Сегодня в различных областях знания широко используется системные средства познания, начиная с философского принципа системности, общенаучного системного подхода, вариантов общей теории систем и кончая системным анализом конкретных объ-ектов. Учитывая эту универсальную распространённость системного мышления, можно оценить научную прозорливость Людвига фон Берталанфи, который более полувека назад воскликнул: «Системы повсюду!». Принципы системного подхода с успехом применяются в математике и астрономии, медицине и биологии, науках о Земле, философии, культурологии и т. д.
Однако только системный анализ в том виде, в каком он представлен параметриче-ской общей теорией систем, даёт основание назвать эту теорию, с одной стороны, дейст-вительно общей, а с другой – теорией в том смысле, как это принято в науке, поскольку именно он служит средством решения конкретных задач в различных отраслях знания. В теоретическом плане – это устранение избыточности в накопленной информации и повы-шение строгости суждений, преодоление недостатков локального подхода, уменьшение субъективизма в интерпретации явлений и др.

Наряду с общенаучной и естественнонаучной картинами мира имеет смысл говорить о гуманитарной картине мира как фрагмента реальности, изучаемого гуманитарными науками. В своем «холодном» варианте она дистанцируется от познаваемого объекта и требует объективного, бессубъектного представления реальности. В «теплом» варианте, имея нарративную форму выражения, она должна учитывать текстуальность своего объекта, который существенно зависит от процедуры построения знания о нем субъектом.
Поряд із загальнонауковою і природничонауковою картинами світу має сенс говорити про гуманітарну картину світу як фрагмента реальності, що досліджується гуманітарними науками. У своєму «холодному» варіанті вона дистанціюється від пізнаваного об'єкта і вимагає об'єктивного, безсуб'єктного представлення реальності. У «теплому» варіанті, маючи нарративну форму вираження, вона повинна враховувати текстуальність свого об'єкта, що істотно залежить від процедури побудови знання про нього суб'єктом.
Side by side with scientific and natural-science picture of the world there is a sense of speaking about humanitarian picture of the world as of reality fragment that is being studied by humanitarian sciences. In its “cold” variant it keeps away from the subject that is being cognized and requires objective conception of reality. In its “warm” variant it has narrative form of expression and has to take into consideration textuality of its object that depends on subject’s knowledge construction about it.

В различных сферах духовной деятельности реализуются два способа отношения к миру, водораздел между которыми можно провести по линии «теплого», субъективного, заинтересованного, личностного, интенционального отношения, в отличие от «холодного», объективного, незаинтересованного, безличностного, неинтенционального отношения [18, с.10-13]. Потребность в различении двух способов отношения к миру возникла из осознания ограниченности «безсубъектной» картины мира [2, с.191-200], потребности «ценностно окрасить мир, наполнить его смыслом, сделать сопричастным человеку и общечеловеческой культуре» [10], необходимости диалогического, «встречающего» подхода к миру [11, с.20] и т.д. „Холодное” и „теплое” отношения являются взаимодополнительными [18, с.16-17], также как и монологический и диалогический, онтологический и аксиологический, объектный и субъектный и т.п. подходы. Они могут успешно применяться как к миру природы, представленному в естествознании, так и к человеческому миру, представленному в гуманитарном знании. Указанные два способа отношения или подхода можно представить как две разновидности рациональности. Тогда первый будет соответствовать субъектной, второй – объектной рациональности. Целью статьи является выделение в гуманитарном знании субъектной рациональности и демонстрация ее отличия от объектной с учетом их взаимодополнительности и специфичности. Подобный ракурс исследования актуализируется тем обстоятельством, что проливает дополнительный свет на спорный вопрос, давно обсуждаемый в методологической литературе: научная рациональность едина [14, 7, 9, 1] или существует особая гуманитарная рациональность, существенно отличающаяся от естественнонаучной [19, 15, 8, 3, 12, 13]?

