Революция в естествознании на рубеже XIX–XX вв. означала не просто новые достижения в науке, какими она отличается постоянно, но такие, которые обесценивают целую картину мира, требуют её замены. Открытие в 1895 г. рентгеновских лучей продемонстрировало проницаемость физической материи. Случайное обнаружение А. Беккерелем в 1896 г. самопроизвольной радиоак- тивности урана показало превращение атомов одних элементов в атомы других, при чём излучалась энергия, не сообщенная процессу извне — под вопросом оказался закон сохранения энергии. Регистрация в 1897 г. Дж. Дж. Томсоном первой элементарной частицы — электрона означала делимость атома. И нечто гораздо более странное — субатомные частицы существовали совсем не так, как макротела. Можно даже сказать, что они существовали, т.е. могли быть за- фиксированы экспериментальными приборами, не всегда, а только от случая к случаю. Иначе говоря, существовали не целиком, а квантами, своего рода пор- циями волнового излучения энергии. Соответствующая — квантовая теория Макса Планка в 1900 г., дополненная в 1903 г. Эрнст Резерфордом и Ф. Содди, учла происходящий при распаде атома дефект его массы покоя, т.е. по сути ис- чезновение частицы вещественной материи в никуда (с точки зрения возможно- стей наблюдателя-экспериментатора).
Наконец, специальная теория относительности, выдвинутая Альбертом Эйнштейном в 1905 г., распространила неклассические представления на мега- мир космических масштабов и скоростей. С её позиций пространственные и временные свойства материи не абсолютны, но зависят от скорости движения системы отсчёта, относительны ей. Только внутри этой системы можно изме- рять протяжённость тел и длительность событий, т.к. в другой системе отсчёта эти параметры будут меняться. Пояснением служит известный сюжет научной фантастики с длительным полетом космонавтов, за время которого на Земле пройдёт во много раз больше времени и возвратившиеся домой странники по звёздам никого из своих современников уже не застанут в живых. Ведь чем больше скорость движения одной системы отсчёта, тем медленнее время по от- ношению к другой системе отсчета, движущейся с меньшей скоростью.

Атомистическая теория строения природного вещества послужила идейным фундаментом теоретического и экспериментального естествознания в Европе на протяжении тысячи с лишним лет.
Правда, уже в античности высказывались не столь материалистические концепции материи, которые в свою очередь предвосхитили некоторые из но- вейших решений данной проблемы. А именно, Анаксимандр на роль субстанции выдвигал не какое-то определённое телесное начало, но «апейрон» — некую бесконечную, ненаблюдаемую среду пребывания отдельных тел; нечто похожее потом физики называли «эфиром», а теперь — полями, «суперструнами» Вселенной.
С точки зрения же Пифагора в основе всего мира лежит число, т.е. его количественные, геометрические пропорции. Это определение, в свою очередь, верно выражает абстрагирующую направленность поиска субстанции. Идя та- ким — аналитическим путем, наша мысль неизбежно уходит от наглядных и конкретных впечатлений к геометрическим конфигурациям и математическим замерам материальных объектов предельно малого или, наоборот, очень уж большого размера (запредельного по сравнению с привычными нашим рецеп- торам параметрами макромира).
Ещё дальше на абстрагирующем направлении в определениях субстанции пошли философы-идеалисты. Родоначальник объективного идеализма — Пла- тон. Для него «воздух, эфир, вода и прочие нелепости» натурфилософов, не го- воря уже о бесконечном множестве всех прочих явлений — всего лишь бледные отражения высшей, нематериальной, зато абсолютно совершенной реальности, которую составляет Разум (по-гречески «нус»). Точнее, у каждой отдельной, воспринимаемой с помощью органов чувств человека вещи имеется в том иде- альном мире свой прототип, некая «идея» или же «форма».

