«... А при сегодняшнем развитии технологии нейро-лингвистического программирования отсутствие контроля за возможным психотеррором может позволить посвященному незаметно подчинить себе любого человека».

«Синдром зомби» Книга тайн-4 1993 г

Любопытное высказывание, не правда ли? Те, кто не входит в число счастливчиков-посвященных, могут слегка встревожиться. Особенно, если контекст подобающий. Охотно допускаем, что «Синдром зомби» вы не читали, а читали замечательные книги но НЛП, не столь давно к нам пришедшие, а стало быть, знаете, что технология эта происхождения заморского и автор вышеприведенного текста тоже явно об этом знает. Могущество и агрессивность.

Определяющие черты сложившегося в нашем мышлении образа некоторых народов «за бугром», образ нынче как будто архаичный но такие вот следы иногда обнаруживаются.

К неожиданной мысли создать этот сборник нас привело именно появление книг, которых, с одной стороны, пока не настолько много чтобы получить удовлетворительную и ясную картину интересующего нас явления (заметим еще раз, что НЛП прежде всего технология и вряд ли ее можно изучить по текстам, которые лучше сочетать с тренингами, уже оформившимися например в России, но книги выходят и, по-видимому, приносят определенную пользу). С другой стороны, их достаточно для того, чтобы слегка запутаться в новой и специфической информации, не всегда структурированной настолько четко, как хотелось бы. Нашей целью была наиболее удобная и полезная систематизация материала, имеющегося у нас сегодня. Мы надеемся, что книга во многом поможет любителям психотерапии «новой волны»

Этот материал составили, в первую очередь работы Ричарда Бэндлера и Джона Гриндера, далее Лесли Кэмерон-Бендлер, Дэвида Гордона, Майкла Спаркса, Коннирэ и Стива Андреасов, а также некоторые другие источники.

Подходя непосредственно к нашей теме, дополним образ людей «из за бугра» еще несколькими чертами, которые ближе к действительности: активность, работоспособность, прагматизм, практичность. Возможно, они в какой то мере обусловили определенные тенденции развития евро-американской психологии и психопрактики.

Не очень давно, в девятнадцатом веке, отпочковавшись от философии, первые психологи начали с того, что приняли позитивистскую точку зрения. Если говорить коротко это означало а) отказ от метафизики и стремление принимать во внимание только выводы основанные на фактах; б) отказ от суждении противоречащих друг другу в исследовании; в) научную достоверность как результат возможности всесторонней верификации наблюдаемых фактов. На этой почве возникла экспериментальная психология в форме психофизики и, позднее психофизиологии основанной на идее В. Вундта о том, что каждое психическое явление имеет свое физиологическое измерение. Исследования психофизиологов послужили весьма значимым основанием для дальнейшего развития науки. Открытие Павловым условного рефлекса сыграло свою роль в зарождении бихевиоризма («behaviour»- поведение) мощного течения, чье влияние на западную психологическую науку несомненно вплоть до сегодняшнего дня.

На основе исследований Павлова американский психолог Дж.Уотсон сделал вывод, что сознание не играет никакой роли в научении. Новые формы поведения следует рассматривать как условные рефлексы. Так возник бихевиоризм самая радикальная попытка свести психологию к естественной науке.

Уотсон и его последователи пытались объяснить все виды поведения как привычки, приобретенные в результате эффективного повторения некоторых действий в ответ на внешние или внутренние раздражители (что позднее сформировалось в виде известной схемы «стимул- реакция»). Таким образом, приобретение новых форм поведения осуществляется на основе нескольких врожденных или безусловных рефлексов. Именно они побуждают человека к поиску решения. Для подтверждения своих теории Уотсон и его сотрудники вели наблюдения за детьми младенческого возраста. С помощью своей теории исследователи пытались объяснить даже речь. Ребенок очень быстро обнаруживает, что издавая тот или иной звук произнося то или другое слово, он добивается определенных, всегда одних и тех же результатов. Таким образом и речь формируется как условный рефлекс.

