КАРЛ I ВЕЛИКИЙ
В средневековых легендах, в сочинениях современников, ближайших потомков и позднейших историков Карл Великий изображён могучим монархом, просветителем, создателем христианского государства, объединившего многочисленные европейские народы.
Карл был сыном Пипина Короткого, первого франкского короля из династии Каролингов, по завещанию которого в 768 г. государство было разделено между Карлом и его младшим братом Карломаном. Их ссора чуть было не привела к войне, но внезапная смерть брата позволила Карлу объединить все земли. С этого момента главной целью Карла стало создание прочного христианского государства, в которое бы вошли помимо франков ещё и язычники. Завоевание и обращение варваров в христианство было необходимо для Франкского государства, соседствовавшего с германскими племенами саксов на севере и северо-востоке. На востоке жили славяне и кочевники-авары, на юге находилась занятая арабами-мусульманами Испания. Можно сказать, что государство Карла I создавалось политикой войны и укреплялось политикой мира.
Военные походы устраивались почти каждый год. Самые долгие и тяжёлые сражения пришлось вести на востоке. Но на постоянные удары со стороны варварских племён франки ответили достойно. Сперва они заняли всю Саксонию, и саксы проявили было готовность принять крещение, однако на завоёванных территориях запылали восстания. Для язычников франкское владычество и христианство — религия завоевателей — разрушали весь привычный уклад жизни так же жестоко, как было уничтожено грандиозное языческое святилище, где стояла статуя Арминия — священнейшего кумира народа. Очевидно, что восставшие саксы не делали различия между воином и священником и уничтожали подряд всех своих врагов. Франки отвечали массовыми казнями тысяч человек. Через десятилетия противостояние исчерпало себя, и саксы к 803 г. навсегда вошли в состав христианской Европы. Позже они сами продолжили христианизацию других народов. Так начинались отношения двух великих в будущем народов Европы — немцев и французов.
В средневековых легендах, в сочинениях современников, ближайших потомков и позднейших историков Карл Великий изображён могучим монархом, просветителем, создателем христианского государства, объединившего многочисленные европейские народы.
Карл был сыном Пипина Короткого, первого франкского короля из династии Каролингов, по завещанию которого в 768 г. государство было разделено между Карлом и его младшим братом Карломаном. Их ссора чуть было не привела к войне, но внезапная смерть брата позволила Карлу объединить все земли. С этого момента главной целью Карла стало создание прочного христианского государства, в которое бы вошли помимо франков ещё и язычники. Завоевание и обращение варваров в христианство было необходимо для Франкского государства, соседствовавшего с германскими племенами саксов на севере и северо-востоке. На востоке жили славяне и кочевники-авары, на юге находилась занятая арабами-мусульманами Испания. Можно сказать, что государство Карла I создавалось политикой войны и укреплялось политикой мира.
Военные походы устраивались почти каждый год. Самые долгие и тяжёлые сражения пришлось вести на востоке. Но на постоянные удары со стороны варварских племён франки ответили достойно. Сперва они заняли всю Саксонию, и саксы проявили было готовность принять крещение, однако на завоёванных территориях запылали восстания. Для язычников франкское владычество и христианство — религия завоевателей — разрушали весь привычный уклад жизни так же жестоко, как было уничтожено грандиозное языческое святилище, где стояла статуя Арминия — священнейшего кумира народа. Очевидно, что восставшие саксы не делали различия между воином и священником и уничтожали подряд всех своих врагов. Франки отвечали массовыми казнями тысяч человек. Через десятилетия противостояние исчерпало себя, и саксы к 803 г. навсегда вошли в состав христианской Европы. Позже они сами продолжили христианизацию других народов. Так начинались отношения двух великих в будущем народов Европы — немцев и французов.
