Изучение истории жизни населения на оккупированной фашистами территории Карелии на реальных примерах, дает возможность увидеть суть “нового порядка”, который захватчики хотели установить на захваченной территории страны.
Немецко-финские власти и военное командование с первых дней временной оккупации части территории Карелии проводили открытую политику рабского подчинения оставшихся и захваченных мирных советских граждан. Документальные материалы – приказы, распоряжения, инструкции и многочисленные свидетельские показания, добытые за время войны, подтверждают преднамеренность действий финских правящих кругов по заранее разработанным ими планам.
В своем опубликованном на Карельском языке “Обращении к Карельскому населению” Маннергейм прямо объявил всех жителей занятой территории КФ ССР оседлыми рабами, которые не имели никаких прав и обязаны были только работать на сельскохозяйственных, дорожных и других работах. Малейшая помощь советским войскам со стороны мирных граждан считалась шпионажем, выступления их с оружием в руках против белофиннов разбойничьими актами. Все виновные лица в обоих случаях карались смертной казнью.
Директивы Маннергейма неуклонно выполнялись командованием военного управления восточной Карелии во главе с подполковником В.А. Котилайнен.
Белофинские захватчики в г. Петрозаводске и других населенных пунктах установили политику рабства против русских мирных жителей. Так все оставшиеся на занятой территории русские, кроме предателей родины, сразу же были загнаны в специально созданные лагеря на окраинах города и содержались там под вооруженной охраной.

В отличие от финнов, карел и вепсов каждому русскому человеку приказано было носить на левом рукаве красную повязку. Русским и людям других национальностей выдавалось вдвое меньше продовольствия и заработка.
Содержавшимся в лагерях никакого заработка не выплачивалось. Все эти меры были рассчитаны на открытое оскорбление чести и национального достоинства русского человека насилием сведенного на положение раба.
В приказе № 1 командующий Военного управления Восточной Карелии предписывает: «…изъять из употребления названия "колхоз" и "совхоз", заменить их первый словами "общее хозяйство", второй "государственное хозяйство"» [1. Оп. 26. Д. 560. Л. 1]. В соответствии с этим приказом колхозы и совхозы были переданы в частные руки, а сами колхозники белофинскими оккупантами были превращены в рабов.
Приказом № 2 в разделе 7 по военному Управлению восточной Карелии был определен порядок выдачи «прав пребывания», т. е. удостоверения личности, где указано, что эти документы выдаются:
«всем лицам, достигшим 15-летнего возраста, кроме относящихся к оборонным силам Финляндии». «Финнам, карелам и вепсам выдаются "права пребывания" зеленого цвета, а русским – красного. Эти права позволяют населению проживать только в одной определенной деревне или группе деревень, временно или строго указанный срок» [1. Оп. 26. Д. 560. Л. 1-об].
Бесправные, привязанные к одному месту, советские мирные люди вынуждены были влачить жалкое существование, заниматься все время каторжным трудом. В вестнике приказов № 8 Военного управления Восточной Карелии по этому поводу прямо говорится:
«Предлагается всем организациям работ действовать так, чтобы большинство населения работало столько часов в сутки, сколько требуется для их существования, без выдачи пособия из фонда призрения бедных». Общая картина невыносимых условий для советского мирного населения дополняется целым рядом фактов издевательств со стороны оккупантов.

Беломорское командование своими директивами комендантам на временно занятой советской территории всеми средствами и способами разыскивало оставшихся мирных граждан. Всех задержанных рассматривали военнопленными наравне с политическими комиссарами и передавали их в руки военной полиции.
Финское правительство вопреки существовавшим международным договорам, объявило все русское население, оставшееся на захваченной территории, «пленными» и заключило советских людей в концентрационные лагеря вне зависимости от возраста. Администрация лагерей по-прежнему указанию финского правительства Рютти-Маннергейма морило голодом согнанных в концентрационные лагеря «пленных» мирных советских граждан, в результате чего большое число советских людей умерло в этих лагерях [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 1]. Не удивительно, что в брошюре «Восточные карелы и мы» в разделе «как нужно относиться к населению Восточной Карелии», финны пишут: «Вопрос о Восточной Карелии стал вопросом о существовании павшего народа» [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 6].
