в позднем возрасте, старики переживают горе менее жестоко, чем моло­дые или люди среднего возраста (21).

Эмоциональные переживания прибли­жения смерти достаточно обширно пред­ставлены в философской и психологичес­кой литературе благодаря классическим тру­дам 3. Фрейда, К. Юнга, М. Хайдеггера, а также современным исследованиям С. Гро-фа и Д. Хэлифакса, Э. Кюблер-Росс, Р. Моу-ди, Л. Уотсона и других, однако мало из­вестно об этой сфере эмоционального бы­тия, когда смерть еще не «на пороге», но уже «не за горами».

Особый вклад 3. Фрейда и К. Юнга в та­натологию состоит в доказательстве того, насколько обширно представлены в подсо­знании мотивы, связанные со смертью, и как глубоко укоренились в эмоциональной сфе­ре воплощающие их переживания. Соглас­но К. Юнгу в нормальных условиях озабо­ченность проблемой смерти возникает в бо­лее поздние десятилетия жизненного пути. Становление индивидуальности, описанное К. Юнгом, приводит к психологической полноценности личности и включает в себя разрешение проблемы смерти

Другие современные лонгитюдные ис­следования подвергли сомнению факт на­растания осторожности и неуверенности в себе в старости (81). Эти исследования по­казали, что осторожность стариков обуслов­лена не боязливостью или неуверенностью, а их высокими требованиями к точности собственных ответов. Оказалось, что изме­нение инструкции, побуждающее стариков смело и открыто выдвигать различные пред­положения, практически уравнивало про­явление осторожности у молодых и старых испытуемых (79, 117). Ботвиник (81) по­строил ситуацию исследования таким обра­зом, что решение, не предполагающее рис­ка, было вообще недостижимо (т.е. нельзя было не рисковать). В этой ситуации воз­растные различия в проявлении осторож­ности исчезали. В приведенном исследова­нии старых людей просили дать совет молодым людям и сверстникам по поводу при­нятия решения в ситуации риска. Интерес­но, что при этом старые люди рекомендова­ли проявлять осторожность только моло­дым (81).

Новейшие психологические лонгитюд-ные исследования личности, использовав­шие процедуру факторного анализа для ис­следования вероятности сохранности ядра личности в старости, подтвердили гипотезу о стабильности личностных черт (88, 94, 96). Этот вывод был подтвержден генетически­ми исследованиями с использованием близ­нецового метода (146), которые доказали, что на проявление таких черт, как эмоцио­нальность, общительность и активность, значительно большее влияние оказывает ге­нетический фактор, и с возрастом они ока­зываются практически неизменными. Более того, старые люди способны также глубоко и полно переживать и понимать чувства, однако внешне эмоциональная экспрессия может быть меньше выражена (93).

Проблема исследования психологичес­ких возможностей в старости является не только научно актуальной, но и жизненно значимой, поскольку традиционно старость воспринимают как возраст печали, потерь, тоски и страданий от боли, которая потен­циально таится в теле каждого старого че­ловека. В то же время социальная геронто­логия и геронтопсихология, рассматривая старость как возраст развития, указывают на значительные различия в проявлении ин­дивидуальных признаков старения, не по­зволяющие однозначно установить возрас­тную границу между зрелостью и старос­тью. Сам факт, что стареют все по-разному, указывает на то, что печаль и горе — не единственный удел старости, а угасание — не единственный путь изменения.

Этот возраст отличает особое предназна­чение, специфическая роль в системе жиз­ненного цикла человека: именно старость очерчивает общую перспективу развития личности, обеспечивает связь времен и по­колений. Только с позиции старости можно глубоко понять и объяснить жизнь как це­лое, ее сущность и смысл, ее обязательства перед предшествующими и последующими поколениями.

Важнейшие задачи, стоящие перед ста­ростью, не могли бы получить решение, если бы этот возраст характеризовался только с позиции недостатка, ущербности по срав­нению со зрелостью. В этом смысле на ста­рость можно экстраполировать закон мета­морфозы Л.С. Выготского (15), и тогда ста­рость следует характеризовать не столько угасающими способностями, но, прежде все­го, качественно отличной психикой, по­скольку развитие человека есть цепь каче­ственных изменений.

