Научное познание как процесс, т.е. развивающаяся система знания, включает в себя два основных уровня – эмпирический и теоретический.[6] Подчеркнем, оппозиция эмпирического и теоретического – это различение внутри рационального знания. (Чувственные данные сами по себе научным знанием не являются). Поэтому и эмпирический, и теоретический уровни знания всегда существуют в понятийно-категориальной форме, взаимосвязаны между собой, но при этом отличаются друг от друга, каждый из них имеет свою специфику. В чем она заключается?
На эмпирическом уровне преобладает живое созерцание (чувственное познание), рациональные моменты в таких формах как суждения, понятия и др. здесь присутствуют, но имеют подчиненное значение. Поэтому исследуемый объект отражается преимущественно со стороны своих внешних связей и проявлений, доступных живому созерцанию и выражающих внутренние отношения. Сбор фактов, их первичное обобщение, описание наблюдаемых и экспериментальных данных, их систематизация, классификация и иная фактофиксирующая деятельность – характерные признаки эмпирического познания. Эмпирическое, опытное исследование направлено непосредственно (без промежуточных звеньев) на свой объект. Оно осваивает его с помощью таких приемов и средств, как описание, сравнение, измерение, наблюдение, эксперимент, анализ, индукция, а его важнейшим элементом является факт. В естествознании и технических науках получение эмпирической информации происходит преимущественно в форме классического научного наблюдения, лабораторного или производственного эксперимента; в социально-гуманитарном познании мы сталкиваемся с такими формами, как опросы, анкетирование, археологические раскопки, экспедиции, «включенное наблюдение» и т.п. Соответственно, их результаты представлены артефактами культуры, текстами разного жанра, знаково-символическими структурами, требующими применения специфических методов расшифровки, понимания и интерпретации.
Но эмпирическое знание – не просто логическое обобщение указанных процедур, оно выступает как определенная понятийная модель чувственного знания.
Как в этой связи отмечал А. Уайтхед, научное познание представляет собой соединение двух слоев. Один слой складывается из непосредственных данных, полученных конкретными наблюдениями. Другой слой представлен нашим общим способом постижения мира. Их можно, считает Уайтхед, назвать Слоем наблюдения и Концептуальным слоем, причем первый из них всегда интерпретирован с помощью понятий, доставляемых Концептуальным слоем и исполняющих роль механизма отбора значимой информации, воспринимаемой исследователем при помощи органов чувств (сенсорной информации).
Согласно К. Попперу, абсурдом является вера в то, что мы можем начать научное исследование с «чистых наблюдений», не имея «чего-то похожего на теорию». Поэтому некоторая концептуальная точка зрения совершенно необходима. Наивные же попытки обойтись без нее могут, по его мнению, только привести к самообману и к некритическому использованию какой-то неосознанной точки зрения. Даже тщательная проверка наших идей опытом сама в свою очередь, считает Поппер, вдохновляется идеями: эксперимент представляет собой планируемое действие, каждый шаг которого направляется теорией.
Таким образом, мы «делаем» наш опыт. Именно теоретик указывает путь экспериментатору, причем теория господствует над экспериментальной работой от ее первоначального плана и до ее последних штрихов в лаборатории. Соответственно не может быть и «чистого языка наблюдений», так как все языки «пронизаны теориями», а «голые» факты, взятые вне и помимо «концептуальных очков», не являются основой теории.[7]
В эмпирическом знании выделяют четыре последовательных уровня.
Первоначальный и простейший состоит из единичных эмпирических утверждений, фиксирующих результаты единичных наблюдений в «протокольных предложениях» (с квантором существования или без него);
Второй, состоящий из индуктивных обобщений первичного уровня, общих утверждений статистического характера, суждений о наличии или отсутствии каких-либо событий, свойств, отношений и т.д., их количественной определенности (интенсивности). Символически эти результаты выражаются графиками, таблицами, диаграммами. Здесь рождаются эмпирические факты.
