Игра в баскетбол была изобретена Джоном Нейсмитом еще в 1891 году, когда он подвесил несколько дырявых корзин из-под персиков в спортивном зале Ассоциации христианской молодежи в Спрингфилде, Массачусетс. Однако шестьдесят пять лет спустя она была преобразована в Бостоне Биллом Расселом.

Дело в том, что до Рассела игра в баскетбол была просто игрой в лошадки — броски двумя руками, броски одной рукой, броски крюком и в прыжке — без малейшей мысли об обороне. Рассел изменил такое положение дел.

Начинал он как все. Длинный (189 см) и тощий (58 кг) подросток, казалось, имел лишь одно измерение — высоту. Рассел начал свою баскетбольную карьеру в качестве центрового третьей пятерки в команде средней школы, в которой он учился. «На самом деле я не был даже третьим, — вспоминал Рассел годы спустя. — У нас было пятнадцать комплектов формы на шестнадцать игроков, и мы с одним парнем пользовались пятнадцатым комплектом на двоих».

Посчитав, что хуже быть не может, только лучше, молодой Билл вновь отправился в юниорскую университетскую команду в свой юниорский год. Но после первого дня тренировок его исключили. Однако его прежний тренер, что-то заметивший в молодом человеке, теперь тренировал взрослую университетскую команду, и он пригласил Рассела к себе. Билл оказался в глубоком запасе и провел весь сезон, полируя штанами скамейку. «Во всяком случае, — вспоминал Рассел, — теперь у меня был собственный комплект формы».

Ребеночек тем не менее рос не по дням, а по часам, и на следующий год Рассел окончательно попал в университетскую команду. Притом скорее в качестве начинающего, а не звезды. Длиннорукий, словно образцовый бармен, Рассел блокировал броски, вытеснял игроков соперника из своей зоны, и мерил паркет шагами, длинными словно циркуль землемера. Однако эти оборонительные способности никак не отражались на строгих колонках цифр, характеризующих результативность.

Словом, казалось, что великие оборонительные способности Рассела так и останутся незамеченными. Так было во всяком случае до одной игры во время его обучения на старшем курсе, когда он набрал колоссальное для себя количество очков — 14. В тот самый вечер на трибунах оказался член университетской команды из Сан-Франциско, участвовавшей в чемпионате 1949 года. Он должен был удостовериться в способностях игрока из противоположной команды. Но, увидав кривоногого юнца с острыми, как ястребиные крылья локтями, определявшего игру на площадке, разведчик из Сан-Франциско решил, что Рассел превосходно впишется в свойственный его команде позиционный стиль игры и порекомендовал молодого человека для поступления в университет.

Когда тренер «Доцентов» Фил Вульперт впервые увидел неловкого 199-сантиметрового юнца на площадке, он в первую очередь подумал о том, что понапрасну потратил время на нелепого с виду новобранца. Однако долго удивляться ему не пришлось, поскольку Рассел перевернул игру вверх ногами своим оборонительным мастерством. «Никто не играл в баскетбол так, как это делал я, — скажет в будущем Рассел. — До меня никто не блокировал бросков. Мне приятно думать, что я целиком изменил весь стиль игры».

Так оно и было. Движениями испуганной голубки при размахе рук равном размаху крыльев доисторического ящера, Рассел переписал заново основное уравнение игры. Вот он протягивает лапу — словно лев за добычей — и перехватывает мяч; вот он, взмывая высоко над горизонтом блокирует броски; вот контролирует всю игру и площадку.

Теперь уже более чем двухметровый (203 см) и весящий 93 кг Рассел сделался истинной силой и вместе с К.С. Джонсом привел Сан-Франциско к 28 рекордным победам при одном поражении, причем двадцать шесть побед подряд было одержано после поражения от команды Калифорнийского университета, Лос-Анджелес, на старте сезона. Потом Рассел увенчал свой чемпионский сезон победой «Доцентов» в первенстве НКАА 1955 года, набрав 118 очков в пяти играх и удостоившись звания самого полезного игрока турнира.

