Последующая разработка психоаналитических идей приоб­рела оригинальное направление во Франции, где возникла струк­турно-семиотическая интерпретация особых состояний созна­ния. Она базировалась на общеметодологических принципах научных течений структурализма1 и семиотики2, трактующих человека и мир как тексты3, а точнее, суммы текстов. Их новый принцип понимания человеческой природы состоит в следую­щем: из существа, преобразовавшего мир природных объектов в сферу вещей культуры, homo faber — человек работающий, — превращается в homo signum symbolicum — человека, создаю-' щего и использующего символы, живущего в мире знаков, значений и смыслов.

Как и любые другие явления человеческой жизни, тексты существуют не изолированно, они непрерывно пересекаются, усиливают или компенсируют друг друга, а процесс их создания и функционирования в любом обществе подчинен правилам и установлениям. Хорошо известно, что говорить или писать можно не обо всем, не при любых обстоятельствах, наконец, не всякому можно говорить о чем угодно. Иллюзию о том, что в определенных ситуациях люди говорят «как попало», не сооб­разуясь с принятыми нормами и не регулируя свою речь, начал рассеивать еще 3. Фрейд. Окончательно развеяли ее структура­листы, в особенности Ж. Лакан и М. Фуко, показав, насколько сильно общество управляет речевыми практиками своих чле­нов, а отдельные личности при этом все равно пытаются сделать текст формой проявления собственной индивидуальности.

Психоаналитические теории гипноза вначале были скон­центрированы на проблеме удовлетворения инстинктивных[34] желаний индивидуума, поэтому исходным принципом сторон­ников этого подхода служило положение, что любая ситуация, связанная с особыми состояниями сознания, создается с помо­щью особого рода переноса (трансфера)[35].

3. Фрейд изложил свои взгляды на особые состояния созна­ния (на гипноз) в 1921 году в работе «Психология масс и анализ человеческого Я». По его утверждению, гипнотические взаимо­отношения имеют эротическую основу: «Гипнотические отно­шения заключаются в неограниченном любовном самоотрече­нии, за исключением полового удовлетворения». Но состояние влюбленности, лишенное прямой сексуальной направленности, пока не поддается какому-либо разумному объяснению, и во многих отношениях гипноз еще трудно понять, он продолжает сохранять свой мистический характер. Автор настаивает и на значении подчинения в гипнотических отношениях. Гипноти­зер замещает идеал Я (Сверх-Я)[36] субъекта, он играет роль всемогущего отца первобытного сообщества.

Несколько иначе понимали феномен особых состояний со­знания сторонники экспериментально-психологического под­хода. Так или иначе они подчеркивали важность внушения при понимании этих состояний и существенную роль отводили социо-культурным факторам. Здесь мы рассмотрим лишь наибо­лее известные концепции К. Халла, Р. Уайта, Б. Ф. Поршнева, Дж. Сарбина, А. Добровича, П. Жане и др.

Как уже известно из исторического обзора, И. Бернгейм, обескураженный острой дискуссией с учеными школы Сальпетриер и не соглашаясь с А. Льебо, в конце концов заявил в полемическом запале: «Гипнотизма не существует, есть только внушаемость». Исходя из этой посылки, психолог-бихевиорист[29] К. Халл (1933) тщательно изучал пределы внушаемости. По его мнению, внушаемость удерживает словесные (символи­ческие) процессы субъекта в состоянии пассивности и позво­ляет реализоваться словесным побуждениям (символическая стимуляция), которые передаются экспериментатором. Эта точ­ка зрения близка к тому, что И. Бернгейм называл «законом идеодинамики», согласно которому в определенных условиях идея может непосредственно претворяться в движение. Отсю­да И. Бернгейм (1917) заключил, что внушаемость — это спо­собность поддаваться влиянию «идеи, воспринятой мозгом», и реализовать ее.

Исходный принцип школы, возглавляемой И. П. Павловым, состоит в том, что особые состояния сознания — это промежу­точное состояние между бодрствованием и сном, частичный сон, частичное торможение, как в топографическом смысле, так и в смысле глубины. В коре головного мозга остаются «сторо­жевые центры», делающие возможными контакты между тера­певтом и пациентом, гипнотизируемым и гипнотизером.

Заметим, что павловская школа создавала свою теорию особых состояний сознания, исходя из результатов опытов на животных. Один из сотрудников его физиологической лабо­ратории, Б. Н. Бирман, в 1925 году сумел экспериментально создать «сторожевой центр» у собаки с условным рефлексом, связанным со звуком трубы, сигнализирующим о пище. Заснув, собака просыпалась для принятия пищи только при звуке

трубы, оставаясь нечувствительной ко всем другим, даже более сильным звукам. Бирман объяснил это тем, что кора головного мозга собаки в этих условиях заторможена, но «сторожевые пункты» в некоторых областях мозга находятся в состоянии бодрствования. На основании этого павловская школа стала рассматривать особые состояния сознания, в том числе гипноз, как частичный сон, — теорию, предугаданную, как мы помним, в прошлом веке А. Льебо, А. Бонисом (1887) и Браун-Секаром (1882).