На третьем уровне формулируются эмпирические законы различных видов: причинно-следственные, структурные, функциональные, динамические и статистические; они выражают регулярные (повторяющиеся) отношения между событиями, свойствами, состояниями. В силу преимущественно индуктивного способа получения эмпирических фактов и эмпирических законов, они по своей природе имеют вероятностный, гипотетический характер.
Наконец, высшая форма логической организации эмпирического знания, обобщающая эмпирические факты и эмпирические законы, – феноменологическая теория. Она также остается гипотетическим знанием, в силу своего вероятностного происхождения и вероятностного обоснования.
В целом границы эмпирического уровня науки определяются операциональными и эвристическими возможностями такой формы рационального познания, как рассудок.
Теоретический уровень научного познания характеризуется преобладанием рационального момента – понятий, теорий, законов и других форм мышления и «мыслительных операций». Живое созерцание, чувственное познание здесь не устраняется, а становится подчиненным (но очень важным) аспектом познавательного процесса. Теоретическое познание отражает явления и процессы со стороны их универсальных внутренних связей и закономерностей, постигаемых путем рациональной обработки данных эмпирического знания. Эта обработка осуществляется с помощью систем абстракций «высшего порядка» – таких как понятия, умозаключения, законы, категории, принципы и др.
На основе эмпирических данных здесь происходит мысленное объединение исследуемых объектов, постижение их сущности, «внутреннего движения», законов их существования, составляющих основное содержание теорий – «квинтэссенции» знания на данном уровне. Важнейшая задача теоретического знания – достижение объективной истины во всей ее конкретности и полноте содержания. При этом особенно широко используются такие познавательные приемы и средства, как абстрагирование – отвлечение от ряда свойств и отношений предметов, идеализация – процесс создания чисто мысленных предметов («точка», «идеальный газ» и т.п.), синтез – объединение полученных в результате анализа элементов в систему, дедукция – движение познания от общего к частному, восхождение от абстрактного к конкретному и др. Присутствие в познании идеализаций служит показателем развитости теоретического знания как набора определенных идеальных моделей.
Характерной чертой теоретического познания является его направленность на себя, внутринаучная рефлексия, т.е. исследование самого процесса познания, его форм, приемов, методов, понятийного аппарата и т.д. На основе теоретического объяснения и познанных законов осуществляется предсказание, научное предвидение будущего.
Преобладание на теоретической стадии науки (по сравнению с живым созерцанием) рационального познания, наиболее полно и адекватно выражено в мышлении. Мышление – осуществляющийся в ходе практики активный процесс обобщенного и опосредованного отражения действительности, обеспечивающий раскрытие на основе чувственных данных ее закономерных связей и их выражение в системе абстракций (понятий, категорий и др.). Человеческое мышление осуществляется в теснейшей связи с речью, а его результаты фиксируются в языке как определенной знаковой системе, которая может быть естественной или искусственной (язык математики, формальной логики, химические формулы и т.п.).
Говоря о важнейшем значении мышления для научного познания, М. Борн подчеркивал, что «человеческий ум может проникать в тайны природы с помощью мышления вследствие гармонии между законами мышления и законами природы»[8]. Отсутствие такой гармонии, расхождение законов мышления с законами бытия закрывает путь к истине, ведет к заблуждению.
Мышление человека – не чисто природное его свойство, а выработанная в ходе истории функция социального субъекта, общества в процессе своей предметной деятельности и общения, идеальная их форма. Поэтому мышление, его формы, принципы, категории, законы и их последовательность внутренне связаны с историей социальной жизни, обусловлены развитием труда, практики. Именно уровень и структура последней обусловливают в конечном итоге способ мышления той или иной эпохи, своеобразие логических «фигур» и связей на каждом из ее этапов. Вместе с развитием практики, ее усложнением и внутренней дифференциацией изменяется и мышление, проходя определенные уровни (этапы, состояния и т.п.).