Биографический метод исследования преимущественно основывается на предположении о том, что можно восстанавливать и изучать индивидуальную, социальную и культурную реальность через анализ биографических материалов и событий, сохраненных в них, через оценки, отзывы, мнения и установки, содержащиеся в автобиографиях, дневниках, письмах, воспоминаниях и т.д. Биографический метод широко применяется в истории, социологии, психологии, литературоведении, культурологии, философии, методологии науки и других дисциплинах. Возможностей биографического метода немало, но и трудностей достаточно. С одной стороны он позволяет лучше понять определенную эпоху, повседневную жизнь людей, произведения искусства и научные или религиозные тексты, уловить закономерные и уникальные моменты индивидуальной или всемирной истории. С другой стороны, он нередко вызывает недоверие вследствие кажущейся или действительной субъективности при написании биографий или автобиографий и соответствующем истолковании социальных, научных или культурных феноменов. Поэтому часто обсуждается проблема возможностей и границ биографического метода. Немаловажное значение биографический метод приобрел в связи с лингвистическим и нарративным поворотом в современных исследованиях. Детерминированность авторских интенций лингвистическими и вообще социокультурными факторами, а также независимое от автора бытие текста в культуре и его многообразные интерпретации иногда расцениваются, в частности в постмодернизме, как смерть автора. В то же время современная культурная ситуация с необходимостью воспроизводит фигуру автора, порой нетрадиционным способом. Все это актуализирует изучение биографии автора и в плане поиска внутриличностных и внеличностных детерминант его творчества, и в связи с проблемой интерпретации его произведения, и в отношении возможностей биографического нарратива в этих процессах.

В настоящее время в методологической литературе хорошо осознана ограниченность позиции субъекта как незаинтересованного наблюдателя, что стало существенной причиной кризиса универсалистски-рационалистических научных представлений. Современные методологические и научные теории включают ценности и цели субъекта в научную картину мира и теоретические описания. С другой стороны, происходящий на наших глазах нарративный и лингвистический поворот в гуманитарных дисциплинах растворяет субъекта в повествовательных структурах, которые как бы говорят сами по себе вместо субъекта. Детерминированность субъекта лингвистическими и вообще социокультурными факторами, а также независимое от автора бытие текста и его многообразные интерпретации теоретики постмодернизма расценивают как смерть субъекта. Тем не менее, пересмотр принципов и размывание границ научной рациональности, проникновение понятий и методов гуманитарных наук в социальные и естественные науки и наоборот, не отменяет того факта, что важной, если не главной, функцией науки остается объяснение, однако акценты в его исследовании существенно сместились именно в сторону субъективной составляющей.

Среди всех изучаемых нами моделей мышления мистицизм представляет собой исключительное явление, и эта исключительность проявляется в том, что здесь стремление к знанию или решение познавательных задач осуществляется на пределе возможного и поэтому сталкивается с такими трудностями, которые делают эту модель мышления практически недоступной для подавляющего большинства людей. Но тем не менее мистическое мышление представляет собой довольно глубокий пласт в человеческом мышлении, оно лежит в основе архаических моделей мышления и не утрачивает своей значимости сегодня.
Слова «мистика», «мистический», «мистицизм» в обыденной речи или обиходных представлениях людей выражают любое непонятное или выходящее за рамки представимого явление, что очень часто связывают с действием тех или иных «потусторонних» сил. Такое понимание имеет некоторое оправдание, т.к. греческое слово «mistikos» означает «таинственный». Но такое понимание существенно искажает представление о мистицизме как о модели мышления или как о познавательной «стратегии».
Мистическое мышление исходит из признания того, что мир как единое целое, как глубинная связь всех вещей и явлений представляется непостижимой тайной в полном смысле этого слова – ведь если то, что мы считаем тайной, в принципе, можно открыть или разгадать, то это вовсе и не тайна на самом деле; тайна, если она является таковой, раскрыта быть не может, т.к. ее скрытое содержание находится за пределами выразимого. Но тем не менее признание того, что скрытая глубинная связь всех вещей и явлений непостижима, не означает, что в данном направлении не может возникнуть никаких познавательных интересов или задач.

