ЗАГОВОР ПРОТИВ ГИТЛЕРА

Энциклопедии » 100 великих заговоров и переворотов
20 июля 1944 года произошло событие, взбудоражившее весь мир. Вечером того дня берлинское радио передало специальное сообщение из ставки Гитлера. Группа офицеров, говорилось в нем, пыталась убить фюрера. Перечислялись пострадавшие от взрыва лица из ближайшего окружения Гитлера. В ночь на 21 июля по радио выступили Гитлер, Дениц и Геринг. Они призывали немецкий народ и вооруженные силы сохранять спокойствие и верность фюреру.

Мировая пресса была переполнена сенсационными слухами о столкновениях, арестах и расстрелах в Германии. Лишь 27 июля в Берлине были официально объявлены фамилии некоторых участников заговора — генерал от инфантерии Ольбрихт, генерал‑полковник Бек и генерал‑полковник Гепнер. Еще раньше в прессу проникло имя полковника генерального штаба Штауфенберга, совершившего покушение на Гитлера.

Согласно сообщениям, поступавшим из Германии, заговор носил чисто военный характер. Однако объявление о награде в миллион марок тому, кто поможет разыскать бывшего имперского комиссара по надзору над ценами Герделера, указывало на участие в заговоре и гражданских лиц.

За несколько лет до падения Гитлера в Германии существовало несколько групп оппозиции. Можно выделить три из них. Первую составляли члены берлинского «Миттвохгезельшафт» — аристократического клуба, куда имели доступ лишь сливки фашистского общества (Герделер, Попитц, Хассель, Иессен и др.). Группа Герделера имела единомышленников почти в каждом имперском гражданском ведомстве и в армии.

Вторая группа — кружок Крайзау, получивший свое название от поместья «Крайзау», где собирался узкий круг политических единомышленников. Кружок состоял из сравнительно молодых аристократов. Его глава— владелец Крайзау — граф Гельмут Мольтке, был экспертом по международному праву в генеральном штабе и одновременно агентом военной разведки. Второй лидер кружка — Петер Йорк фон Вартенбург служил в восточном отделе Военно‑экономического управления. Среди членов кружка Крайзау находились Гофа‑кер и Шверин — адъютанты командующих немецкими войсками во Франции и Западной Европе Штюльпнагеля и Вицлебена, прислушивавшихся к мнению этого кружка. Они были связаны с Клюге, Роммелем, штабами армейских групп на Востоке и оккупационных войск в Европе, полицей‑президиумом Берлина, гестапо.

Третья группа оппозиции — высшие офицеры гитлеровской армии, недовольные политической и военной стратегией Гитлера и разжалованиями. Ведущими членами военной части оппозиции были Бек, Ольбрихт, Тресков, Ка‑нарис и Остер. Генерал‑полковник Людвиг Бек являлся одним изсоздателей и руководителей «черного рейхсвера». После прихода фашистов к власти Бек был одним из тех рейхсверовских генералов, на которых Гитлер всего больше полагался в деле восстановления германской военной машины. Следом за Беком шли начальник управления общих дел главного командования сухопутных войск генерал Ольбрихт, начальник штаба армейской группы «Центр» на Восточном фронте генерал Тресков, начальник германской военной разведки и контрразведки адмирал Канарис и его начальник штаба генерал Остер. Благодаря личным связям, Бек имел своих людей почти во всех звеньях армейского аппарата.

Сложившаяся против Гитлера верхушечная оппозиция добивалась замены своего руководителя в силу того, что он перестал отвечать интересам правящей страной финансовой и земельной олигархии, оказавшись не в силах не только обеспечить победу германской военной машины над врагом, но и гарантировать стране благополучный выход из войны.

Разгром южного крыла гитлеровского Восточного фронта зимой 1942— 1943 годов и приближающееся к концу уничтожение окруженных под Сталинградом фашистских войск подстегивали заговорщиков спешить с переворотом. Однако провал первых попыток свергнуть Гитлера сильно поколебал их веру в быстрый успех. Они убедились в необходимости более тщательной подготовки переворота.

