По отношению людей к языку, которым они пользуются, филологи делят их на две группы. «Пуристы» (от латинского рurus — чистый) всегда обращают внимание на правильность своей и чужой речи и настойчиво добиваются её грамматической правильности. Они обращают внимание на ошибки в речи и предлагают все их исправлять. Напротив, «нигилисты» (латинское nihil — ничто) говорят и слушают, как придётся, они не замечают ни мелких, ни грубых ошибок в своей и чужой речи. Надо признать, что по-своему правы и те, и другие. Пуристы заботятся о «здоровье» языка и конкретной «языковой личности», «языкового коллектива». Кто хочет или должен научиться говорить и писать правильнее, может этому поучиться. А нигилисты протестуют против своего рода «языкового расизма», который несправедливо унижает хороших людей только потому, что они говорят не слишком гладко. Помирить пуристов с нигилистами не- трудно. Обратим внимание, что ошибки обязаны исправлять пользователи профессионального языка, а в сфере просторечия по сути нет правых и виноватых. В приложении к этой лекции объясняется, почему даже «реальные пацаны» обязаны «фильтровать базар», если не хотят серьёзно пострадать от языковых ошибок в своих профессиональных «языковых играх».
Лучший писатель нашей эмиграции Сергей «Довлатов должен был родиться
профессором Хиггинсом. Его бросало в жар от неграмотного правописания и произношения. … Сергей был нетерпим к пошлым пословицам и поговоркам, к ошибкам в ударении, к вульгаризмам и украинизмам. Люди, говорящие «позвОнишь», «катАлог»,
«пара дней», переставали для него существовать. Он мог буквально возненавидеть собеседника за употребление слов «вкуснятина», «ладненько», «кушать» («мы кушаем в семь часов»), «на минуточку» («он на минуточку оказался её мужем»). «Звякни мне завтра утром» или «я подскочу к тебе вечером». … Пётр Вайль в статье «Без Довлато- ва» вспоминает: «Достаточно было произнести при нём вялую пошлость типа «Жизнь прожить — не поле перейти», чтобы Сергей занудно приставал весь вечер: «Зачем ты это сказал? Что ты имел в виду?», — записала нам на память Людмила Штерн в книге
«Довлатов — добрый мой приятель» (2005).