Исходя из древней философской традиции, следует выделить два основных уровня мышления – рассудок и разум. Рассудок – исходный уровень мышления, на котором оперирование абстракциями происходит в пределах неизменной схемы, заданного шаблона, жесткого стандарта. Это способность последовательно и ясно рассуждать, правильно строить свои мысли, четко классифицировать, строго систематизировать факты. Здесь сознательно отвлекаются от развития, взаимосвязи вещей и выражающих их понятий, рассматривая их как нечто устойчивое, неизменное. Главная функция рассудка – расчленение и исчисление. Мышление в целом невозможно без рассудка, он необходим всегда, но его абсолютизация неизбежно ведет к метафизике. Рассудок – это обыденное повседневное житейское мышление или то, что часто называют здравым смыслом. Логика рассудка – формальная логика, которая изучает структуру высказываний и доказательств, обращая основное внимание на форму «готового» знания, а не на его содержание.
Разум (диалектическое мышление) – высший уровень рационального познания, для которого характерны творческое оперирование абстракциями и сознательное исследование их собственной природы (саморефлексия). Только на этом своем уровне мышление может постигнуть сущность вещей, их законы и противоречия, адекватно выразить логику вещей в логике понятий. Последние, как и сами вещи, берутся в их взаимосвязи, развитии, всесторонне и конкретно. Главная задача разума – объединение многообразного вплоть до синтеза противоположностей и выявления коренных причин и движущих сил изучаемых явлений. Логика разума – диалектика, представленная как учение о формировании и развитии знаний в единстве их содержания и формы.
Процесс развития мышления включает в себя взаимосвязь и взаимопереход рассудка и разума. Наиболее характерной формой перехода первого во второй является выход за пределы сложившейся готовой системы знания на основе выдвижения новых – диалектических по своей сути – фундаментальных идей. Переход разума в рассудок связан прежде всего с процедурой формализации и перевода в относительно устойчивое состояние тех систем знания, которые были получены на основе разума (диалектического мышления).
Формы мышления (логические формы) – способы отражения действительности посредством взаимосвязанных абстракций, среди которых исходными являются понятия, суждения и умозаключения. На их основе строятся более сложные формы рационального познания, такие как гипотеза, теория и другие, которые будут рассмотрены ниже.
Понятие – форма мышления, отражающая общие закономерные связи, существенные стороны, признаки явлений, которые закрепляются в их определениях (дефинициях). Например, в определении «человек есть животное, делающее орудия труда» выражен такой существенный признак человека, который отличает его от всех других представителей животного мира, выступает фундаментальным законом существования и развития человека как родового существа. Понятия должны быть гибки и подвижны, взаимосвязаны, едины в противоположностях, чтобы верно отразить реальную диалектику (развитие) объективного мира. Наиболее общие понятия – это философские категории (качество, количество, материя, противоречие и др.). Понятия выражаются в языковой форме – в виде отдельных слов («атом», «водород» и др.) или в виде словосочетаний, обозначающих классы объектов («экономические отношения», «элементарные частицы» и др.).
Выделение классов предметов и обобщение этих предметов в понятиях является необходимым условием познания законов действительности. Каждая наука оперирует определенными понятиями, в них концентрируются накапливаемые наукой знания.
Всякое понятие отражает сущность предмета, и этой сущностью, фиксируемой в каком-либо одном понятии, предметы отличаются от всех других, сущность которых фиксируется в иных понятиях. Безусловно, предметы можно различать и по несущественным признакам.
В понятии может фиксироваться как один признак соответствующих предметов, так и несколько признаков. В зависимости от этого понятия называются простыми или сложными. Конечно, такое деление достаточно относительно. Кроме того, выделяют понятия абстрактные и конкретные, собирательные и несобирательные, пустые и непустые, открытые и закрытые, абсолютные и относительные, положительные и отрицательные и т.п.