РИЧАРД I ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ
В жилах Ричарда текла кровь вождей викингов, некогда завоевавших Нормандию и Англию; северных французов, к которым принадлежал его отец, король Англии Генрих II; южных французов — провансальцев, аквитанцев или лангедокцев, из коих вышла его мать Алиенора Аквитанская, прославившаяся бурной жизнью. Единственная дочь и наследница последнего герцога Аквитанского Гийома X, покровительница трубадуров, она в 1137 г. была выдана замуж за короля Франции Людовика VII Молодого. Убедившись в наличии у королевы весьма бурного темперамента, Людовик, отправившись во 2-й крестовый поход (1147— 1149), взял Алиенору с собой, но это не помогло — король застиг свою супругу в объятиях сарацинского пленника. Последовал бракоразводный процесс, молодая разведённая владелица обширных и
богатых земель оказалась предметом вожделения многих соискателей её руки. В 1152 г. молодой граф Анжуйский Анри — будущий король Англии Генрих II Плантагенет тайно обвенчался с ней. Семейная жизнь их оказалась тяжёлой. Король постоянно изменял жене, королева не оставалась в долгу и всячески интриговала против мужа, втягивая в эти интриги сыновей — Генриха Молодого, Ричарда, Жоффруа, Иоанна, — так что король значительную часть их совместной жизни держал её в почётном заточении в замке на севере Англии. Второй сын Ричард, будущий король Ричард Львиное Сердце, родился в Англии, в Оксфорде, в 1157 г., но его истинной родиной была Южная Франция, родными языками — французский и провансальский. Он владел также латынью и итальянским, но английским — который, впрочем, не был тогда ни языком культуры, ни языком государственного управления, но всего лишь разговорным языком английского народа, — не владел вовсе. Ричард получил прекрасное образование, был тонким ценителем музыки и поэзии, неплохим поэтом, физически очень сильным, мастерски владевшим оружием, заядлым охотником, человеком редкого личного мужества, щедрости и благородства — и, одновременно с этим, — жестоким, даже свирепым, коварным, жадным до денег и добычи, безрассудным искателем приключений, увлекавшимся химерами подвигов и завоеваний и не обращавшим внимания на повседневные дела управления своими владениями, невероятно заносчивым, славолюбивым и властолюбивым, — и все эти качества соединялись в одном человеке.
В жилах Ричарда текла кровь вождей викингов, некогда завоевавших Нормандию и Англию; северных французов, к которым принадлежал его отец, король Англии Генрих II; южных французов — провансальцев, аквитанцев или лангедокцев, из коих вышла его мать Алиенора Аквитанская, прославившаяся бурной жизнью. Единственная дочь и наследница последнего герцога Аквитанского Гийома X, покровительница трубадуров, она в 1137 г. была выдана замуж за короля Франции Людовика VII Молодого. Убедившись в наличии у королевы весьма бурного темперамента, Людовик, отправившись во 2-й крестовый поход (1147— 1149), взял Алиенору с собой, но это не помогло — король застиг свою супругу в объятиях сарацинского пленника. Последовал бракоразводный процесс, молодая разведённая владелица обширных и
богатых земель оказалась предметом вожделения многих соискателей её руки. В 1152 г. молодой граф Анжуйский Анри — будущий король Англии Генрих II Плантагенет тайно обвенчался с ней. Семейная жизнь их оказалась тяжёлой. Король постоянно изменял жене, королева не оставалась в долгу и всячески интриговала против мужа, втягивая в эти интриги сыновей — Генриха Молодого, Ричарда, Жоффруа, Иоанна, — так что король значительную часть их совместной жизни держал её в почётном заточении в замке на севере Англии. Второй сын Ричард, будущий король Ричард Львиное Сердце, родился в Англии, в Оксфорде, в 1157 г., но его истинной родиной была Южная Франция, родными языками — французский и провансальский. Он владел также латынью и итальянским, но английским — который, впрочем, не был тогда ни языком культуры, ни языком государственного управления, но всего лишь разговорным языком английского народа, — не владел вовсе. Ричард получил прекрасное образование, был тонким ценителем музыки и поэзии, неплохим поэтом, физически очень сильным, мастерски владевшим оружием, заядлым охотником, человеком редкого личного мужества, щедрости и благородства — и, одновременно с этим, — жестоким, даже свирепым, коварным, жадным до денег и добычи, безрассудным искателем приключений, увлекавшимся химерами подвигов и завоеваний и не обращавшим внимания на повседневные дела управления своими владениями, невероятно заносчивым, славолюбивым и властолюбивым, — и все эти качества соединялись в одном человеке.
