Соловей-разбойник
Соловей-разбойник представляет собой, по определению академика Ягича, сложный образ, в котором есть черты птицы и человека, чудовищного богатыря.
Соловей залег дорогу в Киев, по которой едет Илья Муромец. Он тридцать лет никого не пропускает, оглушая своим свистом и ревом. Его гнездо на 7 дубах, но есть у него и терем. У Соловья есть сыновья и дочь богатырша — "перевозница". Илья привозит Соловья в Киев и за его коварство убивает его или подвергает иной казни. В одном случае Соловей является помощником Ильи в бою, и его образ сливается с представлением о Соловье Будимировиче.
Академик Ягич пытался объяснить происхождение Соловья-разбойника из легенд о Соломоне, но, как доказал профессор В. Ф. Миллер, для такого объяснения нет достаточных данных, а самое производство имени Соловей от Соломона, при чем впоследствии явилось представление о птице, оказывается крайне натянутым. В свою очередь, исходя из своей восточной гипотезы, В. Ф. Миллер сближает Соловья с иранской птицей Симургом, с богатырями Ауладом, Кергсаром, белым дивом, а в сказке об Еруслане Лазаревиче находит параллель к Соловью в образе Ивашки-сторожа. Подобное же предположение высказывал раньше В. В. Стасов.
Профессор Халанский, сближая соответственную былину об Илье Муромце с германскими сказаниями о Тетлейфе, видит в Соловье отражение образа Зигурда. Историческую основу для представления о разбойнике Буслаев указывал в летописном сказании о разбойнике Могуте. Вообще литературная история типа Соловья-разбойника до сих пор не вполне выяснена, так как во всех приведенных построениях, рядом с ценными указаниями, заключается немало произвола.
Соловей-разбойник представляет собой, по определению академика Ягича, сложный образ, в котором есть черты птицы и человека, чудовищного богатыря.
Соловей залег дорогу в Киев, по которой едет Илья Муромец. Он тридцать лет никого не пропускает, оглушая своим свистом и ревом. Его гнездо на 7 дубах, но есть у него и терем. У Соловья есть сыновья и дочь богатырша — "перевозница". Илья привозит Соловья в Киев и за его коварство убивает его или подвергает иной казни. В одном случае Соловей является помощником Ильи в бою, и его образ сливается с представлением о Соловье Будимировиче.
Академик Ягич пытался объяснить происхождение Соловья-разбойника из легенд о Соломоне, но, как доказал профессор В. Ф. Миллер, для такого объяснения нет достаточных данных, а самое производство имени Соловей от Соломона, при чем впоследствии явилось представление о птице, оказывается крайне натянутым. В свою очередь, исходя из своей восточной гипотезы, В. Ф. Миллер сближает Соловья с иранской птицей Симургом, с богатырями Ауладом, Кергсаром, белым дивом, а в сказке об Еруслане Лазаревиче находит параллель к Соловью в образе Ивашки-сторожа. Подобное же предположение высказывал раньше В. В. Стасов.
Профессор Халанский, сближая соответственную былину об Илье Муромце с германскими сказаниями о Тетлейфе, видит в Соловье отражение образа Зигурда. Историческую основу для представления о разбойнике Буслаев указывал в летописном сказании о разбойнике Могуте. Вообще литературная история типа Соловья-разбойника до сих пор не вполне выяснена, так как во всех приведенных построениях, рядом с ценными указаниями, заключается немало произвола.
Семаргл
Семаргл (Симаргл) в славянской мифологии бог огня и Луны. Семаргл покровительствует домашнему очагу и охраняет крестьянские наделы. По представлениям древних славян Семаргл стоит у врат в Навь и провожает в потусторонний мир погибших на поле брани.
Название бога связано со старорусским словом «смага», которое означает огонь. О том, в каком образе представляли славяне Семаргла, ведутся споры. Одни считают, что это крылатое существо, которое сторожит посевы. Другие считают, что это семиглавое божество, которое изображалось в виде истукана с семью ликами.
Семаргла породил бог Сварог, который высек огонь из волшебного камня Алатыря. Огонь стал сильнее и из него выехал всадник на огненном коне. Это и был бог Семаргл. Семаргл оставлял за собой огненный след и дым. Он стал богом любви, которая как искра вспыхивает между мужчиной и женщиной.
Семаргл охраняет мир от зла. Но он однажды в год оставляет свой пост, уходя к Купальнице в день весеннего равноденствия. В результате через 9 месяцев рождаются дети Семаргла и Купальницы Кострома и Купало.
