КОНКИСТАДОРЫ

Открытие Нового Света повлекло за собой кон­кисту (по-испански conquista — завоевание), названную перуанским исследователем Марьятеги «последним крестовым походом». Крест и меч стали символами конкисты, а жестокость, жад­ность, ханжество и лицемерие — неотъемлемыми чертами большинства завоевателей. Конкиста по­ложила начало разрушению уникальных культур американских индейцев, неповторимых цивилиза­ций инков, майя, ацтеков, чибча-муисков. В конце XV в. миражи заокеанских богатств пленили вооб­ражение тысяч испанцев, устремившихся по про­торённой Колумбом дороге. Кто они?

После изгнания мавров с Пиренейского полуост­рова остались не у дел те, для кого военные доспехи служили основным источником существования. Но открылась вдруг сказочная перспектива: за океа­ном оказался «беспризорным» неведомый в Европе мир. И потянулись в Новый Свет вчерашние сол­даты, монахи, разорившиеся идальго. От инквизи­ции бежали за Атлантику те, кто не мог смириться с религиозным гнётом; нищета гнала туда тех, кто только там надеялся на благосклонность фортуны. Надежды и слухи порождали всё новые и новые легенды: и о стране амазонок, и о неповторимых городах, где дома из чистого серебра, и об источнике вечной молодости, и, конечно же, об Эльдорадо — крае несметных сокровищ и «позолоченных» лю­дей.

«Золото» — вот магическое слово, которое зас­тавило испанских королей в сравнительно корот­кий исторический срок покорить отдалённый на тысячи километров огромный континент с населе­нием, значительно превышающим население Испа-

ОТКРЫТИЕ ТИХОГО ОКЕАНА

25 сентября 1513 г. отряд испанцев из 67 человек подошёл к тому месту, откуда, поднявшись на гору, можно было, по словам индейцев, увидеть «необъятное море». Подъём начали все вместе, однако недалеко от вершины предводитель конкистадоров Васко Нуньес де Бальбоа дал команду остановиться. От вершины и всемирной славы первооткрывателя Тихого океана его отделяли несколько десятков метров.

Достигнув пика, он увидел фантастическую панораму. Казалось, за этой горой лежит последняя полоска земли, а далее — беспредельная водная стихия, уходящие в беско­нечность волны. Сердце рвалось из груди конкистадора. Потрясённый увиденным, он упал на колени и, воздев руки к небу, горячо благодарил его за подаренную радость открытия.

Затем поднялись остальные. Восхищённые возгласы испанцев стали своеобразной прелюдией к пению христиан­ского гимна «Те Deum Laudamus» — кульминации торжественного акта. Завоеватели водрузили массивный деревянный крест, и священник Андрес де Вера отслужил мессу. В довершение всего был составлен документ об открытии Южного моря, как назвал его Нуньес де Бальбоа, с упоминанием имён всех 67 участников события.

Через четыре дня они подошли к заливу, получившему название Сан-Мигель, где Нуньес де Бальбоа, зайдя по колени в воду, обнажил шпагу и произнёс: «Да здравствуют великие и могущественные короли — дон Фернандо и донья Иохана, от имени которых и для королевской короны Кастилии я вступаю во владение этими морями, и землями, и берегами, и портами, и островами...»

Вместе с ним вошли в воду ещё 27 человек и попробо­вали, действительно ли здесь солона вода. Великий океан, наречённый через шесть лет Фернаном Магелланом Тихим, перестал быть тайной для европейцев.

*

Характеризуя новых «крестоносцев», совре­менник событий, испанский гуманист Бартоломе де Лас Касас писал: «Они шли с крестом в руке и с ненасытной жаждой золота в сердце».

Эту беспрецедентную кампанию характеризова­ли три главные составляющие: территориальная экспансия, дух наживы и миссионерско-просветительские мотивы, связанные с обращением абори­генов в христианство. Специфическую, важную роль играли в конкисте так называемые «аделантадо». Этот титул король давал тем, кто, организо­вав за свой счёт или с чьей-нибудь помощью во­оружённую экспедицию, во главе её отправлялся в Новый Свет для завоевания территорий, которыми и должен был в дальнейшем управлять от имени короля.

