Отмечая эту чрезвычайно важную для человеческого сознания за­кономерность, мы должны понимать, что для реальной работы в прак­тической психологии или психотерапии нам нужны определенные кар­ты сознания, обладающие тремя качествами:

• относительной адекватностью по отношению к психической реальности;

• доступностью для понимания;

• удобством для применения.

Понимая и принимая всю сложность описания целостностей пси­хической реальности, вначале мы все-таки сделаем несколько замеча­ний по топологической соотнесенности этих целостностей, а также их динамическим, генетическим и энергетическим характеристикам.

Топологически те целостные системы, интеграция или частичная трансформация которых осуществляется в психотерапевтическом процессе, локализируются в структуре бессознательного, но представ­лены и проявлены в сознательной деятельности человека со всей ее сложной многоуровневой архитектоникой, в его поведении, способе мышления и наполнения смыслами внешней и внутренней реальнос­ти, в творчестве и спонтанности.

Категория бессознательного не является новинкой как в традици­онной психологии, так и в среде специалистов, занимающихся связ­ным осознанным дыханием. С тех пор как существование бессозна­тельного в психике человека было доказано представителями фран­цузской психоневрологической школы и психоанализа, эта категория сначала успешно кочевала из одного научного сборника в другой, и почти во всех школах психологии и психотерапии в течение XX столе­тия этому феномену уделялось достаточно внимания. Более того, бла­годаря средствам массовой информации и открытости научного зна­ния сама категория и более или менее адекватное представление о ней внедрилось в обыденное сознание.

То, что еще в начале века существовало только в потаенных сак­ральных уголках научного психологического мышления, вошло в оби­ход обыденного языка и массового сознания. Но феномен бессозна­тельного не стал более ясным.

Каждый психотерапевт и психолог четко осознает, что в своей прак­тической работе он работает с тем объектом, который называется пси­хическая реальность индивида или группы, и в основном процесс при­ведения клиента в зону «ТАК» — это процесс осознания бессознатель­ного, вытесненного и подавленного материала из разных слоев кар­тографии бессознательного.

Топологически относя подавленные целостности в структуру бес­сознательного, мы четко осознаем, что это не более чем метафора. Тем более, что эти системы достоверно проявлены в обыденной со­знательной жизни и деятельности человека. Однако для тех смысло-насыщенных переживаний, которые являются объектом как клини­чески ориентированной, так и личностно ориентированной психо­терапии, более подходит название целостностей психической реаль­ности (ЦПР).

В динамическом аспекте мы хотим указать на то, что ЦПР находят­ся между собой в таком же взаимодействии, какое существует среди живых систем: они подавляют или поддерживают друг друга, могут бороться друг с другом или создавать сообщества.

Проявление генетического принципа в характеристике ЦПР вы­ражается в том, что они имеют свое время и обстоятельства рождения (которые мы можем описать структурно на языке семикомпонентнои модели) на определенной онтогенетической стадии, последующую эво­люцию, развитие, рост, естественную инволюцию, старость, смерть. При этом мы вполне допускаем, что происхождение некоторых ЦПР может быть связано с периодом внутриутробного развития, рожде­ния, а также трансперсональными слоями психического.

Энергетический аспект хочется рассмотреть особенно подробно. Именно этот аспект, на наш взгляд, не столь глубоко рассмотрен в пси­хологии, психотерапии и в интенсивных психотехнологиях, исполь­зующих ИСС при работе с клиентами.

Рассматривая психику человека как особое живое пространство, наполняющее реальность смыслами, мы также можем обозначить ее как мощную энергетическую систему, продуцирующую различные семантические пространства, состоящие из ощущений и восприятий, эмоций и чувств, образов, символов, мыслей. Эти семантические про­странства в силу нейтральности и единства продуцирующей энерге­тической системы соотносимы по сложности. Говоря языком метафо­ры, образ полевой ромашки вполне соотносим с философской систе­мой Рене Декарта, картиной Леонардо да Винчи или русской народ­ной сказкой «Василиса Прекрасная».

Именно вследствие единого энергического поля невозможно четко дифференцировать, а методологически просто неверно, ущербно ста­вить какие-то пограничные столбы между телом и сознанием, сознани­ем и духом, духом и телом. Так же неверно отделять индивидуальность от социальной и физиологической среды, в которую она погружена и через взаимодействие с которой она осознает себя человеком.

В тоже время мы достоверно знаем, что электрический ток течет по проводам, соки жизни — в дерево через корни, и мир, в котором мы живем, структурирован.

Структурированы и потоки энергии, и у них есть свое направле­ние, сила, плотность. Все живое обеспечивает свою жизненность этой энергией.

Выше, рассматривая топологический аспект того материала, с ко­торым работает клиент в расширенном состоянии сознания, мы оп­ределили это место в бессознательном.

Мы не хотим придумывать новые названия целостностям, которые под воздействием защитных механизмов сознания оказались в этом месте.

Но хочется еще раз подчеркнуть основные качества этих целост-ностей:

1. Они являются открытыми живыми системами со своей внут­ренней иерархически построенной структурой, сложными внут­ренними взаимосвязями.

2. Как всякая живая система они обладают рядом свойств:

• энергообменом, то есть они потребляют энергию, транс­формируют, накапливают ее;

• своей внутренней эволюцией (рождение, развитие, приобретение навыков выживания, старость, смерть);

• способностью к регенерации, восстановлению определен­ных внутренних структур при их деформации или утрате.

3. Способность влиять на другие целостности и на всю систему духовно-телесного существа, обозначенного понятием «чело­век», а также его проявления в поведении и деятельности.

Стратегия взаимодействия с клиентом в психотерапевтическом процессе обусловлена двумя факторами:

• внутренней структурой интегрируемого материала, интегрируемых целостностей;

• свойствами целостностей как живых открытых систем.

Эти два фактора являются предельным упрощением. На самом деле все обстоит намного сложнее. Главное заключается в понимании того, что каждый раз мы имеем дело не с элементарными фактами, а с цело­стными ситуациями опыта.

При этом мы «препарируем», расчленяем целостности психичес­кой реальности (ЦПР) на компоненты не из праздного желания все усложнить и сделать язык психологии более эзотеричным. Причина проста — в европейском способе мышления не существует языка, спо­собного ретранслировать целостные ситуации опыта, целостные пе­реживания. Более того, многие клиенты не обладают даже языком тех модальностей, в которых мы можем описать эти целостности: ощуще­ний, эмоций, образов, символов, слов. Мало сказать клиенту: «Прояви это чувство». Часто необходимо этому научить, сформировать навык честной жизни в эмоциях и чувствах, так как почти в каждом суще­ствуют десятки «нельзя» и «не так» в их осознавании и выражении. Мало сказать: «Отпусти это движение». Нужно еще научить человека жить и чувствовать свое тело, отслеживать свои ощущения.

Американский физиолог У. Кэннон в своей теории эмоций назвал их «реакциями борьбы или бегства». Такие эмоции, как, например, гнев или страх, биологически оправданы, эволюционно полезны. Они под­готавливают организм, чтобы «выжать» все возможное из мышц, всту­пая в схватку или спасаясь бегством. В кровь выбрасывается адрена­лин, заставляющий сердце биться быстрее, одновременно повышает­ся артериальное давление, учащается дыхание, перераспределяется кровоток — все для того, чтобы больше обеспечить мышцы кислоро­дом и питательными веществами, чтобы развить максимальное мышеч­ное усилие (сильнее ударить или быстрее убежать). Этот механизм, генетически передаваемый из поколения в поколение, функциониру­ет одинаково как у животных, так и у человека. На определенных ста­диях эволюционного развития человека он способствовал видовому и индивидуальному выживанию.

В современных условиях социального существования человека этот механизм очень часто неадекватен и переживание, проявление кото­рого социально табуировано, подавляется.

