Человек живет в мире материальных объектов. Он ими пользуется в своих целях, он совершает над ними действия и, в свою очередь, испытывает их действия на себе. В земной жизни он и шагу не мог бы сделать без связи с материальными предметами. Умение осознавать их качества, такие, как твердость, мягкость, вес, упругость и т. п., умение производить над этими объектами какие-то действия образует некое информационное поле, которое мы обозначим . Это — непосредственное восприятие объекта как такового и непосредственные действия над ним.

Люди, у которых лучше всего работает этот канал связи, бывают обычно хорошими практиками: инженерами, строителями, конструкторами, предпринимателями и т. п.

Информация о материи может иметь и другой аспект: здесь будет важен не объект сам по себе, а отношения между объектами (больше-меньше, тверже-мягче, легче-тяжелее...), иерархия этих объектов, а также логические связи, их соединяющие. Информационное поле этого типа обозначим .

Человек, хорошо чувствующий отношения материальных объектов, может быть неплохим теоретиком, аналитиком, конструктором.

Что нас больше всего волнует в нашей повседневности? Что заставляет радоваться, тосковать, терять покой и сон, загораться надеждой, стонать от отчаяния? Прежде всего, конечно, наши отношения с другими людьми. Человек от самого рождения обречен быть социальным существом, он вынужден общаться с себе подобными, хочет он того или нет. Это значит, что искусству понимания, искусству общения он должен научиться в первую очередь, если он хочет избежать ненужных страданий, а главное — никому их не причинять. Он должен попытаться понять логику и смысл человеческих отношений... Казалось бы, всё просто: наблюдай за людьми, набирайся опыта — и всё станет ясно само собой.

Но опыт общения показывает только одно: ясности в человеческих отношениях как не было, так и нет. Люди словно бы только и заняты тем, что создают друг другу множество неразрешимых проблем. Упорство и постоянство, с каким они это делают, способны поставить в тупик самого искушенного наблюдателя. Возникающие при этом вопросы — на уровне только житейского здравого смысла — невозможно разрешить.

Почему, например, Н. и С., два порядочных и неглупых человека, не могут найти общий язык, а иногда даже враждуют?

Почему в одной семье счастливо живут очень разные, несхожие по характеру супруги, а в другой — расходятся те, кого считают родственными душами, весьма подходящими друг другу?

Почему, независимо от моральных качеств, один человек неизменно Вам чем-то приятен, а другой неизменно почему-то раздражает?

И тысячи других почему...

Первая функция наиболее осознана. Выполняющий ее элемент занимает особое место в психике. Им пользуются творчески и непременно с заметным чувством удовлетворения. Все, что связано с его функционированием, контролируется сознанием. Если я что-то сделал или пришел к какому-то выводу, или что-то подумал, значит, на это были веские основания, значит, в этой ситуации по-другому действовать или вести себя иначе было бы неправильно, это не имело бы оснований, было бы неоправдано. Из-за всего, причиной чего является первая, репродуктивная функция, не стесняются и не краснеют. Можно спорить, можно соглашаться с другими, делать уступки, но невозможно чувствовать себя в неудобном, стесненном или унизительном положении. Первая функция — самостоятельная, творческая, независимая от давления окружающих людей, охотно принимающая любые новые объективные доводы и никогда нс делающая уступок из-за того, что так «хочется» или так «кажется» другим. Ее специфика — склонность указывать и руководить, но никак не принимать неубедительные или малопонятные указания. Нечто подобное такому выражению: или учу, или сам учусь. И вместе с тем, если другие люди что-либо, что связано с первой функцией, воспринимают или понимают по-другому и неправильно, то это может удивлять или даже смешить, но не приводит к негодованию или возмущению. За каждым признается свобода мышления и действия.

Вторая функция является более творческой, менее уравновешенной, больше заинтересована в престиже, больше работает «на зрителя». Ее тоже не стесняются, но заметна тенденция «блеснуть», «показаться», «покрасоваться», воспользоваться ею как универсальным орудием. В ней довольно часто наблюдается то, что можно назвать даже некоторой спекулятивностью или кокетством. Есть желание привлечь внимание, показать свою силу, способности. Удивить, восхитить. Это, по-видимому, связано с тем, что если первая функция служит человеку для связи с объективным миром, то вторая предназначена служить созданию нового для себя и других, того, что должно привлекать, удивлять и радовать. Это выводы, решения, произведения, требующие положительной оценки.

