Убийство Эдуарда Второго, 22 сентября 1327 годаОскорбленная гомосексуальными пристрастиями своего венценосного супруга, королева Изабелла вернулась на родину, во Францию, в сопровождении любовника, английского лорда Роджера Мортимера. В сентябре 1326 года Изабелла и Мортимер вторглись в Англию во главе армии, подданные Эдуарда встречали их с восторгом, а четыре месяца спустя королевский совет в Вестминстере низложил Эдуарда Второго в пользу его сына, Эдуарда Третьего.
Оставалось решить, как поступить с бывшим королем. В апреле 1327 года Эдуарда передали на попечение лорда Томаса Беркли. Джеффри ле Бейкер — едва лини единственный хронист четырнадцатого столетия, который симпатизировал низложенному королю.
Вот что поведал мне Уильям Бишоп вскоре после окончания чумы. Он видел все своими собственными глазами, ибо был среди тех, кто доставил Эдуарда к Беркли.
После долгого пути они прибыли в замок Беркли, где терпеливо сносивший унижения благородный Эдуард был помещен в темницу, подобную келье отшельника. Его лишили земной власти и оставили нагим, как блаженного Иова, не соперники, но собственная жена, собственные слуги и служанки.
Лишенный права повелевать, чести и имущества, Эдуард ожидал того мгновения, когда он вознесется на небеса. Однако его жена Изабелла гневалась из-за того, что его жизнь, столь ей ненавистная, чрезмерно затягивается. Она попросила совета у епископа Херфордского, притворясь, будто видела сон, который ее напугал: что ее муж однажды вновь воссядет на трон и повелит обратить ее в рабство как изменницу или даже сжечь. Епископ сильно боялся за себя, как и Изабелла, сознавая, что тоже повинен в измене.
И вот, написали они письма к тем, на чьем попечении находился Эдуард, уверяя, что дошли до них слухи, будто Эдуарду потворствуют и кормят его изысканными блюдами. В письмах также содержался намек, что смерть Эдуарда, естественная или насильственная, не вызовет ни у кого неудовольствия. Епископ Херфордский по такому поводу лично приписал двусмысленную фразу: «Edwardum occidere nolite timere bonum est».
Фразу эту можно разделить на две части, в первой — первые три слова из епископской загадки: «Edwardum occidere nolite» — «Не убивайте Эдуарда», а во второй — другие три: «timere bonum est» — «страх — дело богоугодное». По этой фразе, если читать ее именно так, никого в измене было не обвинить.
Но те, кому предназначались письма, разгадали истинный смысл епископского послания. Они прочли письма так: «Edwardum occidere nolite timere» — «He бойтесь убить Эдуарда» и далее: «bonum est» — «это дело богоугодное». Виновные в чудовищном деянии прочли послание, как им подсказывали их злые сердца. Хитроумный епископ своею загадкой позволил совершиться святотатству, поскольку он знал, что без позволения тюремщики Эдуарда не убьют его, опасаясь обвинений в превышении полномочий.
Епископ приложил немало усилий и к тому, чтобы данное им позволение выглядело своею противоположностью и оказалось «неверно прочтенным» злонравными тюремщиками, которые по ошибке забрали жизнь невинного. Фраза-загадка уберегала его от любых обвинений в измене и пособничестве убийцам. И впоследствии выяснилось, что епископ потрудился на славу.
Убийцы Эдуарда, уверовавшие в покровительство Изабеллы и хитроумного и лукавого епископа, оказались перед судом, каковой обвинил их в том, что они, преисполненные ярости, с самого начала хотели убить Эдуарда.
Они не знали, как им быть и что делать. Они показали письма с печатью Изабеллы, епископа Херфордского и иных заговорщиков, дабы доказать, что действовали по прямому приказу.
Епископ не отрицал того, что писал эти письма и отправлял их, но утверждал, что содержание писем вполне невинно. Это тюремщики, говорил он, неверно истолковали послания и воспользовались ими как прикрытием для осуществления собственного злого умысла. Он так запугал несчастных, что те бежали. И на этом остановимся, о подметных письмах сказано достаточно.

Эдуарда Второго тепло и радушно принял в замке его хозяин, Томас Беркли. Впрочем, получив письма, мучители Эдуарда завладели замком.

Они распорядились не допускать Томаса Беркли к Эдуарду. Это не только причинило лорду боль, но и заставило его устыдиться, ведь он не мог выполнять то, что должно и что до сих пор считалось надлежащим. Он печально попрощался с Эдуардом и отбыл в другой свой замок.

И тогда началась полоса горьких страданий Эдуарда, продлившаяся до самой его кончины.

Во-первых, его заперли в глухом помещении и безжалостно мучили, пока он едва не задохнулся от смрада, испускаемого разлагавшимися трупами в погребе внизу. Плотники, работавшие неподалеку от окошка его камеры, однажды услышали стенания мученика, который горько оплакивал свою злосчастную долю.

Но жестокие тюремщики решили, что одного смрада недостаточно, чтобы убить короля, и в ночь 22 сентября ворвались в камеру и схватили его сонного.

Подушками, тяжелее тех, что способны поднять пятнадцать крепких мужчин, они придавили короля к полу и принялись душить.

Потом взяли раскаленный железный прут и ввели ему во внутренности, и выжгли изнутри все органы его тела. Опасались они, что если нанесут ему раны в те места, каковые обычно подвергаются поранению, это может вызвать подозрения у людей справедливых и не ослепленных ненавистью, а тогда мучителей могут обвинить в измене и покарать без пощады.

Когда набросились они на короля, последний кричал так громко, что многие слышали его крики, и внутри замка, и снаружи, и знали, что это кричит человек, погибающий насильственной смертью. Многие в замке и в городе Беркли преисполнились жалостью к Эдуарду и молились за его душу, когда она покидала сей мир.