То представление, которое я хочу предложить вашему вниманию, является удобной рабочей схемой, которая, с одной стороны, позво­ляет осознанно программировать, технологизировать работу с клиен­том и заложить условия эффективности, а с другой стороны — явля­ется аналитической программой процесса взаимодействия с клиентом и результатов этого взаимодействия.

Семикомпонентная модель ЦПР, которую мы преддагаем вашему вниманию, включает в себя три аспекта стратегии взаимодействия:

• является картографией целостностей психической реальности;

• представляет собой план, операциональную схему взаимодей­ствия;

• содержит аналитическую программу процесса и результатов взаимодействия с клиентом.

В реальной работе нужно одновременно рассматривать все эти три аспекта, более того, в каждом аспекте находить свои особенности по форме и содержанию.

Качественная внутренняя неоднородность целостностей психичес­кой реальности заключается в том, что эти системы состоят из семи элементов.

1. Актуальное психофизическое состояние, интенсивность нейро-гуморальных процессов, изменение в функционировании внутрен­них органов.

Каждый, кто знаком с психологией эмоций или теорией Г. Селье о стрессе и другими теориями, так или иначе объясняющими подавление ощущений высокой интенсивности или табуированных способов от-реагирования, знает, что при этом происходят определенные функцио­нальные сдвиги в организме человека на уровне психофизического со­стояния, нейрогуморальных процессов, в работе внутренних органов.

Согласно теории эмоций Джеймса — Ланге, сердцебиение учаща­ется не оттого, что мы чувствуем волнение, лицо краснеет не оттого, что мы чувствуем стыд. Согласно Джеймсу и Ланге, эмоция начинает­ся с того, что вначале происходят управляемые нервной системой из­менения состояния мышц и внутренних органов, которые восприни­маются мозгом, и лишь потом возникает собственно человеческое чув­ство, та часть эмоции, которую мы осознаем, когда радуемся или стра­даем, ненавидим или испытываем жалость.

Из традиционной теории высшей нервной деятельности человека известно, что возбуждение, возникающее в коре головного мозга в ответ на стрессовый раздражитель, передается в особую структуру мозга — гипоталамус. Гипоталамус путем выделения релизинг-факто-ров воздействует на гипофиз, синтезирующий тропные гормоны, в частности, аденокортикотропный гормон, повышающий функцио­нальную активность коры надпочечников. Выброс в кровь большого количества гормонов коры надпочечников вызывает повышение ар­териального давления, учащение пульса. Повышается функциональ­ная активность желудочно-кишечного тракта, мочевыделительной системы, дыхания, возникает потребность в двигательной активнос­ти. Если двигательная активность подавляется (то есть человек не мо­жет избить обидчика, убежать в страхе и т. д.), эндокринный удар при­нимает на себя сердечно-сосудистая, пищеварительная, мочевыдели-тельная и другие системы.

Таким образом, подавление любого материала сопровождает такой базовый компонент, как актуальное психофизическое состояние, ин­тенсивность нейрогуморальных процессов, изменения в функциони­ровании внутренних органов. И с этим компонентом абсолютно жес­ткую связь имеют следующие два компонента — рисунок мышечного напряжения и паттерн дыхания.

2. Рисунок мышечного напряжения. Мышечное напряжение свя­зано с ситуациями и травмами, переживаемыми людьми в процессе их жизни. Рисунок мышечного напряжения как компонент подавлен­ных целостностеи достаточно хорошо изучен в разных направлениях телесно-ориентированной терапии. В связи с этим мы можем вспом­нить концептуальные модели В. Райха и А. Лоуэна. Любое эмоциональ­ное состояние, будь то страх или гнев, раздражение или волнение, со­держит в себе мышечный, мускульный компонент. Представьте ма­ленького мальчика, который старается сознательно удержаться от пла­ча. Он стискивает зубы, сдерживает дыхание и напрягает мышцы гор­ла и живота. То есть подавление эмоции при этом сопровождается именно таким, а не иным рисунком мышечного напряжения.

В мышцах, когда эмоциональное состояние не отреагировано, об­разуются участки «застывшего» напряжения — болезненные уплот­нения. Они, в свою очередь, в зависимости от расположения могут рефлекторно влиять на внутренние органы, имитируя их расстрой­ства: нарушения ритма сердца, загрудинные боли, изжогу... В тесной связи с подобными феноменами находятся и так называемые «мышеч­ные зажимы», описанные еще великим режиссером и знатоком эмо­ций К. С. Станиславским. А ведь эти мышечные уплотнения, «мышеч­ные зажимы» еще и влияют на наше настроение, вызывая, казалось бы, беспричинную тоску, или тревогу, или раздражительность... Ведь еще в прошлом веке И. М. Сеченов, рассуждая об эмоциях, писал о так называемом «темном мышечном чувстве». Как часто человек чувству­ет себя (после конфликта, в кризисной ситуации или просто к концу рабочего дня, недели) подавленным, измотанным, уставшим, «как вы-ясатый лимон». Не случайно складывались народные выражения для описания эмоциональных состояний: «как тяжесть с плеч», «взвалить ношу», «надеть хомут на шею» — это тяжесть не только в переносном смысле, но и физическое ощущение тяжести, остаточное мышечное напряжение, связанное с неотреагированными эмоциями.

В СНГ и за рубежом популярны многочисленные методы, сочетаю­щие физическое лечение с психологической разгрузкой и основан­ные именно на работе с мышцами, снятии мышечных «спутников» эмоций и заболеваний внутренних органов. Это и кинезиология, и рольфинг, и терапия по Райху, по Фельденкрайзу, по Александеру, БЭСТ по Зуеву, «Инсайт» М. Белокуровой и т. д.

Собственно, этот компонент подавления в конце концов приводит к возникновению так называемых мышечных блоков, или, как обо­значил Вильгельм Райх, мышечной брони. А. Лоуэн, развив эту идею, сформировал особую классификацию типов характера в зависимос­ти от рисунка хронических мышечных напряжений.

3. Паттерн дыхания. В тех компонентах, которые мы разбирали выше, дыхание уже присутствовало как органично вплетенное в их структуру.

Я решил выделить дыхание в отдельный компонент в силу того, что именно оно является связующим звеном между телом и душой.

Дыхание — это мост между базовыми элементами физического и духовного начал человека.

Любое состояние человека имеет определенный рисунок дыхания' направление, глубину, быстроту, плавность, соотношение между выдо­хом и вдохом, вдохом и выдохом, характеристики перехода от вдоха к выдоху, от выдоха к вдоху, темп, ритм, объем, разрывы, перехваты и т. д.

П. П. Блонский считал, что дыхание лучше характеризирует чело­века, чем любые другие системы: «Мы чувствуем себя так, как мы ды­шим» (Блонский, 1964). Он писало «мимикелегких»: сопении, вздохах, стонах, кашле, зевании, смехе, плаче — словом, о том богатом арсена­ле мимики легких, который вместе с речью делает легкие, безусловно, выразительнейшим органом эмоциональной жизни» (Блонский, 1964).

Опыт показывает, что каждое состояние сознания, всякое эмоцио­нальное переживание, любая внутренняя реальность связаны с осо­бым паттерном, или качеством, дыхания. Те или иные паттерны дыха­ния настраивают нас на ощущение и восприятие определенных ве-Щей. Изменяя способ дыхания, мы можем изменить содержание и ре­зультаты любого опыта, переживания, состояния. Например, когда человек испуган или расстроен, он может бессознательно впасть в пат­терн с высоким грудным поверхностным и неритмичным дыханием через нос. Переключившись на дыхание ртом, направляя медленный глубокий поток дыхания в полость живота или в область сердца, чело­век может вернуть себе уравновешенность и испытать приятное ощу­щение, связанное с релаксацией. Кроме того, человек, возможно, об­наружит, что определенные физические недомогания связаны с при­вычками направлять свое дыхание к тем или иным соматическим цен­трам или в сторону от них.

