Уже через три года после открытия Берингом и Чириковым американского берега промышленник Евтихий Санников и сержант Емельян Басов отправились зимовать на остров Беринга. Они успешно промышляли котиков и привезли более пяти тысяч шкур. Летом 1745 года они продолжили промысел на острове Медном, куда высадились впервые. А от него прошли немного на восток и видели острова из Алеутской гряды.
В том же году мореход и геодезист М. Наводчиков отправился из Нижнекамчатска на юго-восток искать новые земли. Он открыл первые три острова из Ближних Алеутских — Агатту, Атту и Семичи. Целый год Наводчиков с артелью промышлял каланов и котиков, составив карту открытых островов, но на обратном пути его парусное суденышко — шитик разбилось о скалы у камчатских берегов. Во время зимовки на острове Каргинском несколько человек умерло от голода и цинги. По возвращении Наводчиков был несправедливо предан суду, который его оправдал, впервые упомянув в документах по делу название — Алеутские острова.
В 1750-х годах несколько промышленников побывало на островах, открыв еще с десяток новых. В 1760-м промышлявший на Алеутах Гавриил Пушкарев зимовал на открытом им участке суши, который он счел островом, назвав его "Алякса". Очевидно, это была первая русская зимовка на полуострове Аляска.
В августе 1759 года промышленник Степан Глотов с казаком Савином Пономаревым отправились в район Алеутских островов, где проплавали, промышляя морского зверя и зимуя то на одном острове, то на другом, ни много ни мало — семь лет. Они открыли относительно большой остров Уналашка и к востоку от него группу Лисьих островов (назвали так, потому что на островах попалось им много лисиц). В августе 1763 года они прошли вдоль юго-восточного побережья полуострова Аляска и наткнулись на самый крупный в Аляскинском заливе остров Кадьяк. Дальше они не пошли, а вернулись к Лисьим островам, где промысел был особенно успешным. Только в 1766 году вернулись они на Камчатку.
Уже в середине 18-го столетия практически все многочисленные Алеутские острова были открыты и нанесены на карту. Сибирский губернатор Денис Чичерин донес в Петербург об открытии "неизвестных мест и нового промысла". Но сделали это, как сетовал Чичерин, "самые простые и неученые люди", а потому просил прислать грамотных морских офицеров, которые занимались бы в первую очередь не промыслом, а съемкой и описаниями.
Получив это донесение, Екатерина II распорядилась отправить для исследования американских земель к востоку от Камчатки и приведения "американцев" (имелись в виду, конечно, алеуты) в российское подданство секретную экспедицию, получившую (из соображений секретности) официальное название, совсем не отвечавшее ее реальному содержанию: "Экспедиция для описи лесов по рекам Каме и Белой". В соответствии с указом императрицы, в 1766 году из Охотска по направлению к Камчатке вышли четыре специально построенных судна. Молодые офицеры российского флота Петр Креницын и Михаил Левашов возглавили экспедицию. Уже при переходе от Охотска три судна погибли, и для того чтобы продолжить плавание, пришлось заняться ремонтом и провести две зимы в Нижнекамчатске. Только в июле 1768 года два судна с общим экипажем сто сорок человек во главе с П. Креницыным и М. Левашовым вышли в море, взяв курс на восток. Через несколько дней в тумане суда потеряли друг друга и дальше шли самостоятельно. Открыв по пути по несколько островов, они встретились около Уналашки. Вместе они подошли к острову Унимак и открыли узкий пролив, отделяющий его от полуострова Аляски, который они все еще считали островом, по размерам даже чуть меньше Унимака.
Туман снова разлучил суда. Зимовали Левашов и Креницын порознь, и зимовка у них прошла по-разному. Левашов выбрал для зимовки удобную бухту на Уналашке, одну из лучших на Алеутских островах (сейчас она называется Датч-Харбор). Часть команды оставалась на судне, часть жила в юрте на берегу. За зиму умерло трое из заболевших цингой, двое пропали без вести. Нелегкой была зимовка и у Креницына, обосновавшегося на Унимаке: пришлось вытаскивать судно на берег, строить юрты, постоянно обороняться от алеутов. От цинги умерло за зиму шестьдесят человек, в том числе и "ветеран" алеутских промыслов Степан Глотов.