Основные логические характеристики понятия – объем и содержание. Объемом понятия называют множество обобщаемых в нем объектов, а содержанием – признак, на основе которого осуществляется обобщение.
Суждение – форма мышления, отражающая отдельные вещи, явления, процессы действительности, их свойства, связи и отношения. Это мыслительное отражение, обычно выражаемое повествовательным предложением, может быть либо истинным («Париж стоит на Сене»), либо ложным («Челябинск – столица России»). В форме суждения выражаются любые свойства и признаки предмета, а не только существенные и общие (как в понятии). Например, в суждении «золото имеет желтый цвет» отражается не существенный, а второстепенный признак золота.
К числу суждений не относятся мысли, которые не могут быть охарактеризованы с точки зрения истины или лжи (вопросы, приказания, просьбы и т.п.).
Логическая структура суждения включает в себя три элемента: субъект, предикат и связку. Субъект – это та часть суждения, в которой отражается предмет мысли, иначе говоря, то, о чем идет речь в данном суждении. Предикат – та часть, которая отражает свойство предмета, т.е. то, о чем говорится в данном суждении. Связка устанавливает между субъектом и предикатом суждения. Обычно она выражается словами «есть» или «не есть». Субъект и предикат суждения называются терминами суждения.
В зависимости от основания суждения подразделяются на простые и сложные; утвердительные и отрицательные; единичные, частные и общие; сравнимые и несравнимые (например, «в огороде бузина», а «в Киеве дядька»), совместимые и несовместимые; суждения атрибутивные, отношения и существования и т.п.
В современной логике – по сравнению с традиционной, с начала XX века, когда сформировалась математическая (символическая) логика, вместо термина «суждение» обычно пользуются термином «высказывание». Последнее представляет собой грамматически правильное повествовательное предложение, взятое вместе с выражаемым им смыслом. Основными типами высказываний являются дескриптивные (описательные) и оценочные.
Умозаключение – форма мышления (мыслительный процесс), посредством которой из ранее установленного знания (обычно из одного или нескольких суждений, называемых посылками) выводится новое знание (также обычно в виде суждения). Классический пример умозаключения:
1. Все люди смертны (посылка).
2. Сократ – человек (обосновывающее знание).
3. Следовательно, Сократ смертен (выводное знание, называемое заключением или следствием).
Важными условиями достижения истинного выводного знания являются не только истинность посылок (аргументов, оснований), но и соблюдение правил вывода, недопущение нарушений законов и принципов логики и диалектики. Наиболее общим делением умозаключений является их деление на два взаимосвязанных вида: индуктивное движение мысли от единичного, частного к общему, от менее общего к более общему, и дедуктивное (силлогизмы), где имеет место обратный процесс (как в приведенном примере).
Слова и словосочетания, выражающие понятия, фигурирующие в силлогизме (дедуктивном умозаключении) называют терминами силлогизма. В каждом силлогизме имеется три термина: в нашем примере соответственно – больший (1), средний (2), меньший (3).
Говоря о формах мышления, необходимо подчеркнуть, что «в научных исследованиях должно соблюдаться единство формально-логических правил определения и методологических принципов диалектики»[9].
Следует иметь в виду, что рациональное (мышление) взаимосвязано не только с чувственным познанием, но и с другими – внерационалъными – формами познания. Большое значение в процессе познания имеют такие факторы, как воображение, фантазия, эмоции и др. Среди них особенно важную роль играет интуиция (внезапное озарение) – способность прямого, непосредственного постижения истины без предварительных логических рассуждений и без доказательств. В истории философии на важную роль интуиции (хотя и по-разному понимаемой) в процессе познания указывали многие мыслители. Так, Декарт считал, что для реализации правил его рационалистического метода необходима интуиция, с помощью которой усматриваются первые начала (принципы), и дедукция, позволяющая получить следствия из этих начал.