Таким образом, при связном дыхании мы не только прорабатыва­ем определенные негативные идеи, состояния, вытесненные в бессоз­нательное, но и воспроизводим паттерны дыхания тех или иных жиз­ненных обстоятельств. Более того, применяя те или иные приемы связ­ного дыхания, мы можем управлять и координировать наши состоя­ния в жизни и деятельности вне зависимости от обстоятельств.

Мы дышим так, как себя чувствуем. Рисунок дыхания, как лакму­совая бумага, проявляет наше состояние психики.

Каждое состояние психики — это также и состояние дыхания. Каж­дое состояние дыхания — это определенное состояние психики.

4. Структура мотивационно-потребностных процессов. Понятия мотивации и потребностей наиболее разработаны в советской психо­логии, особенно в теории деятельности. Процесс подавления проис­ходит во вполне реальных условиях существования человека, когда у индивида существуют вполне реальные, осознанные цели, внутрен­нее побуждение к удовлетворению потребности, определенные планы по достижению цели, подцели, операционный уровень и т. д. С одной стороны, часто сами потребности и являются объектом подавления, особенно те, на проявление которых существуют социальные табу. Не менее часто подавляются способы удовлетворения потребностей, хотя индивид и чувствует настоятельную потребность удовлетворять по­требность именно этим, а не другим, социально санкционированным способом.

С другой стороны, многие эмоциональные, поведенческие реакции подавляются в силу того, что их проявление находится в противоре­чии с мотивационной структурой личности, с ее ценностной ориен­тацией, сознательными целями и задачами.

Многие личностные проблемы, в том числе и психосоматические заболевания, представляют собой проявления внутренних конфлик­тов между одинаковыми по интенсивности, но разнонаправленными мотивами индивида.

Существуют предположения, что некоторые типы мотивационных конфликтов специфичны для отдельных психосоматических заболеваний. Так, гипертоническую болезнь связывают с наличием конф­ликта между высоким социальным контролем поведения и нереализо­ванной потребностью человека во власти. Нереализованная потреб­ность вызывает агрессивность, проявить которую индивид не может из-за социальных запретов. Язвенную болезнь двенадцатиперстной кишки связывают с неприемлемой для самовосприятия потребностью в защите и покровительстве.

Неразрешимый конфликт мотивов, как и неустранимый стрессор, в конечном итоге порождает реакцию капитуляции, отказ от поиско­вой деятельности, что может проявиться в виде явной или замаскиро­ванной депрессии.

По этим причинам мы просто не вправе не включить структуру мотивационно-потребностных процессов в целостность подавляемо­го материала.

5. Содержание эмоционального состояния. Еще четыре года на­зад мы отмечали тот факт, что среди видов памяти, которые в класси­ческой психологии считаются основными, в процессе связного осоз­нанного дыхания превалирует моторная, эмоциональная, образная. Во всех направлениях психологии, психотерапии и психиатрии конца XX столетия идея эмоциональной насыщенности бессознательного мате­риала является общепризнанной.

Содержание эмоционального состояния является полноценным компонентом подавляемой ценности. Подавляются эмоции высокой интенсивности, при этом интенсивность является субъективной и определяется воспитанием, социокультурными особенностями той среды, в которой происходит формирование эмоционального отреа-гирования. Подавляются также способы проявления эмоций, которые жестко связаны с мотивационной потребностной структурой лично­сти и социальными табу на тот или иной способ проявления эмоций. Подавляется и содержание эмоции, раскрытие которой в той или иной степени оценивается субъектом как опасное или неприемлемое.

6. Образное пространство. Используя понятие «образ», в этом компоненте мы придерживаемся его узкого толкования, преимуще­ственно как перцептивной формы знания. В когнитивной психологии проведено много исследований соотношения образа, возникающего в результате актуального восприятия, с представлениями тех же самых предметов и событий. Анализ пространственных преобразований вос­принимаемых и представляемых предметов свидетельствует о близос­ти лежащих в их основе процессов (С. Косслин, Р. Шепард). Суще­ствует предположение о существовании нейрофизиологической структуры «зрительного буфера», активация которого сенсорной информацией (сенсорный код формируется базовыми компонентами ЦПР — психофизиологическим, рисунком мышечного напряжения, динамическим паттерном дыхания) или сведениями из долговремен­ной памяти приводит к возникновению наглядного образа.

Существование этого компонента в структуре подавляемого мате­риала обязательно. В основном подавление происходит в тех или иных жизненных обстоятельствах. Подавлению сопутствует образный ком­понент. Это может быть кабинет начальника, когда у подчиненного все дрожит от непроявленного гнева, или больничная койка, когда паци­ент не может проявить страдание в силу того, что это не укладывается в его личностный конструкт, в образ «Я».

Образное пространство, как правило, является социальной репре­зентацией сил, включающих систему защитных механизмов личности

Когда подключаются защитные механизмы личности? Если содер­жание, интенсивность или форма проявления переживания социаль­но табуированы. В образном пространстве эти социальные табу оп­редмечиваются реальными референтными лицами, реальной ситуа­цией личностного опыта.

Образный компонент отсутствует или мало выражен в том случае, когда подавление связано с внутренними запретами и внутренними переживаниями, хотя на самом деле они тоже имеют корни, которые сопровождаются образным пространством.

7. Ментальный компонент. Этот компонент сводится к мыслям, идеям, вербальным конструкциям, сопровождающим ситуацию по­давления или включение других защитных механизмов личности. Это идеи типа «Я плохой и мне это запрещено делать», «Так не при­нято», «Мужчине это не к лицу», «Мне этого никогда не простят», «Никто не может меня полюбить», «Нельзя быть настолько счастли­вым» и т. д.

Ментальный компонент подспудно присутствует в любом процес­се подавления и вытеснения. Во многих школах психотерапии, психи­атрии, особенно в школах психоаналитического направления, осозна­ние, то есть проявление ментального компонента подавленного мате­риала, считается основным элементом катарсиса, освобождения от травмирующего материала.

Все семь компонентов составляют определенную целостную систе­му, которая обладает всеми качествами, присущими живым системам: внутренней взаимосвязью и взаимодействием, инвариантностью, от­крытостью, активностью по отношению к другим целостностям и к более широким системам и др.

Мы достаточно четко осознаем, что любая психотехнология долж­на базироваться на четкой теоретической модели, на надежной методологической основе: что является объектом трансформации, как со­относится трансформация личности с ригидностью социального ок­ружения, как влияет изменение качества или свойства личности на систему других психологических свойств, что принять за точку отсче­та трансформации личности и каков вектор развития и др. Все эти важные для специалиста вопросы не имеют не только однозначного ответа в психологической науке, но и четкого подхода к ним.

Любая теория базируется на некотором ядре — системе аксиом — независимо от того, проявлены они или нет.

Наиболее близким к холономному подходу в методологическом ас­пекте является понятие человека как сложной, многоуровневой систе­мы. Поясним наше понимание системной методологии. Мы будем при­держиваться следующего определения: система — это совокупность двух или более элементов, удовлетворяющая следующим трем условиям:

• поведение каждого элемента влияет на поведение целого;

в поведение элементов и их воздействие на целое взаимозависимы;

• если существуют подгруппы элементов, то каждая из них влия­ет на поведение целого, и ни одна из них не оказывает такого влияния независимо.

Прежде всего примем исходный постулат об атрибутивности организации, согласно которому организованность — это исход­ное и необходимое состояние мира, основа его существования и раз­вития, то есть мир изначально синергетичен. Из этой посылки сле­дует, что явления организации и самоорганизации не требуют объяснения, но сами являются объяснениями других явлений, и, наоборот, явления отсутствия или нарушения организации долж­ны быть объяснены.

Отсюда следует, что активность системы тождественна ее существо­ванию, таким образом, снимается вопрос об источниках активности системы.