КОРОЛЬ АРТУР И РЫЦАРИ КРУГЛОГО СТОЛА
В памяти человечества существуют три Артура — Артур исторический, Артур легенд и Артур рыцарских романов, причём один образ плавно перетекает в другой. Образ Артура исторического связан с событиями, происходившими в римской или, точнее, постримской Британии.
К началу контактов с римлянами в I в. до н. э.. Британия была заселена в основном народами, принадлежащими к кельтской языковой группе, крупнейшим из которых были бритты. Мелкие кельтские племенные княжества вели непрерывную войну друг с другом. К III в. н. э.. завоевание острова римлянами завершилось, и сложилась провинция Британия со смешанным бритто-римским, но вполне романизированным населением, занимавшая юго-восточные и центральные районы острова.
Остальные районы оставались кельтскими. В конце III в. — IV в. римская Британия была христианизирована. В это же время начались набеги на неё с моря германских племён, в основном саксов. В середине IV в. сюда двинулись с севера племена пиктов; с запада, с острова Иберния (Ирландия), хлынули кельты-скотты, которые завоевали север Британии — Каледонию, назвав её по имени своего племени Scotland (Шотландия). В 407 г. ввиду угрозы для Рима со стороны готских племён римские войска уходят из Британии, в 410 г. её покидают и римские должностные лица, а за ними — и римские колонисты.
В памяти человечества существуют три Артура — Артур исторический, Артур легенд и Артур рыцарских романов, причём один образ плавно перетекает в другой. Образ Артура исторического связан с событиями, происходившими в римской или, точнее, постримской Британии.
К началу контактов с римлянами в I в. до н. э.. Британия была заселена в основном народами, принадлежащими к кельтской языковой группе, крупнейшим из которых были бритты. Мелкие кельтские племенные княжества вели непрерывную войну друг с другом. К III в. н. э.. завоевание острова римлянами завершилось, и сложилась провинция Британия со смешанным бритто-римским, но вполне романизированным населением, занимавшая юго-восточные и центральные районы острова.
Остальные районы оставались кельтскими. В конце III в. — IV в. римская Британия была христианизирована. В это же время начались набеги на неё с моря германских племён, в основном саксов. В середине IV в. сюда двинулись с севера племена пиктов; с запада, с острова Иберния (Ирландия), хлынули кельты-скотты, которые завоевали север Британии — Каледонию, назвав её по имени своего племени Scotland (Шотландия). В 407 г. ввиду угрозы для Рима со стороны готских племён римские войска уходят из Британии, в 410 г. её покидают и римские должностные лица, а за ними — и римские колонисты.
ГАЛЛЫ
Римляне называли галлами кельтов — племена индоевропейской группы, обитавшие в I тыс. до н. э.. на территории нынешних Франции, Великобритании, Германии, Швейцарии, Австрии, частично Италии, Испании, Чехии, Венгрии, Румынии и даже Болгарии. Расселяясь по Европе, галлы лучше всего освоили военное ремесло и охоту.
Судьба галлов была тесно связана с Римом. Столкновения галлов и римлян чередовались с периодами мирных взаимоотношений, польза от которых для галлов всегда была большей, чем для римлян. Знаменитая поговорка «Гуси Рим спасли» связана как раз с одним из ранних (IV в. до н. э..) нападений галлов на этот город. По преданию, галлы рассеяли римское войско, часть которого укрылась на Капитолийском холме. Ночью галлы с великими предосторожностями начали его штурм. Так бы никто и не заметил их, если бы не гуси, которые подняли шум на всю округу. Отдавая должное патриотизму этих прекрасных птиц, мы всё же должны заметить, что Рим если и был спасён, то от полного уничтожения, а никак не от погрома. В III в. до н. э.. римлянам, хотя и не без труда, удалось разбить союзное галльское войско.
