Беринг Витус Ионссен
Иван Иванович Беринг – капитан-командор, известный исследователь северной части Тихого океана, именем которого назван пролив между Азией и Америкой. За время двух своих «камчатских экспедиций» первым исследовал и описал северные берега Камчатки, часть восточного побережья Азии, острова Беринга, Святого Диомида, Святого Лаврентия, первый из европейских исследователей посетил Камчатское и Берингово море, открыл цепь Алеутских островов, Шумагинские, Туманные острова, северо-западный берег Америки.
Датчанин родом, Беринг родился в 1680 году в Ютландии; а в 1704 году был принят Царем Петром во флот с чином мичмана, как уже ходивший на голландских судах кругом Африки в Индию. Считаясь одним из лучших капитанов, Беринг до 1724 года командовал последовательно в Балтийском и Азовском морях кораблями «Селафаил», «Перл», «Мальбург» и «Лесное» и принимал деятельное участие в военных действиях на море против шведов. В 1724 году Беринг вышел в отставку, обидевшись на непроизводство в чин капитана 1-го ранга; через полгода Петр приказал адмиралтейской коллегии снова пригласить его на службу и дать ему желаемый чин.
Заботясь о развитии Сибири и начале торговых сношений с Японией, Индией и другими восточными странами, Петр I интересовался вопросом – возможен ли проход из Архангельска в Тихий океан Северным Ледовитым океаном, иначе говоря, существует ли пролив между Азией и Америкой. Для выяснения этого вопроса Петр решил отправить научную экспедицию под начальством Беринга. 23 дек. 1724 года, незадолго до своей кончины, Царь дал Ивану Ивановичу следующую собственноручную инструкцию: «1) надлежит на Камчатке или на другом месте сделать один или два бота с палубами; 2) на оных ботах возле земли, которая идет на норд и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля часть Америки, и для того искать, где она сошлась с Америкой, и чтобы доехать до какого города европейского владения, или ежели увидят какой корабль европейский, проведать от него, как оный берег называют, и взять то на письме, и самим побывать на берегу, и взять подлинную ведомость и, поставя на карту, приезжать сюда».
В состав экспедиции вошли: лейтенант Чириков, несколько человек ученых и геодезистов и до 40 нижних чинов; впоследствии к экспедиции присоединились лейтенант Шпанберг, гардемарин Чаплин и еще 60 нижних чинов и мастеровых. Закончив приготовления, Чириков с частью экспедиции 24 января 1725 года (за 4 дня до смерти Петра) выехал из Санкт-Петербурга в Вологду и здесь около 15 февраля соединился с Берингом, прибывшим с остальными спутниками. Отсюда вся экспедиция направилась на восток и на 44-й день пути прибыла в Тобольск.
Первая камчатская экспедиция Беринга
В июне 1726 года Беринг прибыл в Якутск, а 30 июня 1727 года - в Охотск, проведя в пути почти два с половиной года. Пополнив здесь запасы, Беринг отправился морем из Охотска на Камчатку в Большерецк, а оттуда сухим путем перешел в Нижнекамчатск (11 марта 1728 года), где тотчас приступил к постройке палубного бота «Гавриил» для предстоящего морского плавания. 13 июля с запасами для годичного плавания Беринг вышел из устья реки Камчатки в море, направляясь на север, к месту предполагаемого разделения Азии и Америки. Незнакомство с условиями северном плавания, несовершенная постройка судов, позднее время года, постоянные туманы и бурное море сильно затрудняли выполнение Беринг его задачи. Пробыв более месяца в открытом море, Беринг прошел почти весь пролив, названный впоследствии его именем, и перевалил за полярный круг. Из расспросов чукчей и других обитателей Камчатки Беринг убедился, что этот берег дальше поворачивает к западу, а к северу простирается водное пространство без признаков земли.
Показания чукчей в различных местах были совершенно одинаковы и утвердили Беринга в мысли, что Азия с Америкой не соединяются. Чтобы проверить это, путешественник отошел от берегов и решил продвинуться на северо-восток. Потеряв из виду землю и долгое время не встречая ожидаемого американского берега, Беринг не решился продолжать путешествие, боясь попасть во льды и быть ими затертым в неизвестном море. Того же мнения были его спутники. Экспедиция вернулась на зимовку в Нижнекамчатск, куда прибыла 2 сентября 1728 года. За время этого плавания Беринг открыл у восточного берега Камчатки остров, названный позже его именем.
Перезимовав в Нижнекамчатске, Иван Иванович выстроил второй бот «Фортуну» и, назначив на него Чирикова, 5 июня 1729 года снова вышел в море с обоими судами. На этот раз Беринг решил пройти на восток. Сделав переход около 200 км. и не встретив земли, исследователь был принужден вернуться в Охотск. Второе плавание окончательно убедило Беринга в существовании к востоку неизвестной земли, отделенной от Азии морским проливом.
Считая свою миссию выполненной, Беринг отбыл в Петербург и здесь представил карту своих плаваний адмиралтейской коллегии вместе с подробным докладом о необходимости снаряжения новой экспедиции для исследования всего северного побережья Сибири и открытого пролива. Рассмотрев представленные путешественником карты, журналы и отчет о плавании, адмиралтейская коллегия отнеслась недоверчиво к вопросу о проливе, но в награждение понесенных трудов представила Беринга к чину капитан-командора.
Предложение Беринга о снаряжении новой экспедиции по рассмотрении сенатом и адмиралтейской коллегией было одобрено. Заключалось оно в следующем: принять меры для устройства Охотского края и Камчатки, исследовать пути к Америке и Японии и произвести опись всего северного побережья России между pеками Леной и Обью. Одновременно с планом экспедиции Беринг возбуждал целый ряд вопросов, касавшихся благоустройства наших сибирских окраин: возбужденные им вопросы рисуют Ивана Ивановича как человека государственного ума, достойного сподвижника Петра Великого. Эти вопросы сводятся к следующему:
• О необходимости религиозного просвещения между якутами и другими племенами;
• Об учреждении на реке Ангаре плавильных заводов для добывания из местной руды железа;
• Об организации из местных жителей регулярных полков;
• О разведении в Охотском и Камчатском крае русских пород лошадей и рогатого скота, коего там имеется мало, а пастбища богаты и земля плодородна;
• О заведении судостроения и верфей, развитии добывающей промышленности, изменении системы ясака, развитии рыболовства, звериного промысла и тому подобное;
• Об основании морской торговли с Японией.
Каждый из этих пунктов Беринг подробно объяснял сделанными наблюдениями. Одобренный сенатом и адмиралтейской коллегией проект Беринга встретил полное сочувствие Императрицы Анны Иоанновны. 17 апреля 1732 года последовал Высочайший указ, в котором предложения Беринга признавались вполне отвечающими «государственной пользе и умножению нашего интереса» и приказывалось снарядить вторую камчатскую экспедицию. Дух Петра еще жил среди людей, стоявших у власти, и потому в сочувствии и поддержке широким замыслам Беринга не было недостатка.
Вторая камчатская экспедиция (или первая академическая) 1733 – 43 годов
В состав экспедиции вошел весь цвет русской науки того времени. Участниками от флота были: сам Беринг, талантливый Чириков, Шпанберг, братья Лаптевы, Овцын, Малыгин, Скуратов, Прончищев, Челюскин, Ваксель, Стерлегов (все прославившиеся своими открытиями), еще 48 офицеров, гардемаринов и штурманов, 13 чиновников, шкиперов, боцманов, 18 лекарей и подлекарей; от академии наук – академики Миллер, Гмелин, Де-ла-Кроер, профессор Фишер, Штеллер, 5 студентов, 16 геодезистов, 5 мастеров различных специальностей, переводчики, живописцы и 6 «рудознатцев» (горняков), 1 пастор, 6 священников и до 600 человек матросов, солдат и мастеровых.