С пранятием христианства на Руси Семаргла стали отождествлять с архангелом Михаилом.
Семаргл (Симаргл) в славянской мифологии бог огня и Луны. Семаргл покровительствует домашнему очагу и охраняет крестьянские наделы. По представлениям древних славян Семаргл стоит у врат в Навь и провожает в потусторонний мир погибших на поле брани.
Название бога связано со старорусским словом «смага», которое означает огонь. О том, в каком образе представляли славяне Семаргла, ведутся споры. Одни считают, что это крылатое существо, которое сторожит посевы. Другие считают, что это семиглавое божество, которое изображалось в виде истукана с семью ликами.
Семаргла породил бог Сварог, который высек огонь из волшебного камня Алатыря. Огонь стал сильнее и из него выехал всадник на огненном коне. Это и был бог Семаргл. Семаргл оставлял за собой огненный след и дым. Он стал богом любви, которая как искра вспыхивает между мужчиной и женщиной.
Семаргл охраняет мир от зла. Но он однажды в год оставляет свой пост, уходя к Купальнице в день весеннего равноденствия. В результате через 9 месяцев рождаются дети Семаргла и Купальницы Кострома и Купало.
С пранятием христианства на Руси Семаргла стали отождествлять с архангелом Михаилом.
Святогор
Святогор — богатырь русского былевого эпоса, стоящий вне киевского и новгородского циклов и лишь отчасти соприкасающийся с первым в былинах о встрече Святогора с Ильей Муромцем.
Святогор в эпосе является огромным великаном, "выше леса стоячего". Его с трудом носит мать-сыра земля. Он не ездит на святую Русь, а живет на высоких Святых горах. При его поездке мать-сыра земля потрясается, леса колышутся и реки выливаются из берегов. Однажды, чувствуя в себе колоссальные силы, он похвалился, что если б было кольцо в небе, а другое в земле, то он перевернул бы небо и землю. Это услышал Микула Селянинович и бросил на землю сумочку, которую Святогор тщетно пытается сдвинуть, сидя на коне, а затем, сойдя с коня и взявшись за сумочку обеими руками, погрязает в землю по колени и здесь, не одолев "тяги земной", заключавшейся в сумочке, кончает свою жизнь.
По другому рассказу, Илья Муромец в пути, под дубом, в чистом поле, находит богатырскую постель длиной 10 сажень (примерно 21 метр), шириной 6 (примерно 13 метров) сажень. Он засыпает на ней на три дня. На 3-й день с северной стороны послышался шум. Конь разбудил Илью и посоветовал спрятаться на дубу. Явился Святогор, на коне, держа на плечах хрустальный ларец, в котором находилась его жена-красавица. Пока Святогор спал, жена его соблазняет на любовь Илью и затем сажает его в карман мужа. В дальнейшем пути конь говорит Святогору, что ему тяжело: до сих пор он возил богатыря с женой, теперь везет двух богатырей. Святогор находит Илью и, расспросив, как он попал туда, убивает неверную жену, а с Ильей вступает в братство. На пути у Северной горы богатыри встречают гроб с надписью: "Кому суждено в гробу лежать, тот в него и ляжет". Гроб оказался велик для Ильи, а за Святогором захлопнулась крышка, и тщетно он пытался выйти оттуда. Передав часть своей силы и свой меч Илье, он велит рубить крышку гроба, но с каждым ударом гроб покрывается железным обручем.
Третий эпизод — женитьба Святогора. Он спрашивает у Микулы, как бы узнать судьбу. Микула посылает его к Северным горам, к вещему кузнецу. На вопрос Святогора о будущем, он предсказал ему женитьбу на невесте, живущей в приморском царстве 30 лет на гноище. Святогор поехал туда и, найдя больную на гноище, положил около нее 500 рублей, ударил ее в грудь мечом и уехал. Девушка пробудилась; кора, покрывавшая ее, сошла. Она превратилась в красавицу, и Святогор, услыхав о ее красоте, приехал и женился на ней. После свадьбы Святогор увидел на ее груди шрам, узнал в чем дело и понял, что от судьбы не уйдешь.
Святогор — богатырь русского былевого эпоса, стоящий вне киевского и новгородского циклов и лишь отчасти соприкасающийся с первым в былинах о встрече Святогора с Ильей Муромцем.