Идея единой первоосновы всех явлений природы появляется в ранней философии Греции. Первобытное, мифологизированное сознание лишено такой идеи — в его рамках нет ничего невозможного («царевна-лягушка» и т.п.), об- щие законы бытия остаются для него за густой пеленой массы разрозненных впечатлений. Такой же остаётся до сего дня обыденная картина мира. Оставаясь в её рамках, человек созерцает яркую переливчатую текучую поверхность бытия, причудливо преломлённую его органами чувств.
Когда — в условиях достаточно развитой цивилизации, при значительном усложнении задач человеческой деятельности — у интеллектуальной части об- щества появилась потребность в знании общих и отдалённых причин происхо- дящих в природе событий и процессов, философы занялись поиском их универ- сальной субстанции. Формулировка древними греками такой задачи — опреде- лить «arche» — «(перво)начало» или же «stoicheon» — «элемент»(ы), к которым в конечном счете сводятся все возможные вещи окружающего мира — означало появление научного подхода к объяснению природы. За хаосом поверхностных и случайных впечатлений от внешнего мира угадывались его стабильные и уни- версальные моменты. Греки первыми, пожалуй, поняли: то, что мы видим, слы- шим, иначе ощущаем, — совсем не то, что есть на самом деле. Они попытались распознавать внутреннего через внешнее, целое — благодаря частям, следствие

В известных книгоиздательских сериях «Жизнь замечательных людей», «Классики естествознания», «Наука. Мировоззрение. Жизнь», т.п. и вне этих серий вышли в свет и неоднократно переиздавались биографии практически всех известных физиков, химиков, био- логов, инженеров, врачей. Поучительно и занимательно знакомство с тем, почему и как они занялись наукой, что позволило им совершить свои выдающиеся открытия, определяющие современную картину мира. С учетом личности авторов этих открытий лучше понимается смысл и значение выводов и законов науки о природе.
Хотя по-своему интересна каждая из биографий выдающихся естествоиспытателей, в этом славном ряду есть ключевые фигуры. Невозможно сколько-нибудь правильно пони- мать природу, в особенности живую, не имея представления о том, что именно объяснили своими главными трудами Чарлз Дарвин (происхождение видов путём естественного отбора и наследственной изменчивости, т.е. механизм биологической эволюции), Грегор Мендель (дискретный характер наследования путем передачи по одному независимому гену от пары родителей их потомку), Альберт Эйнштейн (взаимосвязь параметров пространства и време- ни с размерами материальных объектов и скоростью их движения), Нильс Бор (вероятностная модель микромира, где микрообъекты существуют не так реально, как в макро- и мега- мирах, но потенциально системе измерения субъектом-наблюдателем) и некоторые другие классики науки прошлого и нынешнего веков.

Глобальные проблемы современного человечества можно сгруппировать следующим образом:

· экологические — загрязнение, вообще повреждение окружающей среды (воздуха, водных потоков, флоры и фауны, поверхностного ландшафта в целом); маловероятна, хотя не исключена полностью, особенно со временем обратная угроза — из космоса Земле (столкновение с другим космическим телом вроде астероида или кометы);

· ресурсные — истощение природных ресурсов (источников энергии, вообще минерального сырья);

· военные — накопление ядерных, химических, бактериологических, да и «обычных» вооружений, угрозы их применения в локальных конфликтах и третьей мировой войне;

· демографические — перекосы в структуре народонаселения (постарение и сокращение населения в одних регионах, одних этносов; неконтролируемый рост рождаемости, не обеспеченный средствами к существованию, в других);

Понятие бытия шире понятия природы потому, что кроме объективного бытия природы, существует другое — субъективное бытие человеческого духа. Это область реальности автономна по отношению к природному бытию, но они тесно взаимосвязаны и взаимодействуют. Начать с того, что никакой дух невозможен сам по себе, вне своих объективных предпосылок и основ. Простейшая психика животных требует особого уровня развития организмов (достигших мозга и всей ЦНС). Разум мог сформироваться только в стаде двуногих приматов, мутирующих по направлению к речи, труду, повышенной социальности. Произведения духовной культуры в виде мифологии, религии, науки и т.д. требуют определённой организации общественного бытия, которое в свою очередь осваивает экологическую нишу природных ресурсов. С научно-философской точки зрения, объективное бытие первично, а субъективное вторично.