Государственная же казна использовалась толь­ко для субсидирования путешествий Колумба, кру­госветного плавания Магеллана и экспедиций Педрариаса Давилы в Центральную Америку. Королев­скими седулами (указами) определялся минималь­ный состав завоевательной экспедиции — 320 чело­век: 100 пехотинцев, 40 рыцарей, 50 земледельцев, 30 моряков, 20 мойщиков золота, 20 офицеров, 30 женщин и т. д. Наибольшие трудности были с вер­бовкой женщин: их обычно не удавалось набрать в нужном количестве.

Оценки конкистадоров историками весьма раз­личны, но неизменно они выводятся из их алчнос­ти, тщеславия, неукротимой ярости и отчаянной смелости. Это, как правило, плохие политики и не­удавшиеся администраторы, люди, которые, по вы­ражению французского поэта Жозе Мариа де Эредиа, «устав дырявые донашивать кафтаны... плыли покорить тот сказочный металл».

Первыми удар европейцев испытали на себе або­ригены островов Карибского моря. Колумб факти­чески завоевал Эспаньолу и Ямайку (см. ст. «Хри­стофор Колумб»). Затем наступила очередь Пуэрто-Рико и Кубы. В дальнейшем острова стали постоян­ной базой испанской конкисты; с них направлялись завоевательные экспедиции в различные регионы Западного полушария.

Земли Карибского бассейна оказались небогаты драгоценными металлами, а «золотая лихорадка» будоражила воображение конкистадоров и гнала их на поиски сокровищ в неведомых ранее широтах. Покорение Мексики с её огромными богатствами стало решающим импульсом для дальнейшего раз­вития завоевательной кампании. Появился и свое­образный эталон конкистадора — Эрнан Кортес (1485—1547).

Состоятельные родители определили 14-летнего Эрнана в самый знаменитый испанский универси­тет в городе Саламанке. Однако юриспруденция на­скучила ему через два года. Вся Испания бредила таинственными Индиями, найденными Колумбом, и страсть к приключениям взяла верх. В 1504 г. он прибыл на остров Эспаньола, где и началась его го­ловокружительная карьера.

Биографы Кортеса не скупились на дифирамбы, утверждая, что он, подобно античным героям, был

ЧЕТВЕРТОВАННЫЙ КОНКИСТАДОР

В 1540 г. Пвдро де Вальдивия начал покорение Чили, проявив беспримерную жестокость по отношению к або­ригенам. По его приказу 400 индейцев лишили носов и рук. Их соплеменники при виде этих несчастных преисполнились ненависти к испанцам. В конце 1553 г. индейцам удалось зах­ватить в плен Педро де Вальдивию и испанского священника Пасо.

...Напрасно раздетый донага Вальдивия умолял арауканов пощадить его. Он обещал уничтожить основанные им города и крепости и, одарив аборигенов, покинуть Чили. Но зло порождает зло: победители не проявили великодушия.

Старейший касик Аремчеу поведал о том, что произошло 1 января 1554 г.: «Были различные мнения, одни предлагали убить, другие — оставить в живых, возобладало мнение Лаутаро, желавшего испить чичу из черепа пленника и сделать флейты из костей его ног. Говорят, что они очень подходили для этого. Итак, решили убить его, применив тяжелейшие пытки, наполнив его рот золотым порошком... И ему говорили, что коль ты такой друг золота, так утоли же свой аппетит и наполни брюхо тем, чего так тебе хотелось. Вместо золота, как об этом думают некоторые, ему, однако, наполнили рот землёй...»

На этом страдания Вальдивии не кончились. В ход были пущены ножи из раковин... Священник Пасо успел только поднятием руки благословить его и простить все грехи. Таким был трагический конец первого губернатора Чили, который своими действиями, по словам того же касика Аремчеу, «ожесточил чувства даже самых кротких и трусливых аборигенов».

Уже девять месяцев череп Вальдивии с хмельной влагой переходил от одного касика к другому, когда испанский король Карл V 29 сентября 1554 г. подписал седулу (указ), отмечавшую заслуги конкистадора и заканчивавшуюся словами: «Наше пожалование и воля состоят в том, чтобы отныне и впредь в течение всей Вашей жизни Вы были бы аделантадо (в данном случае — губернатором) провинции Чили».

«Отныне и впредь...» В этих словах парадокс беспреце­дентной по масштабам кампании завоевания и колонизации огромного континента на краю света.