Однако все эти достижения стали всего лишь прелюдией к пиршеству в сезоне 1955/56 года. Полностью оперившись и достигнув роста в 208 см, Рассел подавлял своих соперников на середине площадки, и до корзины им уже добраться не удавалось. В результате «Доценты», пропуская всего 52,2 очка за игру, возглавляли национальный список по качеству обороны. Но что более важно, этот паук-сенокосец в баскетбольных шортах провел Сан-Франциско через весь сезон без поражений — к двадцати девяти победам подряд, сложившимся в победную серию из рекордных пятидесяти пяти побед.

Рассел продолжил создание своей легенды в проведенном после окончания сезона НКАА турнире, и «Доценты», вынужденные защищать свой чемпионский титул без напарника Рассела, К.С. Джонса, выиграли свой второй титул подряд, а сам Рассел увенчал свою карьеру 26 очками, заброшенными в финальной игре.

Невзирая на эти 26 очков, результативность Рассела оказалась относительно скромной. В конце концов, те из оракулов, которые блюли приверженность старинной и достопочтенной точке зрения, гласящей, что лишь большое количество очков за игру заслуживает внимания, могли насчитать в командах других колледжей не менее тридцати игроков, в среднем набиравших больше очков, чем Рассел. С их точки зрения, игрока оборонительного плана можно было считать баскетболистом лишь в той мере, в которой изюм можно считать виноградом — только в техническом смысле слова и, так сказать, как фигуру речи.

Одним из людей, не придерживавшихся столь великих и проверенных временем истин был Ред Ауэрбах из «Бостон Селтикс». Ауэрбах, придерживавшийся собственного мнения, просто не предоставил Расселу возможности хорошенько подумать, сразу решив все вопросы. Не считая нужным придерживаться вежливой выдумки о несуществовании оборонительного баскетбола, Ауэрбах рассудил, что, хотя результативность Рассела не из великих, когда он на поле противник много очков не набирает, во всяком случае «Доценты» в течение двух лет возглавляли национальный список по обороне.

Кроме того, более пяти последних лет Ауэрбах собирал по кирпичику то, что можно было бы назвать «династией» «Селтикс». В 1951 году он ввел в команду Боба Коуси, в 1952-м — Билла Шармана; в 1955-м — Фрэнка Рамсея. Однако обладая таким блестящим набором метких стрелков, Ауэрбах нуждался в важной детали, необходимой для команды-чемпиона: сильном разыгрывающем, чтобы тот подносил мячи своим пушкарям. Ну а после введенного за два сезона до этого правила двадцати четырех секунд Ауэрбах прекрасно понимал, что быстрый отрыв эквивалентен победе в новом уравнении баскетбола, выведенном НБА. То есть ему была необходима чека для своего колеса. И таковой чекой, по его мнению, должен был стать Билл Рассел.

Однако Ауэрбаху нужно было ответить на два вопроса, чтобы до исполнения своей мечты. Во-первых, «Селтикс» значился шестым в списке приближающегося драфта, и его опережали две команды, выражавшие свою заинтересованность в приобретении Рассела: право первого выбора принадлежало Рочестеру, за ним шел Миннеаполис, искавший преемника недавно отошедшему от дел Джорджу Майкену. Вторую проблему представлял собой сам Рассел. Дело в том, что Билл Рассел был человеком гордым и имел собственные планы. И планы эти включали в себя не только поездку в олимпийский Мельбурн 1956 года, игры в котором должны были начаться, когда сезон в НБА находился в полном разгаре. Более того — он хотел иметь дело с НБА лишь на собственных условиях, а не на тех, которые предлагала эта ассоциация. К тому же он уже располагал предложением от команды «Гарлем Глобтроттерс», которое называл роскошным, хотя, по правде говоря, контракт не был столь уж щедр.

