Суждения -это близкие родственники сравнений. Если Fluffo является "просто лучшим стиральным порошком, который можно купить", то интересно было бы знать, чье это мнение: директора компании FIuffo? Общественное мнение? Или мнение Джо Блоггса?

Суждения не обязательно содержат сравнения, хотя такое случается часто. Если кто-то говорит: "Я эгоист", - вы можете спросить: "Кто это сказал?" Если он ответит: "Я". - то вы можете усомниться: "Но, пользуясь какой меркой, вы решили, что вы эгоист?"

Итак, полезно знать, кто делает суждение. Оно может прийти из детских воспоминаний. А также: каковы причины для высказывания этого суждения? Являются ли они серьезными? Это ваши собственные доводы, или они навязаны кем-то? Может быть. это след в вашей памяти. утративший силу сейчас, когда вы уже взрослый человек?

Суждения часто появляются под прикрытием наречий. Посмотрите на следующее предложение: "Очевидно, этот человек является идеальным кандидатом" "Для кого это очевидно?"

Очень часто наречия, заканчивающиеся на -но, скрывают того человека, который высказал суждение. Ясно, что если вы сможете перефразировать это предложение в виде "Это является очевидным...", то обнаружится упущение-Это должно быть очевидным для кого-то. (И для кого это ясно?)

Смысл суждений проясняется с помощью вопросов: "Кто высказал это суждение и на чем он основывался, делая его?"

Следующие два примера упущения информации похожи Друг на друга и часто встречаются вместе: суждения и сравнения. Объявления являются замечательным источником обоих паттернов.

Новый усовершенствованный стиральный порошок Fluffo значительно лучше.

Здесь приводится сравнение, но оно не предлагается в ясной форме. Предмет не может быть лучше, будучи изолированным от других. Лучше чего? Лучше, чем он был раньше? Лучше, чем его конкуренты Buffo и Quffo? Лучше, чем использовать патоку вместо стирального порошка? Любое предложение, которое содержит слова типа "наилучший", "лучше", "хуже", "худший", предлагает сравнение. Вы можете сделать сравнение лишь в том случае, если у вас есть с чем сравнивать. Если это упущено, вам следует задать вопрос: "В сравнении с чем?'

Следующий пример:

Я плохо руководил этим совещанием. Плохо по сравнению с чем? Как бы вы могли руководить им? Как бы Джо Блоггс руководил

им? Или как супермен мог бы руководить?

Очень часто спрятанная половина сравнения оказывается нереалистической. Если вы сравниваете себя с суперменом,

заметьте, как много вы проигрываете в этом сравнении, а затем сотрите мерило сравнения. Все, что у вас останется, - это

чувство несоответствия требованиям, и вы ничего не сможете с этим поделать.

Смысл сравнения выясняется вопросом: "В сравнении с чем ?"

Алиса была настолько ошарашена, что не ответила, и через минуту Шалтай снова заговорил "У некоторых слов особый нрав Особенно у глаголов, они самые нахальные С прилагательными ты что хочешь, то и делаешь а вот с глаголами!.. Впрочем, у меня с ними разговор короткий! Водонепроницаемость! Вот лично моя тачка зрения!"

Льюис Кэрролл, "Алиса в Зазеркалье"

Иногда глагол может не быть специфическим, например:

"Он путешествовал в Париж"

"Она поранилась" "Она помогла мне"

"Я пытаюсь запомнить это"

"Идите и выучите это к следующей неделе"

Может оказаться важным знать, как именно это было сделано. Нам не хватает наречия. Как он путешествовал? Каким образом она поранилась? Как именно она помогла вам? Каким способом вы пытаетесь запомнить это? (Что конкретно вы пытаетесь запомнить?) Каким образом мне следует это выучить?

Значение неспецифических глаголов выясняется с по> мощью вопросов: "Как конкретно...?"

Прочитайте предложением

Семилетняя девочка Лара споткнулась о диванную подушку в гостиной и ударилась правой рукой о деревянный стул,

И: С ребенком произошел несчастный случай.