Столица Карелии – г. Петрозаводск был захвачен финскими оккупантами 2 октября 1941 г. и освобожден красной Армией 28 июня
1944 года. Ворвавшись в город, финско-фашистские захватчики согнали оставшееся население в концентрационные лагеря, а их имущество разграбила и разворовала финская армия. Финны создали на окраинах города лагеря, в которых томились ни в чем неповинные мирные советские граждане, в том числе более 60% стариков женщин и детей.
В Петрозаводске финны создали сеть лагерей для русского населения, все они были опутаны колючей проволокой и в них содержалось более 30 000 русских женщин, мужчин, детей, стариков. В каждом лагере были построены специальные тюремные карцеры, в которых избивались и содержались русские люди. В тюремных карцерах лагеря № 2 сохранились надписи обреченных: «Сидим вдвоем. Ждем плеток», «На этой койке спали. Ждем плеток», «Это бьют Зловина. 30.01.1944 г.», «Это сидит Колесников. Ожидает того-же» [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 28, 29].

В начале войны большинство гражданского населения, проживавшего в районах, подвергшихся оккупации финскими войсками было, как пленники согнано в гражданские лагеря. Финские власти сделали все возможное, чтобы систематическими утонченными издевательствами, голодным пайком, изнурительной работой моральный дух советских людей, покорить его и сопротивлявшихся уничтожить.
Для достижения своей цели финские власти использовали тюрьмы, концлагеря, штрафные лагеря, розги, запугивание, подкуп и разные другие приемы.
Лагерь № 1 находился на южной окраине города (Кукковка), где содержалось свыше 1000 человек, размещенных в бараках этого поселка. Лагерь № 2 был расположен в рабочем поселке “Северная точка”. Этот лагерь был штрафным. В нем содержалось более 3000 человек “провинившихся” советских граждан. Лагерь № 3 находился на территории лыжной фабрики, где было заключено также свыше
3000 человек. Лагерь № 4 размещался в рабочем поселке Онегзавода, по улице Калинина, в нем было около 3000 человек. Лагерь №
5, расположенный на территории рабочих поселков Кировской железной дороги. Этот лагерь был одним из крупнейших лагерей города, в нем находилось 7000–8000 человек. И наконец, лагерь № 6, в помещении “Перевалочной биржи”, с количеством заключенных до
3000 человек советских граждан [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 12].
Все эти лагеря были обнесены высокими заборами из колючей проволоки, и никто из пленных не мог уйти из зоны лагеря. В лагерях финны установили жесточайший режим. На работу и с работы заключенных водили под конвоем военной охраны лагерей. Все население лагерей: мужчины, женщины, старики и дети в 7 часов финны уже выгоняли на различные работы, не считаясь ни с какими жалобами больных, престарелых и детей, которые не в состоянии были производить какие-либо работы. Свидетель Борисов И.А., содержавшийся в 5-м лагере рассказывал: «Режим в лагерях был установлен такой – на работу нас выводили в 7 часов утра, а кончали в 6 часов вечера. В 1941 и 1942 гг. нам за работу ничего не платили, а потом стали платить по 7 финских марок в день. Ходили мы свободно только в черте лагеря, обнесенного колючей проволокой. За попытку выйти за черту лагеря финская охрана стреляла без предупреждения. Заключенное в лагерь советское население было размещено чрезвычайно скученно – в комнате – 15–20 метров находилось по 20–24 человека. В результате скученности в лагерях быстро распространялись различные инфекционные болезни: дизентерия, сыпной тиф и т. д.» [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 13].