Военные приготовления к устранению Гитлера основывались на использовании плана, имевшего кодовое название «Валькирия». В своем окончательном виде он предусматривал, что в случае внутренних беспорядков армия резерва — а она насчитывала около 2,5 миллиона человек — будет поднята по боевой тревоге и сформирует боеспособные группы войск. Эти группы, возглавляемые командующими военными округами, должны будут обеспечить безопасность важных объектов, военных, транспортных и хозяйственных сооружений, центров и линий связи и т.п., а затем, действуя согласно дальнейшим указаниям, уничтожать появляющегося противника. Все командования военных округов располагали этим планом, который подлежал введению в силу по условному сигналу «Валькирия». Дать этот сигнал от имени Гитлера имел право только один человек — командующий армией резерва генерал‑полковник Фромм. В случае отказа Фромма принять участие в государственном перевороте сигнал «Валькирия» был готов дать командующим округами генерал Ольбрихт.

Ольбрихт, Штауфенберг и — до октября 1943 года — Тресков совместно разработали ряд дополнительных приказов, чтобы приведение войск в боевую готовность по сигналу «Валькирия» использовать для государственного переворота с целью свержения нацистской диктатуры.

После убийства Гитлера и подъема по боевой тревоге войск в Берлине и его окрестностях намечалось дать командующим округами и командующим группами армий и армиями первый основной приказ. Он начинался словами: «Фюрер Адольф Гитлер убит. Бессовестная группа окопавшихся в тылу партийных главарей пытается использовать эту ситуацию, чтобы нанести удар в спину отчаянно сражающимся на фронте войскам и в своекорыстных целях захватить власть». Заговорщики первоначально считали необходимым такое заявление, ибо полагали, что авторитет Гитлера в вермахте еще настолько велик, что сказать сразу же полную правду нельзя. Это можно будет сделать только после того, как власть окажется в руках вермахта.

По вопросу об устранении Гитлера взгляды были различны. Герделер долгое время отвергал покушение. Штауфенберг, Ольбрихт, Тресков и другие рассматривали покушение на Гитлера как единственно возможный толчок к перевороту.

Тем временем гестапо все ближе подбиралось к заговорщикам. В кружок Зольфа был внедрен агент Рекцее, и в январе 1944 года подверглись аресту многие члены этого кружка, в том числе Гельмут фон Мольтке. 4 июля 1944 года были схвачены Райхвайн, Зефков и Якоб, 5 июля — Лебер, 17 июля был отдан приказ об аресте Герделера, но его предупредили, и он скрылся. Так гестапо проникло во внутренний круг заговора.

11 июля, стремясь спасти от гибели арестованных друзей, Штауфенберг попытался осуществить покушение на Гитлера по собственной инициативе.

Чрезвычайно подозрительный, Гитлер допускал к себе лишь немногих лиц. При выезде его из ставки или из какой‑либо другой резиденции по всему пути следования объявлялась воздушная тревога. Ставка была окружена тремя кордонами охраны. Для прохождения через каждый из них требовались специальные пропуски.

Штауфенберг решил использовать свое служебное положение. Как начальник штаба армии резерва, включавшей все внутренние войска Германии и формировавшей пополнения для фронта, он обязан был периодически докладывать Гитлеру о положении в области подготовки и обучения резервов. Штауфенберг пользовался полным доверием фашистского руководства. Молодой офицер, потерявший в африканском походе глаз, левую руку, два пальца правой руки и все же оставшийся на военной службе, казался воплощением фанатической преданности «национал‑социалистической империи».

Первую половину июля Гитлер провел в своей резиденции в Оберзальцбер‑ге близ Берхтесгадена, на юге Германии На 11 июля было назначено совещание. Явившись на доклад, Штауфенберг в большом служебном портфеле вместе с бумагами принес мину, намереваясь взорвать ее возле Гитлера. Среди присутствующих не было Гиммлера, которого Штауфенберг также хотел убить. Поэтому он решил отложить покушение.

После 11 июля Гитлер возвратился в свою ставку близ Растенбурга, в Восточной Пруссии. 15 июля в ней состоялось новое совещание, на которое был вызван Штауфенберг, Однако на этот раз среди присутствующих не оказалось не только Гиммлера, но и самого Гитлера.

Следующее совещание в ставке по обсуждению общего военного положения было назначено на 20 июля.

В четверг 20 июля 1944 года Штауфенберг, обер‑лейтенант фон Хефтен, генерал‑майор Штифф прибыли на самолете в Растенбург. В портфелях находились две бомбы с бесшумными химическими взрывателями. Одну положил в свой портфель Штауфенберг, другую взял Хефтен.

