"В связи с различными замечаниями относительно "Эзотерического буддизма", которые, вероятно, возникают в ходе работы над Вашей новой книгой, "Тайной доктриной", я хотел бы привлечь Ваше внимание к некоторым высказываниям по тому же вопросу, появившимся ранее в "Теософисте", в то время, когда вы были редактором этого журнала.

В "Тайной доктрине" вы говорите об "Эзотерическом буддизме" как о "книге с очень неудачным названием", и, ссылаясь на отрывок в моем предисловии, в котором подчеркивается, новизна излагаемых здесь учений для европейского читателя, вы говорите, что в него вкралась ошибка, вызванная моей небрежностью. В последнем номере "Люцифера" вы обсуждаете этот вопрос в заметке, следующей за письмом корреспондента. Позвольте мне напомнить Вам редакционную заметку в февральском номере "Теософиста" за 1884 год, очевидно, вышедшую из-под Вашего пера. Она была написана в ответ на реплику м-ра У. К. Джаджа о том, что почти все руководящие идеи доктрины, содержащейся в "Эзотерическом буддизме", могут быть найдены в Бхагавадгите. Вы писали:

"Мы не уверены в справедливости замечаний нашего американского брата. Знание, открытое в "Эзотерическом буддизме", несомненно, открывается в первый раз, поскольку аллегории, рассеянные в священной индийской литературе впервые оказались теперь объясненными миру непосвященных.1 Со дня основания Теософского общества и публикации "Изиды", ежедневно повторяется, что вся эзотерическая мудрость прошлого содержится в скрытом виде в Ведах, Упанишадах и Бхагавадгите; и все же до появления "Эзотерического буддизма", так же, как и в течение многих предшествующих столетий, эти доктрины оставались письмом, запечатанным для всех, кроме нескольких посвященных браминов, которые всегда хранили их дух внутри себя".

Таким образом, если я ошибался в своем утверждении, что это учение ранее не было известно европейцам, то делал я это в хорошей компании — с Вами вместе. Ваша заметка заставляет сказать далее, что учения "Эзотерического буддизма", конечно, находятся в скрытом виде в Бхагавадгите, "но", говорите вы:

"Что из этого? Что хорошего для м-ра У. К. Джаджа и любого другого человека может быть в алмазе, который лежит глубоко под землей? Конечно, каждый знает, что нет ни одного драгоценного камня, сверкающего сегодня в ювелирной лавке, который не лежал бы в скрытом виде в течение многих веков в недрах земли. Но, конечно, тот, кто впервые его нашел, расколол и отполировал, вероятно, имеет право сказать, что он впервые открыл миру этот алмаз".1

Что касается моего "неудачного названия", которое было (как Вам, я полагаю, известно) одобрено, и первоначально не возникло никакого вопроса относительно двух "д", — вы говорите в "Тайной доктрине":

"Это дало нашим врагам сильное оружие против теософии, поскольку, как это резко выразил известный палийский ученый, в книге, названной "Эзотерический буддизм", нет ни эзотеризма, ни буддизма".1

Таким образом, вы повторяете ту же критику, что и в статье, опубликованной в "Теософисте" в ноябре 1883 года. Ваш текст по этому вопросу был основан на публикации в "St. James' Gazette", авторство которой вы приписываете д-ру Рис-Дэвидсу, и вы пишете:

"Но прежде чем востоковеды смогут доказать, что доктрины, излагаемые м-ром Синнеттом, не являются "буддизмом, ни эзотерическим, ни экзотерическим", они должны будут разделаться с тысячами текстов браминской адвайты и других ведантистов — в особенности с работами Шанкарачарьи, — на основании которых можно доказать, что в этих трудах эзотерически даются те же самые доктрины".

В той статье вы говорили о том же замечании, которое вы сейчас считаете "очень важным"2 и приписываете перу крупного палийского ученого, как о "злобной и беспочвенной критике".

Уместность заголовка, данного моей книге, обсуждалась в статье в "Теософисте" за июнь 1884 года, снабженной замечаниями редактора. Автор говорил в ней:

"Название, данное книге м-ра Синнетта, не будет ошибочным или спорным, когда будет отчетливо понята полная идентичность между изложенными в ней доктринами и учениями древних индийских риши".1

Эти цитаты показывают, что неблагоприятное мнение об "Эзотерическом буддизме", предложенное в настоящее время на суд читателей "Тайной доктрины", возникло у ее автора, по-видимому, относительно недавно.2

