Классическая эпоха
В начале II в. до н. э. последний представитель династии Маурьев был убит собственным военачальником. С этого времени начался длительный период политической нестабильности и постепенного распада державы. В I в. до н. э. власть правителей Магадхи уже не распространялась за ее пределы.
Между тем Северо-Западная Индия испытывала мощный напор извне — вторжения иноземцев. Первыми появились греко-бактрийцы, прочно обосновавшиеся в Гандхаре. Подробности истории греко-бактрийских государств неизвестны — лишь в общих чертах удается восстановить последовательность правлений царей по выпускавшимся ими монетам. В индийской литературе о греках сохранилась память как о жестоких завоевателях, походы которых достигали бывшей маурийской столицы Паталипутры. В качестве свидетельства культурной ассимиляции можно рассматривать сведения об их поклонении индийским богам, покровительстве буддизму.
Вслед за греко-бактрийцами в I в. до н. э. в Индию проникли восточно-иранские племена — саки (шаки). На северо-западе образовалось несколько мелких индо-сакских государств. Сакские правители, установившие гегемонию над небольшими соседними царствами, начинали именовать себя "великими" и "царями царей". В более крупных государственных образованиях вводилась система наместничеств — сатрапий. Сатрапы (кшатрапы) пользовались значительной самостоятельностью и довольно быстро добивались полной независимости. Анализ изображений и надписей на монетах сакских царей и кшатрапов показывает смешение собственно индийских черт с иранскими и греческими.
На рубеже христианской эры некоторые области Северо-Западной Индии покорились парфянам. Среди индо-парфянских царьков наибольшей известностью пользовался правивший в Таксиле Гондофар. Позднейшая легенда повествует о том, что он был обращен в христианство апостолом Фомой. Индийские христиане впоследствии относились с особым почтением к святому Фоме. В легенде о его миссионерской деятельности, очевидно, нашли отражение активные связи между Индией и Римской империей.
Первые века христианской эры характеризуются политическим преобладанием в Центральной Азии Кушанской державы. По-настоящему прочно Кушаны обосновались лишь в северо-западной части Индии, но в некоторые периоды, возможно, распространяли свою власть на значительные территории в долине Ганга (например, надпись с именем знаменитого кушанского царя Канишки обнаружена возле г. Варанаси). Находки кушанских монет вплоть до Ориссы свидетельствуют о широте экономических связей в кушанский период. Существование этой огромной державы способствовало культурному взаимодействию Индии с восточноиранским и эллинистическо-римским миром, а также с Ханьской империей. По территории Кушанской державы проходил Великий Шелковый путь.
Для культуры Кушанского государства характерно смешение разнообразных языков, культур и религиозных культов. На монетах правителей, в произведениях искусства мы можем видеть изображения греческих богов и героев (Гелиоса, Геракла), иранских (Ахурамазды, Анахиты), индийских — Шиву с его спутником, быком Нандином, а также Будду и его символы.
Традиция связывает с именем Канишки — наиболее известного из кушанских правителей — проведение IV буддийского собора, строительство многочисленных монастырей и ступ. Канишка — самый любимый герой буддийских легенд после Ашоки. Видимо, действительно при Кушанах буддизм начинает широко распространяться в Центральной и Восточной Азии, становится в полном смысле слова мировой религией.
Власть кушанских правителей в Западной Индии была в значительной мере номинальной. Сакские кшатрапы этого региона нередко именовали себя царями. К первым векам христианской эры далеко зашел процесс культурной ассимиляции саков — на монетах постепенно переставали помещать надписи на каких-либо иных языках, кроме индийских.
В послемаурийский период происходило становление независимых государств в областях к югу от Индо-Гангcкой равнины. Порой они даже опережали страны Севера в своем социальном и политическом развитии. Найденная в Калинге (совр. Орисса) большая наскальная надпись свидетельствует о расцвете этой области в I в. до н. э. Местный правитель сообщает о работах по строительству огромного канала, начатого еще при Нандах, а также о своих многочисленных победоносных походах. Слухи об огромной армии царя Калинги дошли даже до Рима — об этом говорится в "Естественной истории" Плиния Старшего (I в. н.э.). Но судьба государства в последующую эпоху практически неизвестна — очевидно, оно распалось на несколько мелких княжеств.