В качестве базисных посылок в системной методологии мы можем привести следующие положения:

1. Основными процессами в функционировании психической реальности являются процессы организации, то есть образова­ния структур.

2. Основная функция человека как системы — структурный, био-энергоинформационный обмен со средой.

3. Процессы эволюции и инволюции систем понимаются следую­щим образом: повышение целостности и внутренней непроти­воречивости является прогрессивным, а увеличение раздроб­ленности и конфликтности — регрессивным.

4. В ходе эволюции число взаимосвязанных уровней и гибкость психической реальности человека как саморефлексирующей системы возрастает.

5. Психика является самоорганизующейся динамической систе­мой, поэтому адекватным описанием ее может быть только про­цессуальное описание.

6. В самоорганизующихся системах процессы развития и функ­ционирования тождественны, то есть психика имеет качество трансформации как инвариантное, имманентно присущее.

7. Психика — сложная, многоуровневая, открытая, живая система.

Наиболее адекватное и близкое к холономной традиции представ­ление о том, как происходит развитие систем, существует в теории диссипативных структур (Никлис Г., Пригожий И., 1990). Неравновес­ные (диссипативные) структуры проявляют следующие свойства: из­бирательная неустойчивость, вероятностный отбор состояний, «ре­жим обострения» в ходе эволюции системы, а также автономность, независимость собственной эволюции системы от начальных условий ее возникновения.

Суть этих свойств состоит в следующем. Сложная, многокомпонен­тная система имеет потенциальное множество путей своего развития. Эти пути определяются в критических точках — точках бифуркации, когда система колеблется перед выбором и затем принимает направ­ление своего дальнейшего развития. В точке бифуркации даже неболь­шое добавочное воздействие на систему может положить начало эво­люции в совершенно ином направлении, которое изменит все поведе­ние макроскопической системы. До очередной критической точки система будет функционировать на детерминистских началах в соот­ветствии со своей природой. Это так называемые принципы избира­тельной неустойчивости и вероятностного отбора состояний.

«Режим обострения» в ходе эволюции системы означает следующее. Внутри сложной системы между ее отдельными участками устанавли­ваются конкурентные отношения. Среди них выделяется один основ­ной, быстро развивающийся процесс, подавляющий все остальные, и сам этот процесс идет со все большей скоростью. Таким образом, по­беждают все более совершенные формы, возникающие быстрее и рань­ше других. Данное явление связано с четвертым свойством нелиней­ной системы — с ее автономностью, независимостью от исходных ус­ловий возникновения. Суть последнего в том, что система как бы забы­вает условия своего происхождения; другими словами, раз возникшая в нелинейной среде структура приобретает статус самостоятельности.

Когда система дойдет до очередной точки бифуркации, структура вновь окажется в состоянии неустойчивости и вероятностного выбоpa, однако последующий выбор будет выбором в границах уже най­денного пути эволюции, то есть его усилением и усложнением.

Это обусловливает особую значимость ранних этапов в эволюции системы.

Такие закономерности позволяют сделать предположение о взаимо­действии внутри компонентов системы. Внутренние участки многоком­понентной системы ведут себя в некоторой степени как отдельные сис­темы: самоподдерживаются, наращивают свою структуру, взаимодей­ствуют, конкурируют за обладание ресурсами. Выделяющаяся среди них наиболее активная структура эволюционирует в режиме с обостре­нием и автономизируется, то есть внутри системы начинает функцио-- нировать не как ее часть, а больше как самостоятельная система. Подоб­ную закономерность особенно наглядно мы можем наблюдать при ра­боте с клиентами, когда их сознание как бы полностью «поглощено» проблемой. Эта новая система работает на свой собственный рост и относится к материнской системе как к окружающей среде — черпает из нее ресурсы для поддержания автономии. Для сохранения своей це­лостности материнская система должна «родить» новую автономную систему, отделить от себя либо разрушить автономию, в противном слу­чае значительную часть своих ресурсов ей придется тратить на поддер­жание, точнее, на содержание новой системы. Задача психотерапии и трансформации заключается в том, чтобы девальвировать систему, пред­ставляющуюся как проблемная. При этом стратегии работы могут бьпъ разные: перекрытие энергии и информации, которая поддерживает систему, уничтожение системы, вывод ее вовне с тем, чтобы система восстановила гармоничное соотношение между своими частями.

Материал, который является предметом и содержанием психотера­певтического и трансформационного процесса в РСС, представляется нам как чрезвычайно сложная многоуровневая система взаимосвязан­ных пространственно-временных целостностей, между которыми су­ществует информационно-энергетическое взаимодействие как на уров­не находящихся в функциональных отношениях компонентов, так и на уровне целостностей между самой системой и ее окружением. В силу этого достаточно серьезная терапия, трансформация и интеграция че­ловека или личностный рост предполагают целенаправленную работу с этими целостностями и системами этих целостностей.

Многие психотехнологии обращаются только к ментальному или образному компоненту подавленного материала. Это редко приводит к телесному и, что особенно важно, к эмоциональному отреагирова-нию ситуации, не говоря об остальных, часто менее осознаваемых ком­понентах. Этим, наверное, объясняется, с одной стороны, их невысо­кая эффективность и, с другой — большая растянутость во времени (например, психоаналитическая терапия требует постоянного взаимодействия с пациентом в течение нескольких месяцев, иногда не­скольких лет, а в некоторых случаях десятилетий).

В современной психотерапии и психиатрии широко практикуют­ся химические или химико-биологические способы воздействия на человека. Эти способы весьма эффективны для активации некоторых базовых компонентов подавленного материала, особенно психофизи­ологического и рисунка мышечного напряжения, но при этом часто совершенно не отреагируются образный и ментальный компоненты. В то же время осознание является центральным моментом любой пси­хотерапии и интеграции личности.

Уплотнение событийной канвы жизни, информационно-энергети­ческих процессов, то, что мы можем обозначить как «сжатие време­ни», требует использования психотехник, которые соответствуют духу времени, обладают высокой эффективностью и быстротой, скорос­тью воздействия.

Многие психотехнологии, на мой взгляд, не учитывают два чрез­вычайно важных момента:

• уникальные возможности самой психики, ее способность к ис­целению, развитию, совершенствованию, приобретению цело­стности и гармоничности;

• необходимость в удовлетворении такой базовой потребности человеческой психики, как потребность в трансцендировании, в духовности, в мистическом, божественном.

В течение последних десяти лет мы разрабатываем направление интенсивных интегративных психотехнологий, которое, на наш взгляд, учитывает оба момента. Для нас также чрезвычайно важно, что эти психотехнологии обладают потенциальной возможностью работать со всеми семью компонентами ЦПР.

Интегративная методология

Современная ситуация в методологической сфере психологии ха­рактеризуется противостоянием традиционного (академического) направления и огромного количества школ и течений, новых психо­логических подходов к пониманию теории и практики этой науки.

Академическая психология основывается на биологическом и со­циальном детерминизме активности человека и отдает предпочтение материалистической, позитивистской парадигме науки.

Новоиспеченные эклектические «направления» и «школы», особен­но прикладной ориентации, или не имеют методологического осмыс­ления, или считают методологию схоластической профанацией науки.

Однако как вне мировоззрения не существует личности, так и вне методологии нет науки.

Основная проблема заключается в том, что ни практики, ни теоре­тики психологии не пытаются рефлексировать целостную картину психической реальности человека. В психологии отсутствует воспри­ятие целостной картины психической реальности, которая проявлена на всех уровнях - от биологического до духовного.

В силу этого необходимо разработать принципиально новую мето­дологию, которая учитывала бы проявленность психического на всех уровнях существования человека.