Это последняя, самая слабая функция модели. Иначе она называется внушаемой. Слабость функции в первую очередь означает малую осознанность того, что происходит по соответствующему аспекту. По четвертой функции человек практически никогда не имеет твердого личного мнения. В большинстве случаев принимает чужое и даже рад, если есть кого послушаться. Рад, потому что в собственном состоянии при отсутствии посторонней помощи разобраться не может, становясь потихоньку запущенным и потерявшимся. Поэтому даже самая острая критика, содержащая конструктивные элементы, воспринимается как забота.

Если в первой функции у какого-то человека , то в четвертой—однозначно - . История подарила нам прекрасный пример, характеризующий такое сочетание. К типу с в первой и во второй относился В. И. Ульянов (Ленин)—он был настолько мощным политиком, что сумел перевернуть политический строй в России — одной из величайших держав мира и стать ее руководителем. Вряд ли у кого-либо из знающих его биографию возникнет мысль о том, что он плохо управлялся со своим личным временем. Но что касается его умения предвидеть дальние последствия своих действий, то они не были эквивалентны его сильным функциям. Результаты этой недальновидности ощутили на себе сотни миллионов людей.

Функция, попадающая в третью ячейку, оказывается слабой по сравнению с первыми двумя. Если там критика воспринимается более-менее нормально и есть, что на нее возразить, то но третьей замечания воспринимаются болезненно. Происходит это, потому что функция третьей ячейки бедна информацией, и возразить критикующему, защитив тем самым себя, практически нечего. Ни умений, необходимых для нормальной жизни, ни видения перспективы, ни возможности отличить важное от второстепенного здесь обычно не бывает. В лучшем случае человек обеспечивает свои собственные потребности, на чужие проблемы его просто не хватает.
Скажем, у уже упоминавшегося типа с в первой и во второй функции или у типа с в первой и во второй с умением общаться все в порядке, но логика нередко создает довольно тяжкое впечатление. Это сфера болезненной самооценки. Такой человек может переживать по поводу мнимой или действительной неправильности своих рассуждений, неумения применять правила и т. п. Любая объективная оценка его логики, независимо от того, положительна она или отрицательна, может надолго выбить из колеи. или волевая сенсорика в третьей ячейке у типа, к которому принадлежит князь Мышкин из романа Достоевского «Идиот». Да, он может выглядеть волевым и сильным, но это получается у него совершенно случайно, он не может этого не только использовать, но и контролировать. Поэтому нередко в литературоведческих статьях князя Мышкина называют слабым и безвольным.

Если первую называют функцией «цели», то вторую можно по аналогии именовать функцией «средства». Человека здесь интересует не столько как устроен мир, сколько как он должен быть устроен, чтобы удовлетворять придирчивую первую. Скажем, если у представителя некоего типа в первой ячейке черная сенсорика, а во второй—белая этика, то он, исходя из материальных и эстетических потребностей людей, создает новые этические нормы. Он также, благодаря своему умению общаться и добиваться от людей желаемого, распределяет материальные ценности. Если же в первой ячейке та же функция, что и в только что приведенном примере, а во второй—белая логика, то получается тип с совершенно другой социальной ролью: он создает уже не этику, а новые правовые нормы, он не распределитель, а организатор нового производства, промышленник.
Недостаток информации (по сравнению с первой) по этой функции может в хороших условиях с лихвой возмещаться буйством фантазии, нестандартным творчеством.
Один из героев Драйзера, финансист Каупервуд, как и девушка из приведенного раньше примера, имеет в сильных функциональных ячейках сомэкзостатив (черную сенсорику), но не в первой, а во второй. В первой же у Каупервуда—белая этика. И поэтому его цель—установить такую систему отношений, которую он сам считает наиболее правильной; он осознает и стремится удовлетворить все свои желания (недаром эта трилогия называется «Трилогия желания»). Для достижения этих целей Каупервуд и использует вторую функцию: он создает себе с потрясающей изобретательностью значительный капитал, строит прекраснейшие дома, руководствуясь чрезвычайно нестандартным вкусом. Но недостаточно твердое владение информацией по второй иногда сказывается, поэтому Каупервуда постоянно преследуют срывы. Однако он легко и непринужденно выходит из всех, казалось бы, совершенно безнадежных ситуаций и увеличивает свой капитал, проявляя неиссякаемую изобретательность.

