Первый, глобальный принцип - единство психологии. Мы считаем, что психология в процессе своего исторического развития дошла до такой ста­дии, когда ее объединение не только возможно и желательно, но и неиз­бежно. Психология миновала стадии детства и юности и вступила в стадию зрелости. Это предполагает коренные качественные изменения и самой психологии в целом, и ее носителей - психологов. Развитие психологии достигло того уровня, когда стремление к единству совпадает со способ­ностями для достижения этого.

Второй принцип - идея непротиворечивости. Мы стремимся сами и при­зываем всех психологов стремиться к созданию такой системы психоло­гии и сообщества психологов, в котором вообще не будет конфликтов и непримиримости, желания подавить и уничтожить школы психологии, а также их представителей.

Мы провозглашаем, что каждый психолог имеет благородную цель понима­ния себя и других. Следовательно, исходя из нашего истинного стремления, мы должны стремиться к объединению и жить в духе непротиворечивости. Мы разные, но не чужие. Эти принципы должны быть включены в програм­мы психологических школ и направлений, им должны обучаться все пред­ставители психологии. Представители интегративной психологии долж­ны быть живым примером такого единства в понимании и действии.

В последнее время происходит кристаллизация двух наиболее важ­ных потоков в психологии — методологии и понимания предмета са­мой психологии.

Что касается методологии, то на этом мы уже неоднократно оста­навливались в своих публикациях об интегративнои методологии и даже интегративнои психологии как «надпсихологии», способной со­единить все уровни и аспекты функционирования психического

На мой взгляд, в предметном отношении после слов «бессознатель­ное», «поведение», «мышление», «гештальт», «деятельность» и многих других понятий и психологических категорий происходит кристалли­зация изначального понимания предмета — «психе» как «души-разу­ма» или, если употребить более точное и современное понятие, — со­знания.

Общеизвестны основания, по которым построена современная на­учная психология: они совпадают со всеми принципами естественных наук, изложенными еще Рене Декартом в «Метафизических размыш­лениях». Отсюда выводятся и определения психики и психологии.

В учебниках и словарях психология определяется как наука, изуча­ющая процессы активного отражения человеком объективной реаль­ности в форме ощущений, восприятий, мышления, чувств и других процессов и явлений психики, или как наука о закономерностях раз­вития и функционирования психики как особой формы жизнедея­тельности.

Заканчивая описание пространства измененных состояний созна­ния, хочется отметить тот факт, что каждый способ вхождения в ИСС имеет свой паттерн, свой рисунок в координатной сетке «Глубина — Время». Рассмотрим только несколько способов: применение психо­деликов, дыхание, медитация.

Особенности вхождения в ИСС во многом определяются способа­ми, при помощи которых человек исследует свою внутреннюю кар­тографию. Далее мы очень схематично опишем эти способы. Челове­чеством накоплен богатый, великолепный арсенал способов вхожде­ния в измененные состояния сознания — как естественных, базиру­ющихся на ресурсных возможностях самой психики, так и искусст­венных, с использованием различных веществ (17, 39, 41, 59, 89, 124).

Самый интересный и удивительный факт, с которым мы столкну­лись, анализируя истоки применения расширенных состояний созна­ния, состоял в том, что во многих культурах любая духовная практика была связана с необычными состояниями сознания. Истоки исполь­зования необычных состояний сознания находятся в глубокой древ­ности, на заре возникновения человеческой цивилизации. Согласно археологическим исследованиям наскальных рисунков и мест древ­них захоронений, шаманизм насчитывает около 40000 лет. Системы медитации хатха-, лайя-, раджа-йоги сформировались не позднее 10 тыс. лет до н. э. Исследования антропологами более половины миро­вых культур, существовавших в течение пяти последних столетий, показали, что 90 процентов из них имели некоторые институциализи-рованные формы измененных состояний сознания. Необычные со­стояния сознания и по сей день являются центральными для эзотери­ческих течений канонических религий: исихазма и многих сектант­ских течений в христианстве, суфизма в исламе, различных йогичес-ких практик в индуизме, школ Дзен в буддизме и Каббалы в иудаизме (89, 103,124).