Святогор в эпосе является огромным великаном, "выше леса стоячего". Его с трудом носит мать-сыра земля. Он не ездит на святую Русь, а живет на высоких Святых горах. При его поездке мать-сыра земля потрясается, леса колышутся и реки выливаются из берегов. Однажды, чувствуя в себе колоссальные силы, он похвалился, что если б было кольцо в небе, а другое в земле, то он перевернул бы небо и землю. Это услышал Микула Селянинович и бросил на землю сумочку, которую Святогор тщетно пытается сдвинуть, сидя на коне, а затем, сойдя с коня и взявшись за сумочку обеими руками, погрязает в землю по колени и здесь, не одолев "тяги земной", заключавшейся в сумочке, кончает свою жизнь.
По другому рассказу, Илья Муромец в пути, под дубом, в чистом поле, находит богатырскую постель длиной 10 сажень (примерно 21 метр), шириной 6 (примерно 13 метров) сажень. Он засыпает на ней на три дня. На 3-й день с северной стороны послышался шум. Конь разбудил Илью и посоветовал спрятаться на дубу. Явился Святогор, на коне, держа на плечах хрустальный ларец, в котором находилась его жена-красавица. Пока Святогор спал, жена его соблазняет на любовь Илью и затем сажает его в карман мужа. В дальнейшем пути конь говорит Святогору, что ему тяжело: до сих пор он возил богатыря с женой, теперь везет двух богатырей. Святогор находит Илью и, расспросив, как он попал туда, убивает неверную жену, а с Ильей вступает в братство. На пути у Северной горы богатыри встречают гроб с надписью: "Кому суждено в гробу лежать, тот в него и ляжет". Гроб оказался велик для Ильи, а за Святогором захлопнулась крышка, и тщетно он пытался выйти оттуда. Передав часть своей силы и свой меч Илье, он велит рубить крышку гроба, но с каждым ударом гроб покрывается железным обручем.
Третий эпизод — женитьба Святогора. Он спрашивает у Микулы, как бы узнать судьбу. Микула посылает его к Северным горам, к вещему кузнецу. На вопрос Святогора о будущем, он предсказал ему женитьбу на невесте, живущей в приморском царстве 30 лет на гноище. Святогор поехал туда и, найдя больную на гноище, положил около нее 500 рублей, ударил ее в грудь мечом и уехал. Девушка пробудилась; кора, покрывавшая ее, сошла. Она превратилась в красавицу, и Святогор, услыхав о ее красоте, приехал и женился на ней. После свадьбы Святогор увидел на ее груди шрам, узнал в чем дело и понял, что от судьбы не уйдешь.
Святовит
Святовит или Световит — языческий бог древних западных славян, живших на острове Рюгене. Известия о нем имеются у средневековых хронистов Гельтольда и Сансона Грамматика. Бог земли рюгенцев, он получил первенство над другими славянскими божествами. В сравнении с ним, они считались как бы полубогами.
О культе Сятовита довольно много сообщает второй из названных хронистов, хотя его сведения не всегда заслуживают доверия. Храм Сятовита был в Арконе, на острове Рюгене. Здесь стоял идол с громадным мечом в руках. Верили, что ночью бог садится на коня и поражает мечом врагов славян. В честь его при храме содержались 300 вооруженных всадников, беспрестанно делавших набеги на соседей и посвящавших награбленную добычу богу.
В храме Святовита хранилось большое цветное знамя, которое выносили при открытии войны. Это служило знаком, что раздраженное божество разрешает опустошать неприятельские города, разорять алтари и все предавать мечу и огню. Таким образом, Святовит является как бы богом войны. Он имел в своем храме белого коня. Возле идола Святовита висели седло и узда. Ездить на коне Святовита было строго воспрещено. Только жрец мог выводить и кормить его. Этот конь служил в Арконе для гаданья: втыкали в землю перед храмом три ряда копий, связанных попарно накрест. Ряды эти ставились в равном один от другого расстоянии. Совершив моление, жрецы вели коня Святовита и, смотря по тому, переступал ли он через копья правой или левой ногой, предсказывали успех или неудачу.
Святовит является также и богом обилия: арконский идол Святовита держал в правой руке рог тура, который ежегодно наполнялся вином. Ежегодно после жатвы жители собирались перед храмом, приносили жертвы и устраивали общий пир. Жрец брал из руки идола рог и если замечал, что напитка в нем было мало, предсказывал бесплодный год, а если оставалось еще много — урожай. Согласно с предсказанием, он советовал народу быть скупее или щедрее в употреблении хлеба, потом выливал старое вино к ногам идола и наливал свежего, громко испрашивая у бога счастья, побед и богатства народу. После этой молитвы жрец осушал «единым духом» рог, наливал снова и вкладывал в руку идола.