Удовлетворившись заверением, полученным (как объяснено в предисловии к шестому изданию) от почтенного учителя, суть которого сводится к тому, что книга в целом представляет собой логичное и заслуживающее доверия- изложение его учений, не нуждающееся в каком-либо последующем изменении или апологизации,1 я до последнего времени оставлял без ответа всякую критику, высказываемую в ее адрес. Я знал с самого начала, что в ней содержатся ошибки, которые может обнаружить посвященный, но к тому времени, когда человек, изучающий книгу, сумеет оценить эти ошибки, он уже будет находиться в независимой позиции к этой книге, а до тех пор они не будут его смущать.2 Однако сейчас я жалею, что "Тайная доктрина" посвящена не только распространению и развитию учения (то есть задаче, которая никем, не может быть выполнена лучше, чем Вами, что я охотно первым и признаю), но она прокладывает свой путь посредством замечаний об "Эзотерическом буддизме", и эти замечания касаются не только новых мыслей по поводу многих бесспорных недостатков моей книги, но и содержат в себе пренебрежительное отношение,3 высказываемое Вами по всякому поводу, и упреки другим за то, что они идут вперед.

Вы говорите, возражая против названия моей книги, что "эзотерические истины, представленные в книге м-ра Синнетта, перестали быть эзотерическими с момента их опубликования". Не должно ли то же самое странное возражение появиться на первой странице книги, названной "Тайная доктрина"? Не утратила ли доктрина права на это определение с того времени, как появилась Ваша книга?4

Эти вопросы имеют совсем небольшое значение, хотя они и усложняют мое понимание того, почему Ваши взгляды на них столь диаметрально изменились за последние годы.1 Я вряд ли взялся бы за написание этого письма, если бы не пассаж из "Тайной доктрины", относящийся к "Эзотерическому буддизму".2 Вы считаете, что моя попытка объяснить планетарную эволюцию неудачна из-за своей недостаточной метафизичности, цитируя при этом мое высказывание, что "чистая метафизика такого рода меня не привлекает", в связи с фразой из одного директивного письма, которое я получил во время работы над книгой. "В таком случае", — говорите вы, — "как отмечает Учитель в своем письме: почему проповедь наших доктрин является столь тяжелой работой и плаванием adversum flumen [против течения, лат.]". Любой читатель вообразит, что приведенный пассаж из этого письма имеет отношение к выражению, цитируемому из книги.3 На самом деле, ничего подобного далее нет. Мое замечание о "чистой метафизике" имеет ограниченную и специфическую сферу приложения, и на следующей странице я имею дело с периодом, предшествующим самым ранним проявлениям природы в сфере чувств, когда эволюция работала с "элементарными силами, лежащими в основе явлений природы, столь очевидных и воспринимаемых человеческими чувствами теперь".

Время от времени, от критиков "Эзотерического буддизма", которые, по-видимому, отмечают мой неверный подход, я слышал это обвинение в том, что я недостаточно оценил великую доктрину с метафизической точки зрения, что я "материализовал" ее концепции. Не думал, что я когда-нибудь возьмусь за перо, чтобы бороться с этой идеей, хотя она всегда казалась мне странной и ошибочной; но обвинения с Вашей стороны столь укрепили мою позицию по этому вопросу, что пришло время, во всяком случае, разъяснить, каковы же мои собственные соображения.4

Обвинение в "материализации" доктрины возникли, по-видимому, исключительно потому, что мне в какой-то мере удалось сделать некоторые ее части доступными для понимания. Широко распространен обычай рассматривать неясность изложения как эквивалент одухотворенности мысли; и большинство людей не привыкло уважать ту фразеологию, которую они могут понять. Не привыкшие воспринимать мысль с помощью образной интуиции, они полагают, что если эта мысль дается в живом виде, то тем самым она утрачивает свое привилегированное положение в идеальной сфере. Они обычно рассматривают некий кирпич как нечто, имеющее определенную форму и назначение, а идею — как тень Протея. Если идея имеет определенное место в природе, она будет казаться им материализованной, даже если она будет связана с жизненными условиями, столь далекими от материальных, как девакханическое чувство.

Последовательность Причины и Следствия, по-видимому, материализуется сама по себе — в той ментальной атмосфере, в которой я это обсуждаю, — если ее рассматривать в наиболее интересном аспекте, а именно, как прокладывающую путь из одного природного плана в другой.

Для такого рода читателей "Эзотерический буддизм", может быть, является материалистичным; но, поскольку я осмеливаюсь верить в то, что он является мостом, по которому уже перешли многие, и могло бы перейти еще больше, через пропасть, разделяющую материальные интересы этой жизни и царство духовных устремлений вне ее, я не вижу причины сожалеть о той форме, в которой она была написана, хотя многие из тех, кто использовал ее в свое время, сейчас презирают ее материалистическую конструкцию.1 Это слишком перегрузило бы Ваш журнал, если бы я цитировал в полном объеме высказывания, показывающие, сколь постоянно я подчеркивал нематериалистические аспекты этого учения; однако я, вероятно, могу позволить себе привести одну цитату небольшого отрывка из главы о "вселенной", в котором говорится:

"Она (доктрина Эзотерической Мудрости) снисходит до материализма, как бы связывая свои методы с логикой этой системы, и поднимается в высшие сферы идеализма, чтобы охватить и выразить наиболее высокие духовные устремления".