Оба эти предложения имеют один и тот же смысл, и тем не менее первое содержит значительно больше конкретной информации. Мы можем получить второе предложение из первого простой процедурой упущения или обобщения специфических существительных. А вообще-то оба предложения написаны совершенно правильным русским языком. Правильная грамматика - это еще не гарантия ясности мысли. Многие люди являются большими специалистами говорить подробно на прекрасном русском языке и не сообщать вам в результате ни капли нового.

Активно действующее лицо предложения может бесследно исчезнуть при использовании пассивного залога, например, если сказать: "Дом был построен",- вместо: "Х построил дом"

То что вы не упомянули строителя в первом предложении, не означает, что дом вырос сам по себе. Строитель все же существует. Упущение данного типа может означать такое представление о мире, в котором вы являетесь беспомощным наблюдателем, а события происходят таким образом, что никто не несет за них ответственности.

Чтобы понять метамодель, которая является инструментом для более полного понимания того, что люди говорят, нам следует рассмотреть, как мысли превращаются в слова. Язык никогда не сможет воздать должное скорости, разнообразию и чувствительности нашего мышления. У говорящего может быть полная и завершенная идея того, что он хочет сказать, лингвисты называют ее глубинной структурой. Глубинная структура не принадлежит сознанию. Язык проникает на весьма глубокие уровни нашей неврологии. Мы сокращаем эту глубинную структуру, чтобы выразиться ясно, и то, что мы на самом деле говорим, называется поверхностной структурой. Если бы мы не сокращали эту глубинную структуру, разговор стал бы ужасно длительным и педантичным. Если кто-то спросил вас, как пройти к ближайшему госпиталю, то он вряд ли будет благодарен вам за ответ, содержащий трансформационную грамматику.

Чтобы перейти от глубинной структуры к поверхностной, мы неосознанно делаем три вещи.

Во-первых, мы отберем лишь некоторую часть информации, имеющейся в глубинной структуре. Большая часть информации будет упущена.

Во-вторых, мы дадим упрощенную версию, которая неизбежно будет искажать смысл.

В-третьих, мы будем обобщать. Перечисление всех возможных исключений и условий может сделать разговор слишком громоздким.

Хорошие коммуникаторы используют достоинства и недостатки языка. Способность точно употреблять те или иные обороты является существенной для профессионального коммуникатора. Умение использовать точные слова, которые будут иметь смысл в карте мира другого человека, и точно определять, какой смысл вкладывал человек в те слова, которые он употребил, является бесценным умением в коммуникации.

НЛП содержит весьма полезную карту воздействия языка, которая будет предохранять вас от таких коммуникаторов, как Шалтай-болтай, и не позволит вам стать одним из них. Эта карта языка называется метамоделью в литературе по НЛП. Слово "мета" пришло из древнегреческого языка и означает "выше" или "над", или "на другом логическом уровне". Метамодель использует язык для того, чтобы сделать язык более ясным, она предохраняет вас от заблуждения в том, что вы понимаете смысл слов, она восстанавливает связь между языком и опытом.

Метамодель была одним из первых паттернов, разработанных Джоном Гриплером и Ричардом Бэндлером. Они заметили,

что два выдающихся терапевта. Фриц Перлз и Вирджиния Сатир, имеют склонность использовать вопросы определенного типа, когда они собирают информацию.

Язык является мощным фильтром для нашего индивидуального опыта. Он является частью той культуры, в которой мы выросли, и не может измениться. Он направляет наши мысли в определенных направлениях, облегчая одни способы мышления и затрудняя другие. Эскимосы имеют множество различных названий для одного нашего понятия "снег". Их жизнь во многом зависит от того, насколько точно они могут определить качество снега. Им необходимо точно различать снег, который можно есть, снег, который может быть использован для строительства, и т.д. Можете ли вы вообразить, насколько мир был бы другим для вас, если бы вы могли различать десятки разнообразных состояний снега?