Функция, оказавшаяся в первой ячейке,—самая сильная. Информация по ней воспринимается наиболее тонко и осознанно. Способность к запоминанию здесь почти абсолютна, и это вполне понятно, так как именно соответствующей функцией ее обладатель пользуется чаще, чем любой другой. Уверенное владение информацией означает уверенность в себе по соответствующему аспекту, уверенность настолько сильную, что человек часто борется решать не только свои проблемы, но и чужие—и, как правило, небезуспешно. Функция в первой ячейке очень «памятливая»: человек может воспроизвести большую часть того, с чем он сталкивался по этому аспекту, в том числе и лучшие из известных ему стандартов; он практически всегда уверен в правильности своего восприятия. Первая функция определяет мораль и устремления человека, логику его поступков и отношений, наличие или отсутствие у него ощущения полноты жизни, а также характер времяпрепровождения.

Пример из жизни. У некой девушки (назовем ее Татьяной) в первой ячейке - черная сенсорика. Она всегда хорошо одета, даже несколько лучше, чем это позволяет ей материальное положение. Татьяна знает цену всякой вещи и никогда не переплатит за нее, не умеет быть слабой или безынициативной. Не постесняется надеть то, что ей нравится. Ее удивляют безвольные люди, она не понимает, как таким можно быть. С другой стороны, Татьяна всегда оценит по достоинству проявленные другими инициативу и силу воли, сама активна до удивления... Это описание вам кого-то напоминает, не правда ли?

Для более наглядного представления о том, как функционирует психика человека, Аушра Аугустинавичюте предложила использовать модельный подход. Она обозначила функции психики графическими значками и расположила их в определенном порядке.

Здесь мы рассмотрим так называемую модель Ю, которую разработала Аушра и которую она назвала так в честь Юнга. Это была первая модель, которую она разработала и которая явилась прообразом более полной модели (модели А), которая используется в настоящее время при рассмотрении и описании типов. Эту модель мы рассмотрим в следующем разделе.

Однако модель Юнга может быть полезной нам как в практическом, так и в плане начального обучения, поэтому сначала мы рассмотрим ее, а затем перейдем к более сложной и более совершенной модели А. Модель Юнга проще по конструкции (в ней меньше элементов), ее легче запомнить, поэтому мы настоятельно рекомендуем вам разобраться в ней, она вам еще пригодится.

Итак, Юнг ввел 4 функции психики: мышление, эмоции, ощущения, интуицию и две установки: экстраверсию и интроверсию. Аушра видоизменила юнговские термины и назвала мышление логикой, эмоции этикой (поверим на слово, что это почти одно и то же, и связано лишь с тем, чтобы избежать путаницы - ведь мыслить способен не только мыслительный тип, а проявлять эмоции - не только эмоциональный. К тому же в разных переводах   юнговский термин эмоции переводился как чувства, поэтому, чтобы не путать чувства с ощущениями, а это у Юнга принципиально разные понятия, Аушра переиначила термины. Вы можете предложить свои термины).

Мы заметили, что два давних стереотипа господствуют среди людей, омрачая их жизнь. Первый - это неизвестно откуда пришедшее деструктивное убеждение, что каждый человек и я в том числе, должен быть точно таким же, как другие. Отсюда рождается боязнь прослыть белой вороной.

Кто сосчитал, сколько людей, попавших по воле случая или по собственному безволию в чуждую их соционическому типу коммуникативную среду, проклинали тот день и час, когда родились на свет. Они всеми силами пытались подстроиться под процветающий в данном месте тип мышления и поведения, но терпели неудачу за неудачей. Но парадокс: им и в голову не приходило, что природа создала их совершенно для других вещей!

Такая гонка за ложным лидером не просто нивелирует людей, она множит серость и плодит неудачников. Правда такое следование престижному шаблону весьма на руку тем счастливчикам, кто верно оценил свои способности и взял правильный курс в соответствии со своим социотипом. На фоне людей не нашедших себя они смотрятся очень и очень неплохо. Представьте себе человека с чутким гуманитарным типом личности среди мощных управленцев, обладающих железной хваткой. Контраст, конечно, очень разителен, но тем не менее - это факт нашей жизни.

Второй неоправданный стереотип - это убеждение, коренящееся в подсознании очень многих людей, о том, что абсолютно все можно изменить, стоит только постараться. Эта крайняя форма оптимистического субъективизма ничуть не лучше первой тенденции к нивелировке личности.