Экспедиция была разделена на отряды, которые должны были одновременно начать исследование и опись всего побережья Ледовитого океана: от Архангельска к pеке Оби и Лене, Камчатке, от Охотского моря и Амурского берега до Японии. Беринг и Чириков на двух судах должны были идти из Камчатки для исследования берегов Америки и решить в окончательной форме вопрос о проливе. Шпанберг с тремя судами направляется в Японию для исследования Курильских и Японских островов и завязания сношений с этой страной. Братья Лаптевы и другие офицеры на трех дубель-шлюпках производят опись северного побережья между устьями pек Оби и Лены; кроме того, одно или два судна должны были производить опись берега от Архангельска до Оби. К целям научным прибавлялась и цель государственная – распространить владычество России на вновь открытые земли и острова. Все инструкции по этому поводу предписывали составу экспедиции самое ласковое обращение с народами и племенами, поступающими в подданство России. Начальником всей экспедиции был назначен Беринг, помощником его и заместителем – Чириков. Экспедиция была рассчитана на 6 лет, и приготовления к ней были громадны: средств действительно не жалели, и оборудование ее было по тому времени самое широкое. Отправление отрядов к различным пунктам северного побережья началось весной 1732 году. С большими усилиями преодолевая трудности пути, партии постепенно прибывали на свои места, строили нужные суда и приступали к работам. В это время члены академии, распределенные по отдельным областям, производили порученные им научные исследования.
Экспедиция Беринга и Чирикова к американским берегам
Только к 1740 году были построены нужные суда, «Святой Петр» и «Святой Павел», и Беринг перешел морем в Камчатку. Выбрав хорошую бухту, путешественник заложил здесь порт и назвал его «Петропавловской гаванью». 4 июня 1741 года Иван Иванович вышел в море. Было решено идти вместе на юго-восток, пока не будет встречена земля. 20 июня шторм разлучил суда, и они уже больше не встречались. Первому увидеть землю удалось Чирикову («Святой Павел») - 15 июля, на широте 55° 21` сев. и долг. 61° 55` зап. Подойдя ближе, Чириков убедился, что находится у берегов Америки. Обе посланные им на берег шлюпки были захвачены туземцами, и Чирикову пришлось вернуться в Камчатку.
Беринг увидел берег только 20 июля – это был остров Святого Ильи (Каяк). Опасаясь быть застигнутым ветрами, капитан пополнил запасы воды и тронулся в обратный путь. Неблагоприятный ветер прижимал судно к берегам, и Берингу пришлось несколько раз отстаиваться на якоре. За это время были открыты остров Архидьякона Стефана (Туманный) и острова Евдокеевские. Между тем среди команды начали развиваться болезни; сам Беринг был сильно болен, и командование перешло к лейтенанту Овцыну.
Постоянные штормы, холода, недостаток провизии и воды вскоре привели экипаж в самое печальное положение. Счисление было почти потеряно, ослабевшие люди едва могли управлять парусами. Ежедневно умирало по 2-3 человека. 4 ноября увидели наконец, землю, принятую за Камчатский берег, к которой и приблизились. Это оказался остров, названный потом именем Беринга. Из-за ветхости судна и болезней решено было здесь перезимовать. Стали выкапывать ямы в песке, прикрывать их брезентами и парусами. Во время плавания умерло 12 человек. Из оставшихся многие умерли при перевозке на берег, остальные находились в самом печальном состоянии. Сам капитан Беринг и большая часть офицеров были тяжело больны, и их закутанными перенесли и поместили в вырытые ямы.
Наступали холода. Остров оказался пустым, без леса, хотя и с водой. Невозможные условия жизни в ямах привели к сильной смертности. Одним из первых, 8 дек. 1742 года, скончался Беринг; оставшиеся в живых провели здесь около 9 месяцев. Весной, разломав свое судно, они построили из него меньшее и после 2-недельного плавания достигли, наконец, Авачинской бухты, откуда в 1743 года добрались до Охотска. Так окончилась первая большая экспедиция. Несмотря на все неудачи, в продолжение десяти лет (1733-43 годы) русскими моряками и академиками были пройдены и описаны впервые северные берега России от Белого моря до устьев реки Колымы, Охотское море, Камчатка, исследована Сибирь до крайних южных и восточных ее пределов, совершены 2 плавания к Северной Японии и, наконец, открыты западные берега Америки, Курильские и Алеутские острова, и доказано существование «северного хода» в Тихий океан. Участники различных партий по возвращении в Санкт-Петербург представили свои труды в виде карт, описей и журналов, причем академики Штеллер и другие оставили любопытные записки о путешествии и труды по описи Сибири. В 1822 году Берингу был поставлен первый памятник на его могиле, а в 1866 году, по почину капитана 1-го ранга Рикорда, ему воздвигли памятник в Петропавловске.
Иван Иванович Беринг – капитан-командор, известный исследователь северной части Тихого океана, именем которого назван пролив между Азией и Америкой. За время двух своих «камчатских экспедиций» первым исследовал и описал северные берега Камчатки, часть восточного побережья Азии, острова Беринга, Святого Диомида, Святого Лаврентия, первый из европейских исследователей посетил Камчатское и Берингово море, открыл цепь Алеутских островов, Шумагинские, Туманные острова, северо-западный берег Америки.
Датчанин родом, Беринг родился в 1680 году в Ютландии; а в 1704 году был принят Царем Петром во флот с чином мичмана, как уже ходивший на голландских судах кругом Африки в Индию. Считаясь одним из лучших капитанов, Беринг до 1724 года командовал последовательно в Балтийском и Азовском морях кораблями «Селафаил», «Перл», «Мальбург» и «Лесное» и принимал деятельное участие в военных действиях на море против шведов. В 1724 году Беринг вышел в отставку, обидевшись на непроизводство в чин капитана 1-го ранга; через полгода Петр приказал адмиралтейской коллегии снова пригласить его на службу и дать ему желаемый чин.
Заботясь о развитии Сибири и начале торговых сношений с Японией, Индией и другими восточными странами, Петр I интересовался вопросом – возможен ли проход из Архангельска в Тихий океан Северным Ледовитым океаном, иначе говоря, существует ли пролив между Азией и Америкой. Для выяснения этого вопроса Петр решил отправить научную экспедицию под начальством Беринга. 23 дек. 1724 года, незадолго до своей кончины, Царь дал Ивану Ивановичу следующую собственноручную инструкцию: «1) надлежит на Камчатке или на другом месте сделать один или два бота с палубами; 2) на оных ботах возле земли, которая идет на норд и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля часть Америки, и для того искать, где она сошлась с Америкой, и чтобы доехать до какого города европейского владения, или ежели увидят какой корабль европейский, проведать от него, как оный берег называют, и взять то на письме, и самим побывать на берегу, и взять подлинную ведомость и, поставя на карту, приезжать сюда».
В состав экспедиции вошли: лейтенант Чириков, несколько человек ученых и геодезистов и до 40 нижних чинов; впоследствии к экспедиции присоединились лейтенант Шпанберг, гардемарин Чаплин и еще 60 нижних чинов и мастеровых. Закончив приготовления, Чириков с частью экспедиции 24 января 1725 года (за 4 дня до смерти Петра) выехал из Санкт-Петербурга в Вологду и здесь около 15 февраля соединился с Берингом, прибывшим с остальными спутниками. Отсюда вся экспедиция направилась на восток и на 44-й день пути прибыла в Тобольск.