Однако все кусочки сложились в единое целое по плану Ауэрбаха. Во-первых, Рочестер, не ознакомившись с содержимым бутылки, остался неудовлетворенным ее внешним видом, и предпочел Расселу Сихуго Грина из Дукуэски. Потом Сент-Луис, шедший в списке вторым, также миновал Рассела, поскольку уже заручился услугами Боба Петтита и не располагал достаточными деньгами для покупки Рассела. К тому же Рассел совершенно не стремился в Сент-Луис: самый южный из всех городов НБА в пятидесятые годы едва ли мог представить собой гостеприимное место для чернокожего атлета. Посему Ауэрбах, не снимая шляпы, с сигарой в зубах, предложил «Ястребам» сделку: «простого» Эда Маколея, бывшего центровым «Кельтов» последние шесть лет, и выпускника Сент-Луисского университета форварда-новичка Клиффа Хагана за права на Рассела.

Хлеб, который Ауэрбах пустил по водам, вернулся к нему пудингом. Но лишь после того как Рассел выступил на Олимпийских играх. Когда Рассел впервые вышел на площадку за «Селтикс» 22 декабря 1956 года, Бостон имел 16 побед при 8 поражениях. В той первой игре — по иронии судьбы против Сент-Луиса — он провел на поле 21 минуту, подобрал 16 отскоков, набрал 6 очков, внеся тем самым свой вклад в победу «Кельтов» над «Ястребами» со счетом 95:93. А в течение последующих сорока восьми игр Рассел вносил новое измерение в суть профессионального баскетбола, не просто принимая участие в постановке игры, но продумывая их, сооружая, а потом полностью оркеструя. Имея огромные руки, как бы существовавшие самостоятельно от тела, и обладая прыжком, подвластным разве что авиационным диспетчерам, Рассел доминировал на паркете, привнеся в игру новую «тонкость» и выплясывая фанданго на пальцах ног игроков противника. Кроме того, он изобрел «сандвич Уилсона», посылая мяч прямо в лица ошеломленных снайперов противника, заставляя их собирать зубы с паркета, запивая утрату бромной микстурой. В итоге он возглавил список НБА по подбору за игру с показателем 19,6, а «Кельты» выиграли свой первый чемпионат НБА, обойдя Эда Маколея, Клиффа Хагана и «Ястребов» из Сент-Луиса.

На второй год Рассел доказал свой потенциал, снова возглавив список лиг по подбору, на сей раз при 22,7 подборах за игру, а «Кельты» опять встретились в финале с теми же «Ястребами» из Сент-Луиса. В первой же игре серии Рассел повредил лодыжку, что существенным образом ограничило его подвижность. И без него «Селтикс» проиграл три из четырех оставшихся игр. А с ними и чемпионат.

Если вы вели статистику, то знаете, что в 1958–1959 годах произошло официальное начало так называемой династии «Кельтов». Рассел доминировал на площадке, а соперники — включая только что появившегося Уилта Чемберлена — расползались от него словно червяки, едва попытавшись воспрепятствовать быстрым прорывам Коуси и Шармана. И «Кельты» победили в лиге с рекордом сезона, а потом опередили «Воинов» и «Ястребов» в чемпионате.

В последующие семь сезонов Рассел и «Селтикс» доминировали в лиге, пользуясь настойчивой и упорной обороной. Человек, которого известный форвард и остряк НБА Том Мешери назвал «Бородатым Орлом» , играл элегантно и с нахальством, выполняя роль коня-коренника, квартербека в чемпионской запряжке и приводя свою команду к беспрецедентной полосе побед.

Но, как бывает всегда, закончилась и эта полоса, и «Селтикс» начал уже новый этап, поменьше, на сей раз с Расселом в качестве главного тренера. Первый чернокожий тренер во всей истории спорта победил еще в двух чемпионатах, что дало ему одиннадцать побед за тринадцать лет, а потом ушел победителем — каким и пришел в спорт.

Измерить величие атлета можно, лишь подытожив его личные достижения, его рекорды. Еще можно подсчитать его чемпионские титулы. И если вы надумаете сосчитать знамена, висящие на балках Бостонского Гардена, и вспомните, что многие из них своим появлением обязаны одному человеку, Биллу Расселу, то поймете, что у этого гордого игрока были все причины для гордости, так как он был одним из величайших спортсменов всех времен.