Соционика является фундаментальной наукой, поэтому прямое ее употребление затруднительно. Для этого она должна обрести более прикладной характер, воплотившись в целую серию методик и социальных технологий, ориентированных на решение назревших задач социума.

Такие технологии разрабатываются авторами в рамках социоанализа - практически ориентированной отрасли соционики, занимающейся проблемами прогнозирования и конструирования эффективных коллективов.

Само собой разумеется, что спрос на услуги прикладной соционики может появиться только в условиях цивилизованного общества, достигшего степени высокой социальной зрелости, бережно обращающегося с человеческими ресурсами.

При тоталитарных и агрессивных режимах применение соционики невозможно по той причине, что подход к человеку как обезличенному винтику несовместим с соционическим положением о предоставлении каждому человеку условий для актуализации его природного потенциала.

Прежде всего следует упомянуть огромный познавательный эффект этой науки. Знакомясь с открытыми ею законами, не перестаешь удивляться, как в этом мире все взаимосвязано и гармонично устроено. С одной стороны, действуют объективные тенденции развития, которые часто игнорируются людьми, что неизбежно приводит к провалам самых грандиозных проектов (чего стоит только утопия построения коммунизма в бывшем СССР). С другой стороны, есть место проявлению свободной воли человека, а люди остаются бездеятельными, полагая, что ничто не в их власти.

Неискушенный читатель, плохо знакомый с состоянием гуманитарных знаний, видимо уже засомневался, правомерно ли отделять соционику от психологии. Когда-то этот вопрос занимал и нас, но жизнь решила его однозначно, направив эти науки разными путями.

Главное отличие соционики от психологии - в предмете изучения и методах обработки материала. Неправильно было бы считать, что психология и соционика в равной мере изучают психологическую жизнь человека. Предмет соционики - социотип, а не психотип.

Психология - это наука с преобладанием индуктивного метода исследования. Индуктивный метод - это когда накапливается некоторая сумма фактов, а затем предпринимается попытка их обобщения.

С одной стороны, это хорошо, так как обеспечивает богатство фактического материала, множество подробностей. Но с другой стороны, из-за этого в психологии совершено не развита фундаментальная сторона, царит бессистемность и произвол в истолковании.

Современная наука невозможна без строгой классификации основных категорий, которыми она оперирует, объясняя явления. Категориальный аппарат в психологии напоминает свод банальностей. Даются отдельные определения описательного характера на уровне здравого смысла. Воля - это... Эмоции - это... К тому же они системно не увязаны между собой.

В подобном состоянии находилась химия в середине ХIХ-го века. К тому времени накопилось большое количество эмпирического материала о веществах и их свойствах, части которого были обобщены, но эти обобщения противоречили друг другу. Потребовался интуитивный гений Менделеева, чтобы привести все это в систему. Таким образом был открыт периодический закон.

Формы социальной и личной жизни человека к настоящему времени настолько усложнились, что сама сложившаяся ситуация ставит перед исследователями задачу разобраться в том, что происходит вокруг нас. Мы уже привыкли, что к концу столетия вызревает целый переворот в мировосприятии и мирообъяснении, отрицающий девальвировавшиеся ценности и выдвигающий вместо них новые ценности общечеловеческого характера.

В настоящее время как никогда остро исследователи человека ощущают социальный заказ на конструктивную теорию личности. Общество хочет осознать себя, взглянув со стороны. А для этого надо выйти за пределы текущей жизни, стать по крайней мере мыслительно независимым от него - иначе не обеспечить объективности подхода.

Если вам приходилось ездить в переполненном автобусе, где каждое движение вновь вошедшего пассажира передается как по цепи на всех занявших свои места и последний из них может только гадать, откуда эта новая порция дискомфорта, то вы не станете спорить, что его суждения вряд ли будут беспристрастными. А между тем с тротуара за всем происходящим спокойно наблюдает несколько отрешенный человек, на лице которого нет ни тени эмоций. Именно так выглядели первые соционики. Подойдем же к нему и зададим несколько вопросов.

На вопрос, что такое соционика, наш новый знакомый ответил бы приблизительно так: это наука о законах коммуникации в социуме. Большего он не стал бы говорить, учитывая то, что пассажирам некогда выслушивать длительные толкования: они спешат домой или по делам.