Описание политической истории большинства древнеиндийских государств основано на случайно сохранившихся источниках, главным образом, немногочисленных царских надписях. Запечатленные в них отдельные яркие эпизоды не всегда могут быть представлены в ряде последовательных событий. Да и сама политическая ситуация отличалась крайней нестабильностью. При удачном стечении обстоятельств внезапно возвышался тот или иной царь, обеспечивший себе поддержку. Но затем эти непрочные альянсы столь же быстро распадались, уступая место иным комбинациям политических сил, а потомки основателей обширных держав продолжали править лишь в своих крохотных исконных владениях.
В истории стран Декана центральное место принадлежало династии Сатаваханов. Основана она была, очевидно, вскоре после распада Маурийской державы, а затем какое-то время соперничала с царями Калинги. На основании средневековых индийских пуран можно отождествить Сатаваханов с династией Андхры (совр. штат Авдхра-Прадеш), что указывает на их связь с районом Восточного Декана. Однако находки многочисленных надписей Сатаваханов позволяют говорить, что в период расцвета государства во II в. н. э. его основные центры находились в Западном Декане. Уже в III в. держава распалась. Местная ветвь династии сохраняла власть лишь на небольшой территории, а гегемония в регионе перешла к государствам Вакатаков и Паллавов.
Мало что известно о древних странах крайнего юга Индостана. Археологические данные свидетельствуют о том, что уже с середины I тысячелетия до н. э. здесь распространялось железо. Довольно рано были установлены связи этих областей по морю с эллинистическо-римским миром. Еще в эдиктах Ашоки упоминались три области крайнего юга, не входившие в состав его державы. О бесконечных войнах между правителями этих трех государств говорится в классической тамильской поэзии первых веков. Несколько раз предпринимали тамилы вторжения на Ланку. Цейлонские исторические хроники воспроизводят предания об изгнании чужеземцев, захвативших северную часть острова.
Рассматриваемый период был временем расцвета древнеиндийской экономики. Индийцы научились плавить высококачественную сталь, которая славилась не только в ближайших странах, но и в далеком Средиземноморье. Крепости строились уже не из дерева, а из кирпича и камня, для их штурма использовались стенобитные машины и другие военные механизмы. К послемаурийской эпохе относятся буддийские пещерные монастыри и храмы и другие монументальные сооружения. Огромное количество памятников скульптуры первых веков христианской эры позволяет судить не только о религиозных верованиях и художественных вкусах населения, но и о технике работы, высоком мастерстве ремесленников — резчиков и каменотесов.
Произведениями искусства являются и монеты, появившиеся под влиянием эллинистических образцов — с изображениями правителей и надписями на различных языках. Обилие монет — золотых, серебряных и медных — показывает довольно высокую степень развития денежного обращения. Оживленные торговые пути связывали между собой крупнейшие города, такие, как Таксила, Матхура, Уджаяни, Варанаси. Наметилась некоторая областная специализация: Варанаси и Матхура, например, славились хлопчатобумажными тканями, северо-западные районы — шерстяными тканями, вином и лошадьми, Уджаяни — изделиями из драгоценных камней и слоновой кости. Южная Индия — пряностями. Образование Кушанской державы способствовало оживлению контактов Индии с областями Центральной Азии.
Уже во II — I вв. до н. э. в Западной и Южной Индии появились торговцы из эллинистического Египта. Морское сообщение между этими странами значительно расширилось, когда стали использоваться муссоны для плавания через Индийский океан. На крайнем юге Индии возникла даже римская фактория Арикамеду. Плиний Старший жаловался на то, что товары, привозимые с Востока — из Индии, Китая и Аравии, ежегодно обходятся Римской империи в 100 миллионов сестерциев. Это показывает, что баланс торговли с Римом для Индии был активным. Развивались и собственное судостроение и морское судоходство. В первые века христианской эры индийцы не только поддерживали тесные связи по морю с Юго-Восточной Азией и островами Индонезии, но и начали в этом направлении широкую колонизацию.
О социальном строе Индии можно составить лишь самое общее представление, анализируя сохранившиеся литературные памятники. Основу социальной организации древнеиндийской деревни составляла соседская община. Вероятно, она имела те или иные особенности в различных районах страны, но источники позволяют представить лишь тот тип общинной организации наиболее развитых районов Северной Индии, который сложился к концу древности.