Свидетельница Лахина Е.В., находившаяся в лагере № 5 тоже рассказала о своем пребывании в одном из лагерей: «Жилищнобытовые условия в Лагере № 5 были невыносимы. В комнате 15–
20 метров проживало по 6–7 семей, т. е. по 20–25 человек. Бани и прачечной в лагере не было, воду брали из непроточной канавы, в которой валялись человеческие трупы, оставшиеся после боев. Мыла совершенно не выдавали. У всех пленных была исключительная вшивость. Невыносимые, нечеловеческие условия жизни в лагере повлекли за собой массовые заболевания. На почве истощения и эпидемических заболеваний в лагерях ежедневно умирали десятки советских людей. Трупы умерших партиями по 20–25 гробов 2,
3 раза в неделю свозились на кладбище "Пески", где и хоронились в
заранее вырытых траншеях…» [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 13].
В 1942 г. 2 финна кожаной плеткой избили подростка Суворова Г. за то, что он на 5 минут опоздал запрячь лошадь. Второй раз Суворов был избит зимой 1944 г. за то, что не дал себя ударить финскому охраннику лопатой: Суворова привели в штаб, допросили, после чего приказали ему раздеться догола, положили его на стол, обернули мокрой соленой тряпкой и били его палками до потери сознания. Такому же избиению вместе с Суворовым подвергался пленный Богданов М. Роль палача выполнял конвоир лагеря Пирронен [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 18].
В сентябре месяце 1943 г. 10-летний мальчик – Зуев Леня, содержащийся в лагере № 2, хотел перелезть через проволочный забор. Финский охранник заметив Зуева без всякого предупреждения выстрелил в него и ранил мальчика в ногу. Когда Зуев свалился, финн выстрелил в него вторично, а Зуев ползком дополз до зоны лагеря.

Свидетель Тюбиев рассказывает об убийстве финнами его детей следующее. 9 февраля 1943 г. мои дети, Тюбиева Наталья
1934 г. р. и сын Тюбиев Егор 1939 г. р., в 9 часов утра пошли в школу. Когда они отошли от лагеря метров 300, финский часовой в лагере № 6 начал стрелять в детей и 2 выстрелами убил их наповал. Такие же злодеяния творили финские фашистские изверги и в других лагерях над пленными и военнопленными советскими людьми [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 19].
Страшная картина наблюдалась и в лагере № 8, организованном финско-фашистскими захватчиками в Ильинском лесозаводе в
20 км от города Олонцы в сентябре 1941 г. для гражданского населения. В лагерь финские захватчики согнали свыше 3200 мирных советских граждан, среди них были старики, дети и женщины. Питание на «пленных» было скудное, им выдавалось 100–200 гр. недоброкачественного хлеба в день и нерегулярно по 200 гр. мороженного картофеля. Пленные без различия возраста были заняты на тяжелых работах на лесосплаве и на заготовке леса. Рабочий день для пленных был установлен администрацией лагеря – 10 часов зимой и 12 часов летом, причем работа, выполненная пленными не оплачивалась. В результате голода и изнурительного труда в лагере умерло советских граждан около 900 человек. Охраной лагеря практиковалось поголовное истязание и избиение «пленных».
Так, содержавшаяся около двух лет в лагере бывший бухгалтер ГЭС Федорова А.Н., рассказывала, как были избиты начальником лагеря беременная Баранова Любовь, у которой на следующий день начались преждевременные роды; Поташев Федор был избит за то, что не поздоровался с комендантом лагеря; Курыншина Мария,
37 лет, была избита «за несвоевременную уборку снега». Били за невыполнение норм выработки, за неправильную укладку дров в поленницу, истязали без всякого повода, не считаясь с возрастом [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 22]. Не вынес зверского режима заключенный в лагерь учитель Кондушской школы Машарин Н.О. 60 лет В декабре
1941 г. он повесился на территории лагеря.
Особенно тяжелый режим был введен финскими властями в Кутижмском и Кинносваарском лагерях. В последний помещали граждан, которые оказывали сопротивление финским властям и являлись наиболее опасными для них.