Первая камчатская экспедиция Беринга
В июне 1726 года Беринг прибыл в Якутск, а 30 июня 1727 года - в Охотск, проведя в пути почти два с половиной года. Пополнив здесь запасы, Беринг отправился морем из Охотска на Камчатку в Большерецк, а оттуда сухим путем перешел в Нижнекамчатск (11 марта 1728 года), где тотчас приступил к постройке палубного бота «Гавриил» для предстоящего морского плавания. 13 июля с запасами для годичного плавания Беринг вышел из устья реки Камчатки в море, направляясь на север, к месту предполагаемого разделения Азии и Америки. Незнакомство с условиями северном плавания, несовершенная постройка судов, позднее время года, постоянные туманы и бурное море сильно затрудняли выполнение Беринг его задачи. Пробыв более месяца в открытом море, Беринг прошел почти весь пролив, названный впоследствии его именем, и перевалил за полярный круг. Из расспросов чукчей и других обитателей Камчатки Беринг убедился, что этот берег дальше поворачивает к западу, а к северу простирается водное пространство без признаков земли.
Показания чукчей в различных местах были совершенно одинаковы и утвердили Беринга в мысли, что Азия с Америкой не соединяются. Чтобы проверить это, путешественник отошел от берегов и решил продвинуться на северо-восток. Потеряв из виду землю и долгое время не встречая ожидаемого американского берега, Беринг не решился продолжать путешествие, боясь попасть во льды и быть ими затертым в неизвестном море. Того же мнения были его спутники. Экспедиция вернулась на зимовку в Нижнекамчатск, куда прибыла 2 сентября 1728 года. За время этого плавания Беринг открыл у восточного берега Камчатки остров, названный позже его именем.
Перезимовав в Нижнекамчатске, Иван Иванович выстроил второй бот «Фортуну» и, назначив на него Чирикова, 5 июня 1729 года снова вышел в море с обоими судами. На этот раз Беринг решил пройти на восток. Сделав переход около 200 км. и не встретив земли, исследователь был принужден вернуться в Охотск. Второе плавание окончательно убедило Беринга в существовании к востоку неизвестной земли, отделенной от Азии морским проливом.
Считая свою миссию выполненной, Беринг отбыл в Петербург и здесь представил карту своих плаваний адмиралтейской коллегии вместе с подробным докладом о необходимости снаряжения новой экспедиции для исследования всего северного побережья Сибири и открытого пролива. Рассмотрев представленные путешественником карты, журналы и отчет о плавании, адмиралтейская коллегия отнеслась недоверчиво к вопросу о проливе, но в награждение понесенных трудов представила Беринга к чину капитан-командора.
Предложение Беринга о снаряжении новой экспедиции по рассмотрении сенатом и адмиралтейской коллегией было одобрено. Заключалось оно в следующем: принять меры для устройства Охотского края и Камчатки, исследовать пути к Америке и Японии и произвести опись всего северного побережья России между pеками Леной и Обью. Одновременно с планом экспедиции Беринг возбуждал целый ряд вопросов, касавшихся благоустройства наших сибирских окраин: возбужденные им вопросы рисуют Ивана Ивановича как человека государственного ума, достойного сподвижника Петра Великого. Эти вопросы сводятся к следующему:
• О необходимости религиозного просвещения между якутами и другими племенами;
• Об учреждении на реке Ангаре плавильных заводов для добывания из местной руды железа;
• Об организации из местных жителей регулярных полков;
• О разведении в Охотском и Камчатском крае русских пород лошадей и рогатого скота, коего там имеется мало, а пастбища богаты и земля плодородна;
• О заведении судостроения и верфей, развитии добывающей промышленности, изменении системы ясака, развитии рыболовства, звериного промысла и тому подобное;
• Об основании морской торговли с Японией.
Каждый из этих пунктов Беринг подробно объяснял сделанными наблюдениями. Одобренный сенатом и адмиралтейской коллегией проект Беринга встретил полное сочувствие Императрицы Анны Иоанновны. 17 апреля 1732 года последовал Высочайший указ, в котором предложения Беринга признавались вполне отвечающими «государственной пользе и умножению нашего интереса» и приказывалось снарядить вторую камчатскую экспедицию. Дух Петра еще жил среди людей, стоявших у власти, и потому в сочувствии и поддержке широким замыслам Беринга не было недостатка.
Вторая камчатская экспедиция (или первая академическая) 1733 – 43 годов
В состав экспедиции вошел весь цвет русской науки того времени. Участниками от флота были: сам Беринг, талантливый Чириков, Шпанберг, братья Лаптевы, Овцын, Малыгин, Скуратов, Прончищев, Челюскин, Ваксель, Стерлегов (все прославившиеся своими открытиями), еще 48 офицеров, гардемаринов и штурманов, 13 чиновников, шкиперов, боцманов, 18 лекарей и подлекарей; от академии наук – академики Миллер, Гмелин, Де-ла-Кроер, профессор Фишер, Штеллер, 5 студентов, 16 геодезистов, 5 мастеров различных специальностей, переводчики, живописцы и 6 «рудознатцев» (горняков), 1 пастор, 6 священников и до 600 человек матросов, солдат и мастеровых.
Экспедиция была разделена на отряды, которые должны были одновременно начать исследование и опись всего побережья Ледовитого океана: от Архангельска к pеке Оби и Лене, Камчатке, от Охотского моря и Амурского берега до Японии. Беринг и Чириков на двух судах должны были идти из Камчатки для исследования берегов Америки и решить в окончательной форме вопрос о проливе. Шпанберг с тремя судами направляется в Японию для исследования Курильских и Японских островов и завязания сношений с этой страной. Братья Лаптевы и другие офицеры на трех дубель-шлюпках производят опись северного побережья между устьями pек Оби и Лены; кроме того, одно или два судна должны были производить опись берега от Архангельска до Оби. К целям научным прибавлялась и цель государственная – распространить владычество России на вновь открытые земли и острова. Все инструкции по этому поводу предписывали составу экспедиции самое ласковое обращение с народами и племенами, поступающими в подданство России. Начальником всей экспедиции был назначен Беринг, помощником его и заместителем – Чириков. Экспедиция была рассчитана на 6 лет, и приготовления к ней были громадны: средств действительно не жалели, и оборудование ее было по тому времени самое широкое. Отправление отрядов к различным пунктам северного побережья началось весной 1732 году. С большими усилиями преодолевая трудности пути, партии постепенно прибывали на свои места, строили нужные суда и приступали к работам. В это время члены академии, распределенные по отдельным областям, производили порученные им научные исследования.
Экспедиция Беринга и Чирикова к американским берегам
Только к 1740 году были построены нужные суда, «Святой Петр» и «Святой Павел», и Беринг перешел морем в Камчатку. Выбрав хорошую бухту, путешественник заложил здесь порт и назвал его «Петропавловской гаванью». 4 июня 1741 года Иван Иванович вышел в море. Было решено идти вместе на юго-восток, пока не будет встречена земля. 20 июня шторм разлучил суда, и они уже больше не встречались. Первому увидеть землю удалось Чирикову («Святой Павел») - 15 июля, на широте 55° 21` сев. и долг. 61° 55` зап. Подойдя ближе, Чириков убедился, что находится у берегов Америки. Обе посланные им на берег шлюпки были захвачены туземцами, и Чирикову пришлось вернуться в Камчатку.
Беринг увидел берег только 20 июля – это был остров Святого Ильи (Каяк). Опасаясь быть застигнутым ветрами, капитан пополнил запасы воды и тронулся в обратный путь. Неблагоприятный ветер прижимал судно к берегам, и Берингу пришлось несколько раз отстаиваться на якоре. За это время были открыты остров Архидьякона Стефана (Туманный) и острова Евдокеевские. Между тем среди команды начали развиваться болезни; сам Беринг был сильно болен, и командование перешло к лейтенанту Овцыну.