Единственно достоверным средством познания считали интуицию сторонники такого философского течения XX в., как интуитивизм. А. Бергсон, противопоставляя интеллекту интуицию, считал последнюю подлинным философским методом, в процессе применения которого происходит непосредственное слияние объекта с субъектом. Связывая интуицию с инстинктом, он отмечал, что она характерна для художественной модели познания, тогда как в науке господствуют интеллект, логика, анализ. Если в феноменологии Гуссерля интуиция есть прежде всего «сущностное видение», «идеализация», непосредственное созерцание общего, то у Фрейда это скрытый, бессознательный первопринцип творчества.
Своеобразно толковали соотношение рациональной и иррациональной, интуитивной и дискурсивной (логической, понятийной) сторон познания русские философы-интуитивисты. Так, С.Л. Франк, указывая на неразрывную связь рационального (как отражения «светлого», «зримого» начала бытия) с противоположным ему моментом – иррациональным, «верховенство подлинного знания» отдает последнему. Он-то и есть тот углубленный взор, который проникает в трансрациональность, т.е. непостижимость или необъяснимость бытия.
История познания показывает, что новые идеи, коренным образом меняющие старые представления, часто возникают не в результате строго логических рассуждений или как простое обобщение. Они являются как бы скачком в познании объекта, перерывом непрерывности в развитии мышления. Для интуитивного постижения действительности характерна свернутость рассуждений, осознание не всего их хода, а отдельного наиболее важного звена, в частности окончательных выводов.
Полное логическое и опытное обоснование этих выводов находят позднее, когда они уже сформулированы и вошли в ткань науки. Как писал известный французский физик Луи де Бройль, «человеческая наука, по существу рациональная в своих основах и по своим методам, может осуществлять свои наиболее замечательные завоевания лишь путем опасных внезапных скачков ума, когда проявляются способности, освобожденные от тяжелых оков строгого рассуждения, которые называют воображением, интуицией, остроумием»[10]. Крупнейший математик А. Пуанкаре говорил о том, что в науке нельзя все доказать и нельзя все определить, а поэтому приходится всегда «делать заимствования у интуиции».
Действительно, интуиция требует напряжения всех познавательных способностей человека, в нее вкладывается весь опыт предшествующего социокультурного и индивидуального развития человека – его чувственно-эмоциональной сферы (чувственная интуиция) или его разума, мышления (интеллектуальная интуиция).
Многие великие творцы науки подчеркивали, что нельзя недооценивать важную роль воображения, фантазии и интуиции в научном исследовании. Последнее не сводится к «тяжеловесным силлогизмам», а необходимо включает в себя «иррациональные скачки». С их помощью, по словам Луи де Бройля, разрывается «жесткий круг, в который нас заключает дедуктивное рассуждение», что и позволяет совершить прорыв к истинным достижениям науки, осуществить великие завоевания мысли. Вместе с тем французский физик обращал внимание на то, что «всякий прорыв воображения и интуиции, именно потому, что он является единственно истинным творцом, чреват опасностями; освобожденный от оков строгой дедукции, он никогда не знает точно, куда ведет, он может нас ввести в заблуждение или даже завести в тупик»[11]. Чтобы этого не произошло, интуитивный момент следует соединять с дискурсивным (логическим, понятийным, опосредованным), имея в виду, что это два необходимо связанных момента единого познавательного процесса.
В истории познания сложились две крайние позиции по вопросу о соотношении эмпирического и теоретического уровней научного познания: эмпиризм и схоластическое теоретизирование. Сторонники эмпиризма сводят научное знание как целое к эмпирическому его уровню, принижая или вовсе отвергая теоретическое познание, абсолютизируют роль фактов и недооценивают роль мышления, абстракций, принципов в их обобщении, что делает невозможным выявление объективных законов. К тому же результату приходят и тогда, когда признают недостаточность «голых фактов» и необходимость их теоретического осмысления, но не умеют «оперировать понятиями» или делают это некритически и неосознанно.
