Сегодня в различных областях знания широко используется системные средства познания, начиная с философского принципа системности, общенаучного системного подхода, вариантов общей теории систем и кончая системным анализом конкретных объ-ектов. Учитывая эту универсальную распространённость системного мышления, можно оценить научную прозорливость Людвига фон Берталанфи, который более полувека назад воскликнул: «Системы повсюду!». Принципы системного подхода с успехом применяются в математике и астрономии, медицине и биологии, науках о Земле, философии, культурологии и т. д.
Однако только системный анализ в том виде, в каком он представлен параметриче-ской общей теорией систем, даёт основание назвать эту теорию, с одной стороны, дейст-вительно общей, а с другой – теорией в том смысле, как это принято в науке, поскольку именно он служит средством решения конкретных задач в различных отраслях знания. В теоретическом плане – это устранение избыточности в накопленной информации и повы-шение строгости суждений, преодоление недостатков локального подхода, уменьшение субъективизма в интерпретации явлений и др.
Многие из этих проблем оказались актуальны и для переводоведения, которое, приобретая черты рационально организованной и относительно общезначимой теоретической концепции, должно осознавать свои методологические предпосылки. Однако именно в этой части современное переводоведение, не только отечественное, но и зарубежное, почти ничего не предлагает практикующему переводчику. А между тем априори ясно, что работа с текстами как знаковыми системами никогда не может быть свободна от теоретико-познавательных предпосылок – хотя бы потому, что предусматривает работу со смыслами и нацелена на интерпретацию как текста оригинала переводчиком, так и понимание текста самого перевода читателем. Гносеологический характер носит презумпция потенциальной переводимости текста, на которую опирается переводчик, решение вопроса о границах переводимости, а рациональная оценка качества перевода вообще не может быть выполнена без опоры на общенаучные методы познания.
Не умаляя значимости для перевода лингвистического подхода, который зачастую позволяет говорить о переводе именно как об искусстве, отметим, что гуманитарные дис-циплины вообще, и переводоведение, в частности, могут быть научными ровно в той ме-ре, в какой они строятся именно как научные теории. Если говорить о какой-либо общей теории перевода, в задачу которой входило бы определение общих принципов переводо-ведения и методов достижения лучшего результата, то на сегодняшний день такой теории еще нет, как не существует и оформившейся научной дисциплины. К нестрогому употреблению слова «теория» применительно к современной концепции переводоведения можно отнестись критически, поскольку связано оно с недоразумением в использовании слов «наука» и «теория» в узком и широким их значении. В широком смысле «теорией» называют всякую концепцию, т.е. такую систему рассуждения, которая относительно целостно представляет предмет. В строгом же смысле слова теория – это такая концепция, в которой объект исследования представлен как идеализированный предмет, введены специальные определяемые понятия (т.е. термины), предложены правила оперирования с этими понятиями (т.е. правила получения нового знания из имеющегося) и способы проверки рассуждений, а также предложен хотя бы один закон. Следовательно, для того, чтобы переводоведение смогло оформиться как научная концепция, в нём, по меньшей мере, необходимо выделить какие-то инвариантные принципы организации и обмена информацией, что невозможно без разрешения ряда вопросов общефилософского, и, прежде всего, методологического характера.
Х. Ортега-и-Гассет говорил об аналогии между переводом и актом познания как определённым целенаправленным действием. При этом им подчёркивалось, что процесс познания – это никогда не отождествление самой вещи в мышлении, а её интерпретация (или перевод) [4; 19-25]. Тем не менее, методологическая сторона переводоведения в ра-ботах Гассета оставалась без внимания.
Каким же образом возможно формирование теоретической концепции переводове-дения? Существует два способа формирования новой теоретической концепции: а) посте-пенное накопление эмпирического материала и затем формулирования собственных зако-номерностей и б) путь «скрещивания» с адекватной данной концепции теорией, которая уже имеет закономерности [7; 19-25]. Первый путь является чрезвычайно долгим и трудо-ёмким. Наиболее приемлемым в случае переводоведения, мог бы стать второй путь – путь «скрещивания» с теорией, которая имела бы с переводоведением определённый уровень общности рассуждений, и которая содержала бы среди своих категорий некоторые поня-тия переводоведения. Переводоведение, в свою очередь, смогло бы воспользоваться уже готовыми категориями и закономерностями другой концепции, адаптировавшись к ней и наполнив её собственным содержанием.
