Николай Яковлевич Данилевский (1822—1885) в книге «Россия и Европа» (1869) представлял человеческую историю разделенной на отдельные и обширные единицы — «историко-культурные типы», или цивилизации. Он видел ошибку историков в том, что они рассматривали современный им Запад в качестве высшей, кульминационной стадии и конструировали линейную хронологию эпох (древняя — средневековая — современная) как прибли­жающуюся к этой своей кульминации, хотя западная, или иными словами, германо-романская цивилизация — лишь одна из мно­гих, процветавших, в истории. В реальности общей хронологии дли различных цивилизаций не существует: нет единого события, которое могло бы разумно разделить судьбу всего человечества на периоды, означало бы одно и то же для всех и было бы одинаково важным для всего мира. Ни одна цивилизация не является лучшей или более совершенной, каждая имеет свою внутреннюю логику развития и проходит различные стадии в только ей свойственной последовательности.

Историю творят люди, но их исторические роли различны. Существуют три типа исторических действующих лиц (агентов): 1) позитивные действующие лица истории, т.е. те общества (племена, люди), которые создали великие цивилизации — отдельные историко-культурные типы; 2) негатив­ные действующие лица истории, которые играли деструктивную роль и способствовали окончательному крушению приходивших в упадок цивилизаций (например, гунны, монголы, тюрки); 3) люди и племена, у которых отсутствует творческое начало. Они представляют лишь «этнографический материал», исполь­зуемый творческими обществами для построения собственных цивилизаций. Иногда после распада великих цивилизаций состав­ляющие их племена возвращаются на уровень «этнографического материала» — пассивной, распыленной популяции.

Цивилизации проявляют свою творческую сущность лишь в избранных областях, т.е. концентрируются на каких-то индиви­дуальных, характерных только для них областях и темах: для греческой цивилизации — красота, для семитской — религия, для римской — закон и администрация, для китайской — практика и польза, для индийской — воображение, фантазия и мис­тицизм, для германо-романской — наука и технология.

В судьбе каждой великой цивилизации наблюдается типичный цикл развития. Первая фаза, иногда весьма продолжительная, — это фаза возникновения и кристаллизации, когда цивилизация зарождается, принимает различные форму и образ, утверждает свою культурную и политическую автономность и общий язык. Затем наступает фаза процветания, когда цивилизация полнос­тью развивается и раскрывается ее творческий потенциал. Эта фаза обычно непродолжительна (400—600 лет) и заканчивается, когда запас творческих сил исчерпывается. Недостаток творческих сил, застой и постепенный распад цивилизаций означают конечную фазу цикла. По Данилевскому, европейская (германо-романская) цивилизация вошла в фазу вырождения, что вырази­лось в нескольких симптомах: растущем цинизме, секуляризации, ослаблении инновационного потенциала, ненасытной жажде власти и доминирования над миром. Данилевский протестует против взгляда, который «признает бесконечное во всем превос­ходство европейского перед русским и непоколебимо верует в единую спасительную европейскую цивилизацию», и предвидит расцвет русско-славянской цивилизации. В связи с этим большое внимание Данилевский уделяет анализу феномена «европейничанья», который обусловил ориентацию русской политики и жизни на европейские образцы. Конкретно это выразилось в аристокра­тизме, демократизме, нигилизме, материализме, парламентариз­ме, конституционализме.

Нельзя не сказать о критике Данилевским европейской русофобии, обвиняющей Россию в агрессивности, враждебности сво­боде и прогрессу. Он напоминает о завоевании европейскими странами тех или иных территорий и разоблачает миф о завоева­тельном характере формирования Российской империи, указы­вая, что в России «слабые, полудикие и совершенно дикие ино­родцы не только не были уничтожены, стерты с лица земли, но даже не были лишены своей свободы и собственности, не были обращены победителями в крепостное состояние».

Данилевский подробно анализирует вопросы, связанные с ха­рактеристикой наций, их классификацией. Каждый народ в своем развитии переживает циклические стадии — рождение, мо­лодость, дряхлость и смерть, переходит от племенного к граж­данскому состоянию, проходит через различные формы зависи­мости — рабство, данничество, феодализм, которые вполне есте­ственны и составляют «историческую дисциплину и аскезу наро­дов».



Социологические воззрения Данилевского отличались заметным своеобразием, их трудно отнести к конкретному направлению. Так, он считал, что существование какой-либо целостной и стройной теории об­щества невозможно в связи с тем, что социальные объекты оказываются очень разными. Поэтому должна иметь место не единая общая теория, и лишь сравнительная трактовка разных типов обществ. Отсюда обществознание может (и должно) быть исключительно национальным по сво­ему характеру.