Смысл общего интегративного подхода заключается в том, что пси­хика человека является многоуровневой системой, обнаруживающей в личностно структурированных формах опыт индивидуальной био­графии, рождения, а также безграничного поля сознания, трансцен-дирующего материю, пространство, время и линейную причинность. Осознание является интегрирующей открытой системой, позволяю­щей объединять различные области психического в целостные смыс­ловые пространства.

Личность является формой проявления психического и имеет фраг­ментарную структуру, а между фрагментами различных областей и уровней существует конфликтное напряжение. Бинарный характер оценки человеком собственного опыта приводит к усилению интрап-сихического напряжения.

Интеграция на уровне личностном подразумевает осознание кон­фликтных напряжений между фрагментами и уровнями психики и открытое принятие того, что раньше отвергалось. Способность к ин­теграции опыта является основным критерием психического здоро­вья. Низкая способность к интеграции ведет к формированию дест­руктивных реакций личности и в крайних выражениях — к соци­альной девиации и психопатологической симптоматике.

Практические методы психосоциальной работы с использованием интегративного подхода включают в себя широкий спектр психологи­ческих техник, общим свойством которых является использование личностного ресурсного потенциала.

Интегративный подход представляет собой принципиально новое смысловое пространство как для профессионалов (психологов, соци­альных работников, психотерапевтов), так и для их клиентов.

В последние десятилетия в психологии и социальной работе появи­лись направления, рассматривающие психику человека как сложную многоуровневую саморегулирующуюся систему, открытую для взаи­модействия с другими системами и обладающую способностью про­изводить новые структуры и способы организации. Основоположни­ком таких подходов можно с уверенностью назвать 3. Фрейда, считав­шего психику системой, состоящей из динамических элементов, вза­имосвязанных между собой и окружающим миром.

Дальнейшее развитие глубинной психологии строилось на исполь­зовании этой модели. Психоаналитическая терапия подразумевала повышение психологической компетенции пациента путем глубокого исследования конфликтного элемента психики и интеграции его в целостное психическое пространство.

Несмотря на революционный переворот в понимании психичес­кого, совершенный 3. Фрейдом, предложенный им психоанализ оста­вался в рамках редукционистски-материалистических взглядов на функционирование личности. Содержание психической жизни цели­ком определялось опытом индивидуальной биографии и физиологи­ческими процессами организма.

Признание важности общечеловеческого опыта и духовных, «ну-минозных» переживаний было провозглашено учеником Фрейда К. Г. Юнгом. Его величайшей заслугой было выведение человеческой психики за пределы индивидуальных ограничений, придание ей об­щеисторического и космического смыслов. Существенным вкладом в интегративное понимание психики стало выделение Юнгом структур­ных принципов организации сознания — комплексов и архетипов.

Архетипы обеспечивают организацию психики на уровне коллек­тивного бессознательного и отвечают за связь индивидуального со­знания с общеисторическим эмоциональным опытом человечества; комплексы являются структурными единицами индивидуального бес­сознательного и тесно связаны, с одной стороны, с архетипами, а с другой — с индивидуальным повседневным опытом. Центром психи­ки Юнг считал Самость — пространство потенциальных возможнос­тей и целостности личности, а основным психическим процессом — процесс индивидуализации, конечной целью которого является ин­теграция комплексов и архетипов и достижения Самости.

Исторически рассматривая развитие интегративного подхода к пониманию психики, следует упомянуть таких авторов, как Р. Ассад-жиоли, Ст. Гроф, К. Уилбер. Они разработали достаточно сложные карты психики, включающие надличностные измерения. Наиболее яркой и методологически корректной картой психики является, бе­зусловно, расширенная картография бессознательного Ст. Грофа, со­здавшего эту модель на основе тридцатилетнего опыта изучения фе­номенов измененных состояний сознания.

Таким образом, одной из ведущих тенденций в формировании ин­тегративного взгляда на психику стал структурно-топологический подход; однако без учета динамизма психической жизни этот подход рискует превратиться в одну из мертвых концепций, которыми изо­билует академическая психология.

Чрезвычайная пластичность и динамичность психики делает прак­тически невозможным создание единой, раз и навсегда принятой теории психического; единственное, чему мы можем следовать, так это импульсам самопознания, а существующие теории помогают нам лишь организовывать эти импульсы, и если повезет — создавать новые тео­рии и подходы.

Современная масштабная тенденция, характерная для методологии психологии, — обращение в поисках ответов на свои вопросы к другим областям научного знания и к духовному наследию человечества. Так проявляются интегративные тенденции внутри самой психологии.

Методология интегративного подхода в психосоциальной работе заключается в следующих принципах организации объяснительной и воздействующей ее составляющих.

1. Принцип целостности. Подразумевает понимание психики как чрезвычайно сложной, открытой, многоуровневой, самоорганизую­щейся системы, обладающей способностью поддерживать себя в со­стоянии динамического равновесия и производить новые структу­ры и новые формы организации.

Принцип целостности сформулирован в известном врачебном по­стулате «лечить больного, а не болезнь». В чем же смысл этого принци­па применительно к реальной психосоциальной работе с населением?

Еще А. Адлер подчеркивал подход к пониманию каждого человека как интегрированной целостности в рамках социальной системы. Ос­новные принципы Адлера — холизм (целостность), единство индиви­дуального стиля жизни, социальный интерес (или общественное чув­ство) и направленность поведения к цели. В интегративной методоло­гии также подчеркивается приоритет социальных влияний на каждо­го индивидуума и важность социальных интересов — чувства общно­сти, кооперации, заботы о других.

Сложность предмета наших усилий, а именно личности клиента и групп клиентов, состоит в том, что их содержание не определяется лишь набором проблем, которые они осознают и демонстрируют, или не­ким кризисным состоянием. Как правило, за демонстрируемыми лич­ностными проблемами стоят более глубокие неосознаваемые струк­туры (гештальты, системы конденсированного опыта, целостности психической реальности, субличности и т. п.). Они являются своеоб­разными паттернами связи индивидуальной психики с окружающим миром и несут определенный личностный смысл.

Более того, на мой взгляд, мы все время должны учитывать «веч­ную философию» человека с ее незыблемой истиной преодоления всех пределов.

«Человек есть нечто, что должно превозмочь» (Ницше), и человек получает свое обоснование, свою целостность и свой смысл в транс-Цендировании.

Трансцендирование существует не только в положительном век­торе духовной реализации. Сущность духовного поиска в религиоз­но-философских традициях состояла в попытке преодоления локаль­ности жизни человека, ограниченности его способностей, его смерт­ности, в попытке перевода человека в космическое измерение.

Для интеллигентной ментальное™ есть более эстетичные примеры трансцендирования, как в практике науки, когда у человека создаются органы — научные теории, приборы, гипотезы, переводящие его в кос­мическое измерение. Ведь открытие законов природы — не что иное, как стремление сделать человека соразмерным космосу и устройству универсума через опыт его сознания. Через практику философии че­ловек также становится соразмерным Вселенной как всеединству, по­лучает самообоснование в качестве космического феномена. Через пре­дельный опыт в области искусства человек также способен трансценди-ровать свои границы и воплощать космическую гармонию. Весь этот опыт преодоления себя через создание специфических духовных орга­нов для перевода в космическое измерение был характерен для челове­ка на протяжении всей его истории (Мамардашвили, 1992).

Но мы не можем не видеть негативный вектор этой вечной попыт­ки трансцендировать ограничения, когда они приводят к социальной девиации, к пограничной психопатологии или к суициду.

Клиент психосоциальной работы существует вне любых теорий и концепций (если только он не дипломированный психолог или соци­альный работник). И, приступая к реализации психосоциальной рабо­ты, следует иметь в виду относительность любой, далее самой эконо­мичной и элегантной теории психического, поскольку сложность на­шего объекта деятельности не сопоставима ни с одной идеей о нем.