К празднику Святовита ежегодно приготовляли огромный медовый пирог, почти в рост человека. Жрец, став за пирогом, спрашивал у народа, видят ли его, и когда ему отвечали утвердительно, он тотчас же высказывал желание, чтобы будущий год был еще плодороднее, а пирог еще больше. Кроме указанных авторов, мы не встречаем упоминания о Святовите ни у северо-восточных, ни у южных славян. В русских летописях о нем не говорится, равно как и в «Синопсисе» Иннокентия Гизеля. Впервые о нем упоминает Попов (в книге «Краткое описание славянского баснословия»), с легкой руки которого сомнительное рюгенское божество, неизвестно кому принадлежавшее — германцам или славянам, вносится в славянский пантеон.
Святовит или Световит — языческий бог древних западных славян, живших на острове Рюгене. Известия о нем имеются у средневековых хронистов Гельтольда и Сансона Грамматика. Бог земли рюгенцев, он получил первенство над другими славянскими божествами. В сравнении с ним, они считались как бы полубогами.
О культе Сятовита довольно много сообщает второй из названных хронистов, хотя его сведения не всегда заслуживают доверия. Храм Сятовита был в Арконе, на острове Рюгене. Здесь стоял идол с громадным мечом в руках. Верили, что ночью бог садится на коня и поражает мечом врагов славян. В честь его при храме содержались 300 вооруженных всадников, беспрестанно делавших набеги на соседей и посвящавших награбленную добычу богу.
В храме Святовита хранилось большое цветное знамя, которое выносили при открытии войны. Это служило знаком, что раздраженное божество разрешает опустошать неприятельские города, разорять алтари и все предавать мечу и огню. Таким образом, Святовит является как бы богом войны. Он имел в своем храме белого коня. Возле идола Святовита висели седло и узда. Ездить на коне Святовита было строго воспрещено. Только жрец мог выводить и кормить его. Этот конь служил в Арконе для гаданья: втыкали в землю перед храмом три ряда копий, связанных попарно накрест. Ряды эти ставились в равном один от другого расстоянии. Совершив моление, жрецы вели коня Святовита и, смотря по тому, переступал ли он через копья правой или левой ногой, предсказывали успех или неудачу.
Святовит является также и богом обилия: арконский идол Святовита держал в правой руке рог тура, который ежегодно наполнялся вином. Ежегодно после жатвы жители собирались перед храмом, приносили жертвы и устраивали общий пир. Жрец брал из руки идола рог и если замечал, что напитка в нем было мало, предсказывал бесплодный год, а если оставалось еще много — урожай. Согласно с предсказанием, он советовал народу быть скупее или щедрее в употреблении хлеба, потом выливал старое вино к ногам идола и наливал свежего, громко испрашивая у бога счастья, побед и богатства народу. После этой молитвы жрец осушал «единым духом» рог, наливал снова и вкладывал в руку идола.
К празднику Святовита ежегодно приготовляли огромный медовый пирог, почти в рост человека. Жрец, став за пирогом, спрашивал у народа, видят ли его, и когда ему отвечали утвердительно, он тотчас же высказывал желание, чтобы будущий год был еще плодороднее, а пирог еще больше. Кроме указанных авторов, мы не встречаем упоминания о Святовите ни у северо-восточных, ни у южных славян. В русских летописях о нем не говорится, равно как и в «Синопсисе» Иннокентия Гизеля. Впервые о нем упоминает Попов (в книге «Краткое описание славянского баснословия»), с легкой руки которого сомнительное рюгенское божество, неизвестно кому принадлежавшее — германцам или славянам, вносится в славянский пантеон.
Сварог
Сварог — древнеславянское мифологическое божество неба, отец Солнца и огня.
Ипатьевская летопись сближает Сварога с Гефестом. По древним сказаниям Сварог, с появлением Солнца (Дажьбога) и огня, называемого в древнеславянских и русских памятниках «Сварожичем», предается покою, предоставив им творчество и управление вселенной.
По свидетельству Дитмара, языческие славяне чтили Сарога более других богов. Некоторые признавали его за одно существо с Редигастом и представляли его распорядителем войн. По обыкновенному словообразованию Сварог происходит от санскр. «sur» (блистать) и почти тождественно с санскритским «svarga» — бог Солнца.
Сварог — древнеславянское мифологическое божество неба, отец Солнца и огня.
Ипатьевская летопись сближает Сварога с Гефестом. По древним сказаниям Сварог, с появлением Солнца (Дажьбога) и огня, называемого в древнеславянских и русских памятниках «Сварожичем», предается покою, предоставив им творчество и управление вселенной.