Это была довольно таки крайняя позиция. Необихевиористы, продолжившие традиции Уотсона, вынуждены были включить в свои концепции такие понятия как «намерение», «план» предполагающие некоторую субъективность, без чего они не моли объяснить более сложные формы поведения решение задач или планирование действий. Следует заметить, что Уотсон и его сотрудники всегда ограничивались анализом поведения в самых простых ситуациях.

Колоссальный подъем в психологии произошел благодаря погружению во фрейдистские глубины. Учение знаменитого австрийца отличалось, кроме всего прочего, убедительной разработанностью теоретико-философской базы. Выросло оно, однако, из практики и практикой же продолжает оставаться. Впрочем, о нем переговорено и написано неисчислимое множество раз. Увлечение психоанализом в тех же США давно переросло в моду и иметь «своего» психоаналитика/психотерапевта столь же важно, как своего парикмахера, дантиста и т. д. Нам до этого далековато. Слово «психотерапевт» и в особенности «психиатр» до сих пор воспринималось большинством в лучшем случае с некоторой опаской, а о стремлении посещать их и речи быть не может. Свежеизданные работы Фрейда и его последователей одно время вызывали у многих сладкое ощущение полузапретной возбуждающей сенсации. Неудивительно, если вспомнить, что сравнительно небольшой период отделяет нас от «подпольной стадии» изучения психоанализа. Но и эта волна постепенно спала, как вообще затихают вещи такого рода. Как практический инструмент психоаналитический метод интересен и бесспорно заслуживает внимания, поскольку в каких то случаях работает (а в каких то нет) но не стоит придавать ему основополагающее значение. Наверное, вы имели возможность убедиться, что далеко не всегда, например, обнаружение осознание и вербализация проблемы пациентом приводит к ее разрешению.

Последователи Фрейда обогатили нас, во-первых, экстравертами и интравертами (увеличив тем самым количество ярлыков, которыми люди так любят обвешиваться), а во вторых, архетипами и «коллективным бессознательным», что оказалось и впрямь полезным для антропологии, культурологии, литературоведения и языкознания.

Наряду с клиническими терапевтическими методами, такими, как психоанализ и групповая психотерапия (о которой мы здесь не говорим, поскольку очерк истории психологии не является нашей целью), возникают новые подходы к психологическому лечению: трансактный анализ и гештальттерапия.

Мы не будем подробно останавливаться на трансактном анализе. Книги Эрика Берна хорошо известны и пользуются заслуженной популярностью. Кратко напомним ведущие понятия ТА анализа. Это а) три состояния которые образуют личность («я») каждого человека: Родитель, Взрослый и Ребенок, сосуществующие и по-разному проявляющие себя при контакте с другими людьми; б) «психологические игры», в них люди играют с различными партнерами, чтобы добиться каких-то совершенно определенных отношений; в) «сценарий», который выявляет способ, используемый в отношениях с другими, чтобы реализовать свой жизненный план, предопределенный уже в самом раннем возрасте.

Гештальттерапия разработана Фрицем Перлсом (о котором часто с восхищением вспоминают «отцы и учителя» НЛП). Это оригинальный метод психотерапии и развития личности. Его возникновение связано с гештальт-психологией, откуда было заимствовано понятие «гештальта». Последний определялся как такое восприятие целого (состоящего из фона и формы), которое обусловлено интенцией наблюдателя. Чем сильнее интенция, тем более отчетливо воспринимается форма. Вначале это понятие применялось к восприятию, затем распространилось на всю психическую деятельность Мысли, чувства и нос поминания образуют «гештальт»; и один из его элементов является доминирующим на общем фоне. Главная идея этого метода сводится к тому, что наши отношения к вещам и живым существам определяются потребностью. Если эта потребность удовлетворяется, говорят о завершении гештальта. Если же по какой либо причине отношения не могут быть доведены до своего конца, гештальт считается незавершенным, это причиняет страдания, вызывает фрустрацию, тревогу, неврозы.