Целесообразность применения того варианта системного подхода, который пред-ложен параметрической теорией систем, объясняется его ориентацией на строгие логиче-ские, а не описательные средства, введением самого понятия адекватности, которое есть ключевым для переводоведения. В отличие от других теорий систем, которые описывают системы лишь определённых видов, ПТС можно применять при исследовании произволь-ных объектов в любых отраслях знания, в том числе и в тех, в которых ограничено ис-пользование количественных методов. Ведь ПТС направлена на качественное («безэта-лонное») измерение степеней целостности понимания, а это позволяет «…игнорировать множество проблем, которые нельзя было избежать при прежнем, «содержательном» под-ходе» [6; 28].
Понимание, а в промежуточном случае – интерпретация текста, в ПТС связывается с системным представлением предмета, а системное представление даёт возможность лю-бой произвольный объект рассматривать как систему в каком-то определённом смысле [8; 193-278]. Но ведь и всякий перевод или художественная интерпретация – это попытка по-нять текст определённым образом. Поскольку понимание с системной точки зрения есть не что иное, как представление текста в виде такой вещи, структура которой отвечает за-ранее принятому концепту, то и перевод может быть понят как система в самых разных смыслах и с разными структурами. Последовательность использования дескрипторов представления объекта (текста) в виде системы осуществляется всегда по одному и тому же алгоритму, по единой схеме (концепт – структура – субстрат), что может сделать пере-водческий процесс контролируемым и чётко поставить вопрос об оценке работы перево-дчика и результатов интерпретации им текста оригинала. Однако для рассмотрения самой переводческой работы необходимо также четко различать ее различные этапы и ситуации, в которых выполняется перевод.
Анализ работ Канта и Гегеля [2] [1] позволяет говорить о наличии двух направле-ний познавательной деятельности человека: восприятии, когда мы получаем сведения о предмете и формируем понятия (концепты), и осмыслении, конечной целью которого ста-новится целостное представление о предмете, то есть, по общему признанию, его понима-ние. А.Ю. Цофнас дал им название «контроверсивных» направлений, которые дополни-тельны в том смысле, что и исключают, и предполагают друг друга [8; 195-201]). В первом случае происходит нечто подобное «вычерпыванию», а во втором – «приписыванию» смысла [8; 161-177]). Понимание как раз относится только ко второй ветви – осмыслению. Всякое понимание может осуществляться в двух видах – экстернальном, как правило, адаптирующем текст перевода к той культурной среде, в которой творит переводчик (либо творил автор), и интернальном, который, напротив, позволяет переводчику увидеть в самом тексте некоторую структурную иерархию, подчинённую определённому, заданному автором или видимому самим переводчиком замыслу.
Что это означает для переводоведения как возможной дисциплины? Только то, что вроде бы давно известно, но до сих пор принимается как интуитивно ясное: работа пере-водчика распадается на два этапа, которые существенно отличаются друг от друга (и даже прямо противоположны по целям), но предполагают друг друга на каждом шаге перевода. В процессе восприятия и осмысления переводчик ставит перед собой разные цели. Вос-принимая текст, он хочет получить какое-то впечатление или суждение о «подлинных» свойствах и отношениях текста, который, как ему кажется, существует «сам по себе». Эти признаки затем обобщаются и консервируются памятью в виде устойчивых образов и по-нятий. Здесь переводчику кажется, будто его смыслы «подгоняются» под текст, хотя ведь современным методологам известно, что любой факт, а значит и любое описание и пер-вичное представление текста изначально концептуально нагружены, т.е. сразу же осмыс-ляются.
В любом случае, ознакомившись полностью с текстом, переводчик переходит ко второму этапу работы – к его осмыслению и возможному переосмыслению. На этой (ос-новной) стадии работы переводчик стремится приписать тексту что-то уже находящееся в памяти, хотя сам по себе текст может и не обладать данными свойствами и отношениями. Именно на этой стадии переводчик сообразует текст будущего перевода со своей задачей, заданной его социокультурной средой и конкретными обстоятельствами его жизни. И именно здесь он стремится в полной мере проявить свои творческие способности. При этом одни проявляют их как раз на этапе переосмысления текста, то есть концептуально, другие будут искать наиболее приемлемые, по их мнению, структурные выражения для уже принятого концепта. А третьи все свои усилия направят на субстратную сторону дела – на поиск удачных слов и выражений для передачи мысли, которая приписывается пере-водчиком тексту оригинала.
