«Мне часто приходилось затевать попойки, но я никогда не затевал ситуацию».

Р. Бэндлер

Традиционные психотерапевты все же продолжают здравствовать во всяком случае, пока. Заявление выглядит несколько нахальным, но впечатляет. И открывает, кстати, благодатнейшую тему, которой Ричард и Джон предаются с упоением при первой же возможности: различные свойства и особенности психологии, психотерапии, а также представителей этой тонкой сферы деятельности. Наверное, вам будет интересно узнать, что думают о них эти симпатичные ребята. С начала их работы прошло около двадцати лет, но скорее всего, на «ребят» они бы не обиделись.

Когда Бэндлер занялся моделированием, он начал с того же, что и вы, допустим, готовясь к написанию научной работы: вы постарались бы выяснить, что известно по данному вопросу до вашего потрясающего открытия. В результате обнаружилось, что психологии, как ни странно, не особенно много известно о том, как люди думают. Было несколько смутных описаний «цельной личности», «актуализированной» или «фрустрированной », и большей частью примеры различных типов человеческой дисгармоничности. Безрадостная картина не слишком изменилась со временем, что явствует из нижеследующего иронического комментария Бэндлера.

«Нынешний «Диагностический и статистический справочник-3» применяемый психиатрам и и психологами, содержит более 450 страниц описаний того, как люди могут быть дисгармоничны, но ни одной страницы, описывающей здоровье. Шизофрения- очень престижный способ быть дисгармоничным; кататония- очень спокойный способ. Хотя истерический паралич был очень популярен во время Первой мировой войны, сейчас он не в моде; его только случайно можно обнаружить у очень малообразованных иммигрантов, которые не идут в ногу со временем. Вы счастливчик, если можете найти его сейчас. В настоящий момент «пограничное состояние»- очень популярный способ быть дисгармоничным. Это значит, что вы недостаточно псих но также и недостаточно нормальны, как будто не каждый таков!

Если вы думаете, что я придираюсь к психологам, то ли еще будет».

По мнению Ричарда, «основным вопросом философии» (помните, учили когда-то? ) для большинства психологов является поиск неадекватности в содержании «В чем проблема?» Найдя проблеме название психолог ищет ответы на два других вопроса: «когда?» и «что?» Здесь есть логика, но из ответов вовсе не обязательно следует знание причины почему с вами нечто произошло? Однако психолог убежден в обратном. Если вы предположите, что клиент сломан, то следующая задача: выяснить, можно ли его починить. Психологов никогда особо не интересовало, как вы сломались или как вы продолжаете поддерживать состояние сломанности.

Другая трудность с большей частью психологии состоит в том, что она изучает сломанных людей, чтобы понять, как их починить. Это похоже на исследование всех машин на свалке с целью понять, как заставить машины лучше ездить. Изучив кучу шизофреников, вы узнаете, как получается действительно качественная шизофрения, но вы не узнаете о том, чего у них не получается.

Как-то Бэндлер быстро и успешно помог клиентке с нарушением различений функции восприятия. Интересно здесь то, что история ее болезни была невероятно толстой и содержала двенадцать лет психологического анализа, «Они (психологи) искали глубокий скрытый, внутренний смысл. Они слишком долго изучали поэзию и беллетристику. Изменение- штука куда более простая, если вы знаете, что делать».

В аналитическом институте Техаса перед началом лекции сотрудники «часа три рассказывали о своих исследованиях. Результат сводился к тому, что психически больным людям нельзя помочь. К концу я сказал: «У меня складывается определенная картина. Разрешите проверить, прав ли я. Вы хотите сказать, что психотерапия в ее настоящем виде бессильна?» Они отвечали: «Нет, мы хотели сказать, что никакая форма терапии никогда не будет помогать шизофреникам». Я ответил: «Хорошо. Все мы, психиатры, должны поверить в то, что мы не сможем помогать людям». Они на это: «Нет, будем же говорить о психотиках. Люди, которые живут в психотической реальности..». и так далее, и все эти вещи о рецидивах. Я спросил: «Но что вы делаете с этими людьми?» Тогда они рассказали мне о применяемых ими видах терапии. Они не делали ничего, чтобы добиться желаемой реакции».