*


выкован из стали, называли его Цеза­рем с душою Вергилия. За каждым эпи­тетом скрывалась какая-то доля исти­ны. Конечно, это была незаурядная личность: его не пугали ни безмерность океана, ни стрелы индей­цев, ни многократное численное превосходство про­тивника. Тонкий психолог и умелый дипломат, Кортес обладал даром красноречия и имел изящ­ный стиль письма. Всё это проявилось при покоре­нии им империи ацтеков, о чём он поведал в своих знаменитых посланиях испанскому королю Кар­лу V. Пять писем конкистадора, скорее напомина­ющих многостраничные трактаты, стали ценным источником для исследователей завоевания Мек­сики.

10 февраля 1519 г. флотилия из 11 судов с 508 солдатами на борту, покинув Кубу, взяла курс на Юкатан. Вооружение экспедиции, состоявшее из ружей, аркебуз, арбалетов и бронзовых пушек, до­полняли 16 лошадей, неожиданно сыгравших в по­корении Америки весьма заметную роль. Никогда не видевшие их индейцы были в ужасе от быстроты и мощи фантастических существ. Воевали индейцы с помощью луков, стрел, очень длинных копий с бронзовым или медным наконечником, деревянных палиц.

Высадившись 4 марта в районе Табаско, испан­цы уверенно продвигались в глубь мексиканской территории. Однако неожиданно угроза стала ис­ходить не от ацтеков, а от части взбунтовавшихся соотечественников. Восставшие попытались захва­тить одно из судов и возвратиться на Кубу. И тут обнаружился жёсткий нрав Кортеса: два фрондёра-предводителя были повешены, одному отрубили но­гу, а все остальные получили по 200 розог. Сле­дующий шаг Кортеса даже его друзьям показался граничащим с безумием. Послав одно из судов в Испанию, чтобы заручиться поддержкой Карла V, он приказал потопить все остальные. Теперь и хра­брецы, и трусы оказались отрезанными от Кубы и обречёнными на верность Кортесу.

Приходится только удивляться чувству реаль­ности, проявленному Кортесом в эти годы. Он от­чётливо представлял себе, сколь смехотворны будут его усилия силой оружия и «мощью» войска из пя­тисот с небольшим человек покорить огромную страну. Правда, он не имел ещё о ней полного пред­ставления, но по сведениям, полученным от индеанки Марины, ставшей его женой, и некоторых касиков (вождей) местных племён, уже знал, что мас­штабы и богатства её впечатляющи.

Кортес избирает тактику привлечения на свою





сторону вождей племён. Она оказалась весьма эф­фективной. Ещё не вполне сложившаяся империя ацтеков держалась на силе, внутренние противоре­чия в ней были обострены, а император Монтесума у многих племён был непопулярен. Вскоре семпоальтеки и тотонаки выразили готовность сотрудни­чать с завоевателями.

Испанцы назвали Мексику Новой Испанией. Продвигаясь в направлении её столицы — города Теночтитлана, Кортес, дипломат и стратег, прибе­гал к нетипичному для других известных конкистадоров приёму. Он направлял своих послов к касикам, чтобы получить разрешение на марш его от­ряда по принадлежащим им территориям. Не все вожди позволяли это и, когда испанцы пренебре­гали их отказом, мужественно защищали свою зем­лю. Однако раздробленность индейцев, эффект ог­нестрельного оружия и настоящий фурор, произ­ведённый лошадьми, склоняли чашу весов на сто­рону захватчиков.

Успешному продвижению армии Кортеса — а после пополнения аборигенами это уже была дейст­вительно армия — в решающей степени способство­вала ещё и легенда о великом Кетцалькоатле. Эта легенда гласит, что он прибыл на берега реки Пану-

ко во главе белых людей в X веке. В течение нескольких лет Кетцалькоатль обучал индейцев новым ремёслам, об­работке земли и, будучи белым человеком, внушил любовь к себе подобным. Сложно пока отделить в этой легенде правду от вымысла, однако фольклор многих племён Южной Америки хранил предания о пришествии белых людей, обожествлял их. Не­удивительно, что испанцев сначала никто не при­нял за поработителей. Более того, им оказывали радушный приём.

Конечно, не ко всем конкистадорам надо под­ходить с единой меркой. Индейцы нескольких по­колений Коста-Рики лестно отзывались об Эрнане Санчесе де Бадахосе и Хуане Васкесе Коронадо, в основном доброжелательных по отношению к ко­ренному населению. Правда, и за ними водились «неискупимые грехи»: первый приказал заживо сжечь женщину, а второй — четвертовать индейца. Но, видимо, эти случаи воспринимались индейцами как досадная случайность.