Следующую зиму оба судна провели в Нижнекамчатске, и там было, пожалуй, еще хуже, чем на островах: летом не удалось запасти достаточно рыбы, потому что эпидемия оспы унесла жизни шести тысяч человек, и совсем не осталось рыбаков. Левашов использовал зиму для составления отчета; им составлена карта всех островов, а с Креницыным случилось несчастье — он утонул в реке, когда лодка, в которой он плыл, перевернулась. Из-за его гибели исследования были прекращены. Левашов вернулся в октябре 1771 года в Петербург. Несмотря на потерю трех судов и почти половины людей, экспедиция была признана успешной. И в самом деле, результаты ее грандиозны: несмотря на исключительно неблагоприятные условия работы, положена на карту, хотя и не без ошибок, гигантская дуга из сотен островов, протянувшаяся через северную часть Тихого океана почти на две тысячи километров.
Через семь лет после возвращения Левашова в Петербург в этих водах плавал Джеймс Кук и он пользовался картами и описаниями Левашова и Креницына. Они попали к нему, потому что секретные материалы экспедиции английским шпионам удалось раздобыть через лейб-медика Екатерины II.
В октябре 1778 года на острове Уналашка Кук встретился с русским мореходом Г. Измайловым, передавшим Куку все, что он знал о северной части Тихого океана. Кое-где он исправил карты, составленные Куком, и дал скопировать свои. Кук ушел на юг, к Гавайским островам; до гибели его оставалось меньше четырех месяцев…
Дойдя до южной оконечности Камчатки, нельзя не увидеть близко подходящих к полуострову с юга первых, самых северных островов Курильской гряды. Уже Владимир Атласов, "камчатский Ермак" по Пушкину, писал в своей "скаске": "…на море видел как бы острова есть". Еще раньше его в 1706 году служилый человек Михаил Наседкин с отрядом казаков дошел до южной оконечности Камчатки, мыса Лопатка, и "за переливами", как он писал, видел землю, которой, однако, не смог достичь.
Данила Анцифиров, которого после гибели Атласова казаки избрали атаманом, и Иван Козыревский, избранный есаулом, осенью 1711 года продолжили путь на юг и от мыса Лопатка на камчадальских лодках переправились через пролив на крайний северный остров Шумшу. Они встретились с жившими там айнами и, как потом рассказали, вступили в бой "с курильскими мужиками". Ясака они собрать с них не смогли, потому что "на том их острову соболей и лисиц не живет и бобрового промыслу и привалу не бывает, и промышляют они нерпу…".
Анцифиров вскоре был убит в казачьем бунте, а Козыревский, несмотря на косвенное его участие в убийстве Атласова, был помилован за то, что составил в 1712 году первую карту Курильских островов. Летом следующего года состоялась вторая экспедиция Козыревского, в которую он отправился с отрядом 66 человек, с пушками и ружьями. Цель была определена так: "для проведывания от Камчатского носу за переливами морских островов и Апонского государства". Переводчиком взяли пленного японца, намереваясь добраться и до этой загадочной земли. Но, взяв немалый ясак после боя с айнами на острове Парамушир, вернулись.
Дальнейшая судьба Козыревского была непростой. Он постригся в монахи и обитал в Якутском монастыре. Не один раз сажали его в тюрьму, припомнив дело с гибелью Атласова. Он же просил разрешения отправиться в Японию, путь в которую он якобы знал. Встретившись с Витусом Берингом в 1726 году, он и его просил об этом и передал ему чертеж Курильских островов. А потом сумел каким-то образом построить судно для плавания в Японию, но оно еще на Лене было раздавлено льдами и затонуло. Появился этот энергичный человек и в Москве, про него писали даже в петербургской газете. Однако когда он вернулся в Сибирь, все же был посажен в тюрьму. Там он и умер в 1734 году.
Тем временем русские мореходы продолжили прокладывать путь на Курилы. В Охотске налажено было строительство лодий поморского типа. На одной из них кормчий Никифор Треска еще в 1719 году прошел через Охотское море к курильскому острову Уруп, расположенному в центральной части островной гряды. В том же году посланные Петром I со специальным заданием Иван Евреинов и Федор Лужин достигли острова Симушир, провели его точную съемку, а потом положили на карту еще несколько Курильских островов А потом, продвигаясь постепенно вдоль Курильской гряды, добрались и до Японских островов.