Психотерапевты приходят в практику с готовым набором подсознательных стереотипов, независимо от того, получили они академическое образование или вдохновились зажигательно-невнятными беседами новоявленного гуру. Во-первых, большинство из них, как мы уже отметили, сосредотачивается на содержании. Во-вторых, со времен Фрейда принято считать, что интроспекция надежный метод проверки любого утверждения относительно психотерапии. Надежный, но не во всяком контексте полезный. Еще один широко распространенный стереотип: психотерапевты часто проводят терапию с собой, вместо того, чтобы проводить ее с другими. «Вся психология- это биография или автобиография». Далее, терапевтов обучают уделять очень много внимания сознательным требованиям клиентов, а обычно сознание менее всего информировано о том, что же там происходит на самом деле. Человек приходит и просит помочь ему избавиться от того или иного- и ясно, что он потерпел неудачу, пытаясь измениться сам, и использовал все ресурсы, доступные его сознанию. Посему увлеченно обсуждать c сознанием возможности изменения столь же абсурдно, как пытаться получить подпись на необходимом вам документе у вахтера.

Гриндер и Бэндлер отмечают также «феномен», необнаруженный ими нигде, кроме психотерапии, а именно: при обучении и демонстрации, как работает определенный прием, обычный вопрос психотерапевтов: «А где это не работает?» или «А что еще делать в таких случаях?» Не слишком продуктивная реакция.

Если вы ограничиваете свое поведение, вы теряете необходимое разнообразие реакций Гриндер и Бэндлер обратили внимание на то, что в их штате (Калифорнии) каждая группа психотерапевтов имеет свою этику. Например, чтобы быть хорошим коммуникатором, вы должны а) одеваться, как рабочий фермы. Психиатры, которые носят галстуки, вызывают смех (!); б) обнимать всех слишком крепко. Вся беда с этими профессиональными кодексами заключается в том, что они ограничивают поведение. И каждый раз, когда вы скажете себе: «Ну этого я не могу», непременно найдутся люди, с которыми вы и впрямь «этого не можете».

По мнению Ричарда Бэндлера, доводы, используемые терапевтами для оправдания своих неудач, «поистине возмутительны. Часто они говорят: «Он не был готов к изменению». Если он «не готов», как может кто бы то ни было оправдать ежедневные встречи с ним и взимание с него денег? Прикажите ему пойти домой и вернуться, когда он будет готов! Я всегда считал, что это моя задача сделать его готовым.

Что, если бы вы привели свой автомобиль к механику, и он бы провозился с ним пару недель безуспешно? Если бы механик сказал вам: «Автомобиль не был готов измениться», вы бы не попались на такое извинение, не так ли? Но терапевтам это изо дня в день сходит с рук.

Другое стандартное извинение: клиент «сопротивляется». В нашем случае с автомобилем вы просто не примете этого извинения. Механик либо не знает, что делает; либо изменения, которые он пытается проделать, не имеют отношения к проблеме; либо он использует не те инструменты. То же самое верно в случае терапевтических или педагогических изменений. Эффективные терапевты и учителя могут подготовить людей к изменению, и если они проделывают то, что нужно, никакого сопротивления не будет.

У Гриндера и Бэндлера прекрасная цель: они стремятся создавать структуры, генерирующие переживания, которые делали бы людей интересными. В результате терапии, считают они, люди становятся какими угодно, но интересными- редко. Это даже не чья-то ошибка, а следствие работы всей системы и тех постулатов, на которых покоится терапия и консультирование. И большинство людей совершенно не осознает эти постулаты. «В основном психологические знания на сегодня устроены так,- отмечали в 1978 году авторы НЛП, в них смешивается то, что мы называем «моделированием», с тем, что обычно называется «теорией», а мы считаем теологией. Описание того, что делают люди, смешивается с описанием реальности, какой она является сама по себе. Когда вы смешиваете опыт с теорией и упаковываете это в одну обложку, то получаете психотеологию. Что находит развитие в психотеологии, так это различные системы религиозных убеждений, и во главе каждой стоит свой мощный евангелист».

Каждая психотерапевтическая система содержит внутри себя психическую болезнь, причем в остром ее проявлении: убеждение, что именно эта теория является единственно верной. Можно сделать что-то совершенно произвольное, вмонтировать это в клиента и таким образом добиться изменения, но приверженцы теории об этом не думают. Они не осознают также, что предмет их верований носит искусственный, произвольный характер. Да, любой метод вызывает у людей реакции и иногда срабатывает для проблемы, которую вы пытаетесь решить. Но существует тысяча других методов решения этой проблемы и тысяча других реакций.