Постоянные штормы, холода, недостаток провизии и воды вскоре привели экипаж в самое печальное положение. Счисление было почти потеряно, ослабевшие люди едва могли управлять парусами. Ежедневно умирало по 2-3 человека. 4 ноября увидели наконец, землю, принятую за Камчатский берег, к которой и приблизились. Это оказался остров, названный потом именем Беринга. Из-за ветхости судна и болезней решено было здесь перезимовать. Стали выкапывать ямы в песке, прикрывать их брезентами и парусами. Во время плавания умерло 12 человек. Из оставшихся многие умерли при перевозке на берег, остальные находились в самом печальном состоянии. Сам капитан Беринг и большая часть офицеров были тяжело больны, и их закутанными перенесли и поместили в вырытые ямы.
Наступали холода. Остров оказался пустым, без леса, хотя и с водой. Невозможные условия жизни в ямах привели к сильной смертности. Одним из первых, 8 дек. 1742 года, скончался Беринг; оставшиеся в живых провели здесь около 9 месяцев. Весной, разломав свое судно, они построили из него меньшее и после 2-недельного плавания достигли, наконец, Авачинской бухты, откуда в 1743 года добрались до Охотска. Так окончилась первая большая экспедиция. Несмотря на все неудачи, в продолжение десяти лет (1733-43 годы) русскими моряками и академиками были пройдены и описаны впервые северные берега России от Белого моря до устьев реки Колымы, Охотское море, Камчатка, исследована Сибирь до крайних южных и восточных ее пределов, совершены 2 плавания к Северной Японии и, наконец, открыты западные берега Америки, Курильские и Алеутские острова, и доказано существование «северного хода» в Тихий океан. Участники различных партий по возвращении в Санкт-Петербург представили свои труды в виде карт, описей и журналов, причем академики Штеллер и другие оставили любопытные записки о путешествии и труды по описи Сибири. В 1822 году Берингу был поставлен первый памятник на его могиле, а в 1866 году, по почину капитана 1-го ранга Рикорда, ему воздвигли памятник в Петропавловске.
Арсеньев Константин Иванович
Арсеньев Константин Иванович — статистик, историк и географ. Родился 12 октября 1789 г. в семье священника села Мирханова Костромской губернии, Чухломского уезда, образование получил в Костромской семинарии и Петербургском педагогическом институте, где кончил курс в 1810 г. Через год был назначен преподавателем института по кафедре латинского языка и географии; кроме того, преподавал и в других учебных заведениях, в том числе в Инженерном училище, где ему удалось обратить на себя милостивое внимание великого князя Николая Павловича.
В 1819 г., с преобразованием института в университет, Арсеньев был определен адъюнктом по кафедре географии и статистики, но пребывание его в университете было кратковременно. Спустя два года над университетом разразилась гроза: попечитель его, пресловутый Рунич, стал очищать университет от "вредных" элементов. Рассмотрев лекции Арсеньева, изданные под заглавием "Начертание статистики Российского государства", и выделив из них "вредные места", в которых труд свободный превозносится над трудом крепостным, прославляется свобода промыслов, выражается сожаление об отсутствии кодификации законов (свода тогда еще не было), порицается подкупность судей и т. п. Рунич нашел, что лекции эти составляют "обдуманную систему неверия и правил зловредных и разрушительных в отношении к нравственности, образу мыслей и духу учащихся", и предписал ректору университета немедленно приостановить лекции Арсеньева.
Вместе с другими профессорами, подвергшимися той же участи, Арсеньев был предан особо учрежденному "университетскому суду". Дело могло бы кончиться для Арсеньева весьма печально, но его спасло высокое покровительство великого князя Николая Павловича. Удаленный из университета, Арсеньев тем не менее продолжал преподавать в главном инженерном и артиллерийском училищах, и вскоре ему даже было разрешено посвятить свою "Историю народов и республик Древней Греции" имени государя императора.
В 1824 Арсеньев был назначен редактором комиссии составления законов. Должность эту он занимал до 1828 г., когда на долю его выпала высокая честь стать преподавателем наследника престола. По собственному желанию императора Николая Арсеньеву было поручено преподавание статистики и истории. А так как печатные материалы по статистике России были тогда в крайне печальном состоянии, то тотчас же по назначении Арсеньева последовал указ: "По требованию коллежского советника Арсеньева повелеваем доставлять ему все из всех министерств сведения, нужные к составлению статистики Российской Империи для преподавания его императорскому высочеству великому князю, наследнику престола".
Семь лет спустя, в 1835 г., Арсеньеву было разрешено извлекать из государственного архива и архива иностранных дел акты, необходимые для изложения и преподавания новейшей русской истории. Такое исключительное положение доставило Арсеньеву возможность обогатить историческую науку массой новых данных, извлеченных из протоколов (Верховного тайного совета), из следственных дел (графа Деньера и др.) и иных документов, и таким образом пролить свет на эпохи, бывшие в то время для науки заповедными. Вот почему до сих пор сохранили научную ценность его исторические труды: "Царствование Петра II" (СПб., 1839), "Царствование Екатерины I" (СПб., 1856), равно как и его "Статистические очерки России" (СПб., 1848), при составлении которых Арсеньев пользовался неизданными сведениями горного департамента, министерства внутренних дел и других ведомств.
В качестве учителя Арсеньев оказал бесспорное влияние на склад мыслей и характер будущего Царя-Освободителя. Личные отношения высокого ученика к своему учителю были самые сердечные и близкие. Когда в 1837 г. цесаревич предпринял путешествие по России, из учителей сопровождал его только Жуковский и Арсеньев, который руководил образовательной стороной поездки и составил указатель мест, которые следовало осмотреть подробнее. Путешествием по России закончилось воспитание наследника, и с тех пор Арсеньев всецело отдался своим научным и служебным обязанностям.
Служба его тоже была научного характера: с 1832 г. по 1853 Арсеньев, в звании члена совета министра внутренних дел заведовал работами статистического комитета, учрежденного при министерстве по его мысли, и много сделал для организации русской статистики: его по справедливости можно назвать одним из отцов русской официальной статистики.
В 1836 г. Арсеньев был избран в члены Российской академии, а в 1838 г. — в почетные члены Санкт-Петербургского университета. В 1845 г. он вместе с Литке положил основание Географическому обществу, в котором с 1850 г. по 1854 г. состоял товарищем председателя. Арсеньев умер в чине тайного советника 29 ноября 1865 г. в Петрозаводске.
Арсеньев Константин Иванович — статистик, историк и географ. Родился 12 октября 1789 г. в семье священника села Мирханова Костромской губернии, Чухломского уезда, образование получил в Костромской семинарии и Петербургском педагогическом институте, где кончил курс в 1810 г. Через год был назначен преподавателем института по кафедре латинского языка и географии; кроме того, преподавал и в других учебных заведениях, в том числе в Инженерном училище, где ему удалось обратить на себя милостивое внимание великого князя Николая Павловича.
В 1819 г., с преобразованием института в университет, Арсеньев был определен адъюнктом по кафедре географии и статистики, но пребывание его в университете было кратковременно. Спустя два года над университетом разразилась гроза: попечитель его, пресловутый Рунич, стал очищать университет от "вредных" элементов. Рассмотрев лекции Арсеньева, изданные под заглавием "Начертание статистики Российского государства", и выделив из них "вредные места", в которых труд свободный превозносится над трудом крепостным, прославляется свобода промыслов, выражается сожаление об отсутствии кодификации законов (свода тогда еще не было), порицается подкупность судей и т. п. Рунич нашел, что лекции эти составляют "обдуманную систему неверия и правил зловредных и разрушительных в отношении к нравственности, образу мыслей и духу учащихся", и предписал ректору университета немедленно приостановить лекции Арсеньева.