Лечение заключается в том, чтобы помочь индивиду завершить травмирующие его гештальты. С этой целью используются методы, взятые из других областей: психодрама, социодрама, беседа и др. Они должны помочь пережить здесь и сейчас травмирующую ситуацию.

Надо сказать, что в современной психотерапии был период, когда на передний план вышел «целый ряд харизматических суперзвезд». У будущих создателей НЛП возникало впечатление, что эти люди решают задачи клинической психологии с чудесной легкостью психотерапевтического мага. Вторгаясь в страдание, боль, безразличие своих пациентов, они превращали их безнадежность в обновленную радость жизни. Подходы к решению задачи отличались как день и ночь, но одно качество, по-видимому, свойственно им всем: уникальная чудодейственность присущей им силы. Шелдон Копп описал опыт общения с Ф.Перлсом: «Он обладает чрезвычайно сильным личным обаянием, независимостью духа, готовностью рисковать и идти в любом направлении, которое подсказывает ему интуиция. Он также обладает высокоразвитой способностью вызывать чувство близости у любого, кто внутренне готов работать с ним. Интуиция Перлса настолько тонка, а его методы настолько действенны, что иногда ему достаточно нескольких минут, чтобы отыскать у пациента «горячую точку» Пусть вы немы, лишены гибкости, ваши чувства омертвели, вы нуждаетесь в помощи и одновременно боитесь, что она придет и изменит привычное.- Перлс прикасается к «горячей точке» и совершает чудо. Если вы готовы сотрудничать с ним, он просто протягивает вам руку, сжимает замок-молнию и стремительным движением раскрывает вас, так что измученная душа падает на пол перед вами..»

Пожалуй, многовато восторженности, но она свидетельствует о том что впечатление, произведенное Перлсом на автора книги «Гуру» действительно было ошеломляюще сильным.

Перлс, разумеется, не единственный психотерапевт, характеризуемый магической силой подобного рода. Вирджиния Сэйтир и Милтон Эриксон- два других имени, чаще всех упоминаемые авторами НЛП с любовью и почтением. Ричард Бэндлер и Джон Гриндер, посвятившие Вирджинии Сэйтир свою книгу «Структура магии», выразили ей признательность за то, что она поделилась с ними своим интуитивным знанием людей, и закончили словами, которые стоят многих комплиментов: «Спасибо тебе, Вирджиния, мы любим тебя».

Ее манера говорить о себе отличалась удивительной простотой: «В своей работе я руководствуюсь одним стремлением- помочь изменить жизнь страдающим людям, которые пришли ко мне. Единственное мое средство- то, как я использую свои глаза, голос, тело, руки, в придачу к словам и способу их использования. Поскольку моя цель состоит в том, чтобы каждому дать возможность изменения, постольку каждый ставит передо мной новые неизвестные задачи»

«Если вы понаблюдаете за тем, как работает Вирджиния Сэйтир, рассказывали Джон и Ричард, то на вас обрушится огромный поток информации о том, как она двигается, каким тоном говорит, как меняет тему, какие сенсорные сигналы использует и т.д. Подобно всем успешно работающим терапевтам, она уделяет огромное внимание тому, как человек представляет себе то, о чем говорит, и использует эту информацию самым разнообразным путем. Например, вообразите, что клиент говорит ей:

— Вы знаете, Вирджиния, как мне тяжело... У меня четверо детей и трое из них гангстеры. Я постоянно думаю о том, что я сделал неправильно, но как-то не могу ухватить, в чем дело.

Она работает очень, очень красиво. Одна из целей, которую она преследует, отвечая,- приближение, присоединение к этому человеку в его модели мира примерно следующим образом:

— Я понимаю, вас что-то гнетет, и вы как человек не хотели бы для себя этой тяжести, которую постоянно ощущаете внутри. Вы надеетесь на другое.

На самом деле неважно, что она ему ответит, пока она пользуется подобными словами и тем же тоном голоса, что и клиент».

Вирджиния Сэйтир долгое время преподавала семейную психотерапию, выступая в роли как теоретика, так и клинициста. У нее был огромный опыт в работе с парами, и она подготовила много специалистов по семейной терапии.