Один из отрядов Первой Камчатской экспедиции Витуса Беринга возглавлял лейтенант Мартын Шпанберг, датчанин на русской службе. Во второй экспедиции Беринга, начавшейся в 1733 году, перед ним была поставлена самостоятельная цель — положить на карту Курильские острова, доплыть до Японии и обследовать эту страну.
Отряд Шпанберга вышел из Охотска в камчатский порт Большерецк в конце июня 1738 года на трех судах. Оттуда уже в июле флотилия отправилась на юг. В густом тумане потерялись и отстали два судна. Шпанберг один продолжал путь вдоль Курильской гряды. Дойдя до острова Уруп, он обогнул его и, беспокоясь за судьбу отставших кораблей, не имея достаточно провизии, к Японии не пошел, а вернулся в Большерецк.
Между тем, одно из отставших судов, которым командовал англичанин Уильям Вальтон, достигло восточного выступа японского острова Хоккайдо и повернуло к Камчатке. По пути были нанесены на карту 26 курильских островов. Через десять дней после Шпанберга Вальтон был в Большерецке.
К весне следующего года из удивительно твердой древесины, камчатской березы, построили в Большерецке шлюп на восемнадцать весел, который дополнил флотилию, и 21 мая 1739 года снова отправились к Японии.
И опять отстал Вальтон, может быть, не без умысла — он пошел к Японским островам своим путем. 16 июня три корабля приблизились к острову Хонсю, самому большому из японских островов. Шесть дней плыли вдоль его берега, не решаясь высадиться, проявляя осторожность. Хотя по всем признакам отношение местных жителей не было враждебным, но мало ли что…
Вальтон на четвертом корабле был смелее: он выслал за водой на берег Хонсю восемь матросов. Японцы встретили их вполне доброжелательно. Помогли набрать воды. Русский корабль, первый в этих краях, двинулся дальше на юг, и на 33° с.ш. стал у маленького острова, сплошь покрытого цветущей вишней. В июле он вернулся в Охотск.
Третий корабль "Надежда" к Японии не подходил, а плавал в Охотском Море в районе Шантарских островов, у восточного берега Сахалина, который впервые был показан на карте как остров. Хотя открытие это вскоре было опровергнуто.
В том же году мореход и геодезист М. Наводчиков отправился из Нижнекамчатска на юго-восток искать новые земли. Он открыл первые три острова из Ближних Алеутских — Агатту, Атту и Семичи. Целый год Наводчиков с артелью промышлял каланов и котиков, составив карту открытых островов, но на обратном пути его парусное суденышко — шитик разбилось о скалы у камчатских берегов. Во время зимовки на острове Каргинском несколько человек умерло от голода и цинги. По возвращении Наводчиков был несправедливо предан суду, который его оправдал, впервые упомянув в документах по делу название — Алеутские острова.
В 1750-х годах несколько промышленников побывало на островах, открыв еще с десяток новых. В 1760-м промышлявший на Алеутах Гавриил Пушкарев зимовал на открытом им участке суши, который он счел островом, назвав его "Алякса". Очевидно, это была первая русская зимовка на полуострове Аляска.
В августе 1759 года промышленник Степан Глотов с казаком Савином Пономаревым отправились в район Алеутских островов, где проплавали, промышляя морского зверя и зимуя то на одном острове, то на другом, ни много ни мало — семь лет. Они открыли относительно большой остров Уналашка и к востоку от него группу Лисьих островов (назвали так, потому что на островах попалось им много лисиц). В августе 1763 года они прошли вдоль юго-восточного побережья полуострова Аляска и наткнулись на самый крупный в Аляскинском заливе остров Кадьяк. Дальше они не пошли, а вернулись к Лисьим островам, где промысел был особенно успешным. Только в 1766 году вернулись они на Камчатку.
Уже в середине 18-го столетия практически все многочисленные Алеутские острова были открыты и нанесены на карту. Сибирский губернатор Денис Чичерин донес в Петербург об открытии "неизвестных мест и нового промысла". Но сделали это, как сетовал Чичерин, "самые простые и неученые люди", а потому просил прислать грамотных морских офицеров, которые занимались бы в первую очередь не промыслом, а съемкой и описаниями.
