Среди всех русских социологов конца XIX - начала XX в. самую важную роль в духовном объединении и взаимном понимании Запада и России играл М. Ковалевский, жизнь которого была интересной и поучительной. Он был выходцем из богатой дворянской семьи, в кругу которой получил превосходное домашнее образование, прежде всего знание основных европейских языков. Его отец участвовал в кампании 1812 г., командуя полком кирасир, и вошел с русской армией в Париж, который покорил недавнего помещика-степняка. Он стал часто ездить за границу, захватывая с собой сына после того, как тому исполнилось десять лет. Еще в дошкольные годы Максим увлеченно читает книги по истории и этнографии. Дальнейшее образование было продолжено в гимназии, которую он закончил с золотой медалью, и с 1866 г. в Харьковском университете, где Ковалевский испытывал сильное интеллектуальное влияние со стороны профессора истории Д. И. Каченовского, поклонника французского позитивизма. Позднее Ковалевский называл его "незабвенным учителем".

Подготовка магистерской диссертации заставила Ковалевского провести несколько лет за рубежом. Там он слушает лекции специалистов в Берлине и Париже, много работает в Библиотеке Британского музея и государственном архиве. В Париже знакомится с профессором И. Лучницким, человеком, преданным позитивизму, который вводит его в круг лиц, собиравшихся вокруг "Журнала позитивной философии", куда позднее писал и сам Ковалевский. Этот первый в мире философский журнал редактировал Г. Н. Вырубов (задушевный друг Герцена, незаурядный химик, участник Парижской коммуны). Он был хорошо известен в научных кругах Парижа, и не случайно сменил П. Лафита (ученика О. Конта) в заведовании кафедрой истории науки в Колледж де Франс. Добросердечные отношения с Вырубовым Ковалевский поддерживал потом всю свою жизнь.

Во время поездки он знакомится и общается со многими известными людьми - В. Соловьевым, М. Бакуниным, Ф. Энгельсом, П. Лавровым, И. Янжулом, А. И. Чупровым и другими. В силу открытого, доброжелательного характера Ковалевского всегда привлекало человеческое общение, он охотно и быстро сходился с людьми, круг его добрых знакомых был неисчерпаем. Так, он лично знал многих ведущих социологов своего времени, среди западных - В. Беджгота, Д. Милля, Л. Уорда, Г. Спенсеpa, Э. Дюркгейма, Г. Тарда, Р. Вормса, Г. Де Греефа, Т. Масарика и других, а среди русских - всю нашу верхушку - П. Лаврова, Н. Михайловского, Е. Де Роберти, С. Южакова, Н. Кареева, П. Сорокина, В. Ключевского и других. Обе его диссертации - магистерская (1875 г.) и докторская (1880 г.) были подготовлены на основе материалов по истории английского общественного строя средних веков. С 1877 по 1887 г. он преподает в Московском университете. Этот период был важной вехой в его эволюции.

В личной жизни Ковалевский - богатый, приветливый и хлебосольный хозяин, в квартире которого часто бывал цвет русской интеллигенции - И. Тургенев, А. Чехов, Л. Толстой, П. Боборыкин, Г. Успенский и другие. Многие отмечали, что «остроумие и находчивость неистощимого разговорщика» у него сочетались с громадными знаниями, он, словно губка, впитывал любые данные от своих интересных собеседников.

Растет его известность и в научных кругах: в 1879 г. появилась серия работ «Общинное землевладение», а в следующем – «Историко-сравнительный метод в юриспруденции и приемы изучения истории права», справедливо оцененная как сочинение, открывающее «новые пути для научных исследований». И действительно, его трактовка и конкретное применение в других работах этого метода, заложившего основы генетической социологии, имело много поклонников, хотя встречались и критики. Отметим, что для своих исторических исследований Ковалевский в течение всей своей научной жизни выбирал темы, которые погружали его в котел политических страстей: общинное землевладение, национальный и рабочий вопросы, демократия и монархия и их политические доктрины, происхождение и судьба разных видов собственности и власти.

