ТЕСЕЙ И МИНОТАВР

Минотавр – мифологическое чудище с телом человека и головой быка, – естественно, имеет необычное происхождение. Когда легендарный правитель Минос провозгласил свои права на трон Крита, самого большого из островов в Эгейском море, он вознес молитву морскому богу Посейдону, чтобы тот послал ему знак, подтверждающий его власть. Посейдон вывел из моря ослепительно белого быка, которого Минос должен был принести ему в жертву. Однако Минос спрятал быка в своем стаде и вместо этого принес в жертву обычное животное. Посейдон решил отомстить. Он заставил Пасифаю, жену Миноса, воспылать такой жгучей страстью к быку, что она обратилась за помощью в удовлетворении этой страсти к Дедалу – знаменитому технику и изобретателю. Дедал построил пустотелую деревянную корову, покрытую коровьей шкурой, которую он установил на колесики, спрятанные в копытах. Корову выкатили на поле, где Минос держал белого быка, Пасифая зашла внутрь манекена, а затем быка подманили к корове, чтобы тот мог выполнить свои естественные обязанности. В результате Пасифая родила Минотавра. Для того чтобы скрыть позор своей жены, Минос заключил чудовище в огромную каменную темницу, названную Лабиринтом, где его кормили плотью детей, присылаемых в качестве дани из покоренных Афин. В конце концов молодой герой Тесей, один из четырнадцати афинских юношей и девушек, посылаемых каждый год в жертву Минотавру, убил чудовище голыми руками и нашел выход из Лабиринта с помощью дочери Миноса, принцессы Ариадны.

Так гласит легенда о Тесее и Минотавре в изложении древних греков, начиная с VIII в. до н. э. и далее. Но как и почему могла возникнуть эта нелепая история? В 1900 году, когда британский археолог сэр Артур Эванс провел раскопки в Кноссе на острове Крит, ему показалось, что ответ найден. Эванс был привлечен туда легендами, где говорилось, что Кносс некогда был столицей царя Миноса; его находки превзошли все ожидания. Дворец в Кноссе, который он раскопал, оказался настоящим чудом света, построенным около 3500 лет назад. В огромной конструкции из нескольких этажей, соединенных лестницами, имелись уборные с искусно подведенной системой канализации, просторные ванные комнаты и стены, украшенные изысканными фресками, сцены которых создавали впечатление высокоцивилизованного, богатого и праздного общества. Цивилизация бронзового века, открытая Эвансом, была названа «минойской» в честь легендарного царя.

Изображения быков встречались повсюду – от крошечных резных печаток и колец до огромных фресок, изображавших акробатов, прыгающих через спины животных. Разумеется, Эвансу пришла на ум история о Минотавре. Может быть, рассуждал он, юношей и девушек, присылаемых из Афин в качестве дани для Минотавра, на самом деле тренировали как акробатов для бычьих игрищ, которые, по его предположению, были частью какого‑то захватывающего религиозного ритуала. Немногие могли пережить опасную забаву, перепрыгивая через острые рога огромных быков. Может быть, это послужило источником легенды о Минотавре, убивающем людей?

Сходным образом дворец в Кноссе, представлявший собой огромный комплекс взаимосвязанных помещений и внутренних дворов, мог послужить прототипом мифического Лабиринта, где погибали афинские подростки. Что касается изображения Минотавра в виде человека с головой быка, возможно, минойцы, как и египтяне, представляли одного из своих богов частично в облике животного.



В глубины Лабиринта


В качестве основного фона для легенды находки в Кноссе действительно были выше всяких похвал. Однако достаточно ли их, чтобы объяснить происхождение Минотавра? Хотя мы вряд ли можем ожидать, что мифы и легенды вообще имеют «рациональное» объяснение, традиционная точка зрения, согласно которой история о Минотавре происходит от игр с перепрыгиванием через быка, которые проводились во дворце‑лабиринте, оставляет некоторые вопросы. К примеру, идея о том, что дворец в Кноссе был Лабиринтом из легенды, оказалась несостоятельной из‑за новых необыкновенных открытий, которые, как ни странно, были сделаны не на Крите, а в Египте. В 1990 году экспедиция австрийских археологов, проводившая раскопки в местечке Тель‑эд‑Даба в египетской Дельте, обнаружила дворцовый комплекс, определенно принадлежавший не египетской культуре. Постройки датировались эпохой гиксосов, чужеземных правителей Египта в XVII – начале XVI в. до н. э. В прошлом казалось, что «чужеземность» гиксосов имела явно восточный оттенок: керамика, металлические орудия и другие находки в Тель‑эд‑Даба указывали на то, что гиксосы происходили из Сирии или Палестины и что они были семитским народом, подобно арабам и израильтянам.



Затем в самом центре города гиксосов были совершены поразительные находки: фрагменты гипсовых фресок со сценами безошибочно эгейского содержания, сильно напоминающих критские, хотя и созданные в более ранний период. К ним относятся растительные декоративные мотивы в минойском стиле, бычьи головы и даже фрагменты фрески с изображением критской забавы с перепрыгиванием через быка. Кроме того, на них часто присутствовал мотив лабиринта, окружавшего бычью голову. Очертания лабиринта представляют собой чисто абстрактную схему, совершенно не похожую на поэтажные планы дворца в Кноссе. Ясно, что они имеют более тесное отношение к архетипу Лабиринта – почти универсальному символу, связанному с таинствами жизни и смерти (см. «Спираль Гластонбери» в разделе «Земные узоры»).