Сразу же отметим, что У. Джеймс был очень разносторонним ученым. Из-за этого иногда в его взглядах просматриваются некоторые противоречия. Сам он называл это «плюралистичес­ким мышлением». Легко мирясь и с чужими взглядами, не соответствующими его собственным, он считал, что психология еще не стала зрелой наукой и не располагает достаточными знаниями, чтобы формировать окончательные законы воспри­ятия, чувствования, раскрыть природу сознания. Не без доли юмора он писал в те годы: «Единственное, что психология имеет право постулировать, так это сам факт мышления как такового».

У. Джеймс вводит понятие личного сознания, утверждая, что не может быть сознания, не зависящего от его владельца. Каж­дая мысль, по его мнению, уникальна. Человек не в состоянии продуцировать в точности одну и ту же мысль дважды.

Он был убежден, что мышление — непрерывный процесс. Отдельные, преходящие мысли или даже обрывки мыслей — это цепочка (или поток) непрерывного мышления, связанного с сознанием. Мышление нарушается (прерывается) только в том случае, если нарушается (прерывается) сознание.

Надо признать, что Мироздание погру­жено в Тайну. Нельзя ее разгадать. Не надо и пытаться ее разгадывать. Надо просто се признать. Ее образ — види­мый всегда лишь смутно — должен непрестанно расширяться и углублять­ся. Надо начать приближаться к ней, стремиться стать ею, понимая, что она всегда от нас ускользает, и тем дальше, чем больше мы будем приближаться... И надо суметь использовать взаимосвязано все приобретенное человечеством на пути его становления — рациональ­ное и иррациональное, эстетическое и мистическое.

В. В. Налимов

Дай имя миру... «юдоль творения души», тогда постигнешь, как в нем жить...

Джон Ките

Исторический обзор эволюции представлений о феномене особых состояний сознания, проведенный в предыдущей главе, показал, что из-за общей ограниченности знаний о человеке и в силу ряда других причин изучение шло часто путем случайного сбора начальных сведений об этом феномене и проведения исследований по методу «проб и ошибок». Однако уже начало XX века ознаменовалось целенаправленными усилиями по ос­мыслению гипноза, транса, сновидений, воображения, фанта­зий, медитаций, то есть всего того, что ныне мы называем особыми состояниями сознания. Исследования в этом направ­лении развивались весьма интенсивно, чему в значительной мере способствовали постоянно растущие запросы практики. И хотя, откровенно говоря, к концу века наши знания об этих феноменах по-прежнему не полны и не точны, мы все же знаем о них существенно больше, чем в прошлом.

...Тогда без горести

Покинешь этот Рай, приобретя

Другой — внутри себя, еще счастливей...

Так, об руку рука, сквозь сад Эдема

Они неспешно одиноки шли.

Дж. Мильтон

История — сегодняшний день, лишь немного отдаленный.

Ц. К. Норвид

Из бесконечного многокрасочного полотна истории нельзя вытянуть ни одной нити, не нарушив целостности всей карти­ны. И, наоборот, рассматривая любой ее фрагмент, мы можем полнее оценить его, если перед нашим мысленным взором будет стоять общая картина исторического потока в русле развития общества. Поэтому и нам для более полного уяснения основных положений теории и практики особых состояний сознания будет полезно начать с того, чтобы хотя бы кратко остановиться на истории развития представлений об этих состояниях. Ведь кто не знает истории, тот не знает и теории предмета.

Только тайна дает нам жизнь. Только тайна...

Ф. Г. Лорка

...Из всех приключений, угото­ванных нам жизнью, самое важ­ное и интересное — отправиться в путешествие внутрь самого се­бя, исследовать неведомую часть себя самого.

Ф. Фчллипи

Заканчивается XX век — век двух мировых войн и выхода человечества в космос, овладения энергией атома и невиданно­го проникновения в глубинные тайны тела и психики — столе­тие перемен, не имеющих аналогов в человеческой истории. Находясь на пороге нового тысячелетия — тысячелетия, объяв­ленного «эрой духа», — мы все чаще задумываемся о том, что же именно, «день грядущий нам готовит» и как мы сможем встре­тить и адаптироваться к его новшествам.

Первая стадия.

Первая степень. Наблюдается нарастающее снижение тонуса коры головного мозга. Основные процессы - торможение и возбуждение - изменены, что создает условия для иррадиации торможения на двигательный анализатор и вторую сигнальную систему. Субъект ощущает приятный покой. Это исходное, предгипноидное состояние.