Эмпиризм (от греч. empeiria – опыт) отрицает активную роль и относительную самостоятельность мышления. Единственным источником познания считается опыт, чувственное познание (живое созерцание), вследствие чего эмпиризм всегда был связан с сенсуализмом (от лат. sensus – чувство), но это не тождественные понятия. При этом содержание знания сводится к описанию этого опыта, а рациональная, мыслительная деятельность – к разного рода комбинациям того материала, который дается в опыте, толкуется как ничего не прибавляющая к содержанию знания.
Однако для объяснения реального процесса познания эмпиризм вынужден выходить за пределы чувственного опыта и описания «чистых фактов» и обращаться к аппарату логики и математики (прежде всего к индуктивному обобщению) для описания опытных данных в качестве средств построения теоретического знания. Ограниченность эмпиризма состоит в преувеличении роли чувственного познания, опыта и в недооценке роли научных абстракций и теорий в познании, в отрицании активной роли и относительной самостоятельности мышления.
Говоря о схоластическом теоретизировании, необходимо отметить, что понятие «схоластика» чаще всего употребляется в двух смыслах: прямом – как определенный тип (форма) религиозной философии, в особенности характерный для средних веков, и в переносном – как бесплодное умствование, формальное знание, оторванное от реальной жизни, практики.
В свое время Гегель справедливо называл схоластику «варварской философией рассудка», лишенной всякого объективного содержания, которая «вертится лишь в бесконечных сочетаниях категорий» (а точнее – слов, терминов). При этом «презренная действительность» остается рядом и ею совсем не интересуются, что не позволяет понять ее существенные характеристики и формообразования. Однако, как верно заметил великий математик Г. Вейль, ученый обязан пробиваться сквозь туман абстрактных слов и «достигать незыблемого скального основания реальности».
Схоластика – отвлеченно-догматический способ мышления, опирающийся не на реалии жизни, а на авторитет канонизированных текстов и на формально-логическую правильность словесных рассуждений. Она несовместима с творчеством, с критическим духом подлинно научного исследования, поскольку навязывает мышлению уже готовый результат, подгоняя доводы под желаемые выводы.
Таким образом, схоластика представляет собой такой способ мышления, для которого характерны несвобода и авторитарность мысли, ее отрыв от реальной действительности, обоснование официальной ортодоксальной доктрины и подчинение ей, абсолютизация формально-логических способов аргументации, субъективизм и произвольность в оперировании понятиями и терминами (зачастую переходящие в «словесную эквилибристику»), работа в рамках компилятивного, комментаторского исследования текстов, многосложность и полисемантичность дефиниций и вместе с тем – стремление к четкой рационализации знания, формально-логической стройности понятий.
Отрыв от опыта, от экспериментально установленных фактов, замкнутость мышления только на самое себя – недопустимое явление для научного познания. Как подчеркивал А. Эйнштейн, «чисто логическое мышление само по себе не может дать никаких знаний о мире фактов; все познание реального мира исходит из опыта и завершается им. Полученные чисто логическим путем положения ничего не говорят о действительности»[12]. Великий физик считал, что даже самая блестящая логическая математическая теория не дает сама по себе никакой гарантии истины и может не иметь никакого смысла, если она не проверена наиболее точными наблюдениями, возможными в науках о природе.
Проявления схоластического мышления чаще встречаются в социально-гуманитарном познании, чем в естественнонаучном, особенно в условиях тоталитарных политических режимов – это цитатничество, начетничество и компилятивность, которые становятся основными «методами» исследования; несвобода и авторитарность мысли, ее подчинение официальной идеологической доктрине, субъективизм и произвольность в оперировании понятиями и терминами («словесная эквилибристика»), комментаторство и экзегетичность (произвольное толкование текстов). Это пресловутая «игра в дефиниции», манипулирование «голыми» (зачастую «заумными») терминами, тяга к классификаторству и системосозиданию, доказывание давно доказанного, псевдоноваторство с забвением азбучных истин, движение мысли от умозрительно сконструированных схем и формул к реальным процессам (но не наоборот), бесплодные перетасовки понятий и бесконечное «плетение словес» и т.д.