Вместе с другими профессорами, подвергшимися той же участи, Арсеньев был предан особо учрежденному "университетскому суду". Дело могло бы кончиться для Арсеньева весьма печально, но его спасло высокое покровительство великого князя Николая Павловича. Удаленный из университета, Арсеньев тем не менее продолжал преподавать в главном инженерном и артиллерийском училищах, и вскоре ему даже было разрешено посвятить свою "Историю народов и республик Древней Греции" имени государя императора.
В 1824 Арсеньев был назначен редактором комиссии составления законов. Должность эту он занимал до 1828 г., когда на долю его выпала высокая честь стать преподавателем наследника престола. По собственному желанию императора Николая Арсеньеву было поручено преподавание статистики и истории. А так как печатные материалы по статистике России были тогда в крайне печальном состоянии, то тотчас же по назначении Арсеньева последовал указ: "По требованию коллежского советника Арсеньева повелеваем доставлять ему все из всех министерств сведения, нужные к составлению статистики Российской Империи для преподавания его императорскому высочеству великому князю, наследнику престола".
Семь лет спустя, в 1835 г., Арсеньеву было разрешено извлекать из государственного архива и архива иностранных дел акты, необходимые для изложения и преподавания новейшей русской истории. Такое исключительное положение доставило Арсеньеву возможность обогатить историческую науку массой новых данных, извлеченных из протоколов (Верховного тайного совета), из следственных дел (графа Деньера и др.) и иных документов, и таким образом пролить свет на эпохи, бывшие в то время для науки заповедными. Вот почему до сих пор сохранили научную ценность его исторические труды: "Царствование Петра II" (СПб., 1839), "Царствование Екатерины I" (СПб., 1856), равно как и его "Статистические очерки России" (СПб., 1848), при составлении которых Арсеньев пользовался неизданными сведениями горного департамента, министерства внутренних дел и других ведомств.
В качестве учителя Арсеньев оказал бесспорное влияние на склад мыслей и характер будущего Царя-Освободителя. Личные отношения высокого ученика к своему учителю были самые сердечные и близкие. Когда в 1837 г. цесаревич предпринял путешествие по России, из учителей сопровождал его только Жуковский и Арсеньев, который руководил образовательной стороной поездки и составил указатель мест, которые следовало осмотреть подробнее. Путешествием по России закончилось воспитание наследника, и с тех пор Арсеньев всецело отдался своим научным и служебным обязанностям.
Служба его тоже была научного характера: с 1832 г. по 1853 Арсеньев, в звании члена совета министра внутренних дел заведовал работами статистического комитета, учрежденного при министерстве по его мысли, и много сделал для организации русской статистики: его по справедливости можно назвать одним из отцов русской официальной статистики.
В 1836 г. Арсеньев был избран в члены Российской академии, а в 1838 г. — в почетные члены Санкт-Петербургского университета. В 1845 г. он вместе с Литке положил основание Географическому обществу, в котором с 1850 г. по 1854 г. состоял товарищем председателя. Арсеньев умер в чине тайного советника 29 ноября 1865 г. в Петрозаводске.
Баранский Николай Николаевич
Баранский, Николай Николаевич ("Николай Большой") — географ, член-корреспондент Академии Наук, лауреат Государственной премии СССР (1952), Герой Социалистического Труда (1962). Родился 14 (26) июля в 1881 в Томске, умер 19 ноября 1963 г. в Москве. Сын учителя, один из первых (с 1897) пропагандистов и организаторов в социал-демократическом рабочем движении Сибири, участник всех обще-сибирских конференций (1903—1906) и съездов и член Союзного комитета сибирского социал-демократического союза. Был делегатом Сибири на Таммерфорской общероссийской конференции большевиков (дек. 1905); 1904—07 временно работал в большевистских организациях на Урале, в Самаре, Киеве, Екатеринославе; сидел в тюрьмах в Уфе, Киеве, Чите в 1906—08 с перерывами. После 1909 перешел на легальное положение; учился в Московском коммерческом институте и вел пропагандистскую работу.
В 1914 окончил Московский коммерческий институт. В 1925 был членом-корреспондентом коллегии Народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции. С 1918 Баранский стал заниматься экономической географией. Баранский является одним из основоположников районного направления в советской экономической географии, которое возникло в противовес господствовавшему раньше статистико-отраслевому.
Баранский считает основным предметом исследования экономической географии не отрасли хозяйства, а экономические районы. При экономико-географическом изучении отдельных стран он делает упор на внутренние пространственные различия, т. е. на экономическое районирование и порайонные характеристики. В связи с этим придает большое значение экономическим картам и полевому экономико-географическому исследованию территории. Баранский составил ряд учебников по экономической географии СССР, создал ряд университетских курсов. Автор работ по вопросам методологии экономич. географии и картографии.
Баранский, Николай Николаевич ("Николай Большой") — географ, член-корреспондент Академии Наук, лауреат Государственной премии СССР (1952), Герой Социалистического Труда (1962). Родился 14 (26) июля в 1881 в Томске, умер 19 ноября 1963 г. в Москве. Сын учителя, один из первых (с 1897) пропагандистов и организаторов в социал-демократическом рабочем движении Сибири, участник всех обще-сибирских конференций (1903—1906) и съездов и член Союзного комитета сибирского социал-демократического союза. Был делегатом Сибири на Таммерфорской общероссийской конференции большевиков (дек. 1905); 1904—07 временно работал в большевистских организациях на Урале, в Самаре, Киеве, Екатеринославе; сидел в тюрьмах в Уфе, Киеве, Чите в 1906—08 с перерывами. После 1909 перешел на легальное положение; учился в Московском коммерческом институте и вел пропагандистскую работу.
В 1914 окончил Московский коммерческий институт. В 1925 был членом-корреспондентом коллегии Народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции. С 1918 Баранский стал заниматься экономической географией. Баранский является одним из основоположников районного направления в советской экономической географии, которое возникло в противовес господствовавшему раньше статистико-отраслевому.
Баранский считает основным предметом исследования экономической географии не отрасли хозяйства, а экономические районы. При экономико-географическом изучении отдельных стран он делает упор на внутренние пространственные различия, т. е. на экономическое районирование и порайонные характеристики. В связи с этим придает большое значение экономическим картам и полевому экономико-географическому исследованию территории. Баранский составил ряд учебников по экономической географии СССР, создал ряд университетских курсов. Автор работ по вопросам методологии экономич. географии и картографии.
Анучин Дмитрий Николаевич
Анучин Дмитрий Николаевич — профессор, ученый и антрополог. Родился 27-го августа 1843 г. в Санкт-Петербурге, умер 4 июля 1923 года в Москве. Анучин воспитывался в 4-й Ларинской гимназии, окончив которую в 1860 г., поступил на историко-филологический факультет, слушал лекции Стасюлевича, Костомарова, Срезневского и Сухомлинова, но, заболев, вынужден был через год оставить университет и уехать за границу, откуда возвратился в 1863 с обновленными сведениями и обновившимся мировоззрением. Вновь тогда же поступил в Московский университет по естественному отделению физико-математического факультета и окончил курс кандидатом в 1867, усердно занимаясь и после зоологией, этнографией и антропологией.
