Почему футбол? Почему именно он, покорив мир, стал спортивной игрой номер один? Вряд ли кто-нибудь даст исчерпывающий и точный ответ. Есть тут какая-то великая тайна, и лучше просто принять как данность, что круглый футбольный мяч имеет необъяснимую, колдовскую власть над человеком. И что футбол не сравнить ни с баскетболом, ни с волейболом, ни с водным поло, при всем нашем уважении ко всем этим и многим другим увлекательным спортивным играм.

Кого только ни спроси, практически в любой стране мира, непременно или сам играет в футбол, пусть хотя бы просто на любой мало-мальски подходящей площадке, или с упоением болеет за мадридский «Реал», за лондонский «Арсенал», за «Пеньяроль» из Монтевидео или, наконец, за команду «Химки» из одноименного подмосковного города.

Правда, отдельные «составляющие» этой великой футбольной тайны вполне понятны. Никто же не будет спорить, что увлечение футболом дает и болельщикам, и игрокам (тут имеются в виду, конечно, прежде всего любители, а не профессиональные футболисты, для которых игра — это, скорее, нелегкая, хотя и любимая работа) прекрасный отдых от великого множества забот, лежащих на плечах современного человека, от невероятного количества информации, ежеминутно обрушивающейся на него со всех сторон.

NOTES AND QUERIES. 7-8, 508:

Один корреспондент, побывавший в Девоншире, шлет информацию об одной истории, которую он там услышал: о событии, которое произошло за тридцать пять лет до этого.

О снеге на земле — о том, как однажды утром весь Южный Девоншир проснувшись обнаружил на снегу следы, о каких он никогда до этого не слыхал, «следы с когтями», «или форма не поддающаяся классификации» , чередующиеся — через огромные, но правильные промежутки — с отпечатками чего-то похожего на конец палки. Удивительна и площадь, покрытая ими, — препятствия, как например, изгороди, стены, дома, каким-то образом преодоленные…

Сильное волнение: охотники с собаками проследили такой след, пока он не подошел к лесу, из которого собаки вернулись, с таким лаем и полные такого ужаса, что никто не осмелился войти в лес. Notes and Queries, 7-9, 18:

ЭТА ВЕЩЬ ВИСЕЛА неподвижно над луной, словно ворона.

Круглые и гладкие, пушечные ядра. Предметы, упавшие с неба на эту землю. Наши скользкие мозги.

Предметы вроде пушечных ядер падали во время бурь на эту землю. Они были похожи на пушечные ядра — эти предметы, что падали на эту землю во время бурь. Дожди крови. Дожди крови.

Чем бы оно ни было, но что-то, похожее на краснокирпичную пыль, или красное вещество в высушенном состоянии, выпало в Пьемонте, Италия, 27 октября 1814 года(Е1есtric Journal, 68,437). Какой-то красный порошок выпал в Швейцарии зимой 1867 года (Popular Science Review, 10,112).

Нечто, вдали от этой земли истекало кровью — супердракон, протаранивший какуюто комету.

Где-то в небе существуют океаны крови — вещества, которые, высыхая, превращаются в порошок — веками носясь в распыленном виде, что существует обширная область, которая когда-нибудь станет знакомой летчикам как Пустыня Крови. Мы сейчас не можем очень углубляться в супергеографию, но Океан Крови или пустыня Крови — или то и другое — Италия к ним ближе всего, или к каждому из них.

NOTES AND QUERIES, 5-3, 306:

В Уэльсе, над участком величиной около 8 миль, видели около 8 огней, причем каждый из них сохранял свое место независимо от того, двигались ли они вместе перпендикулярно, горизонтально или зигзагообразным курсом. Они выглядели как электрические огяи — то исчезая, то снова появляясь — сначала смутно, а затем сияя ярко, как почти все время. «После этого мы видели их по три или четыре сразу четыре или пять раз».

Лондонская газета «Тайме», 5 октября 1877 г. «Время от времени западный берег Уэльса, казалось, становился местом явления таинственных огней… А сейчас у нас есть заявление от Тауина (Towyn), что за последние несколько недель не раз видели как разноцветные огни движутся над эстуарием реки Дайсинни Ривер и далее в сторону моря. Обычно их видят в северном направлении, но иногда они огибают берег и движутся с высокой скоростью на протяжении целых миль в сторону Абердоуви, а потом внезапно исчезают». L'Annue Scientific, 1877 г., 45:

«КАКОЕ-ТО ОБРАЗОВАНИЕ, имеющее форму дирижабля». Об этом сообщили из Хантингтона, штат Западная Вирджиния (Scientific American, 115, 241). Светящийся объект видели 19 июля 1916 года около 11 часов вечера. При наблюдении через «довольно мощный полевой бинокль», он казался удлиненным на два градуса с шириной в пол-градуса. Он постепенно тускнел, исчезал, снова появлялся и затем постепенно исчез с поля зрения. Другой человек — как мы скажем: было бы слишком неудобно цепляться за наши интермедиатистские признания — второй человек, который наблюдал этот феномен, выказал предположение автору сообщения, что этот объект был самодвижущимся, но автор говорит, что за ним были видны слабые звезды. Это, кажется, действительно бы противоречило нашей гипотезе о самодвижущихся посетителях этой земли, — если не учитывать неубедительность всех вещей в модусе видимости, не являющейся окончательной, — или мы предполагаем, что позади некоторых частей этого объек. Зздесь мы находим некоторую вялую дискуссию. Профессор X. М. Рассел думает, что этот феномен представлял собой обособленное облако северного сияния. На странице 369 этого тома Scientific American другой коррелятор предполагает, что это был отсвет доменной печи, — игнорируя то обстоятельство, что если бы в Хантингтоне или около него были доменные печи, то их отсветы были бы здесь повседневным явлением.

