В предыдущей главе уже упоминалось о случаях, классифицируемых как психические явления. Полезно снова вернуться к этой теме, ведь Тибет снискал свою славу в зарубежных странах главным образом благодаря мнению, что чудеса встречаются здесь так же часто, как цветы на лугах.

Но как в этом ни уверены люди, странные события далеко не обыденность в Тибете; не стоит забывать, что наблюдения, о которых рассказано на предыдущих страницах, – результат исследований, длившихся более десяти лет.

Слава Тибета как страны мудрецов и волшебников корнями уходит в глубокое прошлое. Еще до появления Будды индийцы с глубоким благоговением относились к Гималаям, – существовало множество интереснейших историй о мистической, заоблачной северной стране, простирающейся среди могучих заснеженных вершин.

Весь религиозный мир Тибета, вообще говоря, делится на две части. К первой относятся сторонники строгого соблюдения моральных принципов и монашеских правил как средства спасения; ко второй – те, кто предпочитает интеллектуальный метод, освобождающий его сторонников от всех законов вообще.

Тем не менее четкого деления на эти две категории не существует. Хотя теории соответствующих групп всегда становятся любимым предметом споров между сторонниками обеих школ, редко случается, что кто– то становится в позу непримиримого воинственного противника тех, кто в оппозиционном лагере.

Даже монахи, приверженные морали, признают, что добродетельная жизнь и монастырская дисциплина хотя и имеют высокую ценность и подходят многим, но это всего лишь подготовка к более высокому пути. Что касается адептов второй системы, все они верят в благоприятные результаты приверженности моральным законам и правилам, налагаемым на членов религиозного ордена.

Тибетские мистики не очень разговорчивы; те из них, кто берет себе учеников, обучают их методами, в которых разговорам уделяется минимальное место. Ученики отшельников-созерцателей редко видят своего наставника – только в периоды необходимые для духовного роста послушника и для того, чтобы удовлетворить его нужды. Несколько месяцев или лет иногда проходит между такими встречами. Но, несмотря на кажущееся равнодушие друг к другу, мастер и ученик, особенно продвинутый ученик, не страдают от отсутствия общения, когда оно необходимо.

Телепатия – область тибетского тайного учения, и, как представляется, в Стране снегов она играет роль беспроволочного телеграфа, не так давно изобретенного на Западе. Хотя беспроволочный телеграф доступен и в восточных странах, небольшая группа адептов этого учения предпочитает посылать свои сообщения «по воздуху».

Телепатия не есть что-то совершенно новое для людей на Западе, – психологические исследовательские общества уже не раз привлекали внимание к этому явлению, но исследования эти носят скорее случайный характер. Те, кто владеет телепатией, не всегда знают о своей роли. В особых случаях они могут посылать мистические волны, которые распространяются на более или менее далекое расстояние и воспринимаются другим человеком – восприемником, но не могут делать этого намеренно. С другой стороны, эксперименты по передаче волевых телепатических импульсов проводятся и с сомнительными результатами, так как их не удается повторить с тем же успехом так часто, как желают исследователи.

Провести зиму в пещере среди снегов, на высоте от 11 до 18 тысяч футов, в легкой одежде или совершенно без нее и избежать простуды – дело труднодостижимое. Но все же многие тибетские отшельники справляются с ним каждый год. Их выносливость объясняют способностью вырабатывать туммо.

Слово «туммо» означает «тепло», но не обычное тепло, для которого в тибетском языке есть другое слово, а особый вид мистического тепла. Термин взят из мистической терминологии для обозначения мистического тепла, согревающего отшельника, который способен его вызвать.

Тибетские адепты тайного знания различают несколько видов туммо: экзотерическое туммо, которое возникает спонтанно в ходе особого восторженного состояния и постепенно обертывает мистика «мягкой, теплой мантией богов»; эзотерическое туммо, согревающее отшельника в снежных горах; мистическое туммо лишь отдаленно и фигурально связанное с термином «тепло», так как его основное значение – ощущение «райского блаженства» в этом мире. В тайном учении туммо это также тонкий огонь, согревающий генеративную жидкость и переносящий с ее помощью энергию по всему телу через крошечные каналы, которые называются ца.

Под общим термином «лунг-гом» тибетцы подразумевают большое количество практик, соединяющих концентрацию ума и различные дыхательные гимнастики, цель которых – достижение разных результатов, как духовных, так и физических.