Наш язык делает тонкие различения лишь в той области человеческого опыта, которая является важной в данной культуре. Например, у нас есть десятки слов для обозначения различных гамбургеров и более пятидесяти названий моделей автомобилей. Мир оказывается настолько богатым и разнообразным, насколько мы делаем его таким, и унаследованный нами язык играет решающую роль в том, чтобы направлять наше внимание на одни стороны этого мира и скрывать другие. Наши мысли не определяются нашим языком. В то время как мы можем думать и действительно думаем словами, наши мысли оказываются также смесью мысленных картинок, звуков и ощущений. Знать язык - означает знать, как перевести эти картинки, звуки и ощущения в слова. Вопрос, который мы хотим здесь исследовать, заключается в следующему что происходит с наши- ми мыслями. когда мы облекаем их в форму языка, и насколько точно они исполняют свою службу, когда наши слушатели срыва- ют с них эту форму? В языке, безусловно, есть своя многозначность. Легко понять, что слова имеют различные значения (либо смысловые оттенки) для разных людей, потому что не найдется двух людей, имеющих одинаковый жизненный опыт. Слова являются якорями для сенсорного опыта, но опыт - это еще да реальность, а слова - это не сам опыт. Следовательно, два шага отделяют язык от реальности. Спорить относительно реального значения слова - примерно то же самое, что утверждать, что одно меню вкуснее другого по той причине, что вы предпочитаете именно ту пищу, которая напечатана в первом из них. Люди, изучающие иностранный язык, почти всегда отмечают радикальное изменение своих представлений об этом мире.

- Но "огород" - вовсе не значит "славненький сногсшибательный аргументик", - возразила Алиса.

- Когда лично я употребляю слово, - все так же пре- зрительно проговорил Шалтай-болтай, - оно меня слушается и означает как раз то, что я хочу: ни больше, ни меньше.

" Это еще вопрос, - сказала Алиса, - захотят ли слова вас слушаться,

- Это еще вопрос, - сказал Шалтай, - кто здесь хозяин: слова или я.

*. Льюис Кэррол, "Аписа в Зазеркалье"

Этот параграф о силе языка. О том, как убедиться, что вы говорите то, что имеете в виду, как научиться более ясно понимать то, что имеют в виду другие люди, и как помочь людям вы- разить то, что они сами имеют в виду. Этот параграф о восстановлении связи между языком и опытом.

Слова не стоят ничего, гласит поговорка, и все же они обладают силой вызывать образы, звуки и ощущения в воображении слушателей и читателей, это известно любому поэту или составителю рекламы. Слова могут завязывать дружеские отношения и разрушать их, рвать дипломатические связи, провоцировать сражения и войны.

Роберт Дилтс построил простую, изящную модель мышления о личностных изменениях, обучении и коммуникации, которая собрала вместе идеи контекста, взаимоотношений, уровней обучения и позиций восприятия. Она, кроме того, сформировала контекст для мышления о техниках НЛП и предложила рамку для организации и сбора информации. С ее помощью вы сможете определить наилучшую точку вмешательства, чтобы произвести желаемое изменение. Мы не изменяем по кусочкам или частям, а только организованно. Вопрос в том, где именно то место, в котором бабочка должна взмахнуть своими крыльями? Где толкнуть, чтобы вызвать изменение?

Научение и изменение может иметь место на различных уровнях.

1 ДУХОВНОСТЬ

Это самый глубокий уровень, на котором мы рассматриваем и решаем важные метафизические вопросы. Зачем мы здесь?

Каково наше предназначение? Духовный уровень управляет нашей жизнью и формирует ее, является фундаментом нашего существования. Любое изменение на этом уровне оказывает сильное воздействие на все остальные уровни, как святой Павел обнаружил по дороге в Дамаск. В некотором смысле он содержит все, чем мы являемся или что делаем, и все-таки не сводится ни к одной из этих вещей.