По свидетельству Дитмара, языческие славяне чтили Сарога более других богов. Некоторые признавали его за одно существо с Редигастом и представляли его распорядителем войн. По обыкновенному словообразованию Сварог происходит от санскр. «sur» (блистать) и почти тождественно с санскритским «svarga» — бог Солнца.
Род (Чур)
Род или Чур — боги-покровители семейного очага. Иногда их объединяют общим названием «Домашние боги». Эмблемой домашних богов был священный огонь, который постоянно поддерживался на алтаре в доме каждого грека или римлянина. Жрецом их был глава семьи. «Вступить в семью» (например женщине посредством брака) значило приобщиться к культу Домашних богов.
Домашние боги — это обоготворенные родоначальники, предки, родители. Души предков, возведенные смертью в божество, назывались у греков «демонами», или «героями», латины называли души усопших «маннами», добрые души — «ларами», также «гениями», а злые — «ларвами». Место культа Домашних богов — очаг, огнище — скрывалось от непосвященных взоров в самых сокровенных частях дома. Не только каждая семья, но и государство, как одно целое, имело своих ларов и своих пенатов.
Культ предков явственно выступает в славянской мифологии, отражается и в современных народных представлениях. С. М. Соловьев, находя, что религия восточных славян состояла в поклонении стихийным божествам и в поклонении душам умерших, утверждает, что из последнего преимущественно развилась вся славянская демонология. Поклонение душам умерших обусловливалось, по мнению С. М. Соловьева, родовым бытом и совершалось старшими в родах и семьях, чем объясняется отсутствие у восточных славян особого сословия жрецов и неразвитость общественного богослужения. Божеством, охраняющим род, дом был у них прежде всего Род, или Чур, Щур (то есть дед, прадед, что ясно из употребительного «пращур»). Это божество призывается и теперь бессознательно в опасностях, особенно когда простолюдин думает, что он подвержен злобе духов. "Чур меня, чур", — говорит он тогда.
С упадком язычества древний Род, или Чур, перешел в современного Домового. Более всего сохранился культ предков, в форме почитания незримого духа-хранителя дома, у малороссов (украинцев), у которых души предков иногда, хотя и редко, называются «долями». Говорят: «Ныгодитця горшкив и ложок писля вечери мыты, а то доли ничого буде йисты»; не должно выметать cop из хаты через порог, так как можно при этом запылить души умерших родителей, входящих в ту минуту в хату. У белорусов молодая, оставляя отцовский дом, уже севши на воз с мужем, причитает: "Добрая доля, да идзи за мной, с печи пламенем, з хаты камином".
Род или Чур — боги-покровители семейного очага. Иногда их объединяют общим названием «Домашние боги». Эмблемой домашних богов был священный огонь, который постоянно поддерживался на алтаре в доме каждого грека или римлянина. Жрецом их был глава семьи. «Вступить в семью» (например женщине посредством брака) значило приобщиться к культу Домашних богов.
Домашние боги — это обоготворенные родоначальники, предки, родители. Души предков, возведенные смертью в божество, назывались у греков «демонами», или «героями», латины называли души усопших «маннами», добрые души — «ларами», также «гениями», а злые — «ларвами». Место культа Домашних богов — очаг, огнище — скрывалось от непосвященных взоров в самых сокровенных частях дома. Не только каждая семья, но и государство, как одно целое, имело своих ларов и своих пенатов.
Культ предков явственно выступает в славянской мифологии, отражается и в современных народных представлениях. С. М. Соловьев, находя, что религия восточных славян состояла в поклонении стихийным божествам и в поклонении душам умерших, утверждает, что из последнего преимущественно развилась вся славянская демонология. Поклонение душам умерших обусловливалось, по мнению С. М. Соловьева, родовым бытом и совершалось старшими в родах и семьях, чем объясняется отсутствие у восточных славян особого сословия жрецов и неразвитость общественного богослужения. Божеством, охраняющим род, дом был у них прежде всего Род, или Чур, Щур (то есть дед, прадед, что ясно из употребительного «пращур»). Это божество призывается и теперь бессознательно в опасностях, особенно когда простолюдин думает, что он подвержен злобе духов. "Чур меня, чур", — говорит он тогда.
С упадком язычества древний Род, или Чур, перешел в современного Домового. Более всего сохранился культ предков, в форме почитания незримого духа-хранителя дома, у малороссов (украинцев), у которых души предков иногда, хотя и редко, называются «долями». Говорят: «Ныгодитця горшкив и ложок писля вечери мыты, а то доли ничого буде йисты»; не должно выметать cop из хаты через порог, так как можно при этом запылить души умерших родителей, входящих в ту минуту в хату. У белорусов молодая, оставляя отцовский дом, уже севши на воз с мужем, причитает: "Добрая доля, да идзи за мной, с печи пламенем, з хаты камином".