Большинство психологов думает, что общаться с сумасшедшими трудно. Это отчасти верно, но отчасти это еще и результат того, что они с сумасшедшими делают. Если человек ведет себя немного странно, его удаляют из общества, накачивают транквилизаторами и помещают в закрытые бараки вместе с тридцатью другими. За ним наблюдают 72 часа и говорят: «Черт! Он странно себя ведет». Ну, уж из нас-то никто, конечно, не повел бы себя странно.

Может быть, вы читали статью «Нормальные люди в безумных местах»? Социолог предложил группе здоровых, счастливых, готовых к выпуску студентов поступить в психиатрические больницы ради эксперимента. У всех были диагностированы серьезные проблемы. Большинство из них выбиралось обратно с колоссальными трудностями, поскольку персонал считал, что желание выбраться было проявлением болезни. (Интересно, сочли бы их здоровыми, если бы они изъявили радостное желание подольше погостить в столь замечательном месте?) Пациенты сознавали, что студенты не были сумасшедшими; персонал- нет.

«Несколько лет назад,- говорит Ричард Бэндлер, когда я присматривался к различным методам изменения, большинство людей считало, что психологи и психиатры это эксперты по личностному изменению. Мне казалось, что многие из них являют собой куда лучшие примеры психозов и неврозов. Вы когда-нибудь видели «Ид»? Как насчет инфантильной либидозной реакции-формации? Любой, кто может говорить на этом языке, не имеет права называть других людей психами».

Пытаясь понять, почему люди делают те или иные вещи, психотерапевтическая наука разработала множество моделей, которые, как обнаружилось позднее, были просто несостоятельны. Однако многие психологи продолжают за них цепляться. Мы все еще встречаем людей ищущих Иды и Эго с тем же успехом что и Родителя, Ребенка или Взрослого. Большинство психологов в детстве видели, должно быть слишком много фильмов ужасов «У тебя внутри есть родитель, и взрослый, и ребенок, которые заставляют тебя делать это». Звучит, как экзорцизм. Раньше говорили: «Черт меня вынудил это сделать». Теперь ссылаются на других «родственников».

Трансактный анализ- приспособление для разделения поведения на три части- напоминает множественную личность, с той разницей, что ТА надлежит быть средством лечения. Если вы хорошо натренированы, то обзаводитесь девятью частями, поскольку каждая из трех внутри себя тоже имеет троих! «Я никогда не любил ТА, потому что- в нем только Ребенку положено испытывать радость, и только Взрослый может быть разумным. У всех должны быть совершенно одинаковые части, и ни для какой индивидуальности места не остается. Попробуй ка убедить в этом людей!» А ведь идея сама по себе красивая. Кто-то объяснил ее вам, и вы подумали: «Да, действительно» Но не у каждого человека на свете есть Родитель, Взрослый и Ребенок, спорящие друг с другом. На Таити вы не часто обнаружите подобное. И у вас такого не будет, пока вы не сходите к трансактному аналитику.

Мичиганская ТА-модель личности состоит из девяти частей: Критический родитель, Естественный ребенок, Взрослый, Маленький профессор и т.д. На теоретическом уровне трансактные аналитики договорились о том, сколько и каких частей должна иметь личность. Таким образом, трансактные тренеры и психотерапевты инструктируют себя в том, как им следует организовать опыт человека. Но «ни один из моих клиентов не имел этих частей, если только он не пришел ко мне о ттрансактного терапевта. В последнем случае личность действительно состоит из них».

Трансактные аналитики производят, в частности, так называемую замену родителей, когда регрессируют человека и дают ему новых «родителей». Если это делать как надо, оно сработает. Трансактные аналитики верят, что люди срываются из-за недостатка в детстве определенных видов опыта, и нужно вернуться в прошлое и дать им этот опыт чтобы они могли измениться. Это- теология ТА, и принятие той системы убеждений подставляет собой психическую болезнь трансактных аналитиков. Они не понимают, что аналогичный результат можно получить другими способами, зачастую действующими гораздо быстрее, чем замена родителей.

