Первой религией, которая шагнула за пределы одной страны и получила международное звучание, стал буддизм, названный так потому, что его основал индус Гаутама, принц Сиддхартха из рода Шакьев, прозван- ный за это Шакья Муни (мудрец из рода Шакьев) и Будда — Просветлённый (слово будда — от санскритского корня будх — «будить», «очнуться», что означает в данном случае переход от спящего, затенённого сознания к бодрствующему, ясному; таким образом, будда это любой человек, чей ум просветлён в соответствии с учением первого будды — принца Гаутамы). Произошло это примерно в середине I тыс. до н. э. в Индии — огромной стране, населённой множеством разных рас и народов. Ведущей религией, более или менее подчинявшей себе тогда индийцев, был брахманизм, основанный на канонизации Вед. «Ведами» называется священная книга ин- доевропейцев, объединившая их древнейшие мифы о сотворении и устройстве Вселенной, жизни человека. Будда многое взял у брахманов — жрецов этой старой религии.
Прежде всего — учение о дхарме. Им каждому человеку предписывалось строго исполнять обязанности той касты, куда он попал по рождению (жрецов-брахманов, воинов, торговцев, слуг, «неприкасаемых»). Судьба человека объяснялась его кармой — предначертанной небом про- граммой его поступков, среди которых на поверку нет случайных, ошибоч- ных событий; все имеют свой смысл и сплетаются в сложный узор индиви- дуальной биографии. Просто сплетение «нитей» судьбы в «узелки» видно только с изнанки этого «ковра» жизни, т.е. после ее завершения, и то не всем.
Другой догмат брахманизма, повлиявший на буддизм — сансара, т.е. на санскрите «странствование». Этим понятием обозначалась текучесть, непостоянство всего сущего. Имелось в виду, что весь мир состоит из веч- ных переходов одного состояния в другое. Поэтому полной гибели нет, а есть телесное перерождение, когда погибшее существо возрождается в оболочке другого, новорожденного, и так бесконечно. Цепь перерождений— закон кармы — невозможно прервать по собственному желанию. Спа- сти свою душу на время одной жизни сторонник брахманизма может, толь- ко неуклонно следуя своей дхарме.
В своем ортодоксальном виде брахманизм был слишком прямолине- ен, и часть индийского общества постепенно разочаровалось в нём. Будда выразил эти оппозиционные настроения, создал одну из сект, отделявших- ся от брахманизма. Благодаря весьма оригинальной философии жизни, ко
торую предложил буддизм, он в дальнейшем, уже после смерти своего соз- дателя и вытеснения из самой Индии его поклонников, получил широкую популярность на просторах Азии.
Согласно легенде, которая, вероятно, не так уж далека от истины, основатель новой религии вырос в княжеском дворце и до совершенноле- тия не знал ни бед, ни забот, был счастлив с молодой женой и первым ре- бенком, готовился унаследовать престол отца. Случайная прогулка за сте- ны дворца без конвоя и эскорта столкнула его с:
· нищим (символ тщеты жизни);
· больным проказой (её тяготы);
· монахом-отшельником, аскетом (лишение возможностей);
· наконец, мертвецом (неизбежный конец земного существования). Будда сделал отсюда логичный вывод, что жизнь — это сплошное стра- дание. К страданию ведёт и рождение, и болезни, и столкновения с непри- ятным, и разлука с приятным, и неудовлетворённые желания. Даже смерть не освобождает от страдания, поскольку правоверного индуиста вслед за ней нас ждут следующие перерождения (реинкарнации) и череда страданий начинается сначала, чтобы длиться вечно. Осмыслив ситуацию, Будда ре- шил, что главный источник страданий — желания. Если найти их причи- ны, можно попробовать избавиться от страданий.
В поисках первоисточника человеческих бед и рецептов от страданий Гаутама тайно покинул свой дом и поселился в джунглях, отшельником. Много лет он предавался уединенным размышлениям — медитации. На- конец его осенило решение — причина страдания не только в желаниях, но и в ложном знании. Нами руководит ошибочное представление о самом себе: как будто мы имеем некое постоянное «Я». «Я хочу...», «Мне боль- но...», «Меня обидели...» Корень зла, открыл буддизм, не в прилагатель- ном, а в существительном такого рода формул. Надо думать не над тем, ЧТО происходит, но С КЕМ? Где находится «Я»? Что оно собой представ- ляет? КТО страдает? Но раз в мире вообще нет ничего постоянного, то и в человеке нет никакой такой неизменной сущности. И тело, и психика — это процессы (обмена веществ и психических впечатлений). Соединяясь, они образуют сансхары — системы, структуры. Их-то мы и принимаем за наше или чужое «я». Хотя на самом деле «Я» — это иллюзия. Если раз- рушить это представление о постоянном «Я», то прекратятся и страдания.
Подобное рассуждение, такой вывод — главный пункт буддизма и его приоритет по сравнению со всеми остальными религиями. Последние на разные лады стремятся переделать наше «Я», одну личность (грехов- ную, страдающую, слабую) заменить на противоположную (праведную, умиротворённую, сильную). А буддизм отрицает личность в принципе. По сути, это даже не религия, а чистейший атеизм (отрицание бога). Но освя- щенный великим примером Будды и его сторонников. Будда в конце своих духовных поисков пришел не к какому-то Богу, а к такому состоянию, как нирвана — «затухание», «остывание» (души). Это и есть идеал буддиста — вырваться из временной оболочки своей личности, заставляющей тебя страдать. Подробнее о нирване не скажешь, ибо у достигшего её исчезает представление о своем «Я», так что некому рассказывать.