А СЕЙЧАС МЫ УСЛЫШИМ вопль умолчаний. Когда системой игнорируется какойнибудь единичный случай чегонибудь, наша позиция состоит в том, что единичный случай — вещь бессильная. Конечно, наш собственный метод согласования многих случаев не есть реальный метод. В непрерывности все вещи должны иметь черты сходства со всеми остальными вещами. Все имеет любую квазииндивидуальность, какую вам будет угодно. Еще недавно воинская повинность с одинаковой легкостью усваивалась как с автократией, так и демократией. Обратите внимание на необходимость в доминанте для соотнесения понятий. Вряд ли ктонибудь взял и сказал просто, что у нас должна быть воинская повинность: нет, обязательно должно было быть сказано, что у нас должна быть воинская повинность, которая выражает демократию, коррелирует с нею, и демократия здесь взята как основание, или как что-то в своей основе желаемое. Конечно, между автократией и демократией можно провести только ложную разграничительную линию. Поэтому я не могу представить себе ни одного подданного, которого могла бы убедить такая малость, как единичный случай, если можно кнутом заставить его делать все, что угодно. Тем не менее, мы попытаемся быть более реальными, чем дарвинисты, которые выдвигают защитную окраску как дарвинизм, а затем притягивают и светимость, выдавая ее за дарвинизм. Я думаю, что дарвинистам было бы лучше присоединиться к нам в отношении глубоководных рыб, и сожалеть впоследствии, я полагаю. Будет удивительно, или неинтересно, читать обо всех еще предстоящих нам случаях наблюдения в небе странных вещей и думать, что всем этим следовало пренебречь. Я лично считаю, что это невозможно — или очень легко — пренебречь ими теперь, когда они сведены вместе, но что, если бы чуть раньше мы попытались бы осуществить такую сводку, Старая Доминанта испепелила бы нашу пишущую машинку, поскольку буква «е» отказалась от нас, а буква «s» слишком темпераментна.

УЧЕБНИКИ говорят нам, что метеориты из Дхурмсалы были найдены «вскоре» или «через полчаса» после падения. Если бы прошел больший промежуток времени, то сторонники обычных объяснений могли бы возразить, что эти камни были горячими в момент падения, но что их сильный внутренний холод пересилил расплавленное состояние их поверхности.

Согласно помощнику комиссара Дхурмсаллы, эти камни были подобраны «сразу же» проходящими кули.

Эти камни были настолько холодными, что от них немели пальцы. Но они упали в сопровождении сильного света. Он описывается как «пламя костра около двух футов в глубину и девяти футов в длину». Можно считать, что этот свет не был светом расплавленного вещества.

В этой главе мы будем очень большими интермедиатистами, и в то же время неудовлетворительными. Для интермедиатиста на все вопросы есть только один ответ: Иногда да, а иногда нет.

Вторая форма этого «интермедиатистского решения» всех проблем это И да и нет.

JOURNAL of the Royal Meteorological Society, 1, 157: Выдержка из судового журнала барка «Леди оф зэ Лэйк» (Lady of the Lake), капитана Ф. У. Бэннера: Сообщено Р. X. Скоттом, F. R. S.: Что 22-го марта 1870 года при У 47' С. Ш. и 27 52' 3. Д. моряки «Леди оф зэ Лейк» увидели в небе удивительный объект или «облако». Они доложили капитану.

Согласно капитану Бэннеру, это было облако круглой формы с включенной в него окружностью, разделенной на четыре части; центральный разделяющий луч начинался в центре круга и простирался далеко наружу, а затем изгибался в обратном направлении.

ГеометричНость, сложность и устойчивость формы: и малая вероятность того, чтобы облако могло сохранять такое разнообразие особенностей, не говоря уж о внешнем сходстве с органическойформой.

Этот предмет переместился от точки, находящейся на высоте около 20 градусов над горизонтом, вверх до точки, расположенной на высоте около 80 градусов. Затем он направился на северо-восток, появившись с юга или юго-востока.

Светло-серого цвета, или это был цвет облака. «Он находился гораздо ниже, чем остальные облака». А еще выделяется следующая особенность: Чем бы он ни был, он перемещался против ветра. «Он приблизился косо по отношению к ветру, а в конце обосновался прямо в глазу у ветра».

Эта форма была видна полчаса. Когда она, наконец, исчезла, это произошло не потому, что она рассеялась, как облако, а потому, что ее больше невозможно было видеть в наступившей темноте.