Получив это донесение, Екатерина II распорядилась отправить для исследования американских земель к востоку от Камчатки и приведения "американцев" (имелись в виду, конечно, алеуты) в российское подданство секретную экспедицию, получившую (из соображений секретности) официальное название, совсем не отвечавшее ее реальному содержанию: "Экспедиция для описи лесов по рекам Каме и Белой". В соответствии с указом императрицы, в 1766 году из Охотска по направлению к Камчатке вышли четыре специально построенных судна. Молодые офицеры российского флота Петр Креницын и Михаил Левашов возглавили экспедицию. Уже при переходе от Охотска три судна погибли, и для того чтобы продолжить плавание, пришлось заняться ремонтом и провести две зимы в Нижнекамчатске. Только в июле 1768 года два судна с общим экипажем сто сорок человек во главе с П. Креницыным и М. Левашовым вышли в море, взяв курс на восток. Через несколько дней в тумане суда потеряли друг друга и дальше шли самостоятельно. Открыв по пути по несколько островов, они встретились около Уналашки. Вместе они подошли к острову Унимак и открыли узкий пролив, отделяющий его от полуострова Аляски, который они все еще считали островом, по размерам даже чуть меньше Унимака.
Туман снова разлучил суда. Зимовали Левашов и Креницын порознь, и зимовка у них прошла по-разному. Левашов выбрал для зимовки удобную бухту на Уналашке, одну из лучших на Алеутских островах (сейчас она называется Датч-Харбор). Часть команды оставалась на судне, часть жила в юрте на берегу. За зиму умерло трое из заболевших цингой, двое пропали без вести. Нелегкой была зимовка и у Креницына, обосновавшегося на Унимаке: пришлось вытаскивать судно на берег, строить юрты, постоянно обороняться от алеутов. От цинги умерло за зиму шестьдесят человек, в том числе и "ветеран" алеутских промыслов Степан Глотов.
Следующую зиму оба судна провели в Нижнекамчатске, и там было, пожалуй, еще хуже, чем на островах: летом не удалось запасти достаточно рыбы, потому что эпидемия оспы унесла жизни шести тысяч человек, и совсем не осталось рыбаков. Левашов использовал зиму для составления отчета; им составлена карта всех островов, а с Креницыным случилось несчастье — он утонул в реке, когда лодка, в которой он плыл, перевернулась. Из-за его гибели исследования были прекращены. Левашов вернулся в октябре 1771 года в Петербург. Несмотря на потерю трех судов и почти половины людей, экспедиция была признана успешной. И в самом деле, результаты ее грандиозны: несмотря на исключительно неблагоприятные условия работы, положена на карту, хотя и не без ошибок, гигантская дуга из сотен островов, протянувшаяся через северную часть Тихого океана почти на две тысячи километров.
Через семь лет после возвращения Левашова в Петербург в этих водах плавал Джеймс Кук и он пользовался картами и описаниями Левашова и Креницына. Они попали к нему, потому что секретные материалы экспедиции английским шпионам удалось раздобыть через лейб-медика Екатерины II.
В октябре 1778 года на острове Уналашка Кук встретился с русским мореходом Г. Измайловым, передавшим Куку все, что он знал о северной части Тихого океана. Кое-где он исправил карты, составленные Куком, и дал скопировать свои. Кук ушел на юг, к Гавайским островам; до гибели его оставалось меньше четырех месяцев…
Дойдя до южной оконечности Камчатки, нельзя не увидеть близко подходящих к полуострову с юга первых, самых северных островов Курильской гряды. Уже Владимир Атласов, "камчатский Ермак" по Пушкину, писал в своей "скаске": "…на море видел как бы острова есть". Еще раньше его в 1706 году служилый человек Михаил Наседкин с отрядом казаков дошел до южной оконечности Камчатки, мыса Лопатка, и "за переливами", как он писал, видел землю, которой, однако, не смог достичь.
Данила Анцифиров, которого после гибели Атласова казаки избрали атаманом, и Иван Козыревский, избранный есаулом, осенью 1711 года продолжили путь на юг и от мыса Лопатка на камчадальских лодках переправились через пролив на крайний северный остров Шумшу. Они встретились с жившими там айнами и, как потом рассказали, вступили в бой "с курильскими мужиками". Ясака они собрать с них не смогли, потому что "на том их острову соболей и лисиц не живет и бобрового промыслу и привалу не бывает, и промышляют они нерпу…".