Пахотная земля была разделена между отдельными семьями, силами которых и велось каждое хозяйство. В нераздельной собственности находились лишь некоторые угодья, пустыри и пастбища. Если глава семьи продавал свой участок, то преимущественное право покупки принадлежало родственникам и соседям продавца. Все частные земельные владения входили в состав общинной территории, и, покупая дом и поле, новый хозяин приобретал также членство в общинной организации. Община обеспечивала коллективную помощь своим членам, но, в свою очередь, требовала от них участия в совместных работах по строительству дорог, рытью каналов, поддержанию деревенских святилищ, а также — в празднествах и обрядах.
Полноправные члены общины принимали участие в сходах. Споры между жителями деревни решались, как правило, родственниками и соседями на основе обычного права. Во главе деревни стоял староста, представлявший общину перед государственной властью.
Внутри деревни не было равенства ни по имущественному положению, ни по сословно-кастовому статусу, ни по степени участия в решении деревенских дел. Ведущую, более или менее замкнутую, группу составляли общинники-землевладельцы. Далеко не всегда они сами занимались сельскохозяйственным трудом. Распространены были различные формы аренды, использование труда батраков, должников и других зависимых лиц. Безземельные работники принадлежали к более низкому слою населения деревни. Довольно значительный слой составлял и обслуживающий персонал — прачки, уборщики, сторожа, а также деревенские ремесленники — плотники, горшечники и т.п. Статус лиц каждой категории был, в принципе, наследственным и неизменным, а различные формы социального общения ограничивались, главным образом, кругом лиц того же положения. В пределах каждой местности семьи одного общественного статуса образовывали замкнутые сообщества — касты. Каждая каста была эндогамна, и потому все ее члены находились между собой в родстве или свойстве (или хотя бы могли рассматривать друг друга как потенциальных свойственников). Членов касты связывали как экономические интересы, так и религиозные обычаи и обряды.
Традиционные отношения между жителями деревни оформлялись в виде кастовой иерархии. Деревенские ремесленники, например, были обязаны обслуживать представителей земледельческих каст, но, в свою очередь, имели право на долю собранного последними урожая. Такая система разделения труда, взаимных прав и обязанностей не только придавала индийской деревне необычайную устойчивость, но и гарантировала господство высших каст. В экономическом отношении каждая деревенская община сама себя обеспечивала и потому не нуждалась в широких внешних контактах. Междеревенские связи имели частично административный характер (несколько крупных поселений составляли территориальное объединение), частично кастовый — члены каждой касты поддерживали тесные отношения друг с другом в пределах порой весьма обширных областей.
Сложившиеся и складывавшиеся к концу древности многочисленные местные касты получали оценку в свете старинных представлений об обществе, разделенном на четыре варны. Высшие касты землевладельцев, как правило, причисляли себя к брахманам или кшатриям. Вайшьями часто считались городские торгово-ростовщические касты. Основная масса трудящихся, не только ремесленников, но и крестьян, к концу древности рассматривалась как варна шудр. Еще ниже шудр находились касты неприкасаемых, занятые самыми тяжелыми и ритуально нечистыми работами. Жили они за пределами деревни или на окраине города, чтобы своим присутствием не осквернять представителей высших каст.
Городские свободные ремесленники составляли корпорации. Наследственность занятий и положения и здесь способствовала появлению замкнутых профессиональных каст. Ремесленные объединения осуществляли контроль не только за деятельностью, но и за образом жизни своих членов. Социальный престиж разных профессий, а также место, занимаемое в обществе той или иной кастой, были неодинаковы — например, золотых дел мастера, некоторые оружейники, изготовители благовоний находились в более привилегированном положении, чем простые каменщики, кузнецы или ткачи.
Работали ремесленники, как правило, не на рынок, а на заказ. В качестве заказчика, впрочем, мог фигурировать и богатый торговец, скупавший изделия для продажи в далеких странах. В результате подобных операций купцы не только обогащались, но и приобретали значительное влияние на развитие городского ремесла. Трудно сказать, насколько широкими были экономические связи города с сельской округой. По-видимому, городское ремесло обслуживало прежде всего нужды политической элиты — царского двора, провинциальной знати, чиновников, а товарообмен города и деревни оставался ограниченным. Внешняя торговля была значительно более развитой, нежели внутренняя.