Так же, как понимание осуществляется в интернальном и экстернальном аспекте, так и переводчик определяет свою деятельность в одном из этих аспектов. При этом экс-тернальный план предполагает решение так называемой «дилеммы переводчика».. Ведь ещё до того, как начат перевод, на концептуальном уровне, переводчик решает вопрос: хочет ли он по тем или иным причинам проникнуть только в замыслы автора и сохранить их, как это делает музейный работник, нетронутыми (ищет «человека за текстом»), или он реализует свои собственные замыслы с помощью переводимого текста. Возможно также, что он решает задачи своей культуры (действует как «человек перед текстом») [3; 100-101]). Это – две разные задачи, которые определяют выбор концептов, под которые стро-ятся разные системы перевода. Заметим, что «чистая» реализация ни одного из этих прин-ципов невозможна. Но и в других областях деятельности разве не так? Разве удается, на-пример, юристу в полной мере реализовать принцип равенства всех граждан перед зако-ном? С точки зрения системных параметров «дилемма переводчика» означает, что текст рассматривается как имманентная (не требующая для реализации своей структуры посто-ронних объектов, поскольку субстрат и корреляты системообразующего отношения сов-падают), или как неиманентная система (системообразующее отношение охватывает не только субстрат данной системы, но и другие вещи).
На первом этапе работы переводчик с помощью предварительного анализа уста-навливает, какой из видов текста ему предстоит переводить и, в соответствии со своей собственной задачей, определяет общее отношение к тексту и характер будущего перево-доведения, что создаёт определённую ситуацию перевода. Эта ситуация предполагает осознанную или неосознанную классификацию текстов. Ясно, например, что несравнимы установки переводчика при переводе большого эпического произведения – с множеством сюжетных линий, разнообразием фактического материала, аксиологических установок, и перевод небольшого стихотворного произведения, перевод публикации политического характера и философской статьи. В этой, казалось бы, очевидной методологической предпосылке, тем не менее, нет достаточной прозрачности, поскольку во всех до сих пор имевших место попытках добиться дифференциации типов текстов на базе специфических признаков наблюдалось отсутствие единого подхода и основания при определении типологии ситуаций перевода.
Классификации текстов, предоставленные зарубежными и отечественными анали-тиками перевода, строятся как раз по принципу «очевидности», что не даёт чёткой основы для выделения различных видов текстов, поскольку производятся они по разным основаниям и не безупречны с логической точки зрения. Кроме того, эти классификации ничего не говорят об этапах работы переводчика с текстом оригинала. Таким образом, не слишком ясна цель подобных классификаций, основанных лишь на наглядных признаках, за исключением выяснения того, может быть, что переводчику требуется специальная подготовка в тех или иных предметных областях. Эти классификации не помогают переводчику осознать, к какой следующей стадии перевода ему предстоит готовиться и какие методолгические средства ему при этом понадобятся. А ведь классификация тогда приобретает методологический смысл, когда она позволяет решать какие-то задачи.
Имея в виду перспективу применения системного подхода в переводоведении, можно было бы попытаться построить типологию ситуаций перевода и не по предметным областям, и не по стадиям работы переводчика, а именно по системным характеристикам целей перевода. В этом случае необходимо, прежде всего, принять во внимание не только системный характер понимания всякого текста, но и то, что такое понимание может иметь два упомянутых выше аспекта – экстернальный и интернальный. Выбор интернального, экстернального или промежуточных вариантов перевода осуществляется самим переводчиком – в зависимости от стоящей перед ним цели (его собственного концепта деятельности) и в соответствии со своими личностными особенностями, а также с наличным у него «пред-пониманием». Учитывая всё это, переводчик решает, какая задача для него является наиболее важной или первоочередной.
Если подойти к анализу деятельности переводчика в этих ситуациях перевода с системной точки зрения, то бросается в глаза, что характер этой деятельности может рас-сматриваться как преимущественно концептуальный, структурный или субстратный, а также в смешанных вариантах, по дескрипторам второго порядка – как концептуально-структурный, как структурно-субстратный, как структурно-концептуальный и другие варианты.