Римляне называли галлами кельтов — племена индоевропейской группы, обитавшие в I тыс. до н. э.. на территории нынешних Франции, Великобритании, Германии, Швейцарии, Австрии, частично Италии, Испании, Чехии, Венгрии, Румынии и даже Болгарии. Расселяясь по Европе, галлы лучше всего освоили военное ремесло и охоту.
Судьба галлов была тесно связана с Римом. Столкновения галлов и римлян чередовались с периодами мирных взаимоотношений, польза от которых для галлов всегда была большей, чем для римлян. Знаменитая поговорка «Гуси Рим спасли» связана как раз с одним из ранних (IV в. до н. э..) нападений галлов на этот город. По преданию, галлы рассеяли римское войско, часть которого укрылась на Капитолийском холме. Ночью галлы с великими предосторожностями начали его штурм. Так бы никто и не заметил их, если бы не гуси, которые подняли шум на всю округу. Отдавая должное патриотизму этих прекрасных птиц, мы всё же должны заметить, что Рим если и был спасён, то от полного уничтожения, а никак не от погрома. В III в. до н. э.. римлянам, хотя и не без труда, удалось разбить союзное галльское войско.
ДРЕВНИЕ ГЕРМАНЦЫ
Германское лето, короткое и прохладное, подходило к концу. Публий Квинтилий Вар, посланный командовать римскими войсками в Германии, дабы смирить непокорные племена, подчинить их власти великого кесаря Октавиана Августа, уже собирался переводить легионы на зимовку в укреплённый лагерь. Но пришла дурная весть. Германец Арминий, ставший другом римского народа, заслуживший высокую честь именоваться римским гражданином, сообщал о вспыхнувшем мятеже. До наступления зимы надлежало навести порядок. И Вар повёл через лесные дебри и болота три отборных легиона, конницу и вспомогательные отряды общим числом до 20 тыс. человек.
Места дикие и страшные (не то что родная Италия), но опасаться нечего: до мятежников ещё далеко, а здесь римляне могут рассчитывать на помощь друга Арминия. Но что это?
Из густых зарослей, да и прямо из-под земли, как показалось римлянам, вдруг возникли белокурые и рыжие люди, с копьями, мечами, топорами и трезубцами в руках. Тут и там виднелись глухие шлемы, увенчанные грозными рогами. Германцы!
Германское лето, короткое и прохладное, подходило к концу. Публий Квинтилий Вар, посланный командовать римскими войсками в Германии, дабы смирить непокорные племена, подчинить их власти великого кесаря Октавиана Августа, уже собирался переводить легионы на зимовку в укреплённый лагерь. Но пришла дурная весть. Германец Арминий, ставший другом римского народа, заслуживший высокую честь именоваться римским гражданином, сообщал о вспыхнувшем мятеже. До наступления зимы надлежало навести порядок. И Вар повёл через лесные дебри и болота три отборных легиона, конницу и вспомогательные отряды общим числом до 20 тыс. человек.
Места дикие и страшные (не то что родная Италия), но опасаться нечего: до мятежников ещё далеко, а здесь римляне могут рассчитывать на помощь друга Арминия. Но что это?
Из густых зарослей, да и прямо из-под земли, как показалось римлянам, вдруг возникли белокурые и рыжие люди, с копьями, мечами, топорами и трезубцами в руках. Тут и там виднелись глухие шлемы, увенчанные грозными рогами. Германцы!
КОЧЕВНИКИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
По целым неделям кряду перед глазами «путника являются одни и те же образы: то неоглядные равнины, отливающие желтоватым цветом иссохшей прошлогодней травы, то черноватые, обвеянные ветром и временем гряды скал, то пологие холмы, на вершинах которых иногда рисуется силуэт быстроногой антилопы». Так написал человек, совершивший путешествие по просторам Центральной Азии.