Проблема оснований и норм рационального мышления.
В общем предварительном понимании мыслить – это значит устанавливать, обнаруживать, выделять значимое и выявлять, выстраивать связи между различными значениями. Когда мы обращаемся к происходящему вокруг или внутри нас, мы не можем сразу охватить все многообразие происходящего, поэтому нам требуется зафиксировать самые главные, значимые для понимания тех или иных ситуаций, явлений аспекты. Ведь важно не то, что нечто происходит, а то, что это значит, какой имеет смысл и как это может повлиять на наши решения или дальнейшие события. Но чтобы суметь выделить главное или значимое, необходимо суметь сопоставить, сравнить множество разных значений, в которых проявляется происходящее, суметь выстроить последовательность значений, чтобы различить, что важно, что существенно, а что нет. Вся эта работа нашего ума не выполняется «автоматически» и безошибочно. Более того связи между разными значениями не даны очевидно, их часто надо «додумывать» с помощью догадок и предположений, а значимое и существенное чаще всего скрыто даже от очень внимательного взгляда. Поэтому и необходимо разобраться в том, как следует построить работу нашего ума и от чего зависит продуктивность такой работы.

Первое и поверхностное ознакомление с темами и сферами, которыми занимается философия, приводит к впечатлению, что абсолютно все является предметом философского осмысления: от устройства мироздания до повседневных личных проблем, с которыми сталкивается каждый человек. Но за всем содержательным разнообразием тем и вопросов, которыми занимается философия, обнаруживается одна общая предметная ориентация – это изучение возможностей человеческого разума в отношении всего разнообразия проблем, с которыми он сталкивается. Как уже было сказано ранее, философия – это знание о знании и о мышлении. Это точно сформулировал И.Кант (немецкий философ, ХVIII век), «Философия – это наука об отношении всякого знания и всякого применения разума к конечной высшей цели человеческого разума, которой подчинены все другие цели и в которой они должны образовывать единство». Поэтому философия должна ответить на вопросы:
1. Что я могу знать? (на этот вопрос отвечает метафизика)
2. Что я должен делать? (на этот вопрос отвечает этика)
3. На что я смею надеяться? (на этот вопрос отвечает теология)
Эти три вопроса являются составляющими для ответа на вопрос:
Что такое человек? (это философская антропология)
Стремление к мудрости (так переводится слово «философия» с древнегреческого) представляет собой, в конечном итоге понимание того, что наш разум может преодолеть, а что – не может в принципе, ни при каких обстоятельствах, т.е. речь идет о знании пределов применения разума. Разум, который не знает пределов своих возможностей, либо слишком молод и наивен, либо слишком нездоров. Наше понимание самих себя не должно строиться на желательных, удобных для нас основаниях и аргументах, для него должны быть выстроены надежные опоры и конструкции.

Особенностью и определяющим признаком философского мышления является рефлексивность, т.е. способность к самоотражению – способность мыслить о мышлении, – когда в процессе мышления или рассуждения о чем бы то ни было человек одновременно осознает и анализирует основания и схемы своего рассуждения, степень точности в построении выводов, нормы истинности, которым должны соответствовать эти выводы. В этом смысле любое достоверное знание должно включать в себя философское обоснование того, почему мы имеем право принять ту или иную теорию, как именно должно строиться наше познание и отношение к миру. Это и объясняет глубинную связь философии со всей познавательной деятельностью человека, что отражено в классическом представлении о философии как о науке всех наук, но распространяется также и на ненаучные формы познания, такие, как религия и искусство. В результате философской рефлексии создаются модели и парадигмы (от греч.– пример, образец) мышления, которые формируют правила и способы решения самых различных задач, формируют различные принципы мировоззрения.
Знанию, которое содержит рефлексивное начало или, как принято говорить, отрефлектировано, противопоставляются виды знания, лишенные такого начала – это дорефлексивное и нерефлексивное знание, которое представлено мифологиями различных видов, культурными, социальными и индивидуальными стереотипами, кодами поведения и т.п. Все мифологии: от древних до современных (например, политических мифов, мифов массовой культуры и т.д.), – выполняют достаточно важную роль. Мифологии описывают, а точнее, конструируют действительность через универсальные значения и смыслы, которым придается сакральный (священный) статус. Мифологии и стереотипы создают структуру и иерархию этих значений, в которых можно обнаружить фундаментальные зависимости и конструкции действительного мира и которые могут создать необходимое условие, толчок для развития человеческого познания и мышления.

На крупных объектах горнодобывающей промышленности, таких как Кизеловский угольный бассейн, Североуральские бокситовые рудники с 30-х гг. ХХ в. устанавливаются регулярные наблюдения за поверхностными и подземными водами: их уровнем, величиной водопритоков, расходом водотоков, химическим составом, физическими свойствами и температурой.