При этом очевидно, что только субстратный вариант непременно требует интер-нального понимания текста, когда текст интересует переводчика как бы «сам по себе», вне широкого культурного контекста или когда этот контекст однозначно ему задан. Такая ситуация возникает при переводе учебной литературы, научных текстов, в частности, по математике или физике, различных инструкций по применению приборов, коммерческой корреспонденции, патентных описаний, грамот, официальных документов, отчётов и т.д. В этом случае целью переводчика является, как можно более точно сохранить авторский тезаурус (термины, понятия, выводы из этих понятий). При этом смысловой анализ текста, разбор его логики, задач, цели нередко ограничен уже заданной архитектоникой текста, а переводчик, сознательно, а чаще бессознательно, пользуется не атрибутивной, а реляционной трактовкой системного представления текста. Сохраняя целостность оригинала, переводчик подразумевают за ней невозможность произвольно расчленить, отбросить или добавить новые элементы текста. Такая субстратная целостность характеризуется системным параметром завершенности (когда ничего нельзя добавить к тексту без того, чтобы он не перестал быть данной системой). При субстратном типе перевода требования, которые переводчик может себе предъявить, не выходят за рамки специальных знаний в соответствующей области, способности к элементарной лингвистической работе и логическому анализу в рамках системного представления данного текста.
Следует, однако, уточнить один момент. Конечно же, ни один тип деятельности не носит абсолютного характера и не осуществляется в полном отрыве от других. Речь идет только о том, что выступает целью, а что средством при решении переводческих задач. Если мы различаем концептуальный тип перевода и структурный тип, то это не означает, что концептуальный перевод совсем не учитывает структурную специфику текста. Ведь только соответствующим образом структурированные тексты действительно отражают нужный переводчику концепт, который доступен пониманию. Однако в переводе концептуального типа важно, прежде всего, приспособить структуру для выражения данного концепта, в структурного же типа переводах, прежде всего, учитывается стилистический или эстетический аспект (важна, например, передача ритмики текста или особое расположение хронологии событий). Концептуальная работа всегда предполагает выход переводчика в экстернальный план и, как минимум, ответа на вопрос, что хотел выразить автор оригинала (или того, того, что с помощью автора, хочет выразить сам переводчик).
Одним из наиболее ярких примеров концептуального переосмысления текста в связи с разнообразной прагматической установкой переводчиков являются переводы древней летописи «Слово о полку Игореве», представленные Д. Лихачевым и О. Сулейменовым: наиболее близкая к фактографическим событиям версия перевода «Слова…» Олжаса Сулейманова была отвергнута в пользу версии перевода Д. Лихачёва не по художественным, а по идеологическим соображениям, то есть в связи с экстернальным включением текста в систему жизнедеятельности переводчика [5].
Если говорить о преимущественно структурном типе деятельности переводчика, то с ним особенно часто приходится сталкиваться в ситуации перевода художественной прозы и поэзии. Почти чисто структурный характер имеет ситуация перевода детективных и бульварных романов, а также многочисленных телесериалов («мыльных опер»). Обычно концепт в них задан однозначно, а переводчик стремится лишь ничего не «переврать» в сюжетной линии, не слишком при этом беспокоясь и о субстратных достоинствах перевода. Потому-то за такие переводы берутся переводчики не слишком высокого класса, и было бы необоснованным требовать от них увеличения затрат времени, которое понадобится для учета и передачи смысловых элементов текста.
Поскольку же «чистый» тип ситуаций перевода на практике встречается не так часто, то переводы стихотворных произведений в большинстве своём следует относить к структурно-концептуальному типу (стихотворный размер переводчику как бы «задан»), а концептуальный тип перевода прозы в подавляющем большинстве случаев, связанных с переводом художественной литературы, на самом деле является концептуально-структурным – ведь переводчик, прежде всего, обеспокоен релевантностью перевода, от-носительно чего и решаются структурные вопросы – иногда вплоть до отхода от структу-ры, предлагаемой оригиналом.