Картина, что и говорить, безотрадная. Однако подобное впечатление обманчиво. Эти земли — родина многих народов древности. Отсюда на протяжении веков, как из волшебной кузницы, появлялись, сменяя друг друга, воинственные богатыри-кочевники, создававшие союзы и государства, которые играли значительные роли в судьбах Востока и Запада.
В начале I тыс. до н. э.. в степях Евразии появились племена кочевников-скотоводов. Неторопливо передвигаясь со стадами скота и табунами коней, они заселяли и обживали огромные территории от Причерноморья до Центральной Азии. Быт и нравы резко отличали их от народов земледельческих районов. Много позже, когда в Европе и Азии уже возникли могущественные государства, жизнь кочевников, казалось, оставалась неизменной. Римский историк Аммиан Марцеллин писал о них: «Все
они... кочуют по разным местам, как будто вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь. Здесь жёны ткут им жалкую одежду, спят с мужьями, рожают детей и кормят их до возмужалости. Никто не может ответить на вопрос, где его родина: он зачат в одном месте, рождён далеко оттуда, вскормлен ещё дальше. Кочуя по горам и лесам, они с колыбели приучаются переносить голод, холод и жажду».
По целым неделям кряду перед глазами «путника являются одни и те же образы: то неоглядные равнины, отливающие желтоватым цветом иссохшей прошлогодней травы, то черноватые, обвеянные ветром и временем гряды скал, то пологие холмы, на вершинах которых иногда рисуется силуэт быстроногой антилопы». Так написал человек, совершивший путешествие по просторам Центральной Азии.
Картина, что и говорить, безотрадная. Однако подобное впечатление обманчиво. Эти земли — родина многих народов древности. Отсюда на протяжении веков, как из волшебной кузницы, появлялись, сменяя друг друга, воинственные богатыри-кочевники, создававшие союзы и государства, которые играли значительные роли в судьбах Востока и Запада.
В начале I тыс. до н. э.. в степях Евразии появились племена кочевников-скотоводов. Неторопливо передвигаясь со стадами скота и табунами коней, они заселяли и обживали огромные территории от Причерноморья до Центральной Азии. Быт и нравы резко отличали их от народов земледельческих районов. Много позже, когда в Европе и Азии уже возникли могущественные государства, жизнь кочевников, казалось, оставалась неизменной. Римский историк Аммиан Марцеллин писал о них: «Все
они... кочуют по разным местам, как будто вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь. Здесь жёны ткут им жалкую одежду, спят с мужьями, рожают детей и кормят их до возмужалости. Никто не может ответить на вопрос, где его родина: он зачат в одном месте, рождён далеко оттуда, вскормлен ещё дальше. Кочуя по горам и лесам, они с колыбели приучаются переносить голод, холод и жажду».
ВАРВАРЫ
Древние греки всех чужеземцев называли варварами — «бормочущими», имея в виду, что они неверно или совсем плохо говорили по-эллински и, следовательно, не знали и не могли оценить греческих обычаев, наук и искусства. Эллины были уверены, что всё, созданное ими, является самым лучшим, и не утомляли себя сомнениями. Египтяне, финикийцы и другие народы, которым греки были многим обязаны, оказывались варварами, с их точки зрения.
Римляне считали варварами племена, жившие на северных и восточных рубежах Римской империи. Когда в I в. до н. э.. германские племена попытались перейти Рейн и занять принадлежавшие империи земли Галлии, легионы Юлия Цезаря прогнали их обратно и построили оборонительный вал — «Limes Romanus», ставший рубежом не только между римлянами и германцами, но по существу между двумя цивилизациями — римской и варварской.
Древние греки всех чужеземцев называли варварами — «бормочущими», имея в виду, что они неверно или совсем плохо говорили по-эллински и, следовательно, не знали и не могли оценить греческих обычаев, наук и искусства. Эллины были уверены, что всё, созданное ими, является самым лучшим, и не утомляли себя сомнениями. Египтяне, финикийцы и другие народы, которым греки были многим обязаны, оказывались варварами, с их точки зрения.