Чтобы более подробно очертить границы РСС и вычленить его спе­цифические качества, мы предлагаем вашему вниманию следующую карту уровней измененных состояний сознания

Сразу хочется уточнить, что термины «измененное состояние со­знания» (ИСС) и «необычное состояние сознания» мы употребляем как синонимичные, с логической точки зрения однозначные по объе­му и содержанию. Хотя понятие «измененные состояния сознания» достаточно широко употребляется в науке, мы считаем, что сознание (индивидуальное свободное сознание) не меняется по существу. Мож­но корректно говорить об изменении содержания сознания в зависи­мости от среды идентификации.

Для топологического обозначения РСС среди других ИСС мы пред­лагаем вашему вниманию континуум уровней измененности созна­ния (рис. 1), в котором крайние шкалы следующие: +1 — состояние четкого, ясного, полного сознания, — 1 — глубокое психоделическое состояние сознания.



Рис 1 Континуум уровней измененности сознания

Сознание и материя являются различными аспектами одной и той же реальности.

К Вейцзеккер

Следуя эпиграфу, можно предположить, что в психике человека существуют элементы, соединяющие оба аспекта, некие первокирпи-чики, атомы психической реальности.

В буддийской традиции в этом контексте употреблялось слово «дхар­ма», обозначающее целостные ситуации опыта. Существовал некий нормативный, поддающийся транслированию «алфавит» из 100 дхарм, в котором были зафиксированы канонические состояния, модальнос­ти опыта (7,8, 39).

Говоря о расширенных, гипнотических, измененных, психоделичес­ких, трансовых и иных состояниях сознания, мы не можем определять эту классификацию как некий алфавит, наподобие «алфавита» дхарм. В настоящее время в европейской психологической традиции нет об­щепринятой классификации состояний сознания. Определения состо­яний сознания чрезвычайно размыты и не позволяют выделить каче­ственной разницы между ними. Это наблюдается не только в конти­нууме «необычных» состояний обычного (нормального) сознания, но и в таких дуальных его составляющих, каковыми являются здоровое и патологическое состояния сознания. Термины необычные состояния сознания, неординарные состояния сознания, измененные состояния сознания представляются излишне широкими, а в общении профес­сионалов — синонимичными для определения тех психических состо­яний, которые являются предметом этой монографии. Они включают в себя огромное число состояний, которые оказываются малоинтерес­ными либо вовсе неинтересными с терапевтической или эвристичес­кой точки зрения.

Истинно, истинно говорю вам:

если пшеничное зерно, пав на землю,

не умрет, то останется одно:

а если умрет, то принесет много плода.

От Иоанна, 12:24

Я сижу перед компьютером и обнаруживаю себя грызущим малень­кую деревянную матрешку с алым букетом на груди.

Всем знакома трудность передачи душевного состояния словами. Мы жестикулируем, гримасничаем, иногда издаем нечленораздельные зву­ки. Многое из того, что не можем передать словами, мы выражаем те­лом, эмоциями, образами. В конце концов, каждый может закончить свое сообщение словами: «Ну, ты же понимаешь, что я хочу сказать», — и вроде вправду все становится понятным.

Как хорошо известно, habent sua fata libelli. Римский грамматик Те-ренциан Мавр (I —II вв.), впервые сформулировавший этот тезис, ут­верждал, что книги имеют свою судьбу в зависимости от того, как их принимает читатель. Как примет читатель эту книгу, мы пока можем только предполагать. Несомненно, этот труд найдет своего читателя.

На самой заре так называемой перестройки — в 1985 году через центр технических переводов появился объемный машинописный текст на русском языке двух американских авторов — Дж. Фейдиме-на и Р. Фрейгера, озаглавленный «Личность и личностный рост». В течение ближайших пяти лет сей труд разошелся в бесчисленном количестве ксеро- и фотокопий. Именно по этим полуслепым ксеро­копиям открывали для себя молодые отечественные психологи лично­стные концепции и техники персонального и социального роста — как разработанные западными психологами (Фрейдом, Адлером, Юн-гом, Райхом, Скиннером, Роджерсом, Маслоу и др.), так и созданные в восточной традиции — в суфизме, дзен-буддизме, йоге и индуиз­ме. Значение работы Фейдимена и Фрейгера вряд ли можно пере­оценить — в те времена на русском языке не существовало тех мно­гочисленных руководств и пособий по теориям личности, которые за­полонили сегодня полки магазинов и книжные развалы.

Хуже Несправедливости только Справедливость без карающего меча. Когда Добро бессильно, оно – Зло.