С точки зрения системного подхода может быть боле четко поставлена и проблема адекватности перевода. Ведь адекватность является ключевой проблемой переводоведе-ния, и её системное представление сможет придать переводоведению черты теоретиче-ской концепции. Системный метод позволяет вместо неопределённого и многозначного понятия «эквивалентности» перевода, представленных в лингвистических концепциях, ввести более строгие понятия, в частности, такие, как релевантность – тождество концептов перевода и оригинала, изоструктурность (изоморфизм) – тождество их структур, и адекватность – тождество концептов и структур (при открытом вопросе о тождестве субстратов). Все эти понятия являются реляционными системными параметрами ПТС (то есть характеризуют отношения между двумя или более системами текста). При этом выясняется, что релевантность (относительное совпадение концептов перевода и оригинала) ещё не гарантирует получения адекватного перевода. А обратное было бы верно: адекватный перевод предполагает релевантность [8; 65-66]. Важно то, что опираясь на системный анализ, переводчик не оставляет понятие адекватности интуитивно ясным, а может рассматривать его как реляционный системный параметр и подвергать результаты перевода более строгому анализу. Разведя понятия, которые используются при оценке качества перевода, можно обнаружить, что в различных ситуациях перевода эти характеристики играют неодинаковую роль. Например, в зависимости от экстернальной ситуации перевода, изоструктурность может выступать как критерий более высокого качества работы переводчика.
Другими добавочными критериями выбора лучшего перевода из нескольких адек-ватных могут быть такие линейные системные параметры, как достаточно высокая сте-пень целостности перевода или приближение степени целостности перевода к целостно-сти оригинала, относительное соответствие их по уровню сложности и т.д. Эти парамет-ры являются атрибутивными системными параметрами ПТС. В первом приближении можно сказать, что качество перевода непременно будет зависеть от того, насколько цело-стно удалось переводчику представить оригинал, насколько целостен сам перевод и, на-конец, насколько степень целостности перевода совпадает со степенью целостности ори-гинала. Рациональный ответ на эти вопросы, выходящий за пределы интуитивных оценок, вне системного подхода был бы просто невозможен. В частности, говоря о целостности, могут иметь в виду полноту реализации концепта в структуре системы или структуры на элементах субстрата, или когерентность текста как системы, обнаруживаемую в его концепте, структуре, субстрате.
Хотя низкая степень целостности перевода зачастую указывает на низкое качество текста, предъявленного переводчиком, высокая степень целостности перевода сама по се-бе, без учета других факторов, еще не свидетельствует о высоком его качестве. Здесь все-гда возникает необходимость вернуться к оценке ситуации перевода, соотнести результат оценки с целями (концептом) переводчика и автора оригинала. Может ли, например, счи-таться хорошим перевод, если степень его структурной целостности выше, чем в оригина-ле? Ответ неоднозначен. При экстернальной переводческой презумпции это вполне воз-можно: скажем, адаптированный или реферативный перевод не окажется целостным в смысле полноты (и в этом смысле менее целостным), хотя вполне может быть более цело-стным по структуре – в интересах решения пропедевтической цели. А когда речь идет о переводе-аннотации, то здесь в задачу переводчика входит лишь релевантное отображе-ние концепта оригинала (отражаются главная тема, предмет и назначение переводимого текста), а вопрос о целостном отображении структуры оригинала вообще не встает.
Высказанные соображения позволяют утверждать, что в общем переводоведении имеется аспект, допускающий создание рационально выраженной и общезначимой кон-цепции, соответствующей стандартам научных теорий. Однако исследование возможно-сти создания общей системной концепции переводоведения находится лишь на первой ступени своего становления. Для его реализации потребуется сравнительный анализ гро-мадного эмпирического материала с точки зрения не только определения качества переводов, с привлечением для этого системных параметров, но, возможно, и использования общесистемных закономерностей. По-видимому, для повышения однозначности выводов в этой концепции могло бы использоваться и специальное логическое средство системных исследований – язык тернарного описания.

Література
1. Гегель Г.В.Ф. Наука логики. в 3-х тт. – Т.3. – М.: Мысль, 1972. – 371с.
2. Кант И. Критика чистого раз ума // Кант И. Соч. в 6-ти томах. – Т. 3. – 799с.
3. Овчінникова А. Мовленнєва комунікація та мистецтво мовлення. – Одеса, 1999 – 259с.
4. Ортега-и-Гассет Х. Нищета и блеск перевода. – М., Наука, 1991. – 403с.
5. Сулейманов О. Аз и Я. Книга благонамеренного читателя. Алма-Ата, 1975. –310с.
6. Уёмов А.И. Системный поход и общая теория систем. – М.: Мысль, 1978. – 272с.
7. Цофнас А.Ю. Возможен ли универсализм как научная концепция? – Wspуlnotowoњж i Postawa Uniwersalistyczna. Roczniki PTU.– nr 4 / 2004–2005.– S. 132-142.
8. Цофнас А.Ю. Теория систем и теория познания. – Одесса: Астропринт, 1999. –307с.