Целостная истина этой доктрины прекрасно изложена в исчерпывающем виде в конце длинной статьи "Метафизическая основа эзотерического буддизма", которая опубликована в "Теософисте" за май 1884 г., с наводящей на размышления подписью, Дамодар К. Маваланкар. Она гласит:

"Читатель поймет теперь, что "Эзотерический буддизм" — это не система материализма. Это, как говорит м-р Синнетт, трансцендентальный материализм, который не является материализмом, так же, как абсолютное сознание — это отсутствие сознания".2

Всякая защита кого бы то ни было — это неприятное дело. По многим причинам я бы скорее оставил все эти вопросы в покое, но игнорировать неблагосклонные замечания, вышедшие из-под Вашего пера, означало бы отнестись к ним с меньшим уважением, чем содержат мои настоящие замечания.

В заключение, поскольку "Тайная доктрина" так часто обсуждает то, что говорится в "Эзотерическом буддизме" относительно дарвиновской эволюции, позвольте мне попытаться разъяснить этот пункт. Полученное мной учение о расовой эволюции, весьма ограничено. Было бы неточным назвать его "фрагментарным" (как это иногда делается); но оно имеет в своей основе рассмотрение проблем "космогенезиса", следовательно, занимается, прежде всего, космическим прогрессом духовных вопросов в различных царствах природы, начиная с минералов и завершаясь в человеке. Из этого элементарного утверждения следует, что на некой стадии великого эволюционного процесса происходит подъем из царства животных в человеческое царство,1 независимо от того, где бы этот переход ни происходил. В этом отношении учение подтверждает дух дарвиновской идеи,2 хотя дальнейшее выяснение этого вопросов Вашей данной работе показывает, что многие специфические предположения дарвинизма ошибочны, а его приложение к человеческой эволюции в этот мировой период в целом неоправданно. Необходимо сказать, что когда я писал "Эзотерический буддизм", я не знал позиции Вашего учения по этому вопросу, поэтому мое личное убеждение того времени состояло в том, что доктрина поддерживает гипотезу Дарвина в общем виде. Когда я писал "Эзотерический буддизм", я не слышал живого слова Индии, что и привело к противоположному эффекту.3

Таким образом, больше не осталось вопросов, заслуживающих обсуждения. Мои читатели должны были познакомиться с первичными принципами кармы, реинкарнации и космического прогресса, направленного к высшим состояниям существования. Весь космогенезис, необходимый для понимания этих принципов, содержится в данном учении. Многое было оставлено для дальнейшего развития, в надежде на перспективу. Первая книга Эвклида не может содержать также вторую, третью и четвертую. Я не сомневаюсь, что в "Тайной доктрине" мы получили эзотерическое учение, аналогичное более развитой геометрии. Но, вероятно, она будет менее всего оценена теми, кто, прочтя первые страницы, подумает, что в ней идет речь о треугольниках".



От всего сердца мы благодарим м-ра Синнетта за это письмо. Лучше позже, чем никогда. В только что опубликованном первом томе нашей "Тайной доктрины" [стр. 262], мы приводим цитату из письма члена Теософского общества:

"Я полагаю, вы понимаете, что три четверти теософов, и даже люди, не принадлежащие к Теософскому обществу, воображают, что в "Эзотерическом буддизме" по вопросу об эволюции человека дарвинизм и теософия пребывают в любовном согласии".

Мы горячо отвергаем эту мысль уже на следующей странице, но наше отрицание не пошло бы столь далеко без поддержки м-ра Синнетта. Письмо, содержащее цитируемое выше предложение, было написано более двух с половиной лет тому назад, и наш отказ от обвинения "Эзотерического буддизма" в материализме и дарвинизме был поддержан автором этого письма и многими другими. Однако для пользы дела не помешало бы, чтобы м-р Синнетт лично подтвердил это. Ныне наша цель достигнута, ибо автор "Эзотерического буддизма" формально опроверг обвинение, и мы надеемся, что у нас не будет больше столь резких расхождений в наших философских убеждениях.

Заканчивая, мы еще раз благодарим нашего уважаемого корреспондента за снисходительность, с которой он воспринял наши замечания, хотя, к нашему сожалению, он ошибочно приписывает их ничем не оправданному изменению в нашем отношении к нему. Мы отвергаем такое обвинение и надеемся, что наши объяснения рассеют последние следы любых подозрений подобного рода.