АККОМОДАЦИЯ - 1. Механизм, состоящий в изменении существующей схемы для приспособления ее к новому объекту или ситуации. В частности - изменение кривизны хрусталика глаза для точной фокусировки изображения на сетчатке. 2. Согласно Ж. Пиаже - изменение уже сложившихся знаний, умений и навыков соответственно появлению новых условий.
АВТОНОМНАЯ (или малая) РЕЧЬ (англ. telegraphic speech) — один из ранних этапов развития детской речи, переходный к овладению речью взрослых (Л. С. Выготский, А. Р. Лурия и др.). Син. телеграфная речь.
По форме «слова» А. р. — это по большей части результат искажения детьми слов взрослых или слогов, иногда повторяемых дважды (напр., «коко» вместо «молоко», «ко но» вместо «спокойной ночи» и т. п.).
Характерными психологическими особенностями А. р. являются: 1) ситуативность, влекущая за собой неустойчивость значений «слов», их неопределенность, многозначность; 2) вытекающий из первой особенности способ «обобщения» — объединение в одном слове разнородных предметов, в отличие от классификации на основе развернутой речи, отражающей общественный опыт; 3) отсутствие флексий и синтаксических отношений.
А. р. может принимать более или менее развернутые формы и сохраняться продолжительное время. Это нежелательное явление задерживает не только формирование речи (всех ее сторон), но и умственное развитие в целом. Специальная речевая работа с детьми, правильная речь окружающих взрослых, исключающая «подстраивание» под несовершенную речь ребенка, служат средством профилактики, а также коррекции (если этот этап развития речи затянулся) А. р. В случаях ее развития у близнецов рекомендуется, кроме того, их временное разъединение

Кризис интимности.

Неотъемлемой частью интимности является дистанцированность: готовность человека отвергать, изолировать и, если необходимо, разрушать те силы и тех людей, сущ­ность которых кажется ему опасной.[10;147]

Психоанализ подчеркивал гениталъностъ как одно из условий развития для достижения полной зрелости. Генитальность состоит в способности развивать органическую потенцию, которая больше чем просто освобождение от сексуальных продуктов в смысле «выброса».[148]

Прежде чем будет достигнут этот уровень генитальной зрелости, многое в половой любви будет исходить из свое­корыстия, голода идентичности; каждый из партнеров в действительности старается лишь прийти к самому себе. [10;148]

Типичным отчуждением этой стадии является изоляция, то есть неспособность воспользоваться своим шансом, раз­делив истинную интимность. Такое подавление своих чувств часто усиливается страхом того, что интимность выйдет наружу: плод — и забота о нем. [10;149]

…теперь приращение идентичности основывается на формуле «Мы есть то, что мы любим»

… период между младшим школьным возрастом и окончательным получе­нием специальности.

В своих поисках нового чувства преемственности и самотождест­венности, которое теперь должно включать половую зре­лость, некоторые подростки вновь должны попытаться разрешить кризисы предшествующих лет, прежде чем со­здать для себя в качестве ориентиров для окончательной идентификации устойчивые идолы и идеалы.[10;139]

…подросток особенно страстно ищет тех людей и те идеи, которым он мог бы верить.

…подростковый период ха­рактеризуется поиском возможностей свободного выбора подростком путей исполнения своих обязанностей и своего долга и в то же время смертельной боязнью оказаться слабаком, насильно вовлеченным в такую деятельность, где он будет чувствовать себя объектом насмешек или ощу­щать неуверенность в своих силах.

… подросток готов доверять тем сверстникам и тем действительно направляющим, ведущим или же вво­дящим в заблуждение старшим, которые зададут образ­ные, если не иллюзорные границы его устремлениям.[10;140]

Именно в конце периода развитого воображения ребе­нок проявляет наибольшие способности к обучению, со­блюдает дисциплину и выполняет определенные требова­ния взрослых.[10;133]

Ощущение себя способным делать разные вещи, и делать их хорошо или даже в совершенстве, я назвал чувством созидания.[134]

Опасность этой стадии — в развитии отчуждения от самого себя и от своих задач — хорошо известное чувство неполноценности. Оно может быть обусловлено неудов­летворительным разрешением предшествующего конфлик­та: ребенок все еще тянется к своей матери, гораздо силь­нее, чем к учебе; он все еще может предпочитать, чтобы его считали малышом дома, нежели большим в школе; он все еще сравнивает себя со своим отцом, и это сравнение вызывает чувство вины, равно как и чувство неполноцен­ности.

Именно в этот момент широкое социальное окружение становится значимым для ребенка, допуская его к ролям прежде, чем он встретится с актуальностью технологии и экономики.