Прозрение наступило слишком поздно. За три года Кортес покорил Новую Испанию. Франсиско Писарро в течение примерно такого же срока в на­чале 30-х гг. XVI в. завоевал огромную империю


Во время 1-го кругосветного плавания Магеллана в 1520 г. был открыт первый морской путь в Тихий океан.

ПЛЕНЕНИЕ МОНТЕСУМЫ

Эрнану Кортесу предстояло покорить огромную империю, в которой доминировали племена ацтеков во главе с Монтесумой. Много других племён, населявших в то время территорию современной Мексики, были побеждены ац­теками, платили им дань, одна­ко не смирились со своим униженным положением и постоянно стремились к избав­лению от власти Монтесумы. Поэтому некоторые племена встали на сторону испанцев. На пути к столице ацтеков Теночтитлану Кортес дважды получал подарки от императора Монтесумы с неизменной вежливой просьбой: покинуть пределы его владений. Но кон­кистадоры неумолимо прибли­жались к цели вместе с поддерживавшими их индейцами. Причём количество последних постоянно росло. Большинство вождей племён видело в Кортесе избавителя от владычества ацтеков и Монтесумы.

В городе Айотсинко Кортеса встретил один из знатнейших людей империи Какаматсин, племянник Монтесумы. Его мольбы сводились к тому, чтобы испанцы хотя бы не вступали в столицу. Но тщетно. Утром 8 ноября 1519 г. конкис­тадоры оказались у ворот Теночтитлана. Кортеса приветствовал сам Монтесума, которого несли на носилках, ук­рашенных золотом и драгоценными камнями. Монарха окружала многочислен­ная свита. Одежда Монтесумы поразила европейцев своей роскошью. После того как Кортес спрыгнул с коня, Монтесума спустился на землю и пожал протянутую конкис­тадором руку.

Кортеса и его приближённых проводили в один из дворцов, ставший резиденцией нежданного, но тем не менее почётного гостя. Во второй половине дня он вновь встретился с Монтесумой, убеждённым в том, что белые пришельцы связаны родственными узами с Солнцем и спустились на землю, чтобы стать её повелителями. И опять император осыпал их сказоч­ными подарками, не помышляя о сопротивлении.

Кортеса устраивало столь

инков, занимавшую территории современных Перу, Эквадора и Боливии. Ещё скоротечнее были осуществлявшиеся в 1523—1525 гг. кампании Педро де Альварадо, Педрариаса Давилы и Гонсало де Сандоваля в Цент­ральной Америке, а также Гонсало Хименеса де Кесады на территории нынешней Колумбии в 1538 г.

Только племена арауканов, обитавшие на территории Чили, более трёх веков боролись против чужеземного нашествия и покорены были лишь в середине XIX в. В чём же причина? В Араукании потери испанцев в XVI в. оказались значительнее, чем во всех остальных регионах Нового Света вместе взятых.

На взгляд автора, объясняется это, как ни парадоксально, социально-экономической отсталостью арауканов по сравнению с развитыми циви­лизациями майя, ацтеков, инков, чибча-муисков. Арауканы не имели чёт­ко выраженного имущественного расслоения, отсутствовала у них и част­ная собственность на землю. Материальные блага принадлежали общине и распределялись в соответствии с вкладом каждого в её жизнь. Вследствие этого отсутствовали и междоусобные войны, которыми столь успешно пользовались испанцы. И каждый индеец Араукании действительно защи­щал свой очаг, свою землю, свою свободу, пока ничем ещё не ущемлённую.

За пять веков написано много книг, затрагивающих проблемы конкис­ты. Известный испанский писатель XIX в. Мануэль Кинтана, говоря о конкистадорах, справедливо отмечал, что «их чрезмерная зависть, их без­жалостная ярость, все эти преступления были на совести Времени, а не Испании». Знаменитый аргентинский мыслитель и политический деятель прошлого века Доминго Фаустино Сармьенто считал, что, когда конкис­тадор «направился в Америку, он ещё не покинул средневековье».

Конкиста превратила Испанию в крупнейшую империю того времени, в пределах которой никогда не заходило Солнце. Для покорённых же на­родов последствия конкисты имели двоякое значение: с одной стороны, был нанесён огромный ущерб их уникальной культуре, с другой — по­ложено начало процессу взаимообогащения цивилизаций Европы и Аме­рики.