На служебной машине Штауфенберг и его спутники отправились в ставку фюрера. Здесь Штауфенберг доложил о своем прибытии коменданту. После завтрака с его адъютантом ротмистром фон Меллендорфом Штауфенберг направился к генералу Фельгибелю, начальнику связи вермахта, посвященному в заговор. Затем Штауфенбергу пришлось еще решить один служебный вопрос с генералом Буле, представителем Главного командования сухопутных войск (ОКХ) при Верховном главнокомандовании вермахта (ОКБ).

Около 12 часов Штауфенберг вместе с Буле явился к начальнику штаба ОКВ генерал‑фельдмаршалу Кейтелю, чтобы еще раз обсудить с ним предстоящий доклад. Хефтен остался в приемной в том же помещении. Кейтель сообщил, что совещание, первоначально назначенное на 13 часов, переносится на 12 часов 30 минут ввиду визита Муссолини. Кейтель сказал, что обсуждение обстановки состоится в предназначенном для этой цели картографическом бараке с деревянными стенами, усиленными бетонной обшивкой.

Когда до 12 часов 30 минут осталось совсем немного, Кейтель вместе со своим адъютантом фон Фрейендом, Буле и Штауфенбергом вышел из кабинета, чтобы направиться в картографический барак, расположенный минутах в трех ходьбы. Но тут Штауфенберг сказал, что хочет сначала немного освежиться и переменить сорочку. В прихожей его ожидал Хефтен. Фон Фрейенд указал им свою спальню, куда Хефтен вошел вместе со Штауфенбергом, так как должен был помочь однорукому полковнику. Им необходимо было остаться наедине, чтобы щипцами вдавить взрыватель бомбы, спрятанной в портфеле Взрыв должен был произойти 15 минут спустя. Тем временем Кейтель уже прошел довольно далеко вперед.

Пока оба заговорщика находились в комнате Фрейенда, Фельгибель соединился по телефону с бункером ОКВ и попросил передать Штауфенбергу, чтобы тот еще раз позвонил ему. Фон Фрейенд тут же послал оберфельдфебеля Фогеля сообщить об этом полковнику. Позже Фогель рассказывал, что видел, как Штауфенберг и Хефтен что‑то прятали в портфель, а на койке лежала куча бумаги. Очевидно, он помешал им уложить в портфель Штауфенберга обе бомбы. Хефтен засунул сверток со второй бомбой в свой портфель, а затем, покинув Штауфенберга, быстро вышел, чтобы позаботиться об автомашине.

По пути в картографический барак Штауфенберг несколько раз отказывался от предложения своих спутников понести его портфель Вместе с уже проявлявшим нетерпение Кейтелем полковник несколько позднее 12 часов 30 минут вошел в картографический барак. Перед тем как войти, он громко, так, чтобы его услышал Кейтель, крикнул фельдфебелю‑телефонисту, что ожидает срочного звонка из Берлина В момент появления Штауфенберга на совещании генерал Хойзингер как раз докладывал о положении на Восточном фронте. Кейтель на минуту прервал его, чтобы представить Штауфенберга Гитлеру, который приветствовал полковника рукопожатием Затем Хойзингер продолжал свой доклад.

Помещение для оперативных совещаний находилось в конце барака и имело площадь примерно 5 на 10 метров. Его почти полностью занимал огромный стол с картами, вокруг которого после прихода Штауфенберга и Кейтеля собралось 25 человек. Напротив двери имелось три окна — из‑за жары они были открыты настежь. Гитлер стоял у середины стола, лицом к окнам и спиной к двери. Стол представлял собой тяжелую дубовую плиту, положенную на две массивные тумбы. Штауфенберг поставил портфель с бомбой у той тумбы, которая находилась в непосредственной близости от Гитлера. Вскоре он доложил Кейтелю, что ему необходимо переговорить по телефону, вышел из помещения и направился прямо к генералу Фельгибелю, где его уже ожидал на автомашине Вернер фон Хефтен.

Тем временем Хойзингер продолжал доклад. Его заместитель, полковник Брандт, желая подойти поближе к карте, задел ногой помешавший ему портфель Штауфенберга и переставил его по другую сторону тумбы, подальше от Гитлера. Поскольку Штауфенберг должен был докладывать сразу же после Хойзингера, но все еще не вернулся, Буле вышел из помещения, чтобы позвать его. Однако телефонист сказал ему, что полковник исчез. Удивленный Буле вернулся в помещение.