Помимо эмпирического и теоретического уровней научного познания, по мнению С.А. Лебедева, сегодня необходимо артикулировать третий, более общий по сравнению с ними – метатеоретический уровень, состоящий из: 1) общенаучного знания и 2) философских оснований науки.[13]
Начинать, по нашему мнению, надо все-таки с философских оснований науки, которые представляют собой систему философских идей, обосновывающих базовые принципы и категории научного познания – онтологические постулаты, гносеологические, методологические и аксиологические идеалы и нормы. Ученый любой исторической эпохи и любой научной специальности в своем творческом поиске всегда, пусть даже бессознательно, исходит из определенного понимания категорий «вещь», «свойство», «отношение», «процесс», «причина» и «следствие», «пространство» и «время», «необходимость» и «случайность», и т.п. Характер и степень осознанности этого понимания могут служить выходу на более глубокий уровень достоверного знания либо становиться тормозом на пути к истине, источником догм и предрассудков. Например, пантеизм Галилея, Джордано Бруно, Николая Кузанского был формой естественнонаучного материализма, способствовавшего преодолению богословских догм в изучении природы. С.А. Лебедев приводит другие примеры философских оснований науки, выраженные в основополагающих идеях: «Пространство и время в физике – это отдельные субстанции» (И. Ньютон), «Числа – сущность вещей» (Пифагор), «Числа существуют объективно» (Платон), «Научные законы детерминистичны» (Лаплас), «Законы микромира индетерминистичны» (Н. Бор), «Пространство и время в физике – не субстанциональны, а атрибутивны и относительны» (А. Эйнштейн), и т.д.[14]
Аналогично, в конечном итоге философскую обоснованность имеют и эпистемологические постулаты, реализуемые в практике научных исследований – понимание истины и ее критериев, проблемы, факта, гипотезы, теории, метода и т.д.
Общенаучное знание образуется общенаучной картиной мира (и ее конкретизациями в каждой фундаментальной научной дисциплине – физике, химии, биологии и т.д.) и общенаучными же методологическими, логическими и аксиологическими принципами. Познавательная роль картины мира – в определении общих категориальных матриц видения наукой ее эмпирических и теоретических объектов, их типологии, общих закономерностей взаимодействия и пространственно-временных форм существования. Метатеоретические принципы, идеалы и нормы научного исследования являются методологическими стандартами, эталонами, регулятивами научной деятельности, критериями оценки ее результатов. К аксиологическому измерению науки относят «внешние» ценности ее практической полезности, роль в повышении образовательного и интеллектуального потенциала общества, в техническом, экономическом и социальном прогрессе, и «внутренние» ценности, изменчивые исторически и в зависимости от научной отрасли – логической доказательности и непротиворечивости, эмпирической проверяемости, хронологической точности и полноты описания. Так, заметно отличаются аксиологии основных исторических этапов развития науки. В классической науке приоритетны – объективное знание, абсолютная истина, универсальность методов, бескорыстное служение науке, научный прогресс. Для неклассической науки характерны – относительность истины, взаимодополнительность описаний, вероятность знания. В постнеклассической – конструктивность знания, плюрализм методологий и концепций, экологическая и гуманитарная экспертиза научных разработок, социально-нравственная ответственность ученого. Значение аксиологического слоя метатеоретического знания – в его влиянии на понимание смысла и задач, определении перспектив и оценок научных исследований.
В целом выделение трех уровней научного знания позволяет точнее показать его внутреннее строение, источники и противоречия познавательного процесса, связь науки с более широким контекстом ее когнитивного и социокультурного существования и развития.