В своем профессиональном кругу Вольфганг пользуется уважением как эксперт, и ему часто приходится вступать с докладами и рефератами. Хотя со стороны он производит впечатление очень уверенного человека, однако во время своих докладов, как правило, ужасно нервничает. До последнего времени причина такого дискомфортного состояния оставалась для него неразрешимой загадкой: "Люди меня уважают, я хорошо образован, да и с критикой едва ли приходится считаться, поскольку я, как и положено эксперту - очень хорошо ориентируюсь в своей области. Кроме того, моя нервность не имеет ничего общего с известным волнением пред выходом на сцену. Речь идет о каком-то редкостном феномене, который я не в состоянии объяснить".

Результаты теста 0-кольца Вольфганга на слово "Я", а также на имя и фамилию были положительными. Тогда мы проверили обращение к нему других людей: герр доктор. 0-кольцо совершенно не держалось. Итак, корень зла - герр доктор. "В общем-то я не единственный герр доктор Шредер, о котором мне известно, размышлял он вслух. Так же обращались и к моему отцу. Хотя у него была совсем другая профессия: он был уважаемым врачом в местечке, где я родился". Я спросила Вольфганга об отношении к отцу. "Он, конечно, был заметной личностью, почти каждый на нашей улице был его пациентом. По отношению к нам, детям, отец вел себя очень жестко, от чего я постоянно страдал. С высоты сегодняшнего дня я могу сделать вывод, что он обладал изрядным самомнением. Отец находил само собой разумеющимся, что все оказывали ему почет и уважение. И, конечно, всякий, как было тогда в обычае называл его герр доктор. Моя мама, соответственно, была фрау доктор хотя ни дня в своей жизни не провела в университете. Отец имел привычку "тыкать" многим взрослым пациентам. "Привет, Эрвин" - говорил он. "Здравствуйте, герр доктор" - слышалось в ответ. При этом Эрвин мог быть отцом моего классного приятеля. Лет с десяти я чувствовал себя ужасно неловко при этой разнице в обращениях. Во время такого рода сцен мне становилось буквально дурно. Я воспринимал это настолько болезненно, что начал избегать встреч с отцом".

И сегодня, став взрослым мужчиной, Вольфганг продает большое значение равноправному общению с окружающими. Он лишен всякого чванства и не терпит никакой суеты вокруг собственной персоны. Таким образом, нервозность Вольфганга при выступлениях объяснялась фактически не боязнью перед "выходом на сцену", а подсознательным страхом, как бы другие люди со знакомым ему мучительным чувством не увидели в нем спесивца с задранным носом, каким он сам в детстве воспринимал отца. Проблема, однако, "усугублялась" тем, что Вольфганг, будучи уважаемым в своей области экспертом, был обречен на восхищение слушателей. Достаточно было кому-то сказать: "А сейчас герр доктор Шредер сделает сообщение на тему..." - и он уже чувствовал себя плохо. Даже простое "Добрый день, герр доктор!" создавало ситуацию, провоцировавшую подсознательную реакцию слабости.

Но, по словам Кармен, усиление слова "фрау" помогло ей гораздо больше, чем беседы. Никогда прежде в течение столь длительного времени она не была свободна от проблем, которые можно объединить под названием "Замужняя женщина".

В смысле равноправия мужчинам не возбраняется усилить слово мужчина. В любом случае протестируйте обращения, посредством которых окружающие обозначают кашу личность. Поскольку данные обращения могут подсознательно провоцировать снижение сопротивляемости, следует задуматься над тем, что от вас самих не зависит, как обращаются к вам окружающие, поэтому негативная реакция может застать вас врасплох. Позаботьтесь с помощью магических слов о том, чтобы этого не произошло. Кроме того, и ваши профессиональные "названия", такие, например, как секретарша, полицейский или учитель, должны вызывать у вас однозначно положительную реакцию. Это увеличивает ваши возможности. Не позволяйте своей энергии бездарно расходоваться на нервные подергивания при одном лишь обращении к вам.