Однако первичность не означает всевластия. Возникнув, духовные явления проявляют свою независимость от природного субстрата. Вопервых, они начинают активно воздействовать на него, изменяя некие фрагменты внешнего бытия до неузнаваемости. Во-вторых, носители субъективно-психического бытия получают возможность информационно копировать внешний мир, отражать его особенности так, чтобы использовать полученные данные для своих нужд и целей. Возникает особая — виртуальная, вторичная реальность, которая располагается между объективным и субъективным бытием. В-третьих, с помощью материальных ресурсов они воспроизводят новое, искусственное бытие, которое продолжает естественное, природное. Так происходит уже в мире животных с их искусными постройками, а вполне проявляется в условиях общественного бытия людей.

Онтология — исторически и логически первый раздел любой маломальски систематической философии. Этот её раздел стремится выявить первоначала всего сущего, дать окружающей человека действительности предельно общие определения. По сути, это прежде всего философия природы или же натурфилософия (в том числе природных начал человека, его телесного существования и природной среды жизни общества).

Именно вопросы онтологии в наибольшей степени воплощают те особенности и задачи философии, о которых говорилось в предыдущей лекции. Первые — древнегреческие мудрецы потому и стали философами, что поставили перед собой проблему бытия как такового и его первоначал.

На повседневный, наивный взгляд, мир состоит из бесконечно разных вещей, которые постоянно изменяются. Поверхностные и случайные картинки окружающей среды обитания сменяются в сознании обывателя с быстротой и бесконечностью игрушечного калейдоскопа, перемежаясь глубинными желаниями, переживаниями личности да словесными играми с близкими людьми. Для элементарного выживания этого достаточно. Уловить какие-то постоянные и универсальные моменты в окружающей реальности органам чувств и здравому смыслу необразованного человека никак не дано. Обыденная картина окружающей реальности не имеет никакого отношения к научно-философской модели мира в целом.

Философия и медицина связаны между собой издавна, но неоднозначно. Первая представляет собой наиболее абстрактное, отвлечённое от всех частностей знание; вторая — знание наиболее практичное, безусловным условием которого выступает сохранение жизни и здоровья людей. Философствуют мысленно, в голове. Путь философии от мыслей к поступкам проследить очень трудно. А для медика не меньше, если не больше знаний важны умения применить их к организму данного пациента. В хирургии умелые руки вообще важнее умной головы. Тем не менее, философов всегда интересовал человек, природные и социальные условия его жизни и деятельности, которые во многом и обеспечиваются медициной. Со своей стороны врачи и провизоры в разные исторические эпохи вдохновлялись представлениями и природе, социуме и человеке, которые высказывали философы. Тут возникает тема культурно-исторической связи философии и медицины.

В отдельные периоды развития цивилизации и в отдельных регионах Земли философские системы прямо или косвенно предопределяли статус медицинского знания. Таковы, скажем, врачебные и аптечные традиции Востока. Они с древнейших времён и до сих пор представляют собой какую-то смесь мифологии, философии и медицины. Роскошная и предельно опасная для жизни природа тропических широт Азии и Африки предопределила особенности политического устройства и вообще культуры. Восточная традиция интуиции и фатализма, ощущения случайности и непредсказуемости отдельной жизни предопределили системную заботу о теле, пока оно здорово, и смирение перед всепоглощающей смертью. Восточный человек ощущает себя песчинкой в океане мироздания. Каждый — раб случая да стихии. Восточные владыки порабощали целые народы, и время от времени уничтожали их поголовно. Перед фараоном, раджой, ханом все подданные падали ниц. Восточные единоборства («пустая рука») как-то компенсировали оружие, отобранное у большинства населения.

Первое отличие философии (от мифологии и религии) — признание принципиальной проблематичности мира. Античные мудрецы поясняли, что философия начинается с удивления. Прежде всего перед тем обстоятельством, что мир, каким мы его знаем в обыденном опыте, и мир, как он есть на самом деле, различны. Картинка в электронном микроскопе разительно отличается от взгляда невооруженным глазом; космос невозможно описать привычными образами земных масштабов; поступки людей диктуются самыми разными мотивами, многие из которых неведомы им самим; и так далее, и тому подобное до бесконечности. Не случайно ребёнок в «чуковском» возрасте «от двух до пяти» становится завзятым «философом», донимает взрослых неожиданными вопросами («Что было, когда ничего не было?», и так до бесконечности). В общем, мир — вовсе не самоочевидность (как для обывателя), а предмет постоянного вопрошания, обдумывания (для мыслителя, ставящего перед собой сумму проблем). Эту упорную проблематизацию бытия и познания философия передала науке, но та мало-помалу специализировалась на множество более или менее узких специальностей. Отсюда — следующая принципиальная черта философии.