2. ИДЕНТИЧНОСТЬ

Это мое базисное ощущение самого себя, мои центральные ценности в жизни, моя миссия

Существует по крайней мере три способа, с помощью которых мы можем взглянуть на свой собственный опыт. В своих ранних работах Джон Гриндер и Джудит Делозье выделили первую, вторую и третью позиции восприятия. Во-первых, вы можете смотреть на мир полностью со своей собственной точки зрения, изнутри своей собственной реальности, будучи ассоциированным и не принимая в расчет ничьей другой точки зрения. Вы просто думаете: "Как это на меня действует?" Вспомните и сосредоточьтесь на том времени, когда вы отчетливо осознавали свои мысли, не обращая внимания на остальных присутствующих. Это называется "первая позиция" (и как раз ее вы и пережили, концентрируясь на своей собственной реальности, независимо от выбранного вами случая).

Во-вторых, вы можете представить себе, что бы вы увидели, почувствовали и услышали с точки зрения другого человека.

Очевидно, что одна и та же ситуация или поведение может иметь различные смыслы для различных людей. Существенно важно оценить точку зрения другого человека и спросить. "Как он это видит?'' Это называется "вторая позиция", часто известная как эмпатия. Если у вас конфликт с другим человеком, вам необходимо оценить, что он думает о ваших действиях. Чем сильнее у вас раппорт, тем больше у вас возможностей оценить его реальность и тем более искусны вы будете в достижении второй позиции. В-третьих, вы можете иметь опыт наблюдения за ситуацией со стороны, как будто вы совершенно независимый наблюдатель, некто, лично не включенный в ситуацию. Спросите: "Как это выглядит для стороннего наблюдателя?" Это дает вам объективную точку зрения, известную как "третья позиция". Она находится на другом уровне по отношению к двум остальным, но не является лучшей. Все три позиции одинаково важны, и полезно уметь свободно менять их и переходить от одной к другой. Застряв в первой позиции, вы станете ужасным эгоистом: если вам привычна вторая позиция, то вы слишком поспешно будете подпадать под влияние чужих точек зрения. Привычка находиться в третьей позиции сделает вас в жизни сторонним наблюдателем.

Чтобы извлечь максимум из любой ситуации или опыта, вам необходимо собрать информацию с как можно большего количества точек зрения. Каждая репрезентативная система предлагает свой путь описания реальности. Новые идеи возни- кают из этих различных описаний подобно тому, как белый цвет появляется, когда вы смешиваете все цвета радуги. Вы не сможете успешно действовать лишь в одной репрезентативной системе. Вам необходимы по крайней мере две: одна - для того, чтобы получать информацию, а другая - чтобы интерпретировать ее другим способом.

Точно так же точка зрения любого отдельного человека будет иметь слепые пятна, вызванные их привычными способами восприятия мира, их фильтрами восприятия. Развивая способность видеть мир глазами других людей, мы получаем возможность видеть мир с помощью своих собственных слепых пятен, как будто мы просим своего друга о помощи или о новой точке зрения, если мы застряли только в своей. Как можем мы сместить наше восприятие, чтобы преодолеть ограничения своей точки зрения?

Научение на простейшем уровне представляет собой пробы и ошибки под чьим-нибудь руководством или без него. Вы

учитесь, чтобы сделать достижимым наилучший выбор, "правильный ответ". Для этого могут потребоваться одна или несколько попыток. Вы учитесь писать, учитесь спеллингу, тому, что красный свет светофора означает "стой". Вы начинаете на уровне неосознанного незнания и развиваетесь в направлении к осознанному знанию, проходя через замкнутые циклы обучения.

Как только реакция стала привычной, вы прекращаете обучение. Теоретически вы можете действовать по-разному, но на практике вы этого не делаете. Привычки чрезвычайно полезны, они управляют нами в тех ситуациях, в которых мы не хотели бы думать. Как утомительно каждое утро решать, как завязывать шнурки. Определенно это не та область, где следует проявлять свою креативность. Но искусство заключается в том, чтобы решить, какие ситуации своей жизни вы хотите превратить в привычку, а в каких вы хотите учиться и иметь выбор поведения. Это ключевой вопрос баланса. Этот вопрос фактически поднимает вас на уровень выше. Вы можете посмотреть на те умения, которым вы научились, и выбрать среди них или создать новые выборы, которые будут осуществлять то же самое намерение. Теперь вы можете учиться быть еще более успешным учеником, выбирая способ обучения.