Многоуровневость психики подразумевает и многоуровневость проблемных состояний и кризисных явлений. То или иное кризисное состояние, осознаваемое клиентом и являющееся для него проблемой, можно рассмотреть как незначительную часть мощной энергетичес­кой структуры, проходящей через все уровни психического. В соот­ветствии с принципом целостности любые психологические или со­циально-психологические трудности клиента несут двоякий смыл: с одной стороны, они являются признаками нарушения целостности функционирования психики, с другой — актом ее восстановления. Поэтому побуждение клиента находить позитивные смыслы в его про­блемной ситуации часто является первым шагом к восстановлению целостности.

Сопротивление клиента, столь часто происходящее в процессе пси­хосоциальной работы, по большому счету, является сопротивлением системы дестабилизирующему, дезорганизующему воздействию спе­циалиста. Мы должны предельно четко понимать, что гомеостатичес- кая тенденция выражена и в личности наркомана, и в личности безра­ботного, в личности бомжа. Если клиент удерживается в процессе пси­хосоциальной работы, и первоначальные социальные нарушения ис­чезают, то нет никакой гарантии, что через некоторое время мы не столкнемся с возникновением принципиально новой социальной де­виации. Любая социальная девиация носит прежде всего компенса­торный характер и является отражением внутренних процессов са­моорганизации и стабилизации.

Таким образом, принцип целостности в контексте интегративной методологии является, в первую очередь, принципом экологичности и подразумевает следование логике внутреннего процесса трансформа­ции личности.

2. Генетический принцип, или принцип развития, выражается в том, что развитие человеческой психики имеет множество потенциальных направлений. Эти направления определяются в критических точках — точках бифуркации, где система делает выбор, касающийся пути свое­го дальнейшего развития. Можно сказать, что в точке бифуркации сис­тема находится в состоянии временной нестабильности и чрезвычайно чувствительна даже к незначительным внешним воздействиям. Это со­стояние системы соответствует начальным этапам кризиса, когда на фоне нарастающей нестабильности происходит мобилизация психичес­ких и физических ресурсов и активный поиск новых путей развития.

Опыт практический работы показывает, что клиенту в этом состо­янии, как правило, необходима помощь в осознании новых возмож­ных путей развития и организации эмпатической поддержки. Если путь развития найден и принят, то активность направляется на поддержа­ние системы в новом режиме функционирования.

Таким образом, для сохранения эволюционных процессов в систе­ме, которая находится в точке бифуркации, ей необходима кратков­ременная качественно организованная и структурированная поддер­жка. Если этого не произошло и если человек не обладает навыками саморефлексии и саморегуляции, то выбор дальнейшего пути разви­тия становится зависимым от случайных факторов и может не соот­ветствовать сущностным потребностям как личности, так и социаль­ного окружения. В этом случае возникает конфликтное напряжение между уровнями психики и, как следствие, возникают компенсатор­ные феномены — социальные девиации. Эта ситуация соответствует развернутой картине личностного кризиса, когда состояния относи­тельной стабильности чередуются с состояниями обострения. Каждое обострение несет в себе потенциал обновления и возможность нового эволюционного пути, однако система вновь и вновь делает один и тот Же выбор.

В контексте интегративного подхода это состояние является наибо­лее перспективным для применения мощных интенсивных психотех­нологий, связанных с вхождением в измененные состояния сознания. Можно предположить, что опыт высокой интенсивности, с одной сто­роны, девальвирует значимость когда-то сделанного случайного выбо­ра, а с другой — активирует непроявленные аспекты различных облас­тей психики, связанных с высшими уровнями иерархии потребностей. Одной из основных характеристик кризисного состояния является су­жение сферы осознания вокруг проблемного поля, которое постепенно становится активной интрапсихической подсистемой, все более прояв­ляющей свою автономию. Расширение сферы осознания в процессах интенсивных интегративных психотехнологий приводит к тому, что качества кризисного состояния трансформируются в поток опыта (по­зитивная дезинтеграция); при качественной профессиональной поддер­жке этого процесса происходит формирование новой интрапсихичес­кой подсистемы, более сонастроенной с духовными измерениями и обес­печивающей психической жизни большую целостность.

3. Принцип обусловленности. Психическое пространство представ­ляет собой систему взаимосвязанных пространственно-временных сознательных и бессознательных структур (гештальтов, целостностей психической реальности, систем конденсированного опыта и т.п ), меж­ду которыми существует энергоинформационное взаимодействие внутри психики. Характер этого взаимодействия определяют паттер­ны отношений человека с окружающим миром.

Принцип обусловленности подразумевает существование не толь­ко линейных причинно-следственных отношений «здравого смысла», но и акаузальных взаимосвязей как внутри психики, так и между со­бытиями внутреннего и внешнего мира.

Неравновесное (кризисное) состояние системы способно воздейство­вать на линейную область; на внутреннем плане — влияет на причину.

Клиент в депрессивном состоянии склонен интерпретировать про­исходящие вокруг события из точки своего состояния; при многих кризисных состояниях воспоминания прошлых событий превраща­ются в фантастический синтез реальных событий с воображаемыми, который, по мнению клиента, «правильно» объясняет его состояние. Содержание интерпретаций обусловливается актуальным состояни­ем системы и искажает линейную область. Степень искажений связа­на прежде всего с интенсивностью эмоциональных переживаний.

Одним из проявлений принципа обусловленности является нели­нейная смысловая связь между интрапсихическими переживаниями и событиями окружающего мира, названная К. Г. Юнгом акаузальным объединяющим принципом, или синхронистичностью. Появление в жизни клиента таких значимых совпадений свидетельствует об акти­вации спонтанной трансформационной способности психики, кото­рую следует поддерживать и катализировать в психосоциальной ра­боте. Явления синхронистичности могут способствовать обретению клиентом новых смыслов и новому пониманию реальности.

Содержательно одинаковые проблемные состояния могут обуслов­ливать различные направления развития системы — от личностного роста и духовного совершенствования до социальной девиации и иден-тифицированности личности со статусом социального аутсайдера. Рас­крытие кризисного состояния в его положительном векторе подразу­мевает для клиента потенциальную возможность очищения через опыт страдания, возможность алхимического процесса трансформации ин­дивидуальной психики, личности на социально полезные цели и дея­тельность.

Содержание психосоциальной работы во многом определяется на­правлением, психологическим или психотерапевтическим мифом, в котором работает специалист. Это содержание конструируется в про­цессе синтеза личного опыта, образования и внутренних убеждений специалиста.

Клиент способен ассимилировать практически любую концепцию психосоциальной работы, но лишь в том случае, если она полностью разделяется специалистом. Обусловливая процесс психосоциальной работы соответствующим мифом, мы способствуем формированию альтернативных энергоинформационных взаимодействий между эле­ментами и подсистемами психической реальности клиента. И как ни странно, «по вере и воздастся»: часто концепция является убедитель­ной не в силу научности или ментальной изысканности, а по причине внутренней веры в нее специалиста. Поэтому, наверное, работа бап­тиста или священника в хосписе часто выглядит намного убедитель­нее, чем работа психолога.

4. Принцип позитивности подразумевает центрирование специ­алиста и клиента на положительном опыте. Одним из первых шагов в психосоциальной работе является нахождение позитивных смыслов в проблемном состоянии. Если это удастся, клиент, может быть, впер­вые получает возможность увидеть то, что с ним происходит, в ином свете.

Этот принцип, как мы неоднократно отмечали (Козлов, 1998), не означает, что специалист должен постоянно подбадривать и успокаи­вать клиента. Скорее, он соответствует позиции активного сострада­ния, когда специалист четко осознает свои возможности и ограниче­ния и, исходя из этого, строит процесс психосоциальной работы в со­ответствии с состоянием и возможностями клиента.