Привидения
Все поверья о привидениях, мертвецах и вообще о взаимных сношениях двух миров, видимого и незримого, вещественного и духовного, составляют смешанный ряд преданий и рассказов, принадлежащих, может быть, ко всем видам принятого нами разделения поверий. Под словом видение разумеем мы такое явление, такой видимый предмет, который предстал глазам нашим необыкновенным, сверхъестественным образом, то есть необъяснимым, по известным нам доселе законам природы.
Подразумевается, что человек видит явившееся не во сне, а наяву; что сверх того, видение это, по крайности, большею частью не вещественно, неосязаемо для рук, хотя и видимо для глаз; словом, что оно занимает какую-то неопределенную средину между плотским и бесплотным миром. Видения эти большею частью основаны на явлении тени или духа, как выражаются, т. е. человека, уже отошедшего в вечность и снова принявшего плотский, видимый образ, и в этом-то смысле видение получает более точное, определительное название привидения. Впрочем, есть и видения другого рода, бесконечно разнообразные, как самое воображение человека.
Все поверья о привидениях, мертвецах и вообще о взаимных сношениях двух миров, видимого и незримого, вещественного и духовного, составляют смешанный ряд преданий и рассказов, принадлежащих, может быть, ко всем видам принятого нами разделения поверий. Под словом видение разумеем мы такое явление, такой видимый предмет, который предстал глазам нашим необыкновенным, сверхъестественным образом, то есть необъяснимым, по известным нам доселе законам природы.
Подразумевается, что человек видит явившееся не во сне, а наяву; что сверх того, видение это, по крайности, большею частью не вещественно, неосязаемо для рук, хотя и видимо для глаз; словом, что оно занимает какую-то неопределенную средину между плотским и бесплотным миром. Видения эти большею частью основаны на явлении тени или духа, как выражаются, т. е. человека, уже отошедшего в вечность и снова принявшего плотский, видимый образ, и в этом-то смысле видение получает более точное, определительное название привидения. Впрочем, есть и видения другого рода, бесконечно разнообразные, как самое воображение человека.
Посвист
Посвист (иначе Позвизд или Похвист) — предполагаемое славянское божество бури, ветра.
Посвиста сопоставляли обыкновенно с богиней Погода и богом Стрибогом. Они появлялись божествами воздуха или двух противоположных его состояний (покоя и бури), как показывают и самые имена Посвиста и Погоды. В таком именно смысле упоминаются Погода и Посвист у Длугоша (15 век), откуда они перешли и в другие летописи (Хроника М. Бельского 16 века, Густинская летопись).
В одной малорусской думе, сообщенной Кулишем, Посвист (Похвыстач) играет роль божества бури. Вероятно, Погода в Посвист, как имена божеств, созданы Длугощем, первая — чтобы объяснить неясное имя собственное Подага, встречающееся у Гельмольда, путем перестановки согласных «д» и «г», второй — вследствие желания создать Погоде мифологический антипод, причем Длугош обратил эпитет ветра, его прозвище, в имя собственное. Упоминание Посвиста, как имени божества, в малорусской думе объясняется только ее поздним происхождением.
Посвист (иначе Позвизд или Похвист) — предполагаемое славянское божество бури, ветра.
Посвиста сопоставляли обыкновенно с богиней Погода и богом Стрибогом. Они появлялись божествами воздуха или двух противоположных его состояний (покоя и бури), как показывают и самые имена Посвиста и Погоды. В таком именно смысле упоминаются Погода и Посвист у Длугоша (15 век), откуда они перешли и в другие летописи (Хроника М. Бельского 16 века, Густинская летопись).
В одной малорусской думе, сообщенной Кулишем, Посвист (Похвыстач) играет роль божества бури. Вероятно, Погода в Посвист, как имена божеств, созданы Длугощем, первая — чтобы объяснить неясное имя собственное Подага, встречающееся у Гельмольда, путем перестановки согласных «д» и «г», второй — вследствие желания создать Погоде мифологический антипод, причем Длугош обратил эпитет ветра, его прозвище, в имя собственное. Упоминание Посвиста, как имени божества, в малорусской думе объясняется только ее поздним происхождением.
Перун
Перун — главное божество восточных славян, бог грома и молнии, отождествляемый с Зевсом и Юпитером. Слово «перун» производят от санскритского корня «par» и сопоставляют с прозванием индийского божества Индры — «Parjanya-parganya» (молниеносная туча).