В 12 часов 42 минуты — Хойзингер как раз произносил заключительные слова — бомба взорвалась. Штауфенберг, Хефтен и Фельгибель увидели пламя взрыва и были твердо убеждены в том, что Гитлер убит. Взрыв был такой силы, словно разорвался 150‑миллиметровый снаряд, заявил позже Штауфенберг в Берлине.

Взрыв в помещении для совещаний произвел большое разрушение: стол разлетелся на куски, потолок частично рухнул, оконные стекла были выбиты, рамы вырваны. Одного из присутствовавших взрывной волной выбросило в окно. И все‑таки генерал Фельгибель, который должен был по телефону сообщить на Бендлерштрассе об удаче покушения, к ужасу своему, увидел: покрытый гарью, в обгорелом и изодранном в клочья мундире, опираясь на Кейтеля и ковыляя, Гитлер выходит из дымящегося барака! Кейтель довел Гитлера до своего бункера и приказал немедленно вызвать врачей Гитлер получил ожоги правой ноги, у него обгорели волосы, лопнули барабанные перепонки, правая рука была частично парализована, но в целом травмы оказались легкими. В момент взрыва между ним и миной оказались массивная тумба и тяжелая крышка стола, и это смягчило удар.

Из числа участников совещания один — стенографист Бергер — был убит на месте; трое других — полковник Брандт, генерал Кортен, начальник штаба оперативного руководства ВВС, генерал‑лейтенант Шмундт, шеф‑адъютант вермахта при Гитлере и начальник управления личного состава сухопутных войск — вскоре скончались от полученных травм. Генерал Боденшац, офицер связи главнокомандующего ВВС при ставке фюрера, и полковник Боргман, адъютант Гитлера, получили тяжелые ранения Все остальные отделались легкими ранениями или же не пострадали.

Ознакомление с расположением лиц, находившихся в помещении, показывает, что убиты или тяжело ранены оказались почти исключительно те, кто стоял справа от подставки стола Совершенно ясно: в результате того, что полковник Брандт переставил портфель с бомбой к правой стороне тумбы, направление взрыва в значительной мере изменилось. Только так можно объяснить, почему Гитлер, который к тому же в момент взрыва столь сильно наклонился над столом, что почти лежал на нем (он был близорук), остался в живых. Оправившись от шока, Гитлер и его окружение стали готовиться к намеченному на послеобеденное время визиту Муссолини в ставку Верховного главнокомандования.

Увидев Гитлера живым, Фельгибель от условленного звонка в Берлин отказался. Ведь он должен был сообщить, состоялось ли покушение или нет. Но такая ситуация, что после произведенного покушения Гитлер уцелеет, предусмотрена не была. Нерешительность Фельгибеля подкрепил Штифф, принявший решение, что ввиду этого государственный переворот начинать не следует и теперь надо лишь позаботиться о безопасности — своей собственной и других заговорщиков.

В 13 часов Штауфенберг достиг аэродрома. По дороге Хефтен демонтировал запасную бомбу и выбросил ее. В 13 часов 15 минут самолет поднялся в воздух и взял обратный курс на Берлин. В течение почти трех часов Штауфенберг был обречен бездействовать, и эти три часа оказались роковыми для предпринятого им дела. Что же произошло за эти три часа в Берлине — центре заговора?

Бек, Вицлебен и другие военные руководители заговора вместе со своими гражданскими советниками утром 20 июля собрались на Бендлерштрассе у генерала Ольбрихта в управлении общих дел главного командования сухопутных войск.

С 13.00 ожидали условного телефонного звонка из Растенбурга.

В 14.00 было получено известие, что из ставки будет передано важное сообщение. Через полчаса Штауфенберг с берлинского аэропорта Рангсдорф по телефону доложил, что акция проведена успешно.

Ольбрихт бросился к Фромму Сообщив о смерти Гитлера, он потребовал от него объявления боевой тревоги по всем частям армии резерва. Фромм связался по прямому проводу со ставкой. Кейтель объяснил ему, что Гитлер только ранен, и потребовал разыскать и арестовать Штауфенберга. После разговора со ставкой Фромм отказался поддержать заговорщиков и был ими арестован. Главнокомандующим армией резерва Вицлебен назначил Гепнера. Последний отчаянно трусил и не приступил к исполнению обязанностей, пока не выпросил. . письменного приказа о своем назначении.