Анцифиров вскоре был убит в казачьем бунте, а Козыревский, несмотря на косвенное его участие в убийстве Атласова, был помилован за то, что составил в 1712 году первую карту Курильских островов. Летом следующего года состоялась вторая экспедиция Козыревского, в которую он отправился с отрядом 66 человек, с пушками и ружьями. Цель была определена так: "для проведывания от Камчатского носу за переливами морских островов и Апонского государства". Переводчиком взяли пленного японца, намереваясь добраться и до этой загадочной земли. Но, взяв немалый ясак после боя с айнами на острове Парамушир, вернулись.
Дальнейшая судьба Козыревского была непростой. Он постригся в монахи и обитал в Якутском монастыре. Не один раз сажали его в тюрьму, припомнив дело с гибелью Атласова. Он же просил разрешения отправиться в Японию, путь в которую он якобы знал. Встретившись с Витусом Берингом в 1726 году, он и его просил об этом и передал ему чертеж Курильских островов. А потом сумел каким-то образом построить судно для плавания в Японию, но оно еще на Лене было раздавлено льдами и затонуло. Появился этот энергичный человек и в Москве, про него писали даже в петербургской газете. Однако когда он вернулся в Сибирь, все же был посажен в тюрьму. Там он и умер в 1734 году.
Тем временем русские мореходы продолжили прокладывать путь на Курилы. В Охотске налажено было строительство лодий поморского типа. На одной из них кормчий Никифор Треска еще в 1719 году прошел через Охотское море к курильскому острову Уруп, расположенному в центральной части островной гряды. В том же году посланные Петром I со специальным заданием Иван Евреинов и Федор Лужин достигли острова Симушир, провели его точную съемку, а потом положили на карту еще несколько Курильских островов А потом, продвигаясь постепенно вдоль Курильской гряды, добрались и до Японских островов.
Один из отрядов Первой Камчатской экспедиции Витуса Беринга возглавлял лейтенант Мартын Шпанберг, датчанин на русской службе. Во второй экспедиции Беринга, начавшейся в 1733 году, перед ним была поставлена самостоятельная цель — положить на карту Курильские острова, доплыть до Японии и обследовать эту страну.
Отряд Шпанберга вышел из Охотска в камчатский порт Большерецк в конце июня 1738 года на трех судах. Оттуда уже в июле флотилия отправилась на юг. В густом тумане потерялись и отстали два судна. Шпанберг один продолжал путь вдоль Курильской гряды. Дойдя до острова Уруп, он обогнул его и, беспокоясь за судьбу отставших кораблей, не имея достаточно провизии, к Японии не пошел, а вернулся в Большерецк.
Между тем, одно из отставших судов, которым командовал англичанин Уильям Вальтон, достигло восточного выступа японского острова Хоккайдо и повернуло к Камчатке. По пути были нанесены на карту 26 курильских островов. Через десять дней после Шпанберга Вальтон был в Большерецке.
К весне следующего года из удивительно твердой древесины, камчатской березы, построили в Большерецке шлюп на восемнадцать весел, который дополнил флотилию, и 21 мая 1739 года снова отправились к Японии.
И опять отстал Вальтон, может быть, не без умысла — он пошел к Японским островам своим путем. 16 июня три корабля приблизились к острову Хонсю, самому большому из японских островов. Шесть дней плыли вдоль его берега, не решаясь высадиться, проявляя осторожность. Хотя по всем признакам отношение местных жителей не было враждебным, но мало ли что…
Вальтон на четвертом корабле был смелее: он выслал за водой на берег Хонсю восемь матросов. Японцы встретили их вполне доброжелательно. Помогли набрать воды. Русский корабль, первый в этих краях, двинулся дальше на юг, и на 33° с.ш. стал у маленького острова, сплошь покрытого цветущей вишней. В июле он вернулся в Охотск.
Третий корабль "Надежда" к Японии не подходил, а плавал в Охотском Море в районе Шантарских островов, у восточного берега Сахалина, который впервые был показан на карте как остров. Хотя открытие это вскоре было опровергнуто.
Источник: М., «Вече»
Авторское право на материал
Копирование материалов допускается только с указанием активной ссылки на статью!
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Похожие статьи