Что же касается Милтона Эриксона (умершего в 1980 году), то он своего рода феномен в истории человеческой личности и психотерапии. Это был очень мудрый и одаренный человек, вынужденный, кроме того, творить и изобретать в силу жестокой необходимости, поскольку по отношению к окружающему миру находился в ином состоянии, нежели мы с вами.

Эриксон от рождения был лишен цветоощущения, не различал звуки по высоте, и воспроизвести даже самую простую мелодию было для него делом совершенно невозможным. Но и это еще не все. В детстве он страдал дислексией (нарушением процесса чтения). В семнадцать лет он перенес приступ полиомиелита и выздоровел полностью, благодаря единственно разработанной им самим программе реабилитации. В пятьдесят один год Эриксона снова настигла болезнь, и на этот раз ему удалось выздороветь лишь частично: последние десять лет жизни он был прикован к инвалидному креслу. Его мучили постоянные боли, была парализована правая рука. Вопреки всем ограничениям, а во многом и благодаря им, Эриксон поистине научился использовать возможности и реализовывать потенциальные способности. К концу жизни Милтон Эриксон стал признанным во всем мире авторитетом в области гипноза и краткосрочной терапии. Идеи, методы, техники, созданные им, в настоящее время начинают доминировать в американской психотерапии. Мы еще не раз будем возвращаться к ним. Книги НЛП-истов полны историй и воспоминаний о Милтоне, и в каждом конкретном случае его приемы кажутся новыми и неожиданными. Одно из самых быстрых излечений (Гриндер и Бэндлер описывают этот случай на семинаре) произошло на консультации которую давал Эриксон психиатрам, пришедшим к нему со своими пациентами. Характерно, что люди, выходя от него, говорили «Милтон в действительности ничего не делает. Он шарлатан». Иногда эти вещи и впрямь так выглядят. Молодой психолог привел на консультацию подростка, развлекавшегося не самым оригинальным способом: он бросался на прохожих с ножом, например. Он ожидал своей очереди несколько часов и понятия не имел, что там с ним собираются делать. В комнате, куда они вошли, была небольшая аудитория и терапевт, который стоял за столом, опираясь на две трости спросил: «Зачем вы привели сюда этого мальчика?» Психолог добросовестно объяснил историю болезни. Милтон посмотрел на психолога и сказал: «Садитесь». Потом посмотрел на мальчика и спросил: «Насколько ты был бы удивлен, если бы твое поведение на будущей неделе совершенно изменилось?» Мальчик посмотрел на него и сказал: «Я бы очень удивился». Тогда Милтон сказал: «Все. Теперь уходите» Психолог из всего этого сделал вывод, что Милтон решил не работать с мальчиком. Подобно большинству психологов, он пропустил все, что произошло. На следующей неделе поведение подростка полностью изменилось. Милтон сделал только одну вещь: он дал мальчику возможность доступа к своим собственным подсознательным ресурсам. Он сказал: «Ты изменишься, а твое подсознание ничего не сможет сделать с этим».

Особенно часто цитируется одно из высказываний Эриксона по поводу работы психотерапевта и не только «Давайте предположим, что вы терапевт, который работает с людьми. Если вы претендуете на это, важнее всего понять что в действительности вы не терапевт, вы просто притворяетесь. Но если вы будете притворяться действительно хорошо, люди, с которыми вы работаете, будут претендовать на то чтобы совершить изменения. Однако они забудут о том, что притворяются на всю оставшуюся жизнь. Но пусть вас это не обманывает, не давайте себя одурачить»

Завершая пока что тему предшественников и учителей, «чародеев» как совершенно серьезно их называют ученики, мы вслед за Ричардом и Джоном хотим сказать: отрицание способности совершать терапевтическое чудо либо просто ее отождествление с талантом, интуицией или гениальностью означает, что мы заранее налагаем ограничения на собственные возможности оказывать людям действенную помощь. Эта магия похожа на другие сложные формы человеческой деятельности (живопись, музыку), а стало быть, ее можно усвоить при наличии конечно, соответствующих знаний.