Только после этого 50 телетайпов и 800 телефонных линий штаба армии резерва заработали, рассылая приказы приступить к выполнению «операции Валькирия» и заранее подготовленные дополнительные указания.

В 16.00 части берлинского гарнизона, как и предусматривалось, приступили к занятию главных правительственных зданий столицы. Однако войск было слишком мало, а части армии резерва, вызванные в Берлин, к 17.00 лишь приближались к окраинам огромного города Среди командиров частей, стягивавшихся в Берлин, почти никто не был посвящен в планы заговора.

Без войск заговорщики были бессильны.

Через полчаса после покушения в «Волчьем логове» появился извещенный о происшедшем Гиммлер, который находился в своей ставке на озере Мауэрзее, и сразу же принялся за расследование. Геббельс, который в это время был в Берлине, получил после 13 часов телефонное сообщение, что произошло покушение, но Гитлер жив. Затем всякая связь между Растенбургом и внешним миром на два часа прекратилась. Гитлер приказал установить запрет на передачу любой информации из ставки. Это обстоятельство могло бы даже сыграть на руку заговорщикам, поскольку Фельгибель и без того имел задание не допустить никакой связи со ставкой.

В 16 часов в ставку фюрера прибыл специальный поезд с Муссолини. Его встречали Геринг, Риббентроп, Дениц и другие нацистские главари. Гитлер хвастался, что спасен волей самого провидения, которое тем самым явно предназначило его для решения еще более великих задач. Остальные усердствовали в проявлениях верноподданнических чувств. Около 18 часов Гитлер проводил своего гостя на железнодорожную станцию.

После отмены запрета на информацию и после отправки из Берлина первых приказов «Валькирия» в ставку стали поступать телефонные запросы командиров различных рангов. Постепенно здесь все определеннее складывалось впечатление, что развернулась гораздо более крупная, чем предполагали поначалу, акция. Около 17 часов Гитлер назначил рейхсфюрера СС Гиммлера вместо Фромма командующим армией резерва и приказал ему немедленно вылететь в Берлин. В 17 часов 30 минут Гитлер имел телефонный разговор с Геббельсом и поручил ему подготовить чрезвычайное сообщение для радио, что покушение имело место, но сорвалось.

Вскоре сообщение о том, что Гитлер только ранен, было подтверждено. В 18 часов 30 минут по радио было передано официальное сообщение о покушении. В нем указывалось, что Гитлер получил лишь легкие ожоги и контузию.

Эта весть усилила нерешительность среди командиров войск заговорщиков и в свою очередь замедлила осуществление приказов «Валькирия».

Первоочередной задачей заговорщиков после покушения считался захват центральной правительственной радиостанции «Дейчланд зендер» для провозглашения нового правительства. Войск для этого не было. Командиры частей, получившие приказы заговорщиков, колебались. Кейтель из ставки рассылал контрприказы, отменявшие распоряжения Гепнера. Так, в Вене в соответствии с приказом «Валькирия» были арестованы руководители СС. Через короткое время их освободили по приказу ставки. То же произошло в Париже. Узнав, что Гитлер жив, Клюге в панике категорически отказался сотрудничать с заговорщиками и издал приказ о сохранении верности фюреру. В ночь на 21 июля арестованные ранее в Париже эсэсовские и гестаповские главари были выпущены на свободу и приступили к арестам членов заговора.

Главной надеждой заговорщиков в Берлине являлся танковый батальон дивизии «Гроссдейчланд». Его командир майор Ремер не был участником заговора Получив приказ занять помещение имперской канцелярии и арестовать многих видных генералов, Ремер усомнился в правомерности подобных действий и обратился к Геббельсу. Тот уже имел ясное представление о происходящем. Располагая прямым проводом со ставкой, Геббельс связал Ремера с Гитлером. Фюрер, голос которого Ремер легко узнал, приказал ему немедленно занять штаб армии резерва и расстреливать каждого, кто покажется ему подозрительным Ремер бросился выполнять приказ. Встречая на шоссе направляющиеся к центру города войска, он поворачивал их назад, ссылаясь на «личный приказ фюрера». На других дорогах метался генерал Гудериан, останавливая, подобно Ремеру, войска, двигавшиеся по вызову заговорщиков Одним из первых он повернул назад танковый батальон майора Вольфа, шедший штурмовать главный штаб войск СС. Возвратившись в Крампниц, где он был расквартирован, этот батальон подвергся жестокому обстрелу со стороны частей СС. Подобные инциденты происходили и в других местах.