Второй критерий философствования — тотальность мышления, его устремлённость к обобщениям значительного масштаба. Не отдельные частные случаи, конкретные образцы, единичные ситуации (всё это хорошо только для поясняющих примеров), но всеобщие суждения — о мире в целом, всём человечестве, ходе его истории, судьбах целых цивилизаций, человеческой натуре и так далее. Ни одна специальная наука не изучает первоначал всей природы, общества как такового или же целого мира человеческой души, а философия стремится именно к этому — с её помощью происходит универсализация выводов относительно таких вопросов, которые достаточно масштабны для этого. Когда мы глубокомысленно изрекаем нечто вроде того, что человеческая природа не меняется через века, а разные культуры должны уживаться друг с другом (или прямо противоположные выводы на тот же самый счёт) — мы философствуем, то есть обобщаем и углубляем свои суждения до мыслимого предела.

Происхождение философии связано с приходом цивилизации на смену дикости и варварству в истории человечества. Само слово «философия» дословно переводится с древнегреческого («phileo» — «люблю» + «sophia» — «мудрость») как «любовь к мудрости», «любомудрие». Согласно достоверной легенде, это выражение придумал Пифагор. Он имел в виду, что подлинная мудрость доступна только бессмертным богам, а слабый (по сравнению с природными стихиями), ограниченный человек способен лишь стремиться к ней, самозабвенно искать её всю жизнь.

«Ибо преждевременно было бы философию называть «мудростью», а упражняющегося в ней «мудрецом», как если бы он изострил уже свой дух до предела…» (Диоген Лаэртский. «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов»).

Кроме Древней Греции, философия примерно в то же время, то есть около 2,5 тысяч лет назад появляется и на Востоке — в Индии и Китае.

На полуострове Индостан к тому времени расселились так называемые арийцы. Священные книги этих племён — Веды (на санскрите «знание»; сравним славянские слова «ведать», «разведывать»), созданные более 3,5 тысяч лет назад, были в VIII–V веках до новой эры дополнены такими религиозными текстами, как Упанишады (от санскритских слова «сидеть рядом» (с учителем), т.е. доступные только немногим посвящённым в их тайную мудрость). Вся дальнейшая индийская философия развивает темы Упанишад — о единстве всего сущего (Брахман — первоначало, из которого развивается всё существующее), циклически вечно повторяющемся мировом процессе (отсюда идея реинкарнации — переселения душ в соответствии с личной кармой); внутренней сущности индивида (Атман), в которой отражается весь космос. Для религиозно окрашенной индуистской мысли характерна практика аскетизма (вроде известной йоги), позволяющая отдельным лицам вырваться из круговорота перерождений (сансары) и приобрести высшее знание.

Круг философских тем и проблем, в чём-то меняясь от эпохи к эпохе, тем не менее, сохраняет удивительную преемственность от древности до наших дней. А именно, философия занимается такими проблемами, как:

· существование природы и сущность её сфер;

· устройство общества; справедливость среди людей;

· познание реальности;

· мораль и нравственность; добро и зло;

· красота в искусстве и жизни,

· счастье человека;

· целый ряд тому подобных.

Термин «философия», как большинство названий других областей знания, многозначен. Тем более типично именно для него расхождение повседневного, расширительного значения слова и его же научного, строгого смысла. Ведь «философией» в житейском обиходе, журналистике, литературе часто называется не совсем то или совсем не то, что представляет собой философия как учебный предмет, особая наука и область духовной культуры. Причём эти внефилософские значения философии возникают не на пустом месте, но, как правило, причудливо отражают отдельные этапы её собственной истории, достоинства и недостатки разных философских учений.

Обыденная молва, художественная литература, публицистика допускают примерно следующие — явно расширительные или, напротив, зауженные трактовки слова «философия». Перечислим их по мере удаления смысла этого слова от его научного понятия. Итак, одним и тем же словом «философия» нередко называется