По воззрению славян, Перун в теплые дни весны являлся со своими молниями, оплодотворял землю дождями и выводил из-за рассеянных туч ясное солнце. Его творческой силой пробуждалась природа к жизни, и он как бы вновь созидал мир. Отсюда Перун-производитель, творец. В то же время Перун — божество грозное и карающее. Его явление возбуждает страх и трепет. В Псковской области и в Белоруссии еще недавно слышались клятвы: «сбей тебя Перун», «как цябе Перун узяв».
Перун — божество воинственное, победоносное. В Киеве на Перуновом холме был поставлен изображавший Перуна деревянный истукан с серебряной головой и золотыми усами (летопись Нестора 980 год). Подобный истукан Перуна был и в Новгороде Великом (о чем свидетельствует летопись 991 года). Русское предание наделяет Перуна палицей, плетью (в обрядовом причитании на Васильев день — 1 января), луком и стрелами (в белорусских преданиях). Ему приносились в жертву животные, дети, пленные. Ему был посвящен дуб, из которого, по преданию, добывался живой огонь. Его именем произносились торжественные клятвы, например при заключении договоров.
После своего крещения Владимир святой, до того времени высоко чтивший Перуна, приказал привязать его идола к хвосту лошади и "влещи с горы по Боричеву на Ручей" в Днепр, приставив «12 мужи бити жезлем». Народ, продолжает летописец, «плакахуся, аще бо не бяху прияти Святого крещения». На Перуновом холме Владимиром была воздвигнута церковь во имя Святого Василия. Древнее поклонение Перуну перенесено в христианскую эпоху на Илью пророка и Юрия Храброго.
Перун — главное божество восточных славян, бог грома и молнии, отождествляемый с Зевсом и Юпитером. Слово «перун» производят от санскритского корня «par» и сопоставляют с прозванием индийского божества Индры — «Parjanya-parganya» (молниеносная туча).
По воззрению славян, Перун в теплые дни весны являлся со своими молниями, оплодотворял землю дождями и выводил из-за рассеянных туч ясное солнце. Его творческой силой пробуждалась природа к жизни, и он как бы вновь созидал мир. Отсюда Перун-производитель, творец. В то же время Перун — божество грозное и карающее. Его явление возбуждает страх и трепет. В Псковской области и в Белоруссии еще недавно слышались клятвы: «сбей тебя Перун», «как цябе Перун узяв».
Перун — божество воинственное, победоносное. В Киеве на Перуновом холме был поставлен изображавший Перуна деревянный истукан с серебряной головой и золотыми усами (летопись Нестора 980 год). Подобный истукан Перуна был и в Новгороде Великом (о чем свидетельствует летопись 991 года). Русское предание наделяет Перуна палицей, плетью (в обрядовом причитании на Васильев день — 1 января), луком и стрелами (в белорусских преданиях). Ему приносились в жертву животные, дети, пленные. Ему был посвящен дуб, из которого, по преданию, добывался живой огонь. Его именем произносились торжественные клятвы, например при заключении договоров.
После своего крещения Владимир святой, до того времени высоко чтивший Перуна, приказал привязать его идола к хвосту лошади и "влещи с горы по Боричеву на Ручей" в Днепр, приставив «12 мужи бити жезлем». Народ, продолжает летописец, «плакахуся, аще бо не бяху прияти Святого крещения». На Перуновом холме Владимиром была воздвигнута церковь во имя Святого Василия. Древнее поклонение Перуну перенесено в христианскую эпоху на Илью пророка и Юрия Храброго.
Оборотни и моряны
Оборотень - какой-то недобрый дух, который мечется иногда человеку под ноги, или поперек дороги, как предвестник беды. От него крестятся и отплевываются. Он никогда не является иначе, как на лету, на бегу, и то мельком, на одно мгновение, что едва только успеешь его заметить; иногда с кошачьим или другим криком и воем, иногда же он молча подкатывается клубком, клочком сена, комом снега, овченой и прочим.
Оборотень перекидывается, изменяя вид свой, во что вздумает, и для этого обыкновенно ударится наперед об земь; он перекидывается в кошку, в собаку, в сову, петуха, ежа, даже в клубок ниток, в кучу пакли и в камень, в копну сена. Изредка в лесу встречаешь его страшным зверем или чудовищем; но всегда только мельком, потому он никогда не даст рассмотреть себя путем. Нередко он мгновенно, в глазах испуганного насмерть прохожего, оборачивается несколько раз то в то, то в другое, исчезая под пнем или кустом, или на ровном месте, на перекрестке.