В основе этого положения лежит представление об обществе как совокупности (сумме) национальных социальных организмов, развивающихся по собственным законам и относительно устойчивых по отношению к окружающей их и изменяющейся среде. С такой позицией связана и критика дарвинизма, доказывавшего генетическое родство форм и видов, их единство и наличие исходной базы для всего живого. Данилевский полагал, что в обществе, как и в живой природе, не существует «общего знаменателя». Все виды живой природы и общественные формы являются, по его мнению, исключительно самобытными.

Одна из основных особенностей социологических взглядов ученого состояла в том, что, в отличие от господствовавшего в российской социологии эволюционизма, они характеризовались антиэволюционизмом. Об этом свидетельствовало его главное теоретическое детище — концепции культурно-исторических типов. По его мнению, история человечества не является единой целостностью, а «складывается» из крупных форм (в определенной мере аналогичных организмам). Эти формы и есть культурно- исторические типы. Они имеют обособленный, локальный характер, структурны, внутри каждого происходит собственное движение. Также типы характеризуется своеобразием социального, религиозного, бытового, политического, научного, промышленного, художественного развития. По существу, культурно-исторический тип — это совокупность взаимосвязанных признаков крупного социального организма, характеризующегося в качестве основного интегративного показателя национальной культурой.

Каждый культурно-исторический тип проходит стадии, типичные для любого живого организма: рождение, возмужание, дряхление, смерть. Данилевский рассматривает эти стадии как четыре периода в развитии типа: этнографический, государственный, цивилизанионный, период конца культуры. В течение первого создается запас сил для будущей активной деятельно­сти народа, складывается национальный характер. Второй период — госу­дарственный — состоит в строительстве сильного государства как условия независимого самобытного развития. Третий, самый короткий, заключается в культурном творчестве в рамках цивилизации и постепенных растратах накопленного запаса. Наконец, четвертый означает возникновение неразре­шимых противоречий и гибель культурно-исторического типа.

Данилевский предъявляет особые требования к отбору культурно-исторических типов. Оказывается, что не все на­роды в одинаковой степени обладают потенциями («жиз­ненной силой») к самостоятельному развитию. Некоторые из них, возникая, не дают, так сказать, потомства, остаются неоформившимися в полный культурно-исторический тип. Ущербные сообщества становятся почвой, удобряющей про­гресс других. Он выделил, кроме того, народы — «бичи Божии», которые сметают отжившие или разлагающиеся цивилизации, а затем сами возвращаются «в прежнее нич­тожество» (гунны, монголы). Культурно-исторические типы, различаясь на «уединенные» и «преемственные», обладают неодинаковой способностью традиционализма, то есть пере­дачей своего опыта и восприятием деятельности других.



Данилевский называет и исследует 10 основных культурно-историчес­ких типов: египетский, ассиро-вавилонский, индийский, китайский, иран­ский, еврейский, греческий, римский, аравийский, европейский (германо- ро­манский) К ним добавляются еще два — американский и перуанский, которые «проблематичны», так как были уничтожены насильственно, в отличие от других цивилизаций прошлого, умерших естественным путем. Еще один «проблематичный» тип — новоамериканский, пока еще неоформившийся и не дающий оснований для определенных суждений. Особое место занимает славянский тип. Все они выполняют в истории общества очень важную роль, обеспечивая его прогресс. Хоть Данилевский и говорит об относительно автономном развитии культурно-истори­ческих типов, тем не менее он видит и преемственность между некоторыми из них; не случайно он разделяет их на «уединенных» и «преемственных». Историю общества социолог рассматривает как историю борьбы культурно-исторических типов между собой и с окружающей средой.

Россия, русские и все славяне выносятся за общий ре­естр, потому что в своей культуре они обозначили новый возникающий культурно-исторический тип, не совпадаю­щий с уже известными и совершенно отличный от герма­но-романского, от Европы.

В основе развития каждого исторического типа лежит культурная дея­тельность (культура), которая включает и себя четыре главных вида, конкретизирующих ее. Во-первых, это религиозная деятельность, составляющая ос­нову нравственной деятельности; во-вторых, это политическая деятельность, выражающая взаимоотношения людей как членов народного целого; в-третьих, это общественно-экономическая деятельность, в которой проявляются отношения людей к предметам внешнего мира и условиям пользования ими; и наконец, в-четвертых, это собственно культурная деятельность в строгом и узком смысле слова, в которой находят свое выражение отношения людей к науке, искусству, промышленности.

