Таким образом, кроме научного, существуют и другие формы знания и познания, которые не укладываются в вышеперечисленные критерии научности, но, тем не менее, они существуют. О некоторых из них уже ранее шла речь – обыденное, философское, религиозное, художественно-образное, игровое и мифологическое познание. Кроме того, к вненаучным формам познания относят также магию, алхимию, астрологию, парапсихологию, мистическое и эзотерическое познание, так называемые «оккультные науки» и т. п. Это значит, что познание не может быть ограничено только сферой науки, оно существует и за ее пределами. Причем многие формы вненаучного знания (например, астрология) старше знания, признаваемого в качестве научного (например, астрономии), а алхимия старше химии как науки. Теория познания не может ограничиваться анализом только научного знания, а должна исследовать и все другие его многообразные формы, выходящие за пределы науки и критериев научного знания.
Достаточно убедительно эту мысль обосновал современный американский методолог науки П. Фейерабенд. В своей концепции науки он исходит из того, что в обществе существуют различные идеологические течения (историчные по своему существу), одним из которых является наука. Последняя не может заменить другие течения и не есть тем более «единственно возможный способ решения проблем», – наряду с такими способами, как религия, миф, различные иррациональные подходы, магия, колдовство и т. п. Всякий иной подход, по мнению П. Фейерабенда, искажает сущность науки и ее место в обществе. Вот почему он убежден, что наука, претендующая на обладание единственно правильным методом и единственно приемлемыми результатами, представляет собой идеологию и должна быть отделена от государства, и в частности от процесса обучения.
Подчеркивая недопустимость абсолютизации науки и ее методов, американский исследователь считает, что наука «обладает не большим авторитетом, чем любая другая форма жизни» – религиозное сообщество, племена, объединенные мифом и др.
П. Фейерабенд ни в коей мере не принижает роль науки, а наоборот – всемерно подчеркивает ее непреходящее значение для жизни общества в целом и жизни каждого человека. Вместе с тем он постоянно напоминает, что наука – лишь один из главных инструментов, которые человек изобрел для того, чтобы «овладеть своим окружением», один из способов изучения мира. Причем это отнюдь не единственный и совсем не непогрешимый «инструмент». Уважая «большую науку» и ее колоссальные возможности, П. Фейе­ра­бенд, тем не менее, рекомендует «поставить науку на ее место» как интересную, но ни в коем случае не единственную форму познания, обладающую большими преимуществами, но не лишенную и многих недостатков. Именно потому, что наука в наше время стала слишком влиятельной, очень опасно оставлять ее в «состоянии непогрешимости», абсолютизировать ее роль в обществе.
П. Фейерабенд полагает, что чисто рационалистический «образ науки» – особенно при его абсолютизации – служит препятствием для ее развития, а попытка сделать науку более рациональной и точной уничтожает ее. В то же время, по его мнению, «расплывчатость», «хаотичность», «отклонения и ошибки» внеразумного, иррационального характера являются предпосылками научного прогресса.
Исходя из сказанного, философ формулирует тезис: «Без “хаоса” нет познания. Без частого отказа от разума нет прогресса». Развертывание данного тезиса приводит его к выводу о том, что даже в науке разум не может и не должен быть всевластным и должен подчас оттесняться или устраняться в пользу других побуждений. Хотя наука – главный «носитель» разума, но даже здесь он не может быть всесильным и универсальным и неразумность в научной сфере не может быть исключена.
При всей важности общих философских предписаний и других рациональных средств, нельзя, по Фейерабенду, считать нормальной ситуацию, когда насильно насаждаются разумность и единообразие, когда чрезмерно раздувается значение каких-либо крайностей (рационального, иррационального и др.) Философ призывает видеть многообразие форм познания и способов понимания природы и общества (религия, мифы, наука и др.), исходить из необходимости выбора между ними и ни одну из этих форм не представлять «в качестве меры метода и знания». Иначе говоря, всегда необходимо, особенно в демократическом обществе, не упускать из виду обе стороны жизни – «разум» (мышление, науку) и «неразумие» (иррациональное). Каждая из этих сторон имеет равное право на выражение и внимание, но не надо абсолютизировать ни одну из них.
В современной философско-методологической литературе все активнее «вводятся в оборот» различные формы вненаучного знания, исследуются их особенности и взаимоотношения с научным познанием, предлагаются различные классификации вненаучного знания. Одну из интересных и содержательных классификаций форм вненаучного знания предложили Т.Г. Лешкевич и Л.А. Мирская. Они выделяют следующие его формы:
- ненаучное, понимаемое как разрозненное, несистематизированное знание, которое не формализуется и не описывается законами, находится в противоречии с существующей научной картиной мира;
- донаучное, обыденное, выступающее прототипом, предпосылочной базой научного, представляющее собой конгломерат сведений, предписаний, рецептур деятельности и поведения, накапливаемых в социально-историческом опыте. Достоверность обыденного знания подтверждается его применением в повседневной практике;
- паранаучное как несовместимое с имеющимся гносеологическим стандартом. Широкий класс паранормального знания включает в себя учения о тайных природных и психических силах и отношениях, скрывающихся за обычными явлениями;
- лженаучное как сознательно эксплуатирующее домыслы и предрассудки. Лженаука представляет собой ошибочное знание;
- квазинаучное знание ищет себе сторонников и приверженцев, опираясь на методы насилия и принуждения. Оно, как правило, расцветает в условиях строго иерархизированной науки, где невозможна критика власть предержащих, где жестко установлен идеологический режим;
- антинаучное как утопичное и сознательно искажающее представления о действительности. Приставка анти- обращает внимание на то, что предмет и способы исследования противоположны науке. Это как бы подход с «противоположным знаком»;
- псевдонаучное знание представляет собой интеллектуальную активность, спекулирующую на совокупности популярных теорий, например, истории о древних астронавтах, о снежном человеке, о чудовище из озера Лох-Несс.