С 1871—1874 секретарь Общества акклиматизации животных и растений, немало поработавший для благоустройства этого учреждения. Выдержав в 1873 экзамен на степень магистра зоологии, впервые поместил в сборнике "Природа" ряд научно-популярных статей по зоологии. В 1875 при содействии проф. А. П. Богданова начал работать в антропологическом отделе Общества любителей естествознания и написал реферат "Материалы для антропологии Восточной Азии. I. Племя айнов", обративший на себя внимание в ученом мире, удостоенный лестных отзывов профессоров Мечникова и Штиды, что послужило поводом к избранию Анучина в члены Общества любителей естествознания и секретарем Антропологического отдела. В 1876 отправлен Московским университетом за границу для изучения антропологии, и там поработав во многих музеях и лабораториях первоклассных городов Европы, возвратился в 1879.
Устроил и описал антропологические отделы на выставках в Париже и Москве (1879), 1880 защитил диссертацию на магистра зоологии и избран доцентом по той же кафедре; в 1881 участвовал в V Археологическом съезде в Тифлисе, в 1882 ездил в Дагестан по поручению Географического и Археологического обществ. В 1884 назначен экстраординарным профессором по кафедре географии и этнографии с оставлением по кафедре антропологии. В 1887 принимал участие в Археологической комиссии для исследования чудских древностей в Пермской губернии. Напечатал свыше 40 исследований, рефератов и описаний по вопросам географии, этнографии, антропологии, доисторической археологии и зоологии, помещенных в разных научных журналах, начиная с 1873 г. Среди них: "Антропоморфные обезьяны и низкие расы человечества", "Барс", "Лама", "Казуары", "Сайга", "Как люди себя украшают и уродуют", "Очерки полярной фауны" (белый медведь и северный олень), "Этнографические очерки Балканского полуострова".
Анучин Дмитрий Николаевич — профессор, ученый и антрополог. Родился 27-го августа 1843 г. в Санкт-Петербурге, умер 4 июля 1923 года в Москве. Анучин воспитывался в 4-й Ларинской гимназии, окончив которую в 1860 г., поступил на историко-филологический факультет, слушал лекции Стасюлевича, Костомарова, Срезневского и Сухомлинова, но, заболев, вынужден был через год оставить университет и уехать за границу, откуда возвратился в 1863 с обновленными сведениями и обновившимся мировоззрением. Вновь тогда же поступил в Московский университет по естественному отделению физико-математического факультета и окончил курс кандидатом в 1867, усердно занимаясь и после зоологией, этнографией и антропологией.
С 1871—1874 секретарь Общества акклиматизации животных и растений, немало поработавший для благоустройства этого учреждения. Выдержав в 1873 экзамен на степень магистра зоологии, впервые поместил в сборнике "Природа" ряд научно-популярных статей по зоологии. В 1875 при содействии проф. А. П. Богданова начал работать в антропологическом отделе Общества любителей естествознания и написал реферат "Материалы для антропологии Восточной Азии. I. Племя айнов", обративший на себя внимание в ученом мире, удостоенный лестных отзывов профессоров Мечникова и Штиды, что послужило поводом к избранию Анучина в члены Общества любителей естествознания и секретарем Антропологического отдела. В 1876 отправлен Московским университетом за границу для изучения антропологии, и там поработав во многих музеях и лабораториях первоклассных городов Европы, возвратился в 1879.
Устроил и описал антропологические отделы на выставках в Париже и Москве (1879), 1880 защитил диссертацию на магистра зоологии и избран доцентом по той же кафедре; в 1881 участвовал в V Археологическом съезде в Тифлисе, в 1882 ездил в Дагестан по поручению Географического и Археологического обществ. В 1884 назначен экстраординарным профессором по кафедре географии и этнографии с оставлением по кафедре антропологии. В 1887 принимал участие в Археологической комиссии для исследования чудских древностей в Пермской губернии. Напечатал свыше 40 исследований, рефератов и описаний по вопросам географии, этнографии, антропологии, доисторической археологии и зоологии, помещенных в разных научных журналах, начиная с 1873 г. Среди них: "Антропоморфные обезьяны и низкие расы человечества", "Барс", "Лама", "Казуары", "Сайга", "Как люди себя украшают и уродуют", "Очерки полярной фауны" (белый медведь и северный олень), "Этнографические очерки Балканского полуострова".
ГРЕКО-ПЕРСИДСКИЕ ВОЙНЫ
Вначале V в. до н. э. над Грецией нависла грозная внешняя опасность. К этому времени Персидская держава Ахеменидов переживала период расцвета (см. ст. «Древний Иран»). Её всё расширявшаяся политическая и военная экспансия непосредственным образом затронула и греческий мир. Сначала персами были покорены эллинские полисы западного побережья Малой Азии и близлежащих островов. А вскоре персидский флот и сухопутные силы сделали первую попытку осуществить оккупацию юга Балкан.
В 493 г. до н. э. войска под командованием Мардония, зятя царя Дария I (521—485 гг. до н. э.), вторглись в земли фракийских племён, населявших прибрежные области Северной Эгеиды, и захватили попутно некоторые из расположенных там греческих городов-колоний. Власть персов над собой вынужденно признали и правители соседней Македонии.
Поводом для прямого вторжения в материковую Грецию послужила помощь, которую Афины и Эретрия (на острове Эвбея, лежащем неподалёку от Аттики) ранее оказали малоазийским эллинам, восстававшим против деспотической власти Ахеменидов. На ультимативное требование Дария I подчиниться ему ведущие полисы Эллады ответили решительным отказом. После этого персидский экспедиционный корпус высадился на Эвбее и опустошил её.
Вначале V в. до н. э. над Грецией нависла грозная внешняя опасность. К этому времени Персидская держава Ахеменидов переживала период расцвета (см. ст. «Древний Иран»). Её всё расширявшаяся политическая и военная экспансия непосредственным образом затронула и греческий мир. Сначала персами были покорены эллинские полисы западного побережья Малой Азии и близлежащих островов. А вскоре персидский флот и сухопутные силы сделали первую попытку осуществить оккупацию юга Балкан.
В 493 г. до н. э. войска под командованием Мардония, зятя царя Дария I (521—485 гг. до н. э.), вторглись в земли фракийских племён, населявших прибрежные области Северной Эгеиды, и захватили попутно некоторые из расположенных там греческих городов-колоний. Власть персов над собой вынужденно признали и правители соседней Македонии.
Поводом для прямого вторжения в материковую Грецию послужила помощь, которую Афины и Эретрия (на острове Эвбея, лежащем неподалёку от Аттики) ранее оказали малоазийским эллинам, восстававшим против деспотической власти Ахеменидов. На ультимативное требование Дария I подчиниться ему ведущие полисы Эллады ответили решительным отказом. После этого персидский экспедиционный корпус высадился на Эвбее и опустошил её.
СПАРТА
Спарта (Лакония, Лакедемон) — одно из самых известных и могущественных государств Древней Греции, славное своей армией, никогда не отступавшей перед врагом. Идеальный полис, Спарта была государством, которое не знало смут и гражданских распрей.
В этой удивительной стране не было ни богатых, ни бедных, поэтому спартанцы называли себя «об-щиной равных». Хотя о грозной Спарте знали буквально во всех уголках Древней Греции, мало кто мог похвастаться, что бывал на земле Лакедемона и хорошо знает жизнь и обычаи этой страны. Спартанцы (спартиаты) окутали своё государство покровом тайны, не разрешая ни чужеземцам приезжать к ним, ни своим гражданам покидать рубежи общины. Даже купцы не привозили товаров в Спарту — спартанцы ничего не покупали и не продавали.