Первым опытом Ричарда в групповой психотерапии была гештальт-группа. И «первое, что я там увидел, был некто, сидевший и разговаривавший с пустым стулом. Я подумал: «Я был прав. Они действительно сумасшедшие». И там был еще тот, другой псих, советовавший первому, что говорить пустому стулу! Потом я забеспокоился, потому что все остальные в комнате тоже смотрели на пустой стул, как будто он отвечал! Терапевт спрос-ил: «И что он говорит?» Я тоже посмотрел на стул. Потом мне объяснили, что комната была полна психотерапевтами, так что все о'кей.

Потом терапевт сказал: «Вы осознаете, что делает ваша рука?» Когда парень ответил: «Нет», я не выдержал. «А сейчас осознаете?» «Да». «Что она делает? Усильте это движение». Странно, правда? Потом терапевт говорит: «Добавьте к этому слова». «Я хочу убивать, убивать». Этот парень оказался нейрохирургом! Терапевт сказал: «Теперь взгляни на этот стул и скажи мне, кого ты видишь». Я посмотрел там по-прежнему никого не было. Но парень глянул туда и буркнул: «Мой брат!»

«Скажи ему, что ты зол» «Я зол!» «Скажи это громче!» «Я зол!» «На что?»

И тогда он начинает рассказывать пустому стулу, из-за чего он злится, а потом нападает на него. Он разносит невиновный стул на куски, извиняется и прорабатывает все, и тогда ему становится лучше. Потом все в группе говорят ему приятные вещи и обнимают его»

Существовало время и место, где люди верили, что разговор с пустым стулом имел смысл; и он вообще-то имеет. Он может привести к некоторым полезным результатам. Он был также очень опасен по причинам, которых они не понимали, и многие не понимают до сих пор. Люди обучаются повторяющимся поведенческим последовательностям, и не обязательно содержанию. В гештальттерапии вы учитесь следующей последовательности. Если вы ощущаете грусть или досаду, то галлюцинируете старых друзей и родственников, становитесь злы и жестоки, а потом вам лучше, и окружающие хорошо к вам относятся.

Когда люди проходят через курс терапии либо через любой другой многократный опыт, они действительно быстро обучаются всему; и стереотипу, и последовательности происходящего они обучаются лучше, чем содержанию. А терапевты, сосредотачиваясь на содержании, обычно даже не замечают последовательности, которой обучают. Притом они легко создают материал для терапии. Гештальт-терапевт может прийти в группу и спросить: «Кто хочет сегодня работать?» Если никто не выражает желания, он спрашивает: «Неужели среди вас нет ни одного человека, на которого давит какая-нибудь проблема?» Представьте себе, люди ответили: «Нет». Вместо того, чтобы обрадоваться, он сказал: «Что с вами? Если ни у кого нет боли, вы не в контакте с тем, что происходит». Внезапно все стали испытывать боль. Люди сказали: «Действительно, если я не испытываю боли, значит я нереален». Вот и материал для работы.

Ехидный Ричард не обошел вниманием и гуманистическую психологию: «В шестидесятые годы многие гуманистические психологи очень крепко всех обнимали, веря, что это хорошо, и не обращали внимания, нравится ли это «обнимаемому». Еще они оскорбляли людей направо и налево, поскольку считали, что всегда хорошо быть честным и говорить правду. Крестоносцы верили, что надо заниматься спасением душ, и их не волновало, если иногда для этого требовалось уничтожить тело».

Гриндер и Бэндлер утверждают, что вообще не существует способов обучения психотерапевтов. Более того, последние даже не знают толком, каким образом они что-то делают. С одной стороны, они говорят, что хороший терапевт все делает интуитивно. Это означает обладать развитым подсознанием Слова «подсознание» они не любят (хотя действия при помощи подсознания могут быть весьма эффективными). С другой стороны, они же говорят что целью психотерапии является осознанное понимание своих проблем.

Таким образом, психотерапевты- это группа людей, которые «утверждают, что не знают, как делают то, что они делают, и вместе с тем убеждены, что единственный путь достижения чего-либо в жизни- это знание о том, каковы собственные проблемы человека!» Вот и разберись с ними!