Оскар Уайльд


Передо мной лежит законченная рукопись. Какие мысли еще остались невысказанными… Наверное, стоит отметить, что работа над данной книгой, несмотря на очень и очень серьезную проблематику, прошла довольно спокойно. Мне на этот раз никто не звонил, не угрожал зловещий голос по телефону, тем более в меня не стреляли. У меня сложилось такое впечатление, что я впервые попал в вакуум. И не видя обычной реакции, я задумался. А может быть, я не прав и все время шел по ложному следу, упуская что‑то действительно важное? Но как спросить у тишины? Какие будут ответы?

Всего этого я не знал и, вполне возможно, отказался бы публиковать книгу, но трезвый голос разума, к которому я всегда прислушиваюсь, вновь и вновь приводил неопровержимые доказательства присутствия в нашем мире психотронного оружия. Конечно, я, как всякий здравомыслящий человек, начиная данное расследование, не мог даже предположить, чем все закончится.

Мне говорят, что я своими утверждениями хочу перевернуть мир вверх дном. Но разве было бы плохо перевернуть перевернутый мир?

Джордано Бруно


Будущее – это тщательно обезвреженное настоящее.

Стругацкие


Поездка в Колумбию стала последним пазлом в мозаике, которую я собирал уже довольно продолжительное время. Как всегда, оказался прав мой разум, циничный и прожженный: я правильно делал, что не доверял никому особо ценную информацию. Только благодаря этому мне удалось выяснить очень важную вещь. Действительно, психотроника и геномное оружие, по отдельности в чем‑то несовершенные орудия, ввиду своей массовости поражения вместе представляют самый опасный альянс из ранее существующих. Они дополняют друг друга. И, надо сказать, у геномно‑психотронного оружия большое будущее, особенно если разработчикам никто не попытается помешать и санкционировать их деятельность.

Истинный показатель цивилизации – не уровень богатства и образования, не величина городов, не обилие урожаев, а облик человека, воспитываемого страной.

Эмерсон

Это одутловатое лицо я узнал сразу, едва только завидел торчащие в разные стороны кудряшки. К нам приближался собственной персоной доктор Свен, этакий злой коротышка из мультсериала, хотя был он скорее среднего роста, но какой‑то весь квадратный, напоминал тумбочку. Мультяшную тумбочку, однако кто так думал, ошибался.

Свен Кроули, тот самый доктор Свен, чье имя не раз и не два всплывало в прессе в связи с различными злоупотреблениями на ниве психиатрии. В последний раз, когда мы с ним встречались, против Кроули выдвинули иск сразу несколько человек, за то что Свен ввел их в гипнотический транс, после которого у людей в головах начал царить полный кавардак.

В частности, один фермер, милейший и добрейший человек, после обработки Кроули вдруг ни с того ни с сего рассердился на жену и сына, в результате расстрелял их из охотничьего карабина, выпустив в каждого по две‑три обоймы.

Все сложное менее совершенно, чем простое.

Плотин


Бывают дни, когда человек вселяет в меня ужас.

Сартр


Если быть честным, то мне вряд ли было нужно пускаться в какую‑либо авантюру или мчаться в неизвестность. В деньгах я пока не нуждался; конечно, миллионами на моих счетах не пахло, но на ближайший год, а то и два, привычной жизни их вполне хватало, так как единственное, на что я тратился, – это на еду, сигареты и кофе. Все остальное меня вполне устраивало.

Расследование благополучно замерло на месте, несмотря на то, что я ежедневно просматривал большой объем информации для нахождения примера применения психотронного оружия совместно с геномным, но ничего не находил. После нескольких недель страха на съемной квартире я вернулся домой, каждый миг ожидая либо горячей посылки, либо приступа безотчетного страха. Но шли дни, ничего не происходило, я мало‑помалу успокоился, полная картина происшедшего уже сложилась у меня в голове. Как обычно, наше самое демократичное правительство финансировало исследования психотронного воздействия на людей и животных. Сначала исследования носили индивидуальный характер, то есть применялись только к определенному человеку, но в 1997 году был впервые сделан прорыв в данной области науки, когда на японских школьниках всему миру продемонстрировали мощь подобных воздействий. Такому обстоятельству способствовало развитие и генного оружия. Дальнейшие исследования уже стали носить массовый характер, то есть испытывали новейшие психотронные генераторы на морских животных, у которых также присутствует альфа‑ритм головного мозга. Это электромагнитное излучение, названное «шумановскими резонансами», роднит нас именно с млекопитающими дельфинами, а не с обезьянами.