Хотя сами спартанцы не оставили описания своих законов и государственного строя, многие древ-негреческие мыслители пытались разгадать причину прочности гражданского согласия и военной мощи Спарты. Особенно усилилось их внимание к этому государству после победы Спарты над Афинами в Пелопоннесской войне (431—405 гг. до н. э.). Но поскольку античные писатели наблюдали жизнь Спарты со стороны или жили через много столетий после того, как возникла «община равных», многие современные учёные с недоверием относятся к их сообщениям. Поэтому некоторые проблемы истории Спарты до сих пор вызывают споры у историков. Например, чем был обусловлен спартанский образ жизни, когда возникло это государство, столь непохожее на другие греческие полисы?
Спарта (Лакония, Лакедемон) — одно из самых известных и могущественных государств Древней Греции, славное своей армией, никогда не отступавшей перед врагом. Идеальный полис, Спарта была государством, которое не знало смут и гражданских распрей.
В этой удивительной стране не было ни богатых, ни бедных, поэтому спартанцы называли себя «об-щиной равных». Хотя о грозной Спарте знали буквально во всех уголках Древней Греции, мало кто мог похвастаться, что бывал на земле Лакедемона и хорошо знает жизнь и обычаи этой страны. Спартанцы (спартиаты) окутали своё государство покровом тайны, не разрешая ни чужеземцам приезжать к ним, ни своим гражданам покидать рубежи общины. Даже купцы не привозили товаров в Спарту — спартанцы ничего не покупали и не продавали.
Хотя сами спартанцы не оставили описания своих законов и государственного строя, многие древ-негреческие мыслители пытались разгадать причину прочности гражданского согласия и военной мощи Спарты. Особенно усилилось их внимание к этому государству после победы Спарты над Афинами в Пелопоннесской войне (431—405 гг. до н. э.). Но поскольку античные писатели наблюдали жизнь Спарты со стороны или жили через много столетий после того, как возникла «община равных», многие современные учёные с недоверием относятся к их сообщениям. Поэтому некоторые проблемы истории Спарты до сих пор вызывают споры у историков. Например, чем был обусловлен спартанский образ жизни, когда возникло это государство, столь непохожее на другие греческие полисы?
ПЕРИКЛ И АСПАСИЯ
Авторитет и влияние Перикла в Афинах были так велики, что даже его женитьба на гетере Аспасии не уменьшила его популярности.
Гетерами (греч. «спутницы», «подруги») в Древней Греции назывались образованные незамужние женщины, ведущие свободный, независимый образ жизни. (Иногда словом «гетера» в Древней Греции называли женщин, торгующих собой.) Ремесло гетеры в Греции не считалось почётным, и к ним относились с пренебрежением. Не могло быть и речи о том, чтобы почтенный человек женился на гетере. Достойная греческая женщина росла, воспитывалась и всю жизнь проводила затворницей в гинекее — на женской половине дома. Она не посещала театр, не смела появляться в Народном собрании. Женщина даже не могла одна выйти на улицу — её обязательно сопровождал кто-нибудь из родственников или рабыня. Хозяйка не выходила к гостям, если в доме собиралось общество друзей её мужа. Тогда мужскую компанию развлекали гетеры.
Среди гетер встречались женщины блестящего ума, хорошо образованные, умеющие поддержать разговор поэтов и философов, разбирающиеся в политике и искусстве. Такой гетерой была Аспасия из Милета.
Аспасия славилась в Афинах красотой и умом. Выдающиеся политики и философы считали её женщиной незаурядной, а «Сократ иногда ходил к ней со своими знакомыми... чтобы послушать её рассуждения...» (Плутарх). Аспасия была прекрасной собеседницей, и говорят даже, что она была наделена ораторским талантом, который так ценили афиняне.
Авторитет и влияние Перикла в Афинах были так велики, что даже его женитьба на гетере Аспасии не уменьшила его популярности.
Гетерами (греч. «спутницы», «подруги») в Древней Греции назывались образованные незамужние женщины, ведущие свободный, независимый образ жизни. (Иногда словом «гетера» в Древней Греции называли женщин, торгующих собой.) Ремесло гетеры в Греции не считалось почётным, и к ним относились с пренебрежением. Не могло быть и речи о том, чтобы почтенный человек женился на гетере. Достойная греческая женщина росла, воспитывалась и всю жизнь проводила затворницей в гинекее — на женской половине дома. Она не посещала театр, не смела появляться в Народном собрании. Женщина даже не могла одна выйти на улицу — её обязательно сопровождал кто-нибудь из родственников или рабыня. Хозяйка не выходила к гостям, если в доме собиралось общество друзей её мужа. Тогда мужскую компанию развлекали гетеры.
Среди гетер встречались женщины блестящего ума, хорошо образованные, умеющие поддержать разговор поэтов и философов, разбирающиеся в политике и искусстве. Такой гетерой была Аспасия из Милета.
Аспасия славилась в Афинах красотой и умом. Выдающиеся политики и философы считали её женщиной незаурядной, а «Сократ иногда ходил к ней со своими знакомыми... чтобы послушать её рассуждения...» (Плутарх). Аспасия была прекрасной собеседницей, и говорят даже, что она была наделена ораторским талантом, который так ценили афиняне.
ПЕРИКЛ. АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
Перикл родился в 492 г. до н. э. Отцом его был герой греко-персидских войн Ксантипп, а мать Перикла принадлежала к знатному роду Алкмеонидов, давшему Афинам многих видных политических деятелей.
Как и у многих афинян из почтенных семей, у Перикла имелись достойные наставники. Музыке его учил музыкант и мыслитель Дамон, философии — известный греческий учёный Зенон.
Свой жизненный путь Перикл начал военным. «Он был храбр в походах и искал опасностей», — писал о нём древнегреческий историк Плутарх. Но в то время особой славы на военном поприще он себе не добыл. Перикл был молод и честолюбив, занятие политикой было в традициях его семьи, и в середине 60-х гг. V в. до н. э. он появился на политической арене. В это время в Афинах разгорелась схватка между демократами — сторонниками правления большинства граждан — и аристократами, приверженцами правления немногих знатных родов. Перикл, хотя и происходил из знатного рода, стал на сторону демоса — народа, возможно
Перикл родился в 492 г. до н. э. Отцом его был герой греко-персидских войн Ксантипп, а мать Перикла принадлежала к знатному роду Алкмеонидов, давшему Афинам многих видных политических деятелей.
Как и у многих афинян из почтенных семей, у Перикла имелись достойные наставники. Музыке его учил музыкант и мыслитель Дамон, философии — известный греческий учёный Зенон.
Свой жизненный путь Перикл начал военным. «Он был храбр в походах и искал опасностей», — писал о нём древнегреческий историк Плутарх. Но в то время особой славы на военном поприще он себе не добыл. Перикл был молод и честолюбив, занятие политикой было в традициях его семьи, и в середине 60-х гг. V в. до н. э. он появился на политической арене. В это время в Афинах разгорелась схватка между демократами — сторонниками правления большинства граждан — и аристократами, приверженцами правления немногих знатных родов. Перикл, хотя и происходил из знатного рода, стал на сторону демоса — народа, возможно
СОЛОН. ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО В АНТИЧНОСТИ
Солон, сын Эксекестида, вошёл в историю Древней Греции как великий реформатор, основатель полисной демократии Афин. Среди своих современников и у последующих поколений эллинов он пользовался славой великого поэта и мудреца. Происходил Солон из очень древнего царского рода Кодридов. По преданию, Кодр — последний царь Афин, пожертвовавший жизнью ради спасения родного города. Он был похоронен на Акрополе, и благодарные афиняне чтили его как героя.