Римляне считали варварами племена, жившие на северных и восточных рубежах Римской империи. Когда в I в. до н. э.. германские племена попытались перейти Рейн и занять принадлежавшие империи земли Галлии, легионы Юлия Цезаря прогнали их обратно и построили оборонительный вал — «Limes Romanus», ставший рубежом не только между римлянами и германцами, но по существу между двумя цивилизациями — римской и варварской.
СРЕДНИЕ ВЕКА
Понять средневековье — вот задача, которую ставят перед собой уже несколько поколений историков. «За другое средневековье», «Чтобы закончить со средними веками» — названия книг французских исследователей Жака Ле Гоффа и Режэн Перну говорят о том, что задача эта нелёгкая, и сразу её решить вряд ли возможно. «Закончить» со средними веками никак не удаётся — современная история Европы заставляет нас вновь и вновь задумываться о её корнях, уходящих в прошлое, высвечивает скрытые прежде стороны средневековой жизни.
Средние века начинались и заканчивались потрясениями, связанными с падением Рима. В V в. н. э.. пал имперский Рим, великий город, несколько столетий обеспечивавший мир и процветание десятков стран и народов. Рим был воплощением порядка, цивилизованной и культурной жизни; он казался несокрушимым, как скала, и божественным, как Космос, Вселенная. Его крах означал уход античной культуры — она лишилась своего средоточия, центра, из которого к полудиким окраинам тогдашнего мира шло мощное излучение политической и культурной силы. Имперские земли были наводнены варварами, не знавшими латыни; жители отдельных областей, говорившие теперь на разных языках, переставали понимать друг друга.
Понять средневековье — вот задача, которую ставят перед собой уже несколько поколений историков. «За другое средневековье», «Чтобы закончить со средними веками» — названия книг французских исследователей Жака Ле Гоффа и Режэн Перну говорят о том, что задача эта нелёгкая, и сразу её решить вряд ли возможно. «Закончить» со средними веками никак не удаётся — современная история Европы заставляет нас вновь и вновь задумываться о её корнях, уходящих в прошлое, высвечивает скрытые прежде стороны средневековой жизни.
Средние века начинались и заканчивались потрясениями, связанными с падением Рима. В V в. н. э.. пал имперский Рим, великий город, несколько столетий обеспечивавший мир и процветание десятков стран и народов. Рим был воплощением порядка, цивилизованной и культурной жизни; он казался несокрушимым, как скала, и божественным, как Космос, Вселенная. Его крах означал уход античной культуры — она лишилась своего средоточия, центра, из которого к полудиким окраинам тогдашнего мира шло мощное излучение политической и культурной силы. Имперские земли были наводнены варварами, не знавшими латыни; жители отдельных областей, говорившие теперь на разных языках, переставали понимать друг друга.
ВОЕННОЕ ДЕЛО ДРЕВНЕЙ ЕВРОПЫ
Древнейшие периоды развития военного дела в Европе не столь ярко освещены в письменных и изобразительных источниках, как это было 4а Востоке.
Бронзовое оружие, появившееся в Южной Европе несколько позже, чем в странах Востока, почти сразу достигло очень высокого уровня — и в части производства, и в части функционального совершенства. Основным центром развития была Эгеида, охватывающая побережья и острова нынешнего Эгейского моря, самая культурная область Европы той эпохи, откуда волны цивилизации, так сказать, распространялись в Центральную, Северную и Западную Европу.
Уже в XV в. до н. э. в Греции, когда там ещё существовали государства греков-ахейцев, появляется замечательное вооружение, вполне соответствующее требованиям того времени. Войско ахейских царств состояло из ополчения боеспособных мужчин, свободных и полноправных, которых на войне сопровождали в качестве слуг и носильщиков неполноправные члены семейных общин, а также рабы. Воины победнее были вооружены луками и стрелами, пращами, кинжалами. Они начинали бой, и, в случае победы, они же его и заканчивали: вязали пленных, добивали раненых врагов. Основную боевую силу составляли зрелые мужи, вооружённые бронзовыми мечами, иногда весьма длинными, с сужающимися клинками, которыми было удобнее колоть, чем рубить, а также длинными копьями с массивными наконечниками и кинжалами. Защитой служили огромные щиты из пегой коровьей шкуры, натянутой на плетёную прутяную основу либо прямоугольной формы, либо в виде цифры 8.