Уже вечером 20 июля войска, на которые рассчитывали мятежники, шли не помогать им, а подавлять заговор. К 21.00 нацисты восстановили свой контроль над Берлином.

Но главная причина провала переворота заключалась не только в неразберихе с отдачей приказов и замедленном темпе военной операции. Руководители восстания в Берлине, как показывают все свидетельства, не имели достаточно надежных боевых групп для решения неотложных задач первого часа.

Заговорщики желали захватить власть с помощью военных, отдающих команды по телеграфу и телефону. Воззвания и призывы по радио были подготовлены, но обратиться с ними к народу руководители переворота хотели только после того, как власть уже будет крепко находиться в руках вермахта.

Преобладающее большинство генералов и офицеров службы генерального штаба столь крепко связали себя с нацистской системой, что не были способны даже на формальное осуществление военных приказов, если знали или чувствовали, что приказы эти могли оказаться направленными против системы.

Подлинные зачатки настоящих действий имелись только в Вене и Париже.

Когда около 21 часа по радио было сообщено, что вскоре выступит Гитлер (что еще больше увеличило смятение в лагере заговорщиков), войска уже собирались оставить центр города. В 21 час 30 минут последние танки покинули внутреннюю часть Берлина. Подходившие части были частично еще раньше остановлены поднятыми по тревоге эсэсовцами.

В 22 часа 30 минут Ольбрихту пришлось призвать находившихся на Бенд‑лерштрассе офицеров самим взять на себя охрану здания.

Тем временем в Берлине собрались нацистские главари: у Геббельса — Гиммлер и Кальтенбруннер, в здании Службы безопасности (СД) — Шелленберг и Скорцени.

Пока на Бендлерштрассе группа офицеров собирала силы для контрудара, заговор пережил свою последнюю вспышку. Около 22 часов 40 минут для охраны здания прибыла рота оружейно‑технического училища сухопутных войск. Но против нее были брошены подразделения охранного батальона. Роте училища пришлось сложить оружие.

В самом здании в это время разыгрывался последний акт драмы. Около 22 часов 45 минут начальник штаба Штюльпнагеля полковник Линстов получил в Париже от Штауфенберга телефонное известие: все пропало. В 22 часа 50 минут группа офицеров и унтер‑офицеров во главе с подполковниками Хер‑бером, фон Хайде, Придуном и Кубаном и майором Флисбахом, вооружившись по дороге, ворвалась в кабинет Ольбрихта В этот момент здесь находились в числе других Ольбрихт, Петер Йорк фон Вартенбург, Ойген Герстенмей‑ер и Бертольд Штауфенберг Полковника Штауфенберга и Хефтена обстреляли в коридоре, Штауфенберг был ранен. Затем в течение десяти минут в коридоре и прилегающих помещениях слышались крики, выстрелы, шум рукопашной схватки. Бек, Гепнер, братья Штауфенберг, Ольбрихт, Мерц, Хефтен и другие заговорщики были схвачены; немногим, в том числе майору авиации Георги — зятю Ольбрихта, а также Кляйсту, Фриче и Людвигу фон Гаммерш‑тейну, во всеобщей неразберихе удалось скрыться.

Бек попросил оставить ему пистолет для «личных целей» В ответ Фромм поторопил генерала поскорее привести свое намерение в исполнение. Приставив пистолет к виску, Бек выстрелил, но выстрел оказался несмертельным, а сам он рухнул в кресло. Немного погодя Бек слабым голосом попросил дать ему другой пистолет. Ему дали, но и второй выстрел не убил его. Тогда один фельдфебель «из сострадания» прикончил потерявшего сознание генерала.

Фромм объявил, что созвал военно‑полевой суд, который приговорил к смертной казни четырех офицеров: полковника Мерца Квирнгейма, генерала Ольбрихта, полковника Штауфенберга и Хефтена.

Затем Фромм предложил Гепнеру покончить жизнь самоубийством. Но Гепнер ответил, что не знает за собой столь тяжкой вины, и дал увести себя в военную тюрьму Моабит.

Четверых приговоренных к смертной казни около полуночи вывели во двор на расстрел. Хефтен поддерживал ослабевшего от ранения Штауфенберга. Место казни освещалось фарами военного грузовика. Граф Клаус Шенк фон Штауфенберг погиб с возгласом: «Да здравствует священная Германия!» Пули оборвали жизнь Штауфенберга накануне его 37‑летия.