Кипучая деятельность Ковалевского сказалась и в жизни этнографического отделения «Общества естествознания, антропологии и этнографии», где он вначале секретарствовал, а позднее стал председателем. В летние каникулы Ковалевский в сопровождении молодых университетских ученых (будущего академика В. Ф. Миллера, И. И. Иванюкова и других, однажды к ним присоединился и Н. Михайловский) отправлялся в полевые этнографические экспедиции по Кавказу, забираясь в глухие места. По особому плану он расспрашивает местных жителей (как правило, осетин и сванетов) о родовом быте, изучает взаимодействие и влияние древних обычаев на право. Обдумывает соотношение этнографии и социологии в изучении культур. В итоге получился ряд блестящих журнальных и книжных публикаций.

Вместе с В. Ф. Миллером Ковалевский решил и стал издавать «Книжное обозрение» (1879-1880), задуманное как оперативный справочник о самом ценном в текущей русской науке и литературе. В качестве авторов он привлек наиболее способных профессоров позитивистской ориентации С. Муромцева, Е. Де Роберти, Н. Кареева, О. Ключевского, А. Фортунатова. Позднее издание было оценено как «первенец научной критики и библиографии», «важный источник для будущего историка русской социальной науки». По замыслу редакторов, предполагалось абсолютно объективное, надпартийное изложение материалов. Однако завязалась полемика Ковалевского в двух различных направлениях: с Н. Михайловским и Б. Чичериным. Ковалевскому это досаждало и мешало. Временные финансовые трудности еще более усугубили дело. Журнал пришлось ликвидировать, но с тех пор все толстые русские журналы завели научные критико-библиографические отделы, наполненные рефератами и рецензиями.

Как преподаватель, Ковалевский сложился довольно рано и в специфической манере читал лекции всю последующую жизнь. Слушатели свидетельствовали: его лекции отличались четкими планами, объективностью, редкой терпимостью к чужим точкам зрения, разнообразными, свежими научными данными. Глубина содержания их оттенялась остроумными репликами, анекдотами и забавными случаями из собственной жизни и встреч с "великими" людьми. Вот один пример: рассказывая американскому социологу Л. Уорду о том, что его «Динамическая социология» была запрещена царской цензурой и подвергнута сожжению, Ковалевский объяснил действия цензора тем, что тот, вероятно, перепутал слова «динамика» и «динамит», «социальная» и «социализм». Уорду это объяснение очень понравилось, и анекдот пошел гулять по свету. Между тем, настоящий цензор был не столь наивен, - сохранившиеся в наших архивах сведения показывают, что его запрет книги Уорда был связан с «материалистическим» позитивизмом и антиклерикализмом.

Ковалевский и сам испытал на себе полицейский пресс. Предмет его университетских лекций - конституции западных стран - казался начальству «опасным». Курс исключили из числа обязательных. Это не помогло, он по-прежнему собирал толпы студентов разных факультетов. Тогда в 1887 г. Ковалевский был уволен с профессорской должности в виду «отрицательного отношения к русскому государственному строю». Молодой профессор был очень огорчен потерей студенческой аудитории и серьезно опасался конфискации имущества.

На восемнадцать долгих лет Ковалевский покинул родину. Он читает лекции в университетах Франции, Швеции, Англии, Италии, США. На берегу Средиземного моря покупает виллу, собирает большую научную библиотеку (более 50 тысяч томов), впрочем, ядро ее составила библиотека, перевезенная из Москвы. Работает с удвоенной силой и пишет свои капитальные труды: "Очерк происхождения и развития семьи и собственности", "Происхождение современной демократии", "Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства". Часто многотомные, эти труды выходят на русском и иностранных языках. Их замечают в разных странах, рецензии на некоторые пишут Э. Дюркгейм, Р. Вормс и другие социологи. Кроме того, Ковалевский пишет десятки мелких статей.