Позитивность предполагает несколько шагов во взаимодействии с клиентом:

• рефлексия актуального состояния, которая подразумевает осоз­нание проблемной ситуации человека и факторов, определяю­щих это состояние;

• присоединение и эмоционально-чувственное вживание в пробле­му, воспроизведение ее специалистом в собственном сознании и рефлексия собственных переживаний; бывает очень полезно дать клиенту обратную связь по поводу своих переживаний;

• постановка общей цели психосоциальной работы, сообщение клиенту своего понимания ситуации и возможности интерпре­тации состояния пациента с точки зрения этой концепции. До­ведение до пациента информации о применяемых психотехно­логиях, их эффектах. Психотехнологическое насыщение про­цесса работы;

• помощь клиенту в осознании своих новых переживаний и воз­можностей и конструктивном использовании их в повседнев­ной жизни (интеграция личностью нового опыта);

• при необходимости — организация отслеживания пациента в социуме и гарантированная поддержка после окончания цикла психосоциального взаимодействия.

Главный смысл принципа позитивности состоит в том, что сонаст-роенность человека с положительными состояниями обеспечивает его высоким уровнем энергии, доступом к творческим ресурсам, эффек­тивными навыками саморегуляции, проявления в социуме.

Выражением принципа позитивности для клиента является осоз­нание им необязательности страдания ради того, чтобы жить в соот­ветствии со своими потребностями, возможностями, и способности творить положительные переживания в собственной жизни.

5. Принцип соотнесенности подразумевает соответствие характе­ра и интенсивности воздействия психотехнологий уровню зрелости пациента и степени сензитивности его психики.

В соответствии с этим принципом можно выделить следующие ус­ловия организации и проведения психосоциальной работы:

• глубокая теоретическая и практическая подготовка специалис­та в области психосоциальной работы, знание того, каким обра­зом они воздействуют на физическое и психическое состояние пациента, умение эффективно использовать их в процессе те­рапии. Кроме того, специалисту необходимо иметь достаточный опыт собственного прохождения тех техник и практик, которые используются в работе с клиентами;

• чувство необходимой достаточности при психотехнологическом насыщении работы, что соответствует известному принципу Оккама — «сущности не имеет смысла приумножать без необхо­димости; достичь большего меньшими средствами». Чрезмерная насыщенность психосоциальной работы мощными техниками может привести как к возрастанию сопротивления пациента, так и к усилению дезадаптации. В свою очередь, слабая интенсивность

психосоциальной работы, использование «урезанных», сокращен­ных процессов взаимодействия с клиентами приводит к отсут­ствию глубины трансформационного опыта и, как следствие, па­дению эффективности. Следует помнить: не существует техник, эффективных при всех кризисных состояниях за исключением одной — способности специалиста самому нести состояние гар­монии, целостности, сострадания и любви;

• психотехнологии и концептуальное содержание психосоциальной работы должны быть понятны, доступны и приемлемы для клиен­та. По всей видимости, не стоит предлагать клиентам — убежден­ным материалистам миф о переселении душ и заниматься с ними реинкарнационной терапией, каких бы нерешенных проблем прошлых воплощений нам ни хотелось бы у них увидеть. Не сле­дует начинать терапию с мощных эмпирических техник, без пред­варительной информационной подготовки, если клиент находится в состоянии выраженной астении, под воздействием депрессив­ного состояния или выученной беспомощности;

• цели психосоциальной работы, определенные специалистом, должны быть соотнесены с целями клиентов. Не следует во что бы то ни стало добиваться того, чтобы клиент испытал состоя­ние саттори, если он хочет всего лишь избавиться от бессонни­цы и раздражительности.

6. Принцип потенциальности. Если обратить внимание на особен­ности русской ментальности, то можно отметить особый способ вос­приятия пространства. Оно переживается как простор, как то, куда вырываешься из неволи, как чистая потенциальность бытия, воля, сво­бода, полноценное дыхание, то есть духовная жизнь, не стесненная мирской скорбью.

Интегративная методология, опираясь на целостное видение чело­века в перспективе его материального, социального, духовного роста, предусматривает при психосоциальной работе с клиентом раскрытие его потенциальности, развитие интуиции, творчества, высших состо­яний сознания, личностных ресурсов. Использование этого принци­па предполагает, что индивидуум мобилизует свои ресурсы для пре­одоления кризисного состояния, фрустрации и страха, возникающих из-за отсутствия поддержки со стороны окружающих и неадекватно­сти самоподдержки.

На наш взгляд, каждый человек обладает тенденцией к саморазви­тию и потенциальностью, интенцией к целостности, большей свободе.

Раскрытие потенциальности может быть достигнуто на разных уровнях и не обязательно включает в себя так называемый духовный уровень. Более того, формы раскрытия могут быть разными.

В психосоциальной работе потенциальность может раскрываться:

• в узнавании о различных составляющих своей личности, струк­туры, качеств, свойств, способностей и т. д.;

• в раскрытии перспектив развития своего материального, соци­ального и духовного Эго;

• в отождествлении или разотождествлении со значимыми фраг­ментами или качествами своего Эго;

• в раскрытии потенциальных возможностей, способностей, ви­тальных ресурсов;

• в усилении основных тенденций личности, особенно конатив-ной и гомеостатической;

• в получении возможности отказаться от отождествления себя с фрагментами Эго и приобретении способности их контро­лировать:

• в раскрытии творческих сил личности, высших психических со­стояний сознания, экзистенциальных смыслов существования.

Мы могли бы продолжить этот список, так как направлений и форм раскрытия потенциальности множество.

Самое важное в принципе потенциальности — открытие простора для дальнейшего развития, движения, жизни среди людей.

7. Принцип многомерности истины. Любая теория, концепция, те­рапевтический миф, учение, идея, житейское суждение о психической реальности при кажущейся их полноте и универсальности справедли­вы лишь при определенных обстоятельствах и с известной долей веро­ятности. Следует помнить, что как самые гениальные психологические теории, так и заявления некоторых клиентов о «сглазе», «порче» явля­ются в первую очередь попыткой структурировать и транслировать собственный внутренний опыт. Предельное осознание относительнос­ти и в то же время истинности любого понимания психического осво­бождает специалиста от догм и приближает его к точке мудрости, к дра­гоценному состоянию Ревностности. Наш разум производит объясне­ния, а реальность снисходительно принимает любое из них.

В заключение хотелось бы отметить, что методологические прин­ципы интегративного подхода являются не сводом правил, определяющих процесс психосоциальной работы, а скорее направлением про­фессионального мышления, философской и психологической тенден­цией, имеющей практическое применение.

Как мы понимаем интеграцию

Самое элементарное значение понятия «интеграция» — присоеди­нение части к целому. При этом под «частью» понимается вытеснен­ный фрагмент сознания, изгнанный из сферы сознания как чуждый Эго в сферу «Не так», «Не-Я» под знаком отрицания «Нет».

Интеграция — это осознание конфликтов между «Я» и «Не-Я», «Так» и «Не так» и открытое, оценивающее принятие того, что ранее отвергалось, отрицалось, подвергалось подавлению и было нерефлек-сируемо. В конце концов, интеграция — осознание выбора «Так» и «Не так» как конфуза дуальности.

Интегративные психотехнологии — система концепций, моделей, методов и навыков, которые ведут человека к большей целостности, к меньшей конфликтности, раздробленности сознания, деятельности, поведения. При этом первый шаг в работе с клиентом — это принятие зоны «И так тоже» вместо жесткого ограничения — гибкий выбор.

Цель интеграции — находится за пределами мучительных дуально-стей «Да» и «Нет», «Я» и «Не-Я», которые являются качественными характеристиками Эго. Цель — устойчивое обживание пространства Равностности — «И так тоже», где каждый может отыскать равнове­сие и целостность, которые им подходят.