Если критский Лабиринт был не дворцом в Кноссе, а абстрактным понятием, принадлежащим к религиозному культу, возможно, чудовищный Минотавр, рыскавший в его глубинах, был не просто символом опасных игр с участием быков и людей. Традиции и обычаи царя Миноса, его дворец, его военно‑морской флот и его империя сохранились афинянами в легенде о Тесее и Минотавре. Археология доказала, что легенда имеет под собой веское основание. Можно ли найти какой‑то смысл или резон в наиболее отвратительной части истории – в том, что афинские дети, посылаемые в Кносс каждые семь лет, предназначались в пищу Минотавру?



Человеческое жертвоприношение?


Археологи уже довольно давно располагают данными, которые могут полностью разрушить представления о древней минойской цивилизации, полученные на основе изучения фресок. Сцены с лилиями и цветами лотоса соседствуют с изображениями элегантных дам, обменивающихся новостями или принимающих ванну, – все это создает картину высокоцивилизованного культурного общества, лишь слегка подпорченную сценами «опасных игр» с перепрыгиванием через быков. Гораздо более мрачное впечатление создается в результате открытий, сделанных в 1979 году Питером Уорреном, профессором античной археологии Бристольского университета, в подвальных помещениях большого дома в Кноссе.



Верхние комнаты дома обрушились в подвал, где и было обнаружено их содержимое: в основном обычные объекты, такие, как грузила для ткацкого станка, бусины, различные орудия и керамика. Там был также один большой котел с обожженной землей, остатками съедобных улиток и моллюсков и тремя человеческими костями, на одной из которых сохранились следы надрезов. Почему пища оказалась перемешана с человеческими останками таким образом? Новые факты обнаружились в соседней комнате, откопанной Уорреном, которую он назвал «комнатой детских костей». Здесь он обнаружил 251 кость животных, принадлежавших крупному рогатому скоту, овцам, свиньям и собакам, а также 371 человеческую кость и фрагменты костей. Анализ показал, что в комнате присутствуют останки как минимум четырех человек и все они были детьми. На 79 костях остались отметины, сделанные режущим или пилящим инструментом с острым лезвием. В других комнатах дома были найдены еще 54 человеческие кости, принадлежавшие детям, из них 8 со следами надрезов.

Уоррен и члены его команды гадали, что может означать эта находка. В некоторых древних культурах тела расчленяли или очищали от плоти перед захоронением или даже вскрывали после разложения и хоронили во второй раз. Однако в случае с детскими костями следы надрезов были далеки от окончания костей, как можно было бы ожидать в том случае, если бы разные части тела (например, плечевой сустав, локтевой сустав или кисть) были отделены специально. Это навело Уоррена и специалиста по анализу костей Луи Бинфорда на мысль, что надрезы делались не с целью расчленения скелетов, но для удаления плоти. Однако отсутствие продольных царапин и следов соскребания указывало на то, что цель заключалась не в удалении всех следов плоти, а скорее лишь отдельных кусков. Создавалось впечатление, что процедура, в чем бы она ни заключалась, не была частью похоронного ритуала. Здесь имела место какая‑то другая культовая деятельность, и Уоррен пришел к неутешительному выводу, что она заключалась в ритуальном жертвоприношении детей, которых затем готовили и съедали.

Разумеется, как признает сам Уоррен, у нас не может быть абсолютно убедительных доказательств того, что мясо предназначалось в пищу после того, как его снимали с костей. Тем не менее такое объяснение представляется более вероятным, чем другие, – например, обычное убийство или подготовка к похоронной церемонии. Знаток античности Деннис Хьюджес из университета штата Айова предположил, что кости приносили в подвал в процессе церемонии вторичного погребения и что они уже были отделены и очищены от плоти до того, как оказались на своем нынешнем месте. Однако, по его словам, ничто не указывает на похоронные церемонии. Хотя вторичные захоронения известны на Крите в эпоху бронзового века, нет ни одного случая удаления плоти или умышленного расчленения тел перед повторным захоронением. Приходится признать неприятный факт: если бы следы надрезов были обнаружены на костях животных, археологи бы без тени сомнения пришли к выводу, что они видят остатки трапезы.

Объяснение Уоррена до сих пор остается лучшим, хотя оно наносит тяжелый удар традиционным представлениям о «мирном» минойском обществе. Присутствие костей животных со сходными надрезами, обожженная земля и съедобные моллюски – все это свидетельствует о том, что детей убивали, готовили и съедали вместе с животными во время празднеств, связанных с каким‑то отвратительным религиозным культом. Нетрудно представить, что жертвы этого каннибализма доставлялись из подчиненных царств вроде Афин в легенде о Тесее. Если Уоррен прав, то у нас есть новое объяснение того, как возникла легенда о монстре из Кносса, пожиравшем детей; в Кноссе действительно обитало чудовище, пусть и без бычьей головы, но достаточно реальное и более грозное, чем сам легендарный Минотавр.