Архиепископ московского патриархата русской православной церкви архиепископ Игорь СУСИМИЛ подозревается в шпионаже. Представитель федеральной прокуратуры Рольф Ханниг подтвердил, что против служителя культа начато расследование в связи с подозрениями в проведении шпионской деятельности.
По сведениям, полученным журналом Фокус, он якобы много лет назад свел полковника американской армии Джорджа ТРОФИМОВА с одним из офицеров КГБ.
Трофимов работал в очень важном отделе американской разведки: будучи сотрудником американского секретного органа в Нюрнберге он занимался опросом перебежчиков из состава Советской армии.
Чиновники федерального ведомства криминальной полиции провели обыски квартир священника и американского офицера. К расследованию подключилась и американская федеральная полиция ФБР. Оно в настоящее время проверяет предположение, не передавал ли Трофимов КГБ адреса бежавших русских солдат и не способствовал ли он косвенно похищению их агентами КГБ.
Архиепископ Сусимил в беседе с Фокусом отрицал то, что он свел Трофимова с КГБ".

По сведениям из осведомленных немецких источников, поводом для заведения проверочного дела в отношении архиепискома Сусимила явились публикации бывшего генерала КГБ Олега Калугина. Так что и бывшего агента советской разведки "Ладью" (он же Липка), работавшего в Агентстве национальной безопасности США, выявить сотрудникам ФБР не составляло никакого труда. Как это называть- ответьте сами.

В период "холодной войны" - наиболее острого противоборства разведок - наши оппоненты не гнушались и прямого физического принуждения к предательству, что, как правило, никогда не удавалось. Помнится, в одной из стран Северной Африки весной 1987 г. в одном из городских районов столицы был задержан наш разведчик В. К нему подошли шесть человек, окружили, свалили на землю, затолкнули в подъехавшую машину, завязали глаза, изъяли из карманов ключи от автомашины.
Доставили на загородную виллу, обыскали, сняли носки, выдернули ремень из брюк, сняли часы, раздели догола. Посадили на стул и сняли повязку с глаз. Обращались с ним подчеркнуто грубо.
На его резкий протест против незаконного захвата (заявил, что он советский гражданин, сотрудник посольства СССР, потребовал вызова советского консула и официального объяснения, кем он задержан) никак не реагировали.
Ему заявили лишь, что он находится в руках местных властей и перед ним сотрудники разведки, удостоверения личности предъявлять отказались.
В течение двух суток с помощью угроз и шантажа, применения методов физического и психологического воздействия пытались сломить волю задержанного, вынудить его дать показания по существу предъявленных обвинений, добиться признания в принадлежности к спецоргану СССР.
На третьи сутки ему вновь завязали глаза, вывели во двор, где его "прогуливали", постоянно меняя направление движения, "шепотом советовали во всем признаться, не доводить дело до пыток". Затем В. вернули в помещение, и допрос продолжался примерно до трех часов утра, с уже открытым применением шантажа и угроз. Допрос стал жестким, вопросы задавались в резкой форме, чередовались с угрозами расправы.
В. было заявлено о том, что его могут вывезти в США, где он очутится в качестве "политического беженца". Последовало предложение о сотрудничестве с местной разведкой. После категорического отказа от сотрудничества были применены меры физического воздействия.
В течение первой ночи пребывания в руках спецслужбы В. дали поспать всего лишь три часа - с трех до шести утра, заставляли стоять у стены босиком на каменном полу с поднятыми руками, стоять на одной ноге с запрокинутой головой. Если падал или терял равновесие, его заставляли поддерживать требуемую позу чувствительными ударами.
При этом задавали вопросы провокационного характера, требовали признания в проведении разведывательной работы, в том числе и против американцев. При этом представитель спецслужбы пообещал, что В. может в этом случае рассчитывать на освобождение.
Допросы проводились ежедневно с восьми утра до семи вечера. Допрашивающих всегда было двое. Один из них вел допросы в наступательной манере, жестко, второй - занимал более мягкую позицию, делал акцент на неофициальных, доверительных моментах, предлагал спиртные напитки, чай, кофе.
В течение всего времени его не оставляли одного. В вечерние и ночные часы, когда не было официальных допросов, с ним в комнате постоянно находился сотрудник, в задачу которого входило ведение "непринужденных" разговоров - проверялось морально-психологическое состояние В. Кроме этого сотрудника, в комнате постоянно дежурили два охранника, которым было запрещено разговаривать с В.
Одним из методов психологического давления было внушение ему мысли, что советская сторона не предпринимает активных шагов по его освобождению. Более того, они утверждали, у них есть основания полагать, что руководство В. не доверяет ему, они препятствовали контактам представителя советского посольства с В.
После захвата В. местные спецслужбы стали разыскивать его семью. Ему сказали, что посетили его местожительство, но никого там не застали, интересовались у него, где может находиться семья.
Затем сменили тактику, "сообщили" об "аресте" семьи советским посольством, что якобы свидетельствует о недоверии советского руководства к В.
В. упорно молчал и требовал освобождения. Потом отношение спецслужб к В. изменилось. Сказались наши настойчивые демарши перед высшим руководством страны. Местные спецслужбы освободили В., и он с семьей через несколько дней возвратился домой. А еще через некоторое время за стойкость ему был вручен орден Красной Звезды, а жену наградили почетной грамотой Комитета Госбезопасности.
Возникает вопрос: а как на эту провокацию ответили мы.
Нам ничего не оставалось, кроме тщательного анализа деятельности в этой стране наших оппонентов, чтобы точно определить, кто из американских разведчиков стоял за спиной местных спецслужб. Выявив его, мы стали искать сближения с ним, заметив, что он подбирается к другому нашему сотруднику Б. Мы "посопротивлялись", затем стали податливее, уступчивее и вынудили сотрудника ЦРУ провести беседу с нашим разведчиком, попытаться привлечь его к сотрудничеству с ЦРУ.
Б. попросил у него разрешения подумать, но оставил у американца впечатление об успешно проведенной вербовке.
Они встретились на следующий день вечером. Б. с начала беседы взял инициативу в свои руки, предложив американцу сотрудничать с нами за крупное денежное вознаграждение. Американец был удивлен, пробормотал, что это противоречит его моральным принципам, он, мол, человек не того сорта, который нам нужен. Б. настойчиво и убедительно доказал сотруднику ЦРУ, что он для советской разведки подходит. Сотрудник ЦРУ оказался слабее В. и Б. Он был сломлен спокойной и убедительной логикой психологического давления советского разведчика и полностью ошарашен. Он сдался, пошел на сотрудничество с нашей разведкой, но потом, видимо, испугался и все, или частично все рассказал своему руководству. На третью после вербовки встречу он не пришел. Дворик его виллы не убирался, телефон не отвечал. Мы нашли его через некоторое время в США, он откликнулся. Но потом снова исчез. Мы не стали разыскивать его дальше... Джентльмены должны понимать друг друга и соблюдать правила игры.