В своей практике я прошел свыше 200 процессов с использованием интенсивного дыхания. Весь этот опыт наряду с изучением использо­вания дыхания в мировых духовных традициях в холотропном дыха­нии и «возрождении» способствовал оформлению техник прикладной психологии, психотерапии и трансформации личности, которую я назвал интенсивными интегративными психотехнологиями. Эта сис­тема техник вбирает в себя лучшее из всего опыта психотехнического использования дыхания. По нашему мнению, она является одним из самых эффективных, глубоких и простых методов прикладной психо­логии, психотерапии, психокоррекции и самопознания, известных в настоящее время.

Любая система психологии и психотерапии исходит из необходи­мости интеграции, воссоздания в гармоническом единстве всех осоз­нанных и неосознанных сил и способностей. Однако каждая теория и технология по-своему понимает, что такое здоровье, целостная лич­ность, каковы главные принципы психологического взаимодействия (роль и место слова, невербальных и телесных коммуникаций, струк­тура и динамика сессии и т. д.); что такое структура личности, ее свой­ства, каковы характеристики кризисных состояний, как и почему происходит изменение личности; что такое человеческая природа, какова роль психолога...

Интегративный подход дает на эти вопросы свои ответы, вытекаю­щие из опыта и теоретических установок, во многом противополож­ных ортодоксальным направлениям прикладной психологии и психо­терапии, использующей вербальные взаимодействия между психоло­гом и клиентом.

Основная философская предпосылка интегративного подхода со­стоит в убеждении, что возможности обычного человека значительно больше тех, которые проявляются в его повседневной жизни, где он, пребывая в профаническом мире и в профаническом сознании, отож­дествлен со своим телом и Эго. Эта ложная идентификация является причиной неподлинного, нездорового и неудовлетворительного обра­за жизни и основным источником эмоциональных и психосоматичес­ких нарушений. Развитие дистрессовых симптомов, не имеющих орга­нических причин, может рассматриваться как указание на то, что че­ловек дошел до предела в ограничении и ущемлении своей природы Однако кризисная ситуация несет одновременно возможность для исцеления — преодоления внутренней раздробленности и разделен-ности между человеком и миром.

Интегративный подход в психологии является одновременно очень молодым и очень старым. Это очень новый подход в истории западной психологии и чрезвычайно старый — в истории человечества вооб­ще. Мы находим его истоки в шаманском и духовном целительстве, психотехнике транса, используемых в различных культурах, в разно­образных духовных практиках, которые были особенно развиты в восточных странах, а также в западных.

В рамках традиционных школ психологии, основанных на вербаль­ном диалоге, серьезная коррекция психодинамических структур, ле­жащих в основе личностных кризисов, требует многих лет система­тической работы. Представителям этих школ трудно поверить, что глубокие изменения личности могут происходить за считанные дни или даже часы, так как ортодоксальные теории не в состоянии объяс­нить эти результаты. Им также трудно принять тот факт, что процесс трансформации может происходить независимо от используемой тех­ники и теоретических воззрений и что наилучшей теоретической стра­тегией может быть принятие и поддержка с полным доверием всего, что спонтанно происходит в интенсивном интегративном процессе. Однако, с точки зрения интегративного подхода, эти удивительные вещи не только возможны, но и реальны, ибо процесс взаимодействия психолога и клиента по самой своей сути является не «лечением бо­лезни в соответствии с неким рецептом или сценарием», а попыткой самопознания и самооткрытия.

Интегративный подход прямо использует потенциал психики, ее способность к самоизменению, лежащий в сердце дао трансформации. Лишь в нем создаются оптимальные условия для появления этого по­тенциала, и за 2 — 3 часа происходит разрешение глубоких конфлик­тов, напряжений, психосоматических травм. Участник тренинга или индивидуальной дыхательной сессии получает обширные новые зна­ния о себе, а главное — развивает у себя чувство уверенности и конт­роля. Он начинает понимать, что единственный человек, который мо­жет ему действительно помочь, — это он сам.

Реальность, которая нас окружает, нейтральна. Она никакая, пока не соприкасается с нашим осознанием.

Интеграция имеет характер инсайта, это всегда высвечивание ка­кого-то пространства светом осознания. Очень напоминает то, как фонарик высвечивает из тьмы какое-то пространство. Это похоже именно на фонарь, а не на факел. У кого-то фокус этого фонаря четок, ясен, у кого-то расфокусирован, рассеян. Кто-то может держать этот фонарь в цепких руках своей воли, и луч осознания, как меч в руках зрелого воина, направлен и остер. У другого фонарь скользит бесцель­но, как в руках у пьяного или обкуренного гашишем. У одного свет сильный, как прожектор, у другого — слабый и еле теплится. И реаль­ность выхватывается разная — у кого-то гармония, стройность, у кого-то бардак и грязь.

И у каждого бывает время, когда фонарь дрожит в немощных ру­ках и гаснет, гаснет. Но всегда есть место, где загораются другие фона­ри, и Земля наполнена мерцанием, и зачастую это мерцание заполня­ет весь космос, живой и неживой.

В чем главное отличие этого света?

Оно напоено отношением, оценкой и переживанием. В этом основ­ное отличие человеческого света осознания — оно всегда пульсирует чувством, отношением.

Вселенная все время беременна человеческим осознанием.

Вселенная вечно возрождается в человеческом осознании.

Вне воли, чувства, осознания — пуст орех бытия.

И потому я все время радуюсь конфликту, боли, страданию не мень­ше, чем целостности, наслаждению, благостности. Вместе они состав­ляют удивительно насыщенную палитру осознанной человеческой жизни. И каждый носит в себе космос, пустой, вечный, никакой, и умудряется ежесекундно создавать внутренний мир и наполнять его смыслом и содержанием.

Есть факелы среди фонарей, светящие одинаково всем, — это люди, живущие тотально, реализованно, ради других. Их называют просвет­ленными. Но фонари редко направлены на факелы: свет фонаря исче­заете его свете.

Внутри каждого есть факел. Но всякий раз, когда фонарь встреча­ется с этим факелом, он обнаруживает пустоту.

И в этом есть смысл. Пусть все будет «Так».

Почти в любой религиозной, философской, этической, мифологи­ческой системах существует метафора рая как места и состояния внут­ренней гармонии человека, когда он соединяется с Богом, зрит «виде­ние, дарующее блаженство».

Каждый знает, что после грехопадения Адама и Евы у врат Эдема поставлен на страже херувим с огненным мечом (Быт. 3, 24), и вечна тоска человека по восстановлению утерянного единства с Богом, внут­ренней целостности — чтобы все в жизни было «ТАК». Но есть исте­кающая от престола Бога «река воды жизни» и растущее «по ту и дру­гую сторону реки» древо жизни (Апок. 22, 1 —2). И вытекают воды из сада Эдема, таинственно подмешиваются к водам земли, подслащивая их горечь. И чудесные плоды сада Эдема приходят на землю для исце­ления и утешения людей.

В предельном смысле психотерапевт и любой лидер, ставящий пе­ред собой задачу трансформации и интеграции личности, является тем человеком, который находит для других людей «плоды» и «воды» внут­ри них.

Так бывает в самые удачные дни, когда психотерапевт и клиент вме­сте умудряются осуществить сказочное путешествие в сад Эдема. А в обычные дни — лишь бы «плоды» не были гнилыми и «воды» не ядови­ты: «не навреди».

Я далек от мысли, что интенсивные психотехнологии являются уни­версальными техниками исцеления, трансформации и интеграции личности. Это было бы похоже на сказку. Но достаточно большой опыт работы в пространстве этих психотехнологий показывает, что они обладают рядом позитивных качеств:

• дают потенциальную возможность проработки вышеуказанных целостностей в совокупности всех компонентов;

• отличаются высокой интенсивностью и скоростью воздей­ствия;

• обладают большой степенью независимости — после прохож­дения обучающего тренинга каждый человек может самостоя­тельно проходить процессы связного осознанного дыхания (кро­ме холотропных процессов);

• используют внутренние ресурсы психики к самоинтеграции;

• могут удовлетворять потребность в трансцендировании.