Ковалевский усиленно изучает современную ему социологию, становится членом «Международного института социологии», участвует в ряде его конференций и съездов, а с 1895 г. - вице-президент, а с 1907 г. - председатель этого института. Одновременно с рядом русских социологов Ковалевский был участников «Общества социологии» в Париже, постоянным сотрудником «Международного обозрения социологии», помогая ему интеллектуально и финансово.

Но в ходе этой разнообразной и успешной научной, преподавательской и организационной деятельности Ковалевского неумолимо тянуло читать лекции «по-русски и для русских». В 1901 г. он организует вместе с Ю. Гамбаровым и Е. Де Роберти «Русскую школу общественных наук» в Париже. Школа сыграла важную роль в деле преподавания и институционализации русской социологии. Ковалевскому удалось пригласить крупнейших русских и западно-европейских специалистов, создать интересную программу по социологии, набрать сотни студентов и проработать ряд лет.

После закрытия Школы ее уже чисто русский вариант при содействии В. Бехтерева и Ковалевского был открыт в 1908 г. в виде Психоневрологического института, где была создана первая в России кафедра социологии, которую возглавил Ковалевский. Свои курсы, читаемые в парижской школе и Психоневрологическом институте, Ковалевский обобщил в серии социологических работ. До этих публикаций социологическая точка зрения у него топилась в массе исторических, экономических, правовых и других данных, их сопоставлениях и сравнениях. Теперь он демонстрирует «чистую» социологию. Начиная с критики существующих концепций. В «Современных социологах» (1905 г.) представлен критический обзор важнейших вкладов - Тарда, Гиддингса, Болдуина, Гумпловича, Дюркгейма, Зиммеля, Маркса и других.

Ученик Ковалевского Питирим Сорокин, спустя более 20 лет после ее публикации, писал, что эта работа «до сих пор остается наиболее основательным критическим анализом ведущих социологических теорий в мировой научной литературе». Ковалевский старается найти ценное в каждом подходе и не отбрасывает огульно ни одну из рассматриваемых теорий, полагая, что в каждой есть верные эмпирических обобщения. Но одновременно остро критикует логические ошибки и просчеты, если их обнаруживает. Далее от критики он переходит к позитивной обработке социологических материалов и пишет через пять лет двухтомную работу «Социология».

В последние годы жизни Ковалевский начал ощущать переутомление. Для поддержания своего здоровья он ежегодно выезжал на воды в Карлсбад. Но и 1914 году пребывание там для него оказалось роковым - с началом войны он был задержан в Карлсбаде в качестве заложника.

Каких только мер не принималось для его освобождения: помимо обычных дипломатических сношений, за него хлопотали законодательные учреждения, и чуть не пришлось привлечь к этому делу испанского короля, президента США Вильсона и даже побеспокоить Папу Римского. Но австрийцы упорно его не выпускали. Только через 7 месяцев удалось его освободить, в феврале 1915 года он получил свободу и через Румынию вернулся в Россию. Но длительный и тяжелый плен подорвал его силы.

Напряженная, кипучая деятельность Максима Максимовича вместе с тяжелыми переживаниями, испытанными им в плену, надломили его богатырский организм и приблизили роковую развязку. 23 марта 1916 года Максим Максимович Ковалевский умер, а 26 марта похоронен в Александро-Невской Лавре.

Социологическими являются следующие работы Ковалевского: «Очерк происхождения и развития семьи и собственности» (1895), «Современные социологи» (1905), «Очерк развития социологических учений» (1906), «От прямого народоправства к представительному и от патриархальной монархии к парламентаризму» (1906, т. 1—3), «Социология» (1910, т.1—2), «Современные французские социологи» (1913), «Происхождение семьи, рода, племени, собственности, государства и религии» (1914) и др.