На основе такого подхода к культуре Данилевский, рассматривая названные выше культурно-исторические типы. По его мнению, они могут быть одноосновными (если в основе типа — какой-либо один вид культурной деятельности), двухосновными (если два вида), трехосновными (если три). Лишь славянский тин является четырехосновным, поскольку в нем «присутствуют» все четыре вида культурной деятельности и впервые — общественно-экономический, который не был присущ ни одному из названных 10 культурно-исторических типов. Этим самым Данилевский стремится доказать исключительность славянского типа и его самый высокий уровень в сравнении с другими.

Славянский культурно-исторический тип, по мнению социолога, наиболее ярко был воплощен в русском народе. Идеи славянофильства автор концепции доводил до крайне консервативных выводов и призывов к борьбе русского народа и российского государства с другими народами для утверждения славянского типа. Не случайно либеральная социологическая критика в России (Н.K. Михайловский, Н.И. Кареев) увидела в этом учении отход от гуманистических традиций российской обществен­ной мысли и культуры.

Кроме разрядов, Данилевский формулировал пять ос­новных законов «движения или развития» культурно-исто­рических типов, из которых следует, что реальным анало­гом культурно-исторических типов, в сущности, являются народности (племена и племенные союзы) в прошлом, а в настоящем — нации. А это значит, что русский социолог фактически предпринял попытку раскрыть происхожде­ние и развитие наций, их признаки и законы.

Закон первый — «сродство языков» или группы язы­ков, как условие самобытности культурно-исторического типа, — совпадает с одним из главных признаков нации. Данилевский сродство языков ведет от античности, когда наций, конечно, не было. Такие нации, как например, ки­тайская, индийская, персидская, группы семитских, ро­манских и германских наций, развились из древних или средневековых племенных союзов, сохранив на протяже­нии столетий базовый язык.

Закон второй — «политической независимости» — бли­зок по смыслу к территориальному признаку нации, ибо подразумевает ее юрисдикцию на определенном простран­стве обитания, без чего невозможен суверенитет и само­бытное развитие культурно-исторического типа. И наобо­рот, в случае завоевания, то есть утраты суверенитета, са­мобытность народа, проживающего на данной территории, где установилась чужая власть, должна погибнуть.

Закон третий — «непередаваемостъ цивилизации» — выводится из таких понятий, как «дух», «природа» наро­дов, которые для каждого из них являются единственны­ми, что не позволяет передавать и, конечно, усваивать куль­турные достижения. Имманентная индивидуальность каж­дого культурно-исторического типа, неповторимая в другом, может быть понята в качестве психического облика нации, общности ее духовной жизни, культуры, сознания, тради­ций. Это подтверждается тем, что Данилевский допускает передачу рациональных результатов культуры — науки, техники, даже внешних форм искусства, то есть только того, что «стоит вне сферы народности», но исключает ус­воение глубинных, сущностных начал культуры одного народа другим.

Закон четвертый — «разнообразия и силы составных элементов типа», — или, иначе говоря, прямо пропорцио­нальной зависимости полноты цивилизации от богатства и разнообразия этнографических различий народа, — дол­жен, по-видимому, во-первых, обосновать возможность со­здания всеславянской федерации (политической системы государств) и, во-вторых, показать непродуктивность раз­вития культурно-исторического типа в условиях полити­ческой раздробленности (примеры — Италия, Германия).

Закон пятый — «краткости периодов цивилизации» — Данилевский раскрывает следующим образом: «Период цивилизации каждого типа сравнительно очень короток, истощает силы его и вторично не возвращается». Для возобновления прогресса движение нации должно начинаться с новой точки и по другому пути, когда осуществит­ся перестройка его психического склада, в том числе когда возникнет иной строй ума и накопятся потенции нового волевого усилия. На эту особенность развития народов рань­ше Данилевского указывал Грановский.

Введение Данилевским «разрядов» и «законов» куль­турно-исторических типов создает особую форму, вариант «теории факторов» (плюралистической социологии), кото­рую начали создавать Грановский и Чернышевский, а за­вершали Ковалевский и Милюков.

