Прежде чем разобраться, как возможен дисфункциональный сексуальный опыт, нужно понять, каким образом возможен удовлетворительный сексуальный опыт. Знание переменных субъективного опыта делает это возможным. Попросту говоря, сочетание определенного расположения, эмоций, мыслей, действий и физиологических реакций ав­томатически кульминирует в великом оргазме — сексу­альном опыте. Если сексуальный опыт человека дисфункционален, некоторая часть опыта не соответствует сочета­нию. Задача состоит в том, чтобы определить, какая часть нуждается в изменении — верования, внутренние состоя­ния, внутренние процессы, внешнее поведение или физио­логические реакции — и приспособить эту часть к осталь­ному.

Допустим, если имеет место отвлекающий внутренний диалог — “Это не получится и в этот раз”, или “Он совер­шенно не заботится обо мне” — ему или ей трудно будет достичь удовлетворяющего сексуального переживания. Столь же мешающей может быть отношение типа “Он со мной это делает”, или если отсутствует простое чувствен­ное удовольствие, осознаваемое как “быть мужчиной” или “быть женщиной”.

Примером того, как верование (отношение) может быть разрушительным, была женщина, пришедшая однаж­ды ко мне за помощью, потому что она не могла получить сексуального удовлетворения. Я выяснила, что она знала все, что можно знать про секс: что делать, что думать — то есть какого рода слова говорить себе и какие представлять себе картинки. Ее муж был хорошим любовником, и она любила его. Что же было не в порядке? Не ее отношение к сексу, а ее отношение к “бытию женщиной”. Отношение — это личностный фильтр, основанный на веровании. При­нятие верования вызывает в человеке то, что он прежде всего замечает то, и реагирует на то, что соответствует верованию и подтверждает его. Если обнаруживаются контрпримеры, они расцениваются как аберрации. Эта женщина полагала, что быть женщиной — значит быть слабой и покорной, а эти черты были ей неприятны. Это стало очевидным, когда я предложила ей почувствовать текущие телесные ощущения, которые давали ей знать, что она — женщина. Когда она это делала, ее зубы сжа­лись, брови нахмурились, шея и плечи стали жесткими, и она слегка покачала головой. Эти невербальные реакции побудили меня узнать больше о том, как она ощущала свое бытие женщиной. Она обрисовала женщину как нечто сла­бое и покорное, добавив, что эти черты она не любит. Каж­дый раз, когда она сознавала телесные ощущения, которые без сомнения были специфически-женскими, она пред­ставляла себя слабой и покорной и чувствовала отвраще­ние к себе. Она никогда в действительности не чувствовала себя слабой или покорной, но она настолько связывала эти черты с “бытием женщиной”, что чувствование себя жен­щиной вызывало в ней реакцию отвращения, как будто она действительно была слабой или покорной. Она видела себя сильной и самостоятельной, и эти черты она считала муж­скими, и одевалась соответствующим образом. Между тем набор ее движений был очевидно женственным.

Мы начали с изменения ее представления о женщине, включив в нее определенно женские качества, связанные с силой: ту силу, которая нужна, чтобы быть мягкой, даю­щей, заботящейся, любящей, так же как самостоятельной, упорной и цепкой.

Затем мы ввели эти качества в ее представление о себе, и она восприняла бытие женщиной как нечто привлека­тельное и желаемое. Далее было небольшим шагом связать эти новые картины с ощущениями, которые она ассоции­ровала с бытием женщиной. Это вмешательство привело к многим другим благотворным последствиям, помимо сек­суального удовлетворения, которое она обрела.