Что же касается Цезаря, то в своем повествовании о во­енной кампании 52—51 гт. до н. э. он использует труды По­сидония, но прямо на них не ссылается, создавая тем самым впечатление свидетельства «непосредственного участника событий», коим он действительно является — но только в отношении военных действий и дипломатических коллизий, что не имеет прямого отношения к религиозным обрядам. Цезарь действительно воочию наблюдает галльский социум, возможно, некоторые «бытовые ритуалы», совершаемые в повседневной жизни простыми галлами. Но поскольку его« Записки о Галльской войне », по меткому замечанию того же С. Пиготта, носят «самооправдательный характер», то ста­новится вполне понятным, почему Цезарь пишет о жертво­ приношениях.
Дело в том, что от практики жертвоприношений в самом Риме на тот момент отказались не так давно. По свидетель­ству Плиния Старшего, «в действительности только в 657 г. от основания Рима, при консульстве Корнелия Лентула Красса, сенат запретил человеческие жертвоприноше­ния; это доказывает, что вплоть до того времени подобные ужасные обряды могли совершаться. Галлы исполняли их до наших дней, ибо только император Тиберий призвал к по­ рядку друидов и всю орду пророков и знахарей. Но что пользы издавать запреты на искусство, уже перебравшееся через океан и подступившее к самым границам Природы».
Цезарю было удобно выставлять галлов в невыгодном свете — варварами с бесчеловечными и омерзительными обрядами, возглавляемыми кровожадными жрецами. У со­ временников Цезаря и у всех грядущих поколений галлы должны были вызывать брезгливость и страх — по логике вещей подобный народ, находящийся в конфронтации с Ри­мом, заслуживал полного уничтожения. Вероятно, по этой причине он напрямую не называет друидом своего соратника Дивитиака. Описывая его как человека преданного Риму, верного, справедливого и разумного, Цезарь просто не мо­жет открыто сказать, что Дивитиак был друидом!