По имущественному положению Солон относился к людям среднего достатка. Его отец всё состо-яние истратил на помощь нуждающимся, и Солон в молодости приложил немало усилий, чтобы раз-богатеть: бедность не была в почёте, а страсть к богатству считалась естественной. В своих стихах Солон открыто признаётся, что хочет быть богатым, оговариваясь, правда, что его привлекает лишь честно нажитое: «Быть я богатым хочу, но нечестно владеть не желаю этим богатством: позднее час для расплаты придёт». Он подчёркивает, что честь и доброе имя ему дороже богатства: «Многие низкие люди богаты, а добрый беднеет. Мы же не будем менять доблесть на денег мешок».
Солон, сын Эксекестида, вошёл в историю Древней Греции как великий реформатор, основатель полисной демократии Афин. Среди своих современников и у последующих поколений эллинов он пользовался славой великого поэта и мудреца. Происходил Солон из очень древнего царского рода Кодридов. По преданию, Кодр — последний царь Афин, пожертвовавший жизнью ради спасения родного города. Он был похоронен на Акрополе, и благодарные афиняне чтили его как героя.
По имущественному положению Солон относился к людям среднего достатка. Его отец всё состо-яние истратил на помощь нуждающимся, и Солон в молодости приложил немало усилий, чтобы раз-богатеть: бедность не была в почёте, а страсть к богатству считалась естественной. В своих стихах Солон открыто признаётся, что хочет быть богатым, оговариваясь, правда, что его привлекает лишь честно нажитое: «Быть я богатым хочу, но нечестно владеть не желаю этим богатством: позднее час для расплаты придёт». Он подчёркивает, что честь и доброе имя ему дороже богатства: «Многие низкие люди богаты, а добрый беднеет. Мы же не будем менять доблесть на денег мешок».
ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА
Троянская война, по мнению древних греков, была одним из самых значительных событий их истории. Античные историки считали, что она произошла примерно на рубеже XIII—XII вв. до н. э., и начинали с неё новую — «троянскую» эру: восхождение населявших Балканскую Грецию пле-мён к более высокому уровню культуры, связанному с жизнью в городах. О походе греков-ахейцев против города Трои, расположенного в северо-западной части полуострова Малая Азия — Троаде, рассказывали многочисленные греческие мифы, объединённые позднее в цикл преданий — киклические поэмы. Самой же авторитетной для эллинов была эпическая поэма «Илиада», приписываемая великому греческому поэту Гомеру, жившему в VIII в. до н. э. В ней рассказывается об одном из эпизодов заключительного, десятого года осады Трои-Илиона — так назван в поэме этот малоазийский город.
Троянская война, по мнению древних греков, была одним из самых значительных событий их истории. Античные историки считали, что она произошла примерно на рубеже XIII—XII вв. до н. э., и начинали с неё новую — «троянскую» эру: восхождение населявших Балканскую Грецию пле-мён к более высокому уровню культуры, связанному с жизнью в городах. О походе греков-ахейцев против города Трои, расположенного в северо-западной части полуострова Малая Азия — Троаде, рассказывали многочисленные греческие мифы, объединённые позднее в цикл преданий — киклические поэмы. Самой же авторитетной для эллинов была эпическая поэма «Илиада», приписываемая великому греческому поэту Гомеру, жившему в VIII в. до н. э. В ней рассказывается об одном из эпизодов заключительного, десятого года осады Трои-Илиона — так назван в поэме этот малоазийский город.
ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ
Юг Балканского полуострова и острова Эгейского моря в силу своего географического положения стали уже на заре цивилизации тем мостом, который соединял европейский континент с опережавшим его в социально-экономическом и культурном развитии Ближним Востоком. В этом регионе прежде, чем в других областях Европы, примерно с рубежа VII—VI тыс. до н. э., установилось в неолите (новом каменном веке) господство производящей экономики, основанной на земледелии и скотоводстве. С наступлением эпохи бронзы (в начале III тыс. до н. э.) уже можно представить с достаточной определённостью этническую ситуацию в материковой Греции и на острове Крит, самом большом в Архипелаге.
Юг Балканского полуострова и острова Эгейского моря в силу своего географического положения стали уже на заре цивилизации тем мостом, который соединял европейский континент с опережавшим его в социально-экономическом и культурном развитии Ближним Востоком. В этом регионе прежде, чем в других областях Европы, примерно с рубежа VII—VI тыс. до н. э., установилось в неолите (новом каменном веке) господство производящей экономики, основанной на земледелии и скотоводстве. С наступлением эпохи бронзы (в начале III тыс. до н. э.) уже можно представить с достаточной определённостью этническую ситуацию в материковой Греции и на острове Крит, самом большом в Архипелаге.
АНТИЧНОСТЬ
Уже на протяжении пятисот лет, начиная с эпохи Возрождения, европейцы называют историю Древней Греции и Древнего Рима «золотым веком» человечества. Действительно, античная культура имела множество притягательных сторон, сильно действующих и на современных людей: разумное и соразмерное человеку устройство общества, гармония человека и природы, сочетание религиозного чувства с большой свободой мышления, постоянная устремлённость к красоте и добру. Попытки «возродить античность» очень многое дали Западной Европе Нового времени, хотя, конечно, результаты этого «возрождения» сильно отличались от античных образцов. Постоянное со-поставление, сравнение себя с греко-римским миром стало правилом для новой Европы; многие историки и сейчас искренне убеждены, что, изучая афинскую демократию века Перикла, можно из-влечь важные для современных политиков уроки. Но не мешает ли нам это вечное сравнение «ны-нешнего» с «прошлым» увидеть античность такой, какой она была на самом деле, была, так сказать, «для себя самой»? Очень может быть. Древние греки вовсе не знали, что им суждено стать родона-чальниками демократии, философии и изящных искусств; они попросту обживали свой небольшой и довольно скудный уголок Средиземноморья, внимательно приглядываясь к могущественным и опытным соседям — финикийцам и критянам, египтянам и сирийцам. Границу между своей ро-диной и Востоком сами греки проводили далеко не так резко, как современные историки; Восток притягивал эллинов как магнит. Не случайно Александр Македонский пришёл в Бактрию и Индию не как завоеватель-чужестранец, а объявив себя наследником иранского царя.
Уже на протяжении пятисот лет, начиная с эпохи Возрождения, европейцы называют историю Древней Греции и Древнего Рима «золотым веком» человечества. Действительно, античная культура имела множество притягательных сторон, сильно действующих и на современных людей: разумное и соразмерное человеку устройство общества, гармония человека и природы, сочетание религиозного чувства с большой свободой мышления, постоянная устремлённость к красоте и добру. Попытки «возродить античность» очень многое дали Западной Европе Нового времени, хотя, конечно, результаты этого «возрождения» сильно отличались от античных образцов. Постоянное со-поставление, сравнение себя с греко-римским миром стало правилом для новой Европы; многие историки и сейчас искренне убеждены, что, изучая афинскую демократию века Перикла, можно из-влечь важные для современных политиков уроки. Но не мешает ли нам это вечное сравнение «ны-нешнего» с «прошлым» увидеть античность такой, какой она была на самом деле, была, так сказать, «для себя самой»? Очень может быть. Древние греки вовсе не знали, что им суждено стать родона-чальниками демократии, философии и изящных искусств; они попросту обживали свой небольшой и довольно скудный уголок Средиземноморья, внимательно приглядываясь к могущественным и опытным соседям — финикийцам и критянам, египтянам и сирийцам. Границу между своей ро-диной и Востоком сами греки проводили далеко не так резко, как современные историки; Восток притягивал эллинов как магнит. Не случайно Александр Македонский пришёл в Бактрию и Индию не как завоеватель-чужестранец, а объявив себя наследником иранского царя.