Признаки первой степени первой стадии: у загипнотизированного - ощущение покоя; приятное состояние легкости в теле; слышит, свои мысли контролирует; чувствительность сохранена; легко реализует внушение двигательных реакций; из этого состояния гипнотизируемый легко может выйти.

Вторая степень. Тонус коры еще более снижается. Глубоко заторможен двигательный анализатор. Постепенно закрываются глаза. Испытуемый чувствует тяжесть в теле.

Существует 50 способов сказать слово "да" и "нет", и только один способ написать это слово.

Бернард Шоу

Гипнозу исторически приписывались таинственные свойства. Из-за этого некоторые люди боятся его. Гипноз представляется им как нечто, способное изменить их личность. Эти опасения принимают разнообразные формы: боязнь заснуть и не проснуться, боязнь того, что гипноз может ослабить волю, что после неоднократных сеансов человек будет входить в транс самопроизвольно. Может возникнуть впечатление об абсолютной власти гипнотизера и его возможности неограниченного управления психикой гипнотика. Гипнотизируемый не является каким-то автоматом, проявляющим полную покорность. На самом деле гипнотизируемый в состоянии различным образом противостоять требованиям гипнотизера. Беспрепятственно выполняются только нейтральные для личности инструкции, так как они не противоречат основным чертам его характера и доминирующим представлениям. Во время гипноза нельзя заставить человека убить другого, спрыгнуть с крыши многоэтажного дома и делать многое другое, связанное с риском для жизни. Даже в случаях глубокого транса испытуемого невозможно заставить совершить действия, которые не согласуются с его мировоззрением, ценностями, личностными установками, что очевидно свидетельствует о сохранности контроля над гипнотической ситуацией. Но может возникнуть и другой вопрос: возможен ли гипноз против желания человека? И действительно, загипнотизировать против желания в редких случаях и при сопротивлении, по-видимому, можно. Ведь тормозное состояние коры больших полушарий может быть достигнуто и без выраженного желания спать. Так, например, Гейденгайн гипнотизировал солдат, которым было запрещено засыпать и которые, естественно, не желали нарушить приказ.

Что касается новизны, то нет такого человека, который глубоко познакомившись с наукой и наблюдая мир, не проникся бы твердой мыслью "Нет ничего нового на Земле"

Фрэнсис Бэкон

Многие изложенные выше приемы определения степени внушаемости и гипнабельности сами по себе могут быть использованы как метод гипнотизации. С их помощью - применяя их обособленно или в сочетании со словесным внушением признаков сонливости и сна - можно вообще погрузить человека в обычное и часто даже глубокое гипнотическое состояние. Эти приемы служат для укрепления доверия сомневающихся в гипнозе, для усиления восприимчивости к гипнозу, но в основном - для выявления внушаемости.

На практике используют различные приемы и техники гипнотизирования. К первой группе относятся приемы, воздействующие на те или иные анализаторы без словесного внушения. Чаще всего применяется смешанный способ гипнотизации. Он заключается в одновременном применении словесного воздействия и воздействия на различные анализаторы - зрительный, слуховой, кожный и др.

Вот что по этому поводу писал И.П. Павлов: "Теперь постоянно применяющийся способ - повторяющиеся слова (к тому же произносимые в минорном однообразном тоне), описывающие физиологические акты сонного состояния. Эти слова суть, конечно, условные раздражители, у всех нас прочно связаны с сонным состоянием и поэтому его вызывающие".

Внушение в состоянии наркотического сна может проводиться лишь в том случае, если сон неглубок и у пациента нет аллергических реакций на данное вещество. При глубоком наркотическом сне торможение носит столь глубокий и разлитой характер, что не удается сохранить "сторожевой пункт" в коре, через который можно поддерживать контакт со спящим. Кроме того, в таком состоянии трудно вызвать лежащий в основе внушения "очаг концентрированного возбуждения" в мозгу.

Пациенту разъясняют характер проводимого лечения и укладывают его в горизонтальное положение. Вводят внутривенно, очень медленно 2-8 мл 10% раствора пентонала, барбамила (амитал натрия), гексенала, оксибутирата натрия 10 мл 10% (ослабленным больным лучше вводить 5% раствор).
Достигнув сна желаемой глубины, поддерживают его в течение нескольких минут медленным введением снотворного (иглу из вены не вынимают).

Во время наступившего сна производят лечебные внушения, после чего дают больному возможность выспаться.

Наиболее благоприятным для внушения является неглубокий наркотический сон, предшествующий появлению аналгезии и развитию последующей амнезии этого периода. Для контроля глубины сна предлагают больному вслух считать от 20 в обратном порядке или производить простое вычисление (например, от двузначных чисел отнимать всегда по 4) и считают сон слишком глубоким, если больной не в состоянии это задание выполнить.