В 0 часов 21 минуту генерал Фромм приказал отправить телеграмму всем командным инстанциям, получившим ранее приказы заговорщиков. В ней он объявлял эти приказы потерявшими силу и сообщал, что попытка путча подавлена.

Решение Фромма немедленно казнить главных заговорщиков явно объяснялось его желанием побыстрее избавиться от неприятных свидетелей. Прибывшие тем временем эсэсовские фюреры Скорцени и Кальтенбруннер приказали немедленно доставить закованных в цепи арестантов на Принц‑Альбрехт‑штрассе, где тотчас же начались допросы. Фромм, не имевший больше командной власти, поскольку командующим армией резерва теперь был назначен Гиммлер, отправился к Геббельсу. Но еще в ту же ночь Фромма подвергли «почетному аресту».

Около часа ночи радио передало речь Гитлера, о которой было объявлено еще четырьмя часами ранее. Магнитофонную запись речи пришлось сначала доставить из Растенбурга в Кенигсберг. Гитлер заявил: «Мизерная кучка тщеславных, бессовестных и вместе с тем преступных, глупых офицеров сколотила заговор, чтобы убрать меня, а вместе со мною уничтожить и штаб оперативного руководства вооруженных сил. Бомба, подложенная полковником графом фон Штауфенбергом, разорвалась в двух метрах справа от меня… Сам я остался совершенно невредим, если не считать совсем мелких ссадин, ушибов или ожогов. Я воспринимаю это как подтверждение воли провидения, повелевающего мне и впредь стремиться к осуществлению цели моей жизни, как я делал это по сию пору…» За дикой бранью по адресу заговорщиков последовало заявление, что они «теперь будут беспощадно истреблены». Затем Гитлер вновь благодарил «провидение» и обещал: «Я и впредь должен, а потому и буду возглавлять мой народ».

Для расследования событий и розыска остальных участников Гиммлер сразу же создал при гестапо Особую комиссию по делу 20 июля, аппарат которой состоял из 400 чиновников, подразделенных на 11 отделов. Эта особая комиссия работала вплоть до самого конца Гитлера. Общее число арестованных равнялось примерно 7000 человек. Среди жертв нацистского террора после 20 июля 1944 года насчитывалось 20 генералов, в том числе один генерал‑фельдмаршал.

Некоторым из заговорщиков удалось скрыться, и их разыскивали: например, Карла Герделера (вознаграждение — миллион марок), Фрица Лйндемана (500 тысяч марок). Большинство же заговорщиков попали в руки гестапо сразу. Немедленно после 20 июля были введены усиленные меры по блокированию границ.

После провала попытки государственного переворота некоторые участники заговора покончили самоубийством, чтобы избежать ожидавших их пыток гестапо.

От хорошо известного в Германии и за ее пределами фельдмаршала Эрвина фон Роммеля нацисты избавились особым образом. 14 октября 1944 года ему по приказу Гитлера было предоставлено самому сделать выбор: либо покончить самоубийством, либо предстать перед судом. В случае самоубийства ему будут устроены торжественные похороны, а семью пощадят и не будут преследовать. Попрощавшись с женой и сыном, Роммель принял яд, переданный ему посланцем Гитлера. <

Многие из арестованных подверглись жестоким истязаниям. Гестаповцы добивались нужных показаний, избивая подследственных, вгоняя им иголки под ногти и при помощи других изощренных пыток.

Большинство обвиняемых были приговорены к смерти и казнены. Многие без всякого приговора убиты в каторжных тюрьмах и концлагерях. Последние казни продолжались еще в апреле 1945 года. Если первое время о приведении приговора в исполнение сообщалось, то впоследствии это делать перестали.

Для смертного приговора достаточно было даже того, чтобы обвиняемый всего лишь знал о существовании заговора. Так был казнен полковник Майхс‑нер, хотя он и отказался осуществить покушение на Гитлера. Даже генерал Фромм, в значительной мере способствовавший провалу путча, тоже был казнен за трусость.

Из друзей и ближайших соратников Штауфенберга в живых не остался ни один.


Источник: М., «Вече»
Авторское право на материал
Копирование материалов допускается только с указанием активной ссылки на статью!

Похожие статьи

Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.