Вероятно, древнегреческие мыслители первыми высказали предположение о том, что материальный мир един, а потому познаваем. Фалес (около 625 — около 547 до н. э.), наблюдая за различными пре­вращениями веществ, пришёл к выводу, что все они являются разновидностями од­ного «первичного элемента» — начала всех веществ. Таким элементом Фалес счи­тал воду. Анаксимен (VI в. до н. э.) назы­вал первичным элементом воздух, Герак­лит (VI—V вв. до н. э.) — огонь. Аристотель (384-^322 до н. э.) развивал учение о че­тырёх первоначалах — огне, воздухе, воде и земле. Элементы он считал не материаль­ными субстанциями, подобными обычной воде или земле, а лишь носителями опре­делённых качеств, которыми наделены все тела. Эти качества — теплота, холод, сухость и влажность.

Иначе подошли к учению о строении материи Левкипп (V в. до н. э.) и его уче­ник Демокрит. Их занимал вопрос о её де­лимости на всё более мелкие частицы — конечен ли этот процесс или бесконечен? Если деление можно продолжать как угод­но долго, значит, материя непрерывна, и её структура принципиально не меняется при любом «увеличении». Если же деление нельзя продолжать бесконечно, рано или поздно мы дойдём до мельчайшей частич­ки, которую Демокрит назвал атомом, что в переводе и означает «неделимый». Тут предполагалась дискретность (от лат. discretus — «прерывистый») материи: между мельчайшими её частичками — пустота.

Четыре первоначала Аристотеля.

Титульный лист поэмы Лукреция

«О природе вещей». Издание 1563 г.

С помощью атомистической тео­рии древние философы пытались объяснить разнообразие форм материаль­ного мира. Например, логично было предположить, что существуют разные «сорта» атомов, отличающиеся разме­рами и формой. Все они могут каким-то способом сцепляться друг с другом. И это ключ к пониманию различий в свойствах веществ. Скомбинировав ато­мы иначе, как детали в конструкторе, можно одно вещество превратить в другое. Подобное доказательство суще­ствования атомов, или первоначал, приводил древнеримский поэт и фило­соф Тит Лукреций Кар (I в. до н. э.) в по­эме «О природе вещей»:

...существуют тела, которых

мы видеть не можем...

Ведь осязать, как и быть осязаемым,

тело лишь может.

И, наконец, на морском берегу,

разбивающем волны,

Платье сырее всегда, и, на солнце

вися, оно сохнет;

Видеть, однако, нельзя, как влага

на нём оседает,

Да и не видно того, как она исчезает

от зноя.

Значит, дробится вола

на такие мельчайшие части,

Что недоступны они совершенно

для нашего глаза...

Ибо лежит за пределами нашего

чувства

Вся природа начал. Поэтому

раз недоступны

Нашему зренью они, то от нас

и движенья их скрыты...

Вот посмотри: всякий раз, когда

солнечный свет проникает

В наши жилища и мрак прорезает

своими лучами,

Множество маленьких тел в пустоте,

ты увидишь, мелькая,

Мечутся взад и вперёд в лучистом

сиянии света.

Знай же: идёт от начал всеобщее

это блужданье...

Так, исходя от начал, движение

мало-помалу

Наших касается чувств,

и становится видимым также

Нам и в пылинках оно, что движутся

в солнечном свете,

Хоть незаметны толчки, от которых

оно происходит...

Читая эти строки, нельзя не уди­виться тому, что две тысячи лет тому назад люди, не имея научных приборов, додумались до столь тонких вещей, как существование атомов и их непре­рывное движение, похожее на броу­новское.

Академия Платона. Мозаика. I в. до н. э.