Если мы примем на веру распространенное среди ламаистов убеждение, нам потребуется найти ключ к волшебству, заключенному в этих любопытных тренировках. Тщательные исследования не вызывают, однако, большого энтузиазма, – ощутимых результатов добивается только тот, кто, занимаясь этими тренировками, стремится приобрести оккультные способности. Но ошибочно и отрицать, что последователи лунг-гом на самом деле производят некоторые необычные явления.

Результаты, приписываемые тренировкам лунг-гом, сильно варьируются, но сам термин особенно часто используют для обозначения такого вида тренировок, которые, как утверждают, развивают необычайную быстроту и выносливость, что позволяет адептам этого учения совершать длительные переходы с удивительной скоростью.

Случаи, связанные с признанием учеников мистического учителя мастерами, испытания, которым они подвергаются после пяти лет обучения, а также особые условия, когда на них нисходит духовное прозрение, могут во многих случаях стать материалом для самого увлекательного романа. Сотни подобных чудесных историй, как древних, так и недавних – они хранятся в устных преданиях, записаны в биографиях известных лам или даже рассказываются живыми свидетелями, – распространены по всему Тибету.

Очарование этих странных «золотых легенд» теряется в переводах на иностранные языки, особенно если их читают в странах, где обычаи, образ мыслей и психологические особенности сильно отличаются от тибетских. Но когда их рассказывают с особой интонацией те, кто верит в них, – в монастырских кельях или под каменными потолками пещер отшельников, – сама душа Тибета раскрывается во всей ее мистической первозданности, с ее жаждой оккультных знаний и духовной жизни.

Именно эти и схожие с ними теории определили и выбор мест, подходящих как полигоны для ментальных соревнований с противниками оккультных наук, и особую форму ритуалов, отправляемых по этому случаю.

Самые фантастические из них называются чод (обрезание). Это своеобразные мистерии, разыгрываемые одним-единственным актером – служителем культа. Спектакль, призванный напугать послушников, ловко продуман: рассказывают, что люди сходили с ума или даже умирали от страха, участвуя в таких церемониях.

Вполне подходящими для проведения ритуала считаются кладбище или какой-нибудь дикий участок, весь вид которого возбуждает страх; еще более пригодно место, связанное с леденящей душу легендой или послужившее ареной недавней трагедии. Дело тут не только в том, что воздействие от чода или сходных с ним ритуалов зависит от чувств, которые возникают в сознании священнослужителя, произносящего суровые слова литургии, и от наводящей ужас обстановки. Обряд предназначен призвать оккультные силы или материализовать из сознания существ, которые, по мнению тибетцев, обитают в таких местах или их можно создать под воздействием проводимой церемонии либо с помощью концентрации мыслей множества собравшихся людей о воображаемом событии.

Едва ли какая-нибудь страна может сравниться с Тибетом в богатстве, разнообразии и красочности народных сказаний о привидениях и демонах. Если принимать народные поверья, придешь к выводу, что злых духов великое множество и они превосходят по количеству население Страны снегов.

Принимая тысячи разных форм, эти злобные существа обитают, как говорят, на деревьях, скалах, в долинах, озерах, родниках и во многих других местах. Всегда готовые навредить, они охотятся на людей и животных, чтобы украсть их жизненное дыхание и насытиться им. Бродят просто так по лесам и высоким голым горам, и каждый путешественник рискует встретиться с ними за любым поворотом дороги.

Официальные ламаисты-маги призваны превратить или подавить этих ужасных соседей, чтобы остановить их нежелательную активность и трансформировать их в полезных, послушных слуг. В этом искусстве с ними конкурируют колдуны, почти всегда практикующие его с точки зрения использования силы злобных существ, которых они приручают для своих не менее злобных целей.

Нет необходимости говорить, что «языки прыгающих трупов», если они и существуют, применяются исключительно для колдовства. Ритуальное оружие, называемое пхурба, которое обычно используется ламаистскими магами, делают из бронзы, дерева или даже слоновой кости; оно имеет форму кинжала и часто богато украшено чеканкой или резьбой.

Посвященные в тибетское тайное учение тем не менее свысока относятся к колдунам и их мерзким ритуалам. Мощь волшебного оружия не зависит, по их мнению, от вещества, из которого оно сделано, а возникает под воздействием самого мага. Но со временем некоторая порция энергии накапливается и в пхурба, чья сила возрастает с каждым магическим ритуалом, в котором он принимает участие. Инертный предмет становится «одержимым», точно так же, как и одушевленное существо. (Об этом процессе, используемом нгаспа, который во все это верит, мы прочтем в следующей главе.)