KNOWLEDGE, 28 декабря 1883 г.: «Видя столь мною метеорологических явлений в вашем превосходном Журнале, я испытываю искушение попросить объяснения нижеследующего явления, которое я видел, находясь на борту принадлежащего БританскоИндийской Компании парохода «Патна» во время следования вверх но Персидскому заливу. В мае 1880 года, в темную ночь, около 11:30 вечера, но обе стороны корабля появилось по огромному светящемуся колесу; колеса эти вращались, а их спицы словно прочесывали борта корабля. Спицы имели длину приблизительно от 200 до 300 ярдов и были похожи па розги в школах для маленьких детей. В каждом колесе было около 16 спиц и хотя колеса имели, вероятно, от 500 до 600 ярдов в диаметре, спицы были хорошо видны па всем протяжении. Казалось, что фосфоресцирующее сияние скользит но плоской поверхносги моря, причем в воздухе над водой не было видно никакого света. Вид этих спиц можно было бы почти точно представить, если стать в лодке и с помощью фонаря «бычий глаз», включая и выключая его, направлять лучи горизонтально вдоль поверхности воды, поворачиваясь кругом. Я могу упомянуть, что эти феномены видели также капитан корабля «Патна» Аверн и господин Маннинг, третий офицер.

МЫ ВИДИМ в нем псевдостандарт.

У нас есть один факт и мы дадим его интерпретацию в соответствии с нашим псевдостандартом. В настоящее время у нас нет уже тех иллюзий Абсолютизма, которые могли перенести некоторых из позитивистов девятнадцатого столетия на небо. Мы интермедиатисты, но чувствуем крадущееся подозрение, что и мы можем когда-нибудь отвердеть и догматизироваться и скатиться к нетерпимым к чужому мнению высших позитивистов. В настоящее время мы не спрашиваем, является ли что-нибудь разумным или нелепым, потому что понимаем, что разумность и нелепость означают только согласие или несогласие со стандартом, который может быть и заблуждением, — хотя и не абсолютно, разумеется, и должен когда-нибудь быть заменен на какое-нибудь более передовое квазизаблуждение. В прошлом ученые заняли квазипозитивистскую позицию — является ли то или это разумным или неразумным? Проанализируем их и мы найдем, что они понимали разумность по отношению к стандарту, как, например, ньютонизм, дальтонианство, дарвинизм или лайеллизм. Но они писали, говорили и думали так, словно могли подразумевать истинную разумность или неразумность.

Я СТАРАТЕЛЬНО ИСКАЛ факты о странных явлениях, касающихся птиц, но мои поиски оказались не очень квазиуспешными. Кажется, я скорее подчеркиваю нашу старательность, поскольку против отношения Принятия может быть, вероятно, выдвинуто обвинение, что тот, кто только принимает, или допускает, сам относится к числу людей с унылыми интересами и не склонными к приложению энергии. Но это, кажется, к нам неприложимо: мы очень усердны и трудолюбивы. Я предлагаю некоторым из наших учеников, чтобы они присмотрелись к делу передачи сообщений с помощью голубей, конечно приписываемым земным владельцам, но которые, как говорят, нерасшифруемы. Мы бы сами это сделали, но это было бы эгоистично. Так будет больше в духе Интермедиатизма, который будет удерживать нас вне тверди: позитивизм — это абсолютный эгоизм. Но оглянемся назад ко времени полярной экспедиции Андрэ. О голубях, которые в обычных условиях не имели бы никакой рекламы, в то время писали часто.

В журнале Zoologist, 3-18,21, рассказывается о случае с птицей (тупик), которая упала на землю с трещиной в голове. Интересно, хотя это только размышление, —о какой твердый предмет — высоко в воздухе — могла удариться эта птица?

Я ПОДРАЗУМЕВАЮ «преимущественно» или главным образом» все, что противостоит Эксклюзионизму.

Что Развитие, или Прогресс, или Эволюция есть Попытка Позитивизировать и представляет собой механизм, посредством которого пополняется позитивное существование, то, что мы называем существованием, есть лоно бесконечности, и само есть только инкубационное существование, в конце концов все попытки разрушаются неправильно исключенными. Субъективно этому разрушению способствует наше интуитивное ощущение неправомерных и тесных ограничений. Поэтому классические и академические художники писали позитивистские полотна и выражали единственный идеал, который я ощущаю, хотя мы часто слышим об «идеалах» вместо различных проявлений — в искусстве, науке, теологии, политике — Единственного Идеала. Они стремились удовлетворить, в его художественном аспекте, космическое стремление к единству, или полноте, иногда называемой гармонией, а в некоторых аспектах называемое красотой. С помощью игнорирования они искали целостности. Но световые эффекты, которыми они пренебрегали, и их жесткая и ограничивающая приверженность к стандартизированным сюжетам вызвали бунт импрессионистов. Точно так же пуритане стремились к систематизации и пренебрегали физическими потребностями, или грехами, или физическими разгрузками, или развлечениями: они подверглись нападению и были свергнуты, когда их узость стала очевидной и нестерпимой.