Режимные наблюдения за подземными и поверхностными водами дают возможность проследить смену указанных параметров во времени, установить общую тенденцию их изменения и выявить районы, участки и отдельные скважины, в пределах которых воды находятся под воздействием техногенных процессов разной степени интенсивности; определить естественные (природные) циклы формирования химического состава вод; произвести гидролого-гидрогеологическое районирование вод с учетом воздействия на них природных и техногенных факторов; на основе системы мониторинга окружающей среды прогнозировать изменение качества питьевых вод на водозаборах централизованного водоснабжения, что особенно важно для маловодных районов.

Режимные наблюдения за подземными водами ведутся, например, на водозаборах питьевых вод и в рамках государственной режимной сети.

Термин «мониторинг» впервые использован в материалах Первой всемирной конференции ООН по охране окружающей среды (Стокгольм, 5-16 июня 1972 г.). Под мониторингом понималось и наблюдение, и получение информации, и элементы управления состоянием окружающей среды. После конференции американец Р. Мэнн /187/ охарактеризовал мониторинг как систему повторных наблюдений за одним или несколькими элементами окружающей природной среды в пространстве и во времени в соответствии с определенными целями и заранее подготовленной программой. Толкование понятия мониторинга у разных авторов неодинаково. Начали выделять мониторинг климатический, биологический, экологический и т. д. /4,136/. Под литомониторингом понимается мониторинг литосферы или геологической среды. Мониторинг подземных вод получил название литогидромониторинга. С нашей точки зрения он представляет собой систему наблюдений, обработки и накопления эколого- гидрогеологической информации об изменении гидрогеологического, физико- химического и микробиологического состояния подземной гидросферы под влиянием техногенных и природных факторов. Литомониторинг включает наблюдения за экологическим состоянием геологической среды, в том числе за природными и техногенными факторами. Он содержит геологическую, физико- химическую и микробиологическую оценку материального баланса вещества, определяющего эколого-геологическое состояние конкретного участка (зоны) литосферы; осуществляет прогноз состояния геологической среды под влиянием известных техногенных и природных факторов, а также прогноз предполагаемых объектов (факторов), воздействующих на литосферу, но пока не выявленных. Таким образом, литомониторинг – это система наблюдений, сбора и хранения эколого-геологической информации о состоянии геологической среды, целенаправленной оценки этой информации и прогноза ситуации и, наконец, управленческих решений по стабилизации состояния геологической среды.

Диапазон частот от 0,7 до 35 Гц называется докритическим. Однако это не означает, что вибрационная болезнь в этих условиях исключена. Она может быть обусловлена длительным вибрационным воздействием на человека и индивидуальными особенностями организма. Наиболее вероятные условия для появления и развития вибрационной болезни возникают при частотах колебаний от 35 до 250 Гц. Этот диапазон частот называют критическим. Очевидно, органы, которые регулируют центральную нервную систему, имеют резонансные частоты, находящиеся в этом пределе. При появлении симптомов вибрационной болезни прежде всего отмечаются сдвиги физиологических функций. Они тем более выражены, чем выше уровень вибрации и продолжительность ее действия. Отмечаются также существенная неустойчивость артериального давления, учащение пульса и изменение сердечно-сосудистой деятельности в целом; часто возникают боли в мышцах, желудке и кишечнике. При импульсных воздействиях происходит понижение кровяного давления.

Вибрационная болезнь сопровождается нервными и сердечно-сосудистыми нарушениями: пальцы рук при охлаждении немеют, синеют и бледнеют, появляются суставные боли. Часто также возникают головные боли, бессонница, повышенная утомляемость и раздражительность. В производственных условиях указанные отклонения в организме могут приводить к нечеткости исполнения технологических операций, влекущей за собой несчастные случаи или аварии.

Вредное влияние шума на человеческий организм известно с древности.

Римский сатирик Ювенал писал, что в столице “трудно было заснуть – скрип, грохот обозов на узких улицах-извивах, брань возниц мешали сну, раздражали. Большая часть больных умирает от бессонницы” . Для снижения шума в средневековых городах каменные мостовые у жилых домов устилали соломой.