С другой стороны, говорят, что ритуальные орудия, участвующие в сдерживающих ритуалах, не должны храниться в домах мирян или непосвященных монахов, так как страх, который подавляется этими опасными сущностями, может воспользоваться ими, чтобы отомстить их владельцу, если он не знает, как защититься.

Еще один мистический ритуал называется роланг (труп, который встает). Легенды и древние хроники рассказывают, что перед проникновением буддизма в Тибет этот ритуал исполняли шаманы религии бон во время похоронной церемонии. Однако краткие движения, которые производило тело в таких обстоятельствах, нельзя сравнить с ужасными и гротескными тет-а-тет, описываемыми тибетскими оккультистами.

Существует несколько видов роланга; их не нужно путать с ритуалом тронг джуг: с его помощью «дух» другого человека вселяется в труп и явно оживляет его, хотя оживление осуществляется не его первоначальным обитателем.

Один нгаспа – он сам осуществлял один из этих страшных, мрачных ролангов – так описал мне его. Тот, кто выполняет ритуал, запирается с телом в темной комнате; чтобы оживить его, ложится на него рот ко рту и, держа в объятиях, мысленно повторяет одну и ту же магическую формулу[65], исключая все другие мысли. Через некоторое время тело начинает двигаться – встает и пытается убежать. Колдун крепко держит его, мешая освободиться. Оно прыгает и скачет на неимоверную высоту, увлекая за собой человека, который обязан его удержать; тот не выпускает губами рта монстра и повторяет без остановки магические слова. Наконец язык тела пробирается в его рот; наступает критический момент: колдун хватает язык зубами и кусает – тело сразу падает. Если колдун не справляется с телом, после того как оно пробуждается, то неминуемо умирает. Язык, тщательно высушенный, становится мощным магическим оружием, которое хранится как сокровище нгаспа-победителем.

Довольно большое количество тибетских оккультистов, кажется, находят удовольствие в мрачных размышлениях и практиках, – выдающуюся роль тут играют трупы. Вульгарные колдуны только пытаются с их помощью обрести магические силы, но множество других, более просвещенных людей подтверждают, что эзотерические учения и особый вид духовных (психофизических) практик скрыты под завесой символического и общепринятого языка.

Нет необходимости говорить, что такой отвратительный мистицизм не имеет ничего общего с буддизмом. Он чужд и настоящим ламаистам, хотя некоторые ламы тайно оказывают ему внимание. Мистицизм, вероятно, происходит из тантрического индуизма и учений древних шаманов Бонпо.

Достаточно привести следующую историю, чтобы проиллюстрировать темную сторону тибетского оккультизма. Мне ее рассказали через несколько лет после смерти тех, о ком она повествует, и рассказывал человек, который лично знал их.

Кроме различных должностных лиц, в гомпа есть особый класс людей, которые, как правило, не принимают прямого участия в бизнесе монастыря и живут более или менее отстраненно в своих роскошных особняках; это ламы, которых называют тулку.

Тулку занимают в ламаизме немаловажное место: они воплощают одну из самых поразительных его черт, которая выделяет тибетский буддизм из всех других буддийских сект. Западным авторам так и не удалось правильно определить настоящий характер лам тулку, и, кажется, они даже и не подозревают о его существовании. Тем не менее теории относительно тулку стоит внимательно рассмотреть, так как они далеко ушли от веры в реинкарнацию, или переселение духовных сущностей, и, как мы увидим, находятся на границе сферы психического явления.

Особая религиозная аристократия, которая скрывается под названием тулку, не имеет древних корней. Только после 1650 года нашей эры она оформилась в том виде, в каком существует сейчас. Пятый великий лама секты Гелугпа, Лобсанг Гьяцо, был тогда только что посажен на трон как временный правитель Тибета монгольским принцем и признан китайским императором. Но эти земные почести не удовлетворили амбиций ламы, и он в дополнение к ним объявил себя воплощением Бодхисаттвы Ченрезигса. В то же самое время назначил своего духовного учителя великим ламой из Ташилхумпо, признав, что он был тулку из Одпагмеда, мистическим Буддой, духовным сыном Ченрезигса.