Очевидцы, посетившие в финских лагерях гражданских пленных, рассказывали о жутких бесчинствах, которым они подвергались. Так побывавший в Кутижмском лагере гражданин Назаров Сергей Ефимович, 1924 г. р., уроженец Ленинградской области, Солецкого района, дер. Уитник на допросе 09. 076. 1944 г. показал: «В Кутижмском лагере содержались финнами советские гражданские пленные, около 450 человек. Условия жизни в лагере были очень тяжелые, питание пленных состояло из недоброкачественных продуктов – отбросов – причем и их не хватало. На завтрак пленному давали хлеб, 3 кусочка сахара и кипяток, в обед баландно-мучная вода, в ужин суп из гнилого турнепса, норма хлеба в сутки была положена 350 грамм, но как правило полностью на руки его не выдавали. Изнурительная работа, плохое питание, отсутствие необходимой обуви и одежды и плохая постановка санитарномедицинской службы приводили к большой смертности среди пленных. Ежедневно в лагере умирало 3–4 человека. Если больной обращался за медицинской помощью к лагерному врачу (финну по национальности), то он выслушав больного избивал его. Однажды я заболел и обратился к врачу. Последний выслушав меня, вложил в мой рот 4 таблетки. Дал несколько подзатыльников и отправил на работу. Больные и здоровые пленные содержались в одном помещении. Врач часто под предлогом проветривания помещения – зимой на несколько часов – открывал двери и форточки и простуживал и морозил пленных.
Всех больных независимо от состояния здоровья врач выводил на улицу и под издевательским предлогом, что необходимо разгонять кровь, продолжительное время заставлял бегать по двору. Я видел пленного Маклеонова Федора, который в течение часа бегал по улице, подгоняемый палкой врача. Маклеонов несколько раз, обессилев падал, а врач ударами палкой снова поднимал его.
Работа, на которой использовались пленные являлась изнурительной и тяжелой. Были случаи, когда пленные умирали на работе» [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 36, 36-об].

Тот же свидетель Назаров показал: «В мае месяце 1942 г. один пленный, фамилии не помню, вышедший на распиловку дров окончательно обессилел. Подошедший финский конвоир потребовал дальнейшей работы, при этом, ударил его несколько раз прикладом винтовки. Пленный вынужден был снова приступить к работе, но норму ему выполнить все же не удалось. По окончании работы все вышли на дорогу, он ослабленный идти не мог. Конвоир, несмотря на это, толкал его в спину прикладом и приказывал идти. Дойдя до дороги пленный упал, конвоир продолжал над ним издеваться. Тогда подошли к нему пленные и взяли его под руки. Пройдя примерно около трех километров, пленный скончался на дороге. Многие пленные не выносили изнурительной работы и в целях избежания ее лишали себя трудоспособности, отрезанием конечностей рук. Один пленный, фамилии его не помню, отрубил себе указательный палец на правой руке, после того, как его, несмотря на это стали попрежнему гонять на работу, он на той же руке отрубил еще 2 пальца. Врач от лечения его руки отказался и при каждом посещении его избивал» [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 36-об.].
Тяжелые лагерные условия и издевательства переносили и несовершеннолетние лица, вот что показывает свидетель, томившийся в Кутижмском лагере, Макшуков Александр Егорович, проживавший в Ленинградской области: «По пленению меня разлучили с матерью, сестренкой и 2 братиками и отправили в Кутижмский лагерь. Было мне тогда 14 лет. В лагере разместили меня в одной комнатке, где было уже 100 человек пленных. 3 февраля
1942 г. нас погнали на работу заготовлять дрова. На пару давали норму 3 кубических метра дров. В лагере эту норму выполняли, а потоми истощали и даже не могли ходить. Над нами стали издеваться финны. Вот как то раз я вышел на работу, не доходя до места работы, я от истощения и изнурения свалился в снег, дальше идти я не мог. Тогда, подошел ко мне солдат финн и начал бить меня ногами. До тех пор бил, пока не упал. Финн ушел от меня, а я остался один лежать на снегу. Вскоре подъехали пленные на лошади и увезли меня в лазарет.. Подошедший ко мне финский врач начал на меня кричать вставай, а я конечно и вставать не могу. Тогда врач

начал бить меня палкой по чему попало, бил до тех пор, пока я не потерял сознания. Очнулся я утром, меня нельзя было узнать. Так я лечился у этого врача 4 дня. В день врач приходил 3 раза и все 3 раза бил.Так же зверско обращались со мной и в Кинносваарском лагере. Однажды уставший я сел отдохнуть. Ко мне подошел начальник лагеря. Заметив это он березовой палкой 3 раза ударил меня по спине, повредил позвоночник и со смехом ушел от меня» [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 37].