Древнейшие периоды развития военного дела в Европе не столь ярко освещены в письменных и изобразительных источниках, как это было 4а Востоке.
Бронзовое оружие, появившееся в Южной Европе несколько позже, чем в странах Востока, почти сразу достигло очень высокого уровня — и в части производства, и в части функционального совершенства. Основным центром развития была Эгеида, охватывающая побережья и острова нынешнего Эгейского моря, самая культурная область Европы той эпохи, откуда волны цивилизации, так сказать, распространялись в Центральную, Северную и Западную Европу.
Уже в XV в. до н. э. в Греции, когда там ещё существовали государства греков-ахейцев, появляется замечательное вооружение, вполне соответствующее требованиям того времени. Войско ахейских царств состояло из ополчения боеспособных мужчин, свободных и полноправных, которых на войне сопровождали в качестве слуг и носильщиков неполноправные члены семейных общин, а также рабы. Воины победнее были вооружены луками и стрелами, пращами, кинжалами. Они начинали бой, и, в случае победы, они же его и заканчивали: вязали пленных, добивали раненых врагов. Основную боевую силу составляли зрелые мужи, вооружённые бронзовыми мечами, иногда весьма длинными, с сужающимися клинками, которыми было удобнее колоть, чем рубить, а также длинными копьями с массивными наконечниками и кинжалами. Защитой служили огромные щиты из пегой коровьей шкуры, натянутой на плетёную прутяную основу либо прямоугольной формы, либо в виде цифры 8.
КОНСТАНТИН ВЕЛИКИЙ
Около 285 г. н. э. в Наиссусе, у цезаря Флавия Валерия Констанция I Хлора, римского наместника в Галлии, и его жены Елены Флавий родился сын Флавий Валерий Константин. Сам Констанций Хлор был человеком скромным, мягким и учтивым. В религиозном отношении он был монотеистом, поклонялся богу солнца Солу, который во времена Империи отождествлялся с восточными божествами, в особенности с персидским богом света Митрой — богом солнца, богом договора и согласия. Именно этому божеству он и посвятил свою семью. Елена же, по одним источникам, была христианкой (в окружении Констанция было много
христиан, и он относился к ним очень доброжелательно), по другим — язычницей. В 293 г. Констанций и Елена вынуждены были развестись по политическим мотивам, но бывшая жена занимала по-прежнему почётное место при его дворе. Сына Констанций должен был с юных лет отправить ко двору императора Диоклетиана в Никомедию.
Около 285 г. н. э. в Наиссусе, у цезаря Флавия Валерия Констанция I Хлора, римского наместника в Галлии, и его жены Елены Флавий родился сын Флавий Валерий Константин. Сам Констанций Хлор был человеком скромным, мягким и учтивым. В религиозном отношении он был монотеистом, поклонялся богу солнца Солу, который во времена Империи отождествлялся с восточными божествами, в особенности с персидским богом света Митрой — богом солнца, богом договора и согласия. Именно этому божеству он и посвятил свою семью. Елена же, по одним источникам, была христианкой (в окружении Констанция было много
христиан, и он относился к ним очень доброжелательно), по другим — язычницей. В 293 г. Констанций и Елена вынуждены были развестись по политическим мотивам, но бывшая жена занимала по-прежнему почётное место при его дворе. Сына Констанций должен был с юных лет отправить ко двору императора Диоклетиана в Никомедию.