Оборотень - какой-то недобрый дух, который мечется иногда человеку под ноги, или поперек дороги, как предвестник беды. От него крестятся и отплевываются. Он никогда не является иначе, как на лету, на бегу, и то мельком, на одно мгновение, что едва только успеешь его заметить; иногда с кошачьим или другим криком и воем, иногда же он молча подкатывается клубком, клочком сена, комом снега, овченой и прочим.
Оборотень перекидывается, изменяя вид свой, во что вздумает, и для этого обыкновенно ударится наперед об земь; он перекидывается в кошку, в собаку, в сову, петуха, ежа, даже в клубок ниток, в кучу пакли и в камень, в копну сена. Изредка в лесу встречаешь его страшным зверем или чудовищем; но всегда только мельком, потому он никогда не даст рассмотреть себя путем. Нередко он мгновенно, в глазах испуганного насмерть прохожего, оборачивается несколько раз то в то, то в другое, исчезая под пнем или кустом, или на ровном месте, на перекрестке.
Навье
Навы — древние мифические существа, насылавшие смерть. Кроме того, слово Навье означает мертвеца.
Нава у славян означало еще лодку и могилу, что указывает на древний обряд похорон в ладье. В древних текстах Ветхого Завета и в повести о Петре и Февронии слово Нава употребляется в значении могилы. В некоторых местах Болгарии Навы удержали древнее значение духов болезни и смерти. В Македонии Нави — мифические существа, мучащие женщин при родах.
Навы — древние мифические существа, насылавшие смерть. Кроме того, слово Навье означает мертвеца.
Нава у славян означало еще лодку и могилу, что указывает на древний обряд похорон в ладье. В древних текстах Ветхого Завета и в повести о Петре и Февронии слово Нава употребляется в значении могилы. В некоторых местах Болгарии Навы удержали древнее значение духов болезни и смерти. В Македонии Нави — мифические существа, мучащие женщин при родах.
Меч-Кладенец
Меч-Кладенец — оружие, составляющее принадлежность героев русского сказочного мира. Меч-кладенец обыкновенно выкапывается богатырем из-под холма, где он хранится под заклятием, и дается в руки лишь такому герою, который может им владеть. Иногда только таким мечом можно причинить смерть какому-нибудь чудовищу или великану.
Так, сказочный герой Еруслан Лазаревич добывает Кладенец-меч из-под головы великана Росланея, и этим оружием убивает коварного царя Огненный-щит. Бова-королевич находит подобный меч в темнице, куда был посажен. При господстве мифологического толкования сказок, в кладенце-мече, как и в других подобных орудиях, встречающихся в сказках, — топоре-саморубе, дубинке-самобое, — видели представление молнии, рассекающей тучи, а в героях, им вооруженных — олицетворение бога громовника, вооруженного Перуном. Таков, например, взгляд Афанасьева в "Поэтических воззрениях славян на природу".
Можно думать, что меч-кладенец зашел в наши сказки из иноземных сказок, в которых подобные мечи играют ту же роль, как и в наших. Название «кладенец» — в связи с глаголом класть («кладень» — брус или бревно, положенное в основание чего-либо, «кладенец» — большой нож, которым режут скотину). Кладенец и кладенец употребляется и в значении стали, булата.
Меч-Кладенец — оружие, составляющее принадлежность героев русского сказочного мира. Меч-кладенец обыкновенно выкапывается богатырем из-под холма, где он хранится под заклятием, и дается в руки лишь такому герою, который может им владеть. Иногда только таким мечом можно причинить смерть какому-нибудь чудовищу или великану.
Так, сказочный герой Еруслан Лазаревич добывает Кладенец-меч из-под головы великана Росланея, и этим оружием убивает коварного царя Огненный-щит. Бова-королевич находит подобный меч в темнице, куда был посажен. При господстве мифологического толкования сказок, в кладенце-мече, как и в других подобных орудиях, встречающихся в сказках, — топоре-саморубе, дубинке-самобое, — видели представление молнии, рассекающей тучи, а в героях, им вооруженных — олицетворение бога громовника, вооруженного Перуном. Таков, например, взгляд Афанасьева в "Поэтических воззрениях славян на природу".
Можно думать, что меч-кладенец зашел в наши сказки из иноземных сказок, в которых подобные мечи играют ту же роль, как и в наших. Название «кладенец» — в связи с глаголом класть («кладень» — брус или бревно, положенное в основание чего-либо, «кладенец» — большой нож, которым режут скотину). Кладенец и кладенец употребляется и в значении стали, булата.