В деревне и особенно в городе широко применялся наемный и принудительный труд. Квалифицированные ремесленники пользовались трудом подмастерьев и учеников, а работы особо тяжелые и грязные были, видимо, уделом рабов. Состоятельные купцы нанимали приказчиков и розничных торговцев, выплачивая им постоянное жалованье или гарантируя долю прибыли, а в домашнем быту использовали рабов.
Рабов рассматривали как собственность хозяина и потому передавали по наследству, продавали, дарили, закладывали, проигрывали; освобождение рабы могли получить лишь по воле хозяина. Закон почти не вмешивался в отношения хозяина и раба, и если были ограничения произвола, то, преимущественно, неписаным обычаем. Теоретически рабы не должны были иметь никакой собственности, ибо сами принадлежали хозяевам, однако фактически они могли владеть имуществом, и потому в Артхашастре содержится предписание, чтобы хозяин не присваивал наследства своего раба, если у того оставались родственники.
Помимо полного рабства существовали и другие формы зависимости. К рабам в широком смысле слова часто причисляли лиц, отрабатывавших долг в течение определенного срока. В период пребывания в кабале должники работали на хозяина вместе с рабами, однако их юридическое положение отличалось от собственно рабского. Хозяин не мог их продать или заложить, не мог наказывать по своему произволу или заставить выполнять нечистые работы, если выполнение таковых было запрещено их кастой. Семейство такого должника оставалось свободным, а сам он не терял принадлежности к своей касте.
Некоторые наемники — поденщики, батраки — почти не отличались по своему социально-экономическому положению от кабальных должников и других лиц, выполнявших рабскую службу. Использование их представляло особые выгоды во время сезонных работ. Систематический труд по найму являлся уделом низших каст, не имевших собственных средств производства, и для них это стало не только экономической необходимостью, но и религиозным, кастовым долгом. По договору о найме они выполняли те грязные работы, которые нельзя было заставить выполнять кабальных должников, принадлежавших к более высокой касте.
Как и в других древних обществах, большинство населения составляли земледельцы-налогоплательщики. Традиционный размер налога составлял шестую часть урожая, однако разного рода дополнительные и экстраординарные сборы значительно повышали эту норму. Земли, принадлежавшие ученым брахманам, храмам и монастырям, как правило, освобождались от уплаты налогов. В источниках встречаются упоминания о "хозяевах деревень", имевших права на получение податей. Происхождение и оформление таких прав было различным. Порой речь идет о старинном господстве аристократической фамилии в той или иной местности. Известно, что в процессе образования классового общества и государственности племенные вожди и родовая знать сосредоточивали в своих руках распоряжение общественными богатствами. В крупных государствах подобное владение, иногда обширной территорией, требовало утверждения со стороны верховного правителя. Последний редко решался полностью уничтожить привилегии знатной семьи или династии — это грозило бы опасным возмущением наиболее влиятельного социального слоя. Однако центральная власть стремилась закрепить наследственные права за наиболее лояльными ее представителями, а порой проводила политику перемещения местных правителей с тем, чтобы ослабить их сложившиеся связи с населением определенной области. При таких перемещениях на самые видные места выдвигались родичи и сподвижники правителя-гегемона, а предоставленные им земли рассматривались как временное "кормление", которое всегда могло быть отобрано. В то же время действовала и противоположная тенденция — земли, полученные лишь на время, при условии несения службы, царские сановники стремились превратить в свои наследственные владения и, в конечном счете, укрепить свою власть вплоть до получения полной независимости. Распространенная практика "кормлений" способствовала, таким образом, политической нестабильности.
Конец эпохи характеризуется ростом крупного землевладения. Деревни — путем пожалований или покупки — переходили в собственность монастырей, храмов и отдельных брахманов. Владельцами селений могли стать и разбогатевшие купцы. Сосредоточившие в своих руках землю деревенские старосты из представителей самоуправления превращались в мелких помещиков, в деревне распространялись кабальное должничество и аренда. Эти процессы роста крупного землевладения и расширения крестьянской зависимости в конце периода древности в историографии рассматриваются как главные признаки перехода к новому периоду — средневековью.