Такое варварское отношение к пленным, содержавшимся в Кутижмском лагере, подтверждает свидетель, побывавший в нем, Янкин Владимир Васильевич – 1925 г.р., уроженец Ленинградской области, Новгородского района станции Шимск. Еще более тяжелые условия, утонченные издевательства, унижения пленных были в финском лагере советских пленных, расположенном в поселке Кинносваара. Это был своеобразный застенок, созданный финскими палачами для постепенного умерщвления советских граждан. Очевидцы побывавшие в нем, не могут без содрогания вспомнить о жутких кошмарах, которые чинились администрацией лагеря над пленными.
Освобожденный гражданский пленный продолжительное время находившийся в этом лагере, Федоров Василий Александрович,
1912 г.р., уроженец г. Порхов Ленинградской области показал: «В августе 1943 г. Терновский Андрей Филиппович подвергся зверскому избиению за то, что по своему состоянию здоровья не смог выйти на работу.
Двое финских солдат вошли в помещение, где лежал Терновский и приказали ему встать, но так как подняться он был не в состоянии, его начали избивать палками и прикладами, затем вытащили из помещения и избиение продолжили на улице, не успокоившись на этом, солдаты подтащили Терновского к реке и сбросили его в реку. Затем вытянули его на берег и снова избили. Это повторялось несколько раз. Избитый Терновский лежал без движения и без всяких признаков жизни».

В июле месяце того же, 1943 г., пленный Шалопников Иван, по состоянию здоровья был официально освобожден от работы лагерным врачом. Он был помещен в отдельную комнату. Узнав об этом помощник начальника лагеря сержант Вихора вошел в помещение больного, выгнал врача и ударами палки убил Шалопникова. Питания в лагере пленным не хватало, на лагерной пище можно было только передвигать себя, не говоря уже о работе, для которой сил не хватало. Пленные вынуждены были прибегать к различным способам добычи дополнительного питания: к хищению продуктов на складах, хищению зерна, овощей на полях и огородах, но за это администрация лагеря жестко наказывала «виновных» [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 38].
В Петрозаводском лагере № 5 свидетель Ферапонтов показал:
«Голодный паек, постоянное недоедание заставляли пленных заниматься хищением продуктов. Виновников хищения подвергали жестокому наказанию. Однажды Романов Федор Трофимовичи Борщевец Федор из финской кладовой взяли немного продуктов. Администрация лагеря узнав об этом долго избивала их, а затем посадили в не отапливаемый холодный карцер. Поскольку это было зимой, в феврале месяце, Борщевец не выдержал холода и на 7-е сутки потерял сознание. Пленный же Романов в камере просидел
23 суток. От холода, голода, издевательств и антисанитарных условий в лагере еженедельно умирало более 60 человек. В комнате, где я жил, размещалось 12 человек, в течение апреля 1942 г. из
12 человек умерло 5. Зверским обращением в Петрозаводском лагере № 5 прославился комендант лагеря Люботынский Виктор Иванович» [1. Оп. 95. Д. 200. Л. 39, 39 -об.].
Таким образом, для того, чтобы в полной мере раскрыть особенности оккупационной политики на территории Карелии необходимо помнить, что жертвами оккупантов в первую очередь стали мирные граждане: женщины, старики и дети. Уроки истории учат нас
не забывать прошлое, чтоб его ошибки не повторялись в будущем.