Развивая и конкретизируя эту свою классификацию, названные авторы в сфере внерационального, вненаучного знания выделяют три основных вида познавательных феноменов: паранормальное знание, псевдонауку и девиантную науку.
Паранормальное знание включает в себя учения о тайных природных и психических силах и отношениях, скрывающихся за обычными явлениями (например, мистика, спиритизм, телепатия, ясновидение, психокинез). Для псевдонаучного знания характерна сенсационность тем, признание тайн и загадок, а также умелая обработка «фактов». Его отличительные признаки – рассказ историй («объяснение через сценарий») и безошибочность. Термин «девиантное» в данном случае обозначает отклоняющуюся от принятых и устоявшихся стандартов познавательную деятельность. Причем сравнение происходит не с ориентацией на эталон и образец, а в сопоставлении с нормами, разделяемыми большинством членов научного сообщества.
Авторы безусловно правы в утверждении о том, что нельзя запрещать развитие вненаучных форм знания, как нельзя и культивировать исключительно псевдонауку, нецелесообразно также отказывать в кредите доверия вызревшим в их недрах интересным идеям, какими бы первоначально сомнительными они ни казались.
В последние годы, особенно в связи с кризисными явлениями мировой цивилизации конца XX в., растет интерес к эзотеризму как одному из вненаучных способов духовного освоения мира. Для него характерны закрытость содержания от «непосвященных», способность приобщения своих сторонников к трансцендентным тайнам мироздания, сложная символизация и ритуализация функционирования в обществе. К эзотерическим учениям обычно относят гностицизм, теософию, антропософию, парапсихологию, магию, алхимию, астрологию.
Эзотеризм может представать либо как самостоятельное формообразование, либо как элемент других форм освоения действительности (религиозной, художественной и др. – и даже научной), с которыми эзотеризм постоянно взаимодействует. Заполняя определенный зазор (нишу, лакуну) между наукой и религиозным познанием, эзотеризм предлагает свое специфическое решение проблем, не требуя при этом ни рациональных доказательств, ни ссылок на священное писание, ни обращения к откровению, а лишь призывая внимать к «голосу тайны».
Думается, не лишены основания утверждения, что если постоянно указывать на опасности и беды, которые несут теософия, оккультизм, астрология и т.п., то от этого ничего не выиграют ни наука, ни культура, ни общество в целом. Нужно стремиться к диалогу между всеми формами культуры, всеми способами освоения человеком мира, изучая особенности и возможности каждого из них. Афоризм П. Фейерабенда «все годится» очень точно выражает это стремление.
Обратим внимание на интересную позицию современного исследователя Н.И. Мартишиной, исходящую из расплывчатости и неопределенности употребления термина «вненаучное знание» в широком (все виды знания за пределами науки) и узком смысле (круг концепций, похожих на науку, но наукой не являющихся). Она предлагает в первом случае сохранить привычный термин (вненаучное знание), во втором же говорить об «околонаучном знании». В свою очередь, околонаучное знание может быть структурировано на основе базовых идей, методов и нормативов каждой его разновидности. Тогда можно выделить: псевдонауку (лженауку) – концепции, построенные на принципиально неверных теоретических основаниях, на эмпирическом материале, полученном с существенными отклонениями от нормативных требований научного исследования (биологическая теория Т.Д. Лысенко); экстранауку – учения мистического плана со сверхреальным объектом и иррациональными методами исследования, противопоставленные «грубой и примитивной» науке (мистическая танатология); научную апологетику – обоснование богословских истин через определенную интерпретацию научных фактов и научных методов (теория Г. Морриса, изложенная в книге «Сотворение мира: научный подход»); паранауку – концепции, базирующиеся на ненормативных интерпретациях рациональных в своей основе исходных положений, воспроизводящих формально основные признаки науки при замещении ряда критериев научности противоположными ориентациями (парапсихология, дианетика Р. Хаббарда); наконец, народную науку – комплексы знания, передающиеся преимущественно в устной форме (народные медицина и педагогика, метеорология и т.д.).[5] Осознание устойчивости, неслучайности форм вне- и околонаучного знания ведет к переоценке ценностей современной гносеологии, расширению ее проблематики, более глубокому и точному представлению природы самой науки.