В начале II в. до н. э. последний представитель династии Маурьев был убит собственным военачальником. С этого времени начался длительный период политической нестабильности и постепенного распада державы. В I в. до н. э. власть правителей Магадхи уже не распространялась за ее пределы.
Между тем Северо-Западная Индия испытывала мощный напор извне — вторжения иноземцев. Первыми появились греко-бактрийцы, прочно обосновавшиеся в Гандхаре. Подробности истории греко-бактрийских государств неизвестны — лишь в общих чертах удается восстановить последовательность правлений царей по выпускавшимся ими монетам. В индийской литературе о греках сохранилась память как о жестоких завоевателях, походы которых достигали бывшей маурийской столицы Паталипутры. В качестве свидетельства культурной ассимиляции можно рассматривать сведения об их поклонении индийским богам, покровительстве буддизму.
Вслед за греко-бактрийцами в I в. до н. э. в Индию проникли восточно-иранские племена — саки (шаки). На северо-западе образовалось несколько мелких индо-сакских государств. Сакские правители, установившие гегемонию над небольшими соседними царствами, начинали именовать себя "великими" и "царями царей". В более крупных государственных образованиях вводилась система наместничеств — сатрапий. Сатрапы (кшатрапы) пользовались значительной самостоятельностью и довольно быстро добивались полной независимости. Анализ изображений и надписей на монетах сакских царей и кшатрапов показывает смешение собственно индийских черт с иранскими и греческими.
На рубеже христианской эры некоторые области Северо-Западной Индии покорились парфянам. Среди индо-парфянских царьков наибольшей известностью пользовался правивший в Таксиле Гондофар. Позднейшая легенда повествует о том, что он был обращен в христианство апостолом Фомой. Индийские христиане впоследствии относились с особым почтением к святому Фоме. В легенде о его миссионерской деятельности, очевидно, нашли отражение активные связи между Индией и Римской империей.
Первые века христианской эры характеризуются политическим преобладанием в Центральной Азии Кушанской державы. По-настоящему прочно Кушаны обосновались лишь в северо-западной части Индии, но в некоторые периоды, возможно, распространяли свою власть на значительные территории в долине Ганга (например, надпись с именем знаменитого кушанского царя Канишки обнаружена возле г. Варанаси). Находки кушанских монет вплоть до Ориссы свидетельствуют о широте экономических связей в кушанский период. Существование этой огромной державы способствовало культурному взаимодействию Индии с восточноиранским и эллинистическо-римским миром, а также с Ханьской империей. По территории Кушанской державы проходил Великий Шелковый путь.
Для культуры Кушанского государства характерно смешение разнообразных языков, культур и религиозных культов. На монетах правителей, в произведениях искусства мы можем видеть изображения греческих богов и героев (Гелиоса, Геракла), иранских (Ахурамазды, Анахиты), индийских — Шиву с его спутником, быком Нандином, а также Будду и его символы.
Традиция связывает с именем Канишки — наиболее известного из кушанских правителей — проведение IV буддийского собора, строительство многочисленных монастырей и ступ. Канишка — самый любимый герой буддийских легенд после Ашоки. Видимо, действительно при Кушанах буддизм начинает широко распространяться в Центральной и Восточной Азии, становится в полном смысле слова мировой религией.
Власть кушанских правителей в Западной Индии была в значительной мере номинальной. Сакские кшатрапы этого региона нередко именовали себя царями. К первым векам христианской эры далеко зашел процесс культурной ассимиляции саков — на монетах постепенно переставали помещать надписи на каких-либо иных языках, кроме индийских.
В послемаурийский период происходило становление независимых государств в областях к югу от Индо-Гангcкой равнины. Порой они даже опережали страны Севера в своем социальном и политическом развитии. Найденная в Калинге (совр. Орисса) большая наскальная надпись свидетельствует о расцвете этой области в I в. до н. э. Местный правитель сообщает о работах по строительству огромного канала, начатого еще при Нандах, а также о своих многочисленных победоносных походах. Слухи об огромной армии царя Калинги дошли даже до Рима — об этом говорится в "Естественной истории" Плиния Старшего (I в. н.э.). Но судьба государства в последующую эпоху практически неизвестна — очевидно, оно распалось на несколько мелких княжеств.