В одном из исследований группа испытуемых была разделена на три части: одна посещала терапию, другая просто ждала своей очереди на нее, третьей демонстрировался фильм о терапии. Клиенты из групп ожидающих имели тот же самый процент улучшений, что и первая группа. С «открытием» ознакомили НЛП-истов и получили следующий ответ: единственное, что можно отсюда извлечь- убеждение в некомпетентности людей, проводивших терапию. Авторов исследования это поразило: они увидели новый вариант интерпретации результатов, который почему-то не учли.

«В этой стране в области психотерапии существует масса некомпетентности, считают создатели НЛП. Психотерапевты просто не производят никаких результатов. Некоторые производят, но широко это не распространяется».

Психиатрические учреждения продуцируют множество людей, которые могут подробно и утонченно дать полный анализ своих проблем. Они расскажут вам, в чем состоят их проблемы, откуда они взялись и как они поддерживают сейчас их неадаптивное поведение. Вы наверняка встречались с настоящими любителями «игры в психиатра». Но это вербальное осознанное понимание не даст им ничего, чтобы реорганизовать свое поведение и свои переживания.

«Меня не собьешь с толку рассуждениями вроде «не следует обманывать людей» и т.д., потому что я знаю, что как раз те, кто разъясняет клиентам, что им нужно делать, чтобы измениться, вводят их в заблуждение. Мне все время приходится встречаться с людьми, ставшими жертвой такого заблуждения. Когда я занимался частной практикой, более половины клиентов обращалось ко мне потому, что были фрустрированы психотерапевтами. Эти специалисты не понимали, что они делают. Они по-своему хотели помочь клиентам, но вместо этого фрустрировали их.

Например, некоторые психотерапевты много говорят своим клиентам о самоуважении, и те начинают чувствовать себя плохо оттого, что такого самоуважения у них нет. И это происходит все чаще. Большинство клиентов, впервые попадающих на прием к психотерапевту, не мучаются от того, что они мучаются. Выйдя от психотерапевта, они мучаются еще и от этого: им рассказывают, что человеку необходимо самоуважение, они беспокоятся потому, что недостаточно уважают себя, и им становится еще хуже! Когда вы предлагаете людям свои концепции, соблюдайте осторожность, позаботьтесь, чтобы ваши разъяснения были им только полезны.

Я здесь не для того, чтобы заниматься философией. Говоря о том, чтобы «быть счастливым», я имею в виду субъективное переживание радости по какому-либо поводу. Счастье- субъективное кинестетическое переживание, при котором человек не ощущает боли и испытывает определенного рода стимуляцию нервной системы, которую он описывает сам себе как достижение результата, превосходящего ожидания и соответствующего его желаниям. Когда люда приходят к психотерапевту, и стонут, и жалуются мне не кажется, что они счастливы.

Если вы в качестве клинициста не справляетесь со своими собственными проблемами, трудно рассчитывать на то, что вам удастся найти в себе основание для действий, которые помогут кому-нибудь другому». Когда я преподавал студентам учебную программу по поведению важной составной частью самой программы являлось строжайшее требование держать себя в руках и соблюдать режим с самого начала обучения, раз и навсегда! Если бы я узнал, что какой-нибудь студент проводит целые ночи в долгих беседах со своей женой или же питает склонность к разного рода приключениям и, следовательно, то, чему он должен научиться подсознательно, не вырабатывается, я немедленно исключил бы такого студента из своей программы. Студенты знали, что я на это способен, и соблюдали режим.

Для меня имеет первостепенное значение, может ли человек позаботиться о самом себе. Я говорю не о способности к выживанию, а о способности получать удовольствие от жизни.

Используя свои творческие способности, вы видоизменяете вещи таким образом, что они становятся лучше, чем были прежде. Вы используете естественные возможности системы для того, чтобы делать ее еще более эффективной. Я думаю, что это всеобъемлющий принцип. Что бы я ни делал и над чем бы я ни работал, я хочу сделать это не просто успешно- лучше, чем это необходимо.

Мой личный критерий успешного выполнения работы состоит в том чтобы люди становились счастливее. Такова моя этика. Вы можете делать людей несчастными, если угодно. Но чтобы вы ни делали, вы должны заранее выбрать цель определенные окончательные состояния. Если вы юрист, вашей целью не будет сделать человека счастливым. Ваша задача- убеждение, вам придется убеждать людей в тех или иных вещах. Если же вы клиницист, то, надеюсь, выберете в качестве окончательных состояний счастье и умение».