Законы культурно-исторических типов Данилевского начинают длительный поиск определения признаков на­ции. Но все они в основном восходят к книге «Россия и Европа». Хотя русский (славянский) тип и провозглашается по­тенциально самым полнокровным («четырехосновным») — чем подчеркивается разносторонняя талантливость нашего народа, — истинные особенности русского характера обри­сованы Данилевским весьма приблизительно. Справедливо выставляя высокие достижения художественного творчества XIX в., он мало говорит о науке и совсем ничего — о фило­софии. Данилевский совершенно отвлекается от условий, в которых творили русские художники, литераторы, ученые. Варьируя уже известную славянофильскую идею о примате принципа личности на Западе и общественности («соборно­сти» — термин Хомякова) в России, Данилевский прямо по­вторяет аксаковскую теорию «земли» и «государства», со­гласно которой русские — народ неполитический и к поли­тической власти не стремящийся. Он лишь полагает, исходя из общественной борьбы и реформ 60-х гг., что русским присуща гибкость: они в равной мере могут или жертвовать личными благами в пользу государства, или пользоваться гражданскими и политическими правами, или «принять и выдержать всякую дозу свободы». У славян вообще отсут­ствует насильственность (это черта германо-романского типа), а перевороты в жизни русского народа совершаются посред­ством сначала «внутреннего отрешения» от старых форм, затем «внутреннего перерождения» как реализации нового идеала. Это — процесс собственно психологический, проис­ходящий «в душе отдельного человека» и в рамках народ­ной нравственности и, конечно, без «наружной борьбы».

Экономическим отношениям в России Данилевский в своей большой книге посвящает всего пять-шесть стра­ниц. Исходя из признания крепостного права как есте­ственного результата данничества монгольским завоевате­лям, которое впоследствии продолжалось в пользу князей, бояр и дворян во имя нужд государства, Данилевский за­являет, что оно «имело сравнительно легкий характер», а злоупотребления были эпизодическими, так как «помещикам не было никакого резона отягощать своих крестьян работою». Идиллически изображается и отмена крепостно­го права, ибо русский народ прежде всего сохранил «нрав­ственные достоинства», «не утратил и вещественной осно­вы для дальнейшего своего развития», поскольку «сохра­нил владение землею». И не только сохранил он это владение, но и «обеспечил его себе на долгие веки общинною формою землевладения».

Традиционно проводя славянофильскую идею об исконной самобытности России, Данилевский возводит ее в абсо­лютную исключительность и, более того, выдвигает требо­вание полной самостоятельности в политике. Россия не только отлична от Европы, но и чужда германо-романско­му миру, впавшему в глубокий кризис. Если нельзя ис­ключить участие России в европейских делах, то по край­ней мере следует смотреть на все перипетии политики с особой точки зрения русского и славянского интереса. Да­нилевский писал; «Для всякого славянина: русского, чеха, серба, хорвата, словена, булгара (желал бы добавить и по­ляка), — после Бога и Его святой Церкви, — идея славян­ства должна быть высшей идеей, выше свободы, выше на­уки, просвещения, выше всякого земного блага, ибо ни одно из них для него недостижимо без ее осуществления». Но для осуществления панславистской программы глав­ным условием является политическая независимость всех славянских народов, что обеспечит образование славянс­кой федерации во главе с Россией, затем, естественно, — уничтожение Австро-Венгрии и Турции, с тем чтобы сто­лицей стал Царьград — колыбель православия. Россия дол­жна готовиться к долгой и ожесточенной борьбе.

Книга «Россия и Европа» по своему содержанию выходит за рамки собственно теории культурно-исторических типов, хотя во всем опирается на нее. Комплекс вопросов, рассмотренных здесь, велик: недавняя и текущая полити­ка России, международные отношения, восточный вопрос, национальный вопрос, государство, религия, антропология, этнография, психология, наука, история и социоло­гия. Она публицистична; соединяя публицистику с социо­логией, является, по-видимому, в известном смысле одним из первых опытов новой дисциплины — конкретно-социо­логического исследования. Иначе говоря, концепция кни­ги была с избытком оснащена мощным фундаментом и аргументами. Но весь обширный фактический материал из многих отраслей знания в том числе биологии, подается в рамках основных идей.

В концепции Данилевского ставится вопрос об общественном про­грессе. Есть ли он? По всей видимости, да, только понятие прогресса у автора достаточно специфично. В соответствии с его точкой зрения «про­гресс состоит не в том, чтобы всем идти в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности чело­вечества, исходить в разных направлениях...». Следовательно, каждый культурно-исторический тин вносит свою лету в общий прогресс человечества.

Работы Данилевского представляют собой одну из первых и оригиналь­ных попыток предложить новый подход к пониманию истории как нелинейного многовариантного процесса и дать социологическую трактовку не­которым его аспектам. Далеко не все и во времена создания концепции, и сегодня в этой попытке устаивает. Но она дала толчок для теоретика социологического исследования исторического процесса и рамках особого подхода, который впоследствии неоднократно применился мыслителями.