Описание политической истории большинства древнеиндийских государств основано на случайно сохранившихся источниках, главным образом, немногочисленных царских надписях. Запечатленные в них отдельные яркие эпизоды не всегда могут быть представлены в ряде последовательных событий. Да и сама политическая ситуация отличалась крайней нестабильностью. При удачном стечении обстоятельств внезапно возвышался тот или иной царь, обеспечивший себе поддержку. Но затем эти непрочные альянсы столь же быстро распадались, уступая место иным комбинациям политических сил, а потомки основателей обширных держав продолжали править лишь в своих крохотных исконных владениях.
В истории стран Декана центральное место принадлежало династии Сатаваханов. Основана она была, очевидно, вскоре после распада Маурийской державы, а затем какое-то время соперничала с царями Калинги. На основании средневековых индийских пуран можно отождествить Сатаваханов с династией Андхры (совр. штат Авдхра-Прадеш), что указывает на их связь с районом Восточного Декана. Однако находки многочисленных надписей Сатаваханов позволяют говорить, что в период расцвета государства во II в. н. э. его основные центры находились в Западном Декане. Уже в III в. держава распалась. Местная ветвь династии сохраняла власть лишь на небольшой территории, а гегемония в регионе перешла к государствам Вакатаков и Паллавов.
Мало что известно о древних странах крайнего юга Индостана. Археологические данные свидетельствуют о том, что уже с середины I тысячелетия до н. э. здесь распространялось железо. Довольно рано были установлены связи этих областей по морю с эллинистическо-римским миром. Еще в эдиктах Ашоки упоминались три области крайнего юга, не входившие в состав его державы. О бесконечных войнах между правителями этих трех государств говорится в классической тамильской поэзии первых веков. Несколько раз предпринимали тамилы вторжения на Ланку. Цейлонские исторические хроники воспроизводят предания об изгнании чужеземцев, захвативших северную часть острова.
Рассматриваемый период был временем расцвета древнеиндийской экономики. Индийцы научились плавить высококачественную сталь, которая славилась не только в ближайших странах, но и в далеком Средиземноморье. Крепости строились уже не из дерева, а из кирпича и камня, для их штурма использовались стенобитные машины и другие военные механизмы. К послемаурийской эпохе относятся буддийские пещерные монастыри и храмы и другие монументальные сооружения. Огромное количество памятников скульптуры первых веков христианской эры позволяет судить не только о религиозных верованиях и художественных вкусах населения, но и о технике работы, высоком мастерстве ремесленников — резчиков и каменотесов.
Произведениями искусства являются и монеты, появившиеся под влиянием эллинистических образцов — с изображениями правителей и надписями на различных языках. Обилие монет — золотых, серебряных и медных — показывает довольно высокую степень развития денежного обращения. Оживленные торговые пути связывали между собой крупнейшие города, такие, как Таксила, Матхура, Уджаяни, Варанаси. Наметилась некоторая областная специализация: Варанаси и Матхура, например, славились хлопчатобумажными тканями, северо-западные районы — шерстяными тканями, вином и лошадьми, Уджаяни — изделиями из драгоценных камней и слоновой кости. Южная Индия — пряностями. Образование Кушанской державы способствовало оживлению контактов Индии с областями Центральной Азии.
Уже во II — I вв. до н. э. в Западной и Южной Индии появились торговцы из эллинистического Египта. Морское сообщение между этими странами значительно расширилось, когда стали использоваться муссоны для плавания через Индийский океан. На крайнем юге Индии возникла даже римская фактория Арикамеду. Плиний Старший жаловался на то, что товары, привозимые с Востока — из Индии, Китая и Аравии, ежегодно обходятся Римской империи в 100 миллионов сестерциев. Это показывает, что баланс торговли с Римом для Индии был активным. Развивались и собственное судостроение и морское судоходство. В первые века христианской эры индийцы не только поддерживали тесные связи по морю с Юго-Восточной Азией и островами Индонезии, но и начали в этом направлении широкую колонизацию.
О социальном строе Индии можно составить лишь самое общее представление, анализируя сохранившиеся литературные памятники. Основу социальной организации древнеиндийской деревни составляла соседская община. Вероятно, она имела те или иные особенности в различных районах страны, но источники позволяют представить лишь тот тип общинной организации наиболее развитых районов Северной Индии, который сложился к концу древности.
