Независимо от того, каким путем продвигается субъект к истине, он использует, как уже говорилось, свои психические и физиологические возможности. Его знания - это его субъективные представления о той информации, которую ему поставляет либо сам объект познания в процессе их контакта, либо другой источник, повествующий об этом объекте. Образно выражаясь, между субъектом и объектом познания (т. е. действительностью) всегда находится «завеса» в виде психики, в той или иной мере определяющая индивидуальность видения объекта разными субъектами. Для выявления самого «правильного» отражения объекта, т. е. для определения того, кто из нескольких субъектов видит объект наиболее адекватно (наиболее соответствующим истине), надо привлечь «независимого» эксперта. Но любой эксперт видит тот же объект «со своей колокольни». Его отражение объекта не менее субъективно, чем все остальные. Простой пример. Кто прав? Человек с нормальным цветовым зрением, оценивающий верхний «глаз» придорожного светофора как красный, или дальтоник, определяющий его как серый? Оба ответа соответствуют возможностям наблюдателей. В физическом же смысле оба неправы, так как в натуре есть световая волна определенной длины. Категории «красный» и «серый» - категории не физические, а психологические (а значит, обозначающие не собственно природу раздражителя, т. е. действительность, а лишь версию видения этой природы). Отражением подобного «искажения» объективного (действительности) в субъективном (в психическом отражении) и, как следствие, неидентичность наших знаний действительности является известное полушутливое высказывание, распространенное в среде ученых: «В действительности все не так, как на самом деле».

Где же выход? Что же, с помощью нашей психики нам невозможно получить достоверное знание о мире? Успокойся, читатель! Если бы это было так, то ничто живое, наделенное психикой, не могло бы выжить. Жизнь доказывает обратное и демонстрирует полезность психики. Следовательно, психическое отражение обеспечивает субъекту приемлемое знание действительности, на основе которого он благополучно «крутится» в этом мире. Другое дело, насколько полно и адекватно это знание. А это уже зависит от степени развития психики (как в эволюционном отношении, так и в отношении индивидуального развития). Чем выше эта степень, тем выше уровень адекватности, полноты и системности отражения (при этом еще раз надо напомнить, что абсолютные адекватность и полнота недостижимы принципиально). На человеческом уровне развития психики, когда появляется возможность с помощью логического мышления проникать в сущность явлений, не поддающуюся непосредственному чувственному отражению, соответствие субъективного знания объективной действительности позволяет человеку не только «выживать» в этом мире, но и вскрывать многие закономерности Природы и даже пытаться «господствовать» над нею (что, к сожалению, при необузданных амбициях Человека чревато пагубными последствиями для него). Таким образом, необходимо признать, что субъективность и относительность (как неполнота и потенциальная изменчивость вплоть до опровержения) знаний человека (да и животных тоже) не могут отрицать их объективной отнесенности, т. е. того факта, что наши знания относятся к объективной реальности, что они в субъективной форме (на психологическом языке) отражают свойства (а нередко и сущность) различных предметов и явлений действительности, предстающих перед субъектом в объективной форме (на физическом языке. Здесь эпитет «физический» следует понимать в предельно широком смысле - как «природный» (от греч. physis - природа). В истории науки со времен Античности известна философская концепция, отрицающая объективное содержание наших знаний (по философской терминологии - объективную истину ) именно потому, что они (знания) в нашем опыте представлены в субъективной форме. Это концепция релятивизма. При этом иногда различают «индивидуальный релятивизм» и «специфический (или видовой) релятивизм». Первый проистекает из индивидуальности сознания, сознания как феномена, присущего отдельному человеку - индивиду. В соответствии с этой концепцией у каждого человека может быть своя особая истина по любому поводу, что отражено в расхожей формуле «У каждого своя правда». Именно эта идеология выражена в знаменитом изречении древнегреческого философа-софиста Протагора (480- ок. 410 гг. до н. э.): «Человек есть мера всех вещей». Специфический же релятивизм проистекает из принадлежности каждого индивида к определенным сообществам и тем самым из наличия общих для этих групп способов отражения реальности, что в последнее время стало обозначаться терминами «ментальность», «менталитет». Однако надо заметить, что весьма убедительная критика релятивизма имеет не менее почтенный возраст, чем сама эта концепция. Достаточно указать на работы Аристотеля [38, 39] и немецкого философа Э. Гуссерля.

Надо заметить, что невозможность объективной проверки показаний сознания провоцирует мнение о принципиальной непознаваемости мира на пути поиска, поскольку мы вынуждены полностью довериться субъективным данным, тем самым «скатываясь» на путь веры. Однако если мы не будем замыкаться на субъективном компоненте психического, на переживании, то будем вынуждены признать, что возникающие у нас психические явления в большинстве своем не являются самоцелью нашей психической жизни, не на них изначально направлено наше сознание. Первично осознаются предметы или явления действительности, вызвавшие эти психические реакции. А ощущения, восприятия, представления, чувства - это то, посредством чего осознается воздействующий на нас и интересующий нас объект.

Кроме того, для сознания, с помощью которого человек осуществляет и интроспекцию, характерно смысловое содержание, т. е. наличие определенного значения (семантики) осознаваемых психических явлений - состояний, образов, чувств. Это семантическое содержание сознания сформировалось у человека в процессе становления языка и речи, в общественно-историческом развитии. Связь сознания с объективным миром, следовательно, опосредована и общественной сущностью семантики психических явлений. Таким образом, наша внутренняя жизнь проявляется через наше отношение к внешнему. Это не абстрактная («чистая») непосредственность, а единство непосредственного и опосредованного.

К сказанному надо добавить, что и реализация пути веры, как правило, сопряжена с интерпретацией и поиском смысла «даруемых» знаний. Информация, поставляемая субъекту на этом пути, зачастую не поддается его осмыслению (вспомним знаменитое «Верую, потому что непонятно!»). И тогда «на помощь» приходят различные посредники, объясняющие (естественно, на свой манер) соответствующие знания. Так, бесчисленным толкованиям подвергались в истории сведения, заключенные в таких незыблемых «первоисточниках», как Библия, Коран, Талмуд. Даже современные своды законов и кодексы, официально оформляющие по сути абсолютное юридическое знание, в подавляющем большинстве случаев сопровождаются разнообразными, опять же официально оформленными, «толкованиями» в виде соответствующих комментариев к ним.