РИМСКИЕ ИМПЕРАТОРСКИЕ ДИНАСТИИ
Время правления трёх императорских династий — Юлиев-Клавдиев, Флавиев и Антонинов — это время становления в Риме монархической власти и постепенного превращения Рима-полиса в территориальную монархию. Оба процесса завершились к началу II в. н. э. При Антонинах, правление которых начинается с 96 г. н. э., город Рим — это столица огромной Средиземноморской державы с миллионным разноплемённым населением, отражавшим космополитический характер римского государства этого времени. Это был «золотой век» в истории народов, населявших Римскую империю, время наибольшего внешнеполитического могущества и внутреннего процветания. Но путь к нему оказался долгим и трудным.
Провинции буквально с самого начала установления в Риме режима принципата ощутили на себе благотворное влияние новой политической системы. Но римскому обществу, особенно старой аристократии, пришлось пережить кошмар жестокого террора и диких сумасбродств императоров династии Юлиев-Клавдиев, наследников Октавиана Августа.
Время правления трёх императорских династий — Юлиев-Клавдиев, Флавиев и Антонинов — это время становления в Риме монархической власти и постепенного превращения Рима-полиса в территориальную монархию. Оба процесса завершились к началу II в. н. э. При Антонинах, правление которых начинается с 96 г. н. э., город Рим — это столица огромной Средиземноморской державы с миллионным разноплемённым населением, отражавшим космополитический характер римского государства этого времени. Это был «золотой век» в истории народов, населявших Римскую империю, время наибольшего внешнеполитического могущества и внутреннего процветания. Но путь к нему оказался долгим и трудным.
Провинции буквально с самого начала установления в Риме режима принципата ощутили на себе благотворное влияние новой политической системы. Но римскому обществу, особенно старой аристократии, пришлось пережить кошмар жестокого террора и диких сумасбродств императоров династии Юлиев-Клавдиев, наследников Октавиана Августа.
РАБСТВО В АНТИЧНОСТИ
В древней Греции и Риме деление общества на свободных людей и рабов было закономерно. Однако понимание того, что такое рабство, менялось. Первоначально раб не считался вещью, но был почти членом семьи. Наравне со свободными он работал в поле и с ними же садился за стол. Глава семейства — патриарх — распоряжался жизнью всех домочадцев. Личность раба защищал обычай — никто не имел права обращаться с ним изуверски. (Историки называют такое рабство патриархальным.)
Отец семейства мог предоставить рабу свободу и участок земли. Тогда раб становился полноправным членом общины. Именно об этом мечтал свинопас Эвмей — раб Одиссея. Один из немногих его рабов, он сохранил верность господину во время его странствий.
Иная система рабства утвердилась в Греции в V—IV вв. до н. э. К этому времени родственные связи уже не соединяли людей так прочно. Возник новый общественный организм — античный полис, экономика которого была немыслима без труда рабов. Их стали ввозить из Скифии, Фракии, других местностей. Чтобы не возникло впечатление, что свободные люди вовсе перестали трудиться, не стоит забывать, что вольные крестьяне и рабы всегда
В древней Греции и Риме деление общества на свободных людей и рабов было закономерно. Однако понимание того, что такое рабство, менялось. Первоначально раб не считался вещью, но был почти членом семьи. Наравне со свободными он работал в поле и с ними же садился за стол. Глава семейства — патриарх — распоряжался жизнью всех домочадцев. Личность раба защищал обычай — никто не имел права обращаться с ним изуверски. (Историки называют такое рабство патриархальным.)
Отец семейства мог предоставить рабу свободу и участок земли. Тогда раб становился полноправным членом общины. Именно об этом мечтал свинопас Эвмей — раб Одиссея. Один из немногих его рабов, он сохранил верность господину во время его странствий.
Иная система рабства утвердилась в Греции в V—IV вв. до н. э. К этому времени родственные связи уже не соединяли людей так прочно. Возник новый общественный организм — античный полис, экономика которого была немыслима без труда рабов. Их стали ввозить из Скифии, Фракии, других местностей. Чтобы не возникло впечатление, что свободные люди вовсе перестали трудиться, не стоит забывать, что вольные крестьяне и рабы всегда