Пахотная земля была разделена между отдельными семьями, силами которых и велось каждое хозяйство. В нераздельной собственности находились лишь некоторые угодья, пустыри и пастбища. Если глава семьи продавал свой участок, то преимущественное право покупки принадлежало родственникам и соседям продавца. Все частные земельные владения входили в состав общинной территории, и, покупая дом и поле, новый хозяин приобретал также членство в общинной организации. Община обеспечивала коллективную помощь своим членам, но, в свою очередь, требовала от них участия в совместных работах по строительству дорог, рытью каналов, поддержанию деревенских святилищ, а также — в празднествах и обрядах.
Полноправные члены общины принимали участие в сходах. Споры между жителями деревни решались, как правило, родственниками и соседями на основе обычного права. Во главе деревни стоял староста, представлявший общину перед государственной властью.
Внутри деревни не было равенства ни по имущественному положению, ни по сословно-кастовому статусу, ни по степени участия в решении деревенских дел. Ведущую, более или менее замкнутую, группу составляли общинники-землевладельцы. Далеко не всегда они сами занимались сельскохозяйственным трудом. Распространены были различные формы аренды, использование труда батраков, должников и других зависимых лиц. Безземельные работники принадлежали к более низкому слою населения деревни. Довольно значительный слой составлял и обслуживающий персонал — прачки, уборщики, сторожа, а также деревенские ремесленники — плотники, горшечники и т.п. Статус лиц каждой категории был, в принципе, наследственным и неизменным, а различные формы социального общения ограничивались, главным образом, кругом лиц того же положения. В пределах каждой местности семьи одного общественного статуса образовывали замкнутые сообщества — касты. Каждая каста была эндогамна, и потому все ее члены находились между собой в родстве или свойстве (или хотя бы могли рассматривать друг друга как потенциальных свойственников). Членов касты связывали как экономические интересы, так и религиозные обычаи и обряды.
Традиционные отношения между жителями деревни оформлялись в виде кастовой иерархии. Деревенские ремесленники, например, были обязаны обслуживать представителей земледельческих каст, но, в свою очередь, имели право на долю собранного последними урожая. Такая система разделения труда, взаимных прав и обязанностей не только придавала индийской деревне необычайную устойчивость, но и гарантировала господство высших каст. В экономическом отношении каждая деревенская община сама себя обеспечивала и потому не нуждалась в широких внешних контактах. Междеревенские связи имели частично административный характер (несколько крупных поселений составляли территориальное объединение), частично кастовый — члены каждой касты поддерживали тесные отношения друг с другом в пределах порой весьма обширных областей.
Сложившиеся и складывавшиеся к концу древности многочисленные местные касты получали оценку в свете старинных представлений об обществе, разделенном на четыре варны. Высшие касты землевладельцев, как правило, причисляли себя к брахманам или кшатриям. Вайшьями часто считались городские торгово-ростовщические касты. Основная масса трудящихся, не только ремесленников, но и крестьян, к концу древности рассматривалась как варна шудр. Еще ниже шудр находились касты неприкасаемых, занятые самыми тяжелыми и ритуально нечистыми работами. Жили они за пределами деревни или на окраине города, чтобы своим присутствием не осквернять представителей высших каст.
Городские свободные ремесленники составляли корпорации. Наследственность занятий и положения и здесь способствовала появлению замкнутых профессиональных каст. Ремесленные объединения осуществляли контроль не только за деятельностью, но и за образом жизни своих членов. Социальный престиж разных профессий, а также место, занимаемое в обществе той или иной кастой, были неодинаковы — например, золотых дел мастера, некоторые оружейники, изготовители благовоний находились в более привилегированном положении, чем простые каменщики, кузнецы или ткачи.
Работали ремесленники, как правило, не на рынок, а на заказ. В качестве заказчика, впрочем, мог фигурировать и богатый торговец, скупавший изделия для продажи в далеких странах. В результате подобных операций купцы не только обогащались, но и приобретали значительное влияние на развитие городского ремесла. Трудно сказать, насколько широкими были экономические связи города с сельской округой. По-видимому, городское ремесло обслуживало прежде всего нужды политической элиты — царского двора, провинциальной знати, чиновников, а товарообмен города и деревни оставался ограниченным. Внешняя торговля была значительно более развитой, нежели внутренняя.
В деревне и особенно в городе широко применялся наемный и принудительный труд. Квалифицированные ремесленники пользовались трудом подмастерьев и учеников, а работы особо тяжелые и грязные были, видимо, уделом рабов. Состоятельные купцы нанимали приказчиков и розничных торговцев, выплачивая им постоянное жалованье или гарантируя долю прибыли, а в домашнем быту использовали рабов.
Рабов рассматривали как собственность хозяина и потому передавали по наследству, продавали, дарили, закладывали, проигрывали; освобождение рабы могли получить лишь по воле хозяина. Закон почти не вмешивался в отношения хозяина и раба, и если были ограничения произвола, то, преимущественно, неписаным обычаем. Теоретически рабы не должны были иметь никакой собственности, ибо сами принадлежали хозяевам, однако фактически они могли владеть имуществом, и потому в Артхашастре содержится предписание, чтобы хозяин не присваивал наследства своего раба, если у того оставались родственники.
Помимо полного рабства существовали и другие формы зависимости. К рабам в широком смысле слова часто причисляли лиц, отрабатывавших долг в течение определенного срока. В период пребывания в кабале должники работали на хозяина вместе с рабами, однако их юридическое положение отличалось от собственно рабского. Хозяин не мог их продать или заложить, не мог наказывать по своему произволу или заставить выполнять нечистые работы, если выполнение таковых было запрещено их кастой. Семейство такого должника оставалось свободным, а сам он не терял принадлежности к своей касте.
Некоторые наемники — поденщики, батраки — почти не отличались по своему социально-экономическому положению от кабальных должников и других лиц, выполнявших рабскую службу. Использование их представляло особые выгоды во время сезонных работ. Систематический труд по найму являлся уделом низших каст, не имевших собственных средств производства, и для них это стало не только экономической необходимостью, но и религиозным, кастовым долгом. По договору о найме они выполняли те грязные работы, которые нельзя было заставить выполнять кабальных должников, принадлежавших к более высокой касте.
Как и в других древних обществах, большинство населения составляли земледельцы-налогоплательщики. Традиционный размер налога составлял шестую часть урожая, однако разного рода дополнительные и экстраординарные сборы значительно повышали эту норму. Земли, принадлежавшие ученым брахманам, храмам и монастырям, как правило, освобождались от уплаты налогов. В источниках встречаются упоминания о "хозяевах деревень", имевших права на получение податей. Происхождение и оформление таких прав было различным. Порой речь идет о старинном господстве аристократической фамилии в той или иной местности. Известно, что в процессе образования классового общества и государственности племенные вожди и родовая знать сосредоточивали в своих руках распоряжение общественными богатствами. В крупных государствах подобное владение, иногда обширной территорией, требовало утверждения со стороны верховного правителя. Последний редко решался полностью уничтожить привилегии знатной семьи или династии — это грозило бы опасным возмущением наиболее влиятельного социального слоя. Однако центральная власть стремилась закрепить наследственные права за наиболее лояльными ее представителями, а порой проводила политику перемещения местных правителей с тем, чтобы ослабить их сложившиеся связи с населением определенной области. При таких перемещениях на самые видные места выдвигались родичи и сподвижники правителя-гегемона, а предоставленные им земли рассматривались как временное "кормление", которое всегда могло быть отобрано. В то же время действовала и противоположная тенденция — земли, полученные лишь на время, при условии несения службы, царские сановники стремились превратить в свои наследственные владения и, в конечном счете, укрепить свою власть вплоть до получения полной независимости. Распространенная практика "кормлений" способствовала, таким образом, политической нестабильности.
Конец эпохи характеризуется ростом крупного землевладения. Деревни — путем пожалований или покупки — переходили в собственность монастырей, храмов и отдельных брахманов. Владельцами селений могли стать и разбогатевшие купцы. Сосредоточившие в своих руках землю деревенские старосты из представителей самоуправления превращались в мелких помещиков, в деревне распространялись кабальное должничество и аренда. Эти процессы роста крупного землевладения и расширения крестьянской зависимости в конце периода древности в историографии рассматриваются как главные признаки перехода к новому периоду — средневековью.
Авторское право на материал
Копирование материалов допускается только с указанием активной ссылки на статью!
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Похожие статьи