Показательно для буддизма проводимое им сравнение человека с ко- лесницей (т.е. механизмом). Люди, конечно, устроены сложнее, нежели из- делие из дерева и металла. Однако принцип устройства похож. Если колес- ница разобрана на части (спицы, ободы колёс, оси, болты и т.д.), она пере- стает существовать как данный предмет, но сами-то части по-прежнему существуют. «Деталями» человека служат тело, ощущения, восприятия, желания и сознание всего этого. Раз личность разложима на эти части, то наше «Я» обусловлено ими, производно от них. Следовательно, никакого неизменного начала в человеке нет. В том числе нет и «души» и, тем более ее «переселения» в другие тела после смерти, как верят брахманисты. Есть только дхарма — временное объединение частей человека. Жизнь — по- стоянные вспышки дхарм. После нашей смерти они складываются в новую
«мозаику». И так вечно. Мир — бесконечное колебание дхарм.
По месту своего возникновения, в Индии буддизм не утвердился. За- то в других странах юго-восточной Азии его идеи пришлись ко двору и до сих пор процветают. Центрами буддизма, разных его вариантов стали о. Цейлон (Шри-Ланка), Бирма, Лаос, Камбоджа, другие страны юго- восточной Азии, а также (в форме ламаизма) горный Тибет, Монголия, российская Калмыкия. Особенно много поклонников буддизма в Китае (чань-буддизм) и в Японии (дзэн-буддизм). Эта последняя секта буддизма получила наибольшую известность на Западе и в России. Японское слово
«дзен» — от санскр. «созерцание, размышление». Секта возникла в Китае и основал ее буддийский монах Бодхидхарма (V в. н. э.). По преданию, что- бы укрепить свой дух, он 9 лет подряд с перерывами только на сон и еду, безмолвно созерцал стену своего монастыря. Из Китая эта модификация буддизма просочилась в Корею и Японию, где собрала ещё большее число поклонников. Дзэн делает упор на интуицию вместо разума, непосредст- венный опыт внутреннего видения вопреки логическим рассуждениям. Кроме мысленной медитации — своего рода аутотренинга, уделяет много внимания физической культуре тела, учит пластично двигаться, правильно дышать, вообще вести здоровый образ жизни.
Важно понимать, какую цену сторонник буддизма соглашается за- платить за то, чтобы возвыситься над треволнениями жизни. Знаменитый русский историк буддизма Ф.И. Щербатской любил цитировать слова И. Канта о том, что любая религия содержит как минимум три основные идеи:
· во-первых, мысль о сотворении мира и, значит, Боге-творце и все- держителе;
· во-вторых, представление о свободе воли человека;
· в-третьих, вера в бессмертие души.
Первое убеждение необходимо, чтобы обосновать реальность мира и всё остальное в религии — если мир никем не создан, то и повлиять на сле- пые законы его движения человек не в силах. Второй тезис утверждает мо- ральные нормы: если не дать человеку возможность выбирать между доб- ром и злом, то не будет ни грешников, ни праведников, а только слепая по- корность неведомой нам судьбе. Наконец, отвергая бессмертие души, мы лишаем человека загробного воздаяния и вообще ответственности за свои земные поступки. На указанных постулатах возникли и существуют все ев- ропейские, средиземноморские религии, также многие другие. Но на Вос- токе пришли к такой религии — буддизму, которая не просто отрицает все эти принципы, но принимает прямо противоположные им. Для истинного буддиста реальность внешнего мира — тот самый предрассудок, который нужно преодолеть человеку, чтобы вырваться их цепи перевоплощений. Вопрос о душе и теле для буддизма просто не существует, ибо они на его взгляд состоят из одних и тех же элементов, которые постоянно меняют- ся местами.
Изложенные выводы вовсе не означают, будто на Востоке отказались от гуманных принципов и впали в сплошной нигилизм. Только для обосно- вания чести и достоинства, верности долгу и взаимопомощи там нашли другие аргументы. Видимо, потому, что там другая природа и иная исто- рия, чем у европейцев.
Вместо Бога у буддистов эксплуатируется память об основополож- нике этой веры. Будда теперь рассматривается как сверхъестественное су- щество, которому можно молиться и просить его о милостях. Будда может вселиться в любого человека, даже в животное, предмет. В конечном счёте, человек — это и есть Будда, только потенциально, причём не каждый и не всегда сознает это. Священники этой веры — бодхисаттвы отказываются от собственной нирваны ради спасения всего живого. Поэтому верующие буддисты поклоняются им тоже. Заветная для буддистов нирвана приобре- тает черты рая — чистой земли-сада и дворца, где достойный спасения ос- вобождается от мучительных перерождений на этом свете.
Пока буддист жив, он может приблизиться к нирване несколькими путями.
· Во-первых, это ритуал — строгое, скрупулезное соблюдение пра- вил обыденной жизни. Ради того, чтобы находить смысл (и, значит, удов- летворение) не в результате своих действий, а в процессе их совершения. Попросту говоря, делать всё «с чувством, с толком, с расстановкой». В Ки- тае и Японии написаны целые книги о процедуре утренней уборки постели, чаепития, беседы, размышлений и т.п. моментов ежедневности. Одна из буддистских притч гласит: юный послушник обратился к настоятелю монастыря: «Учитель! Укажи мне путь!» (в жизни). Тот ответил вопросом на вопрос: «Ты уже ужинал?» — «Да». — «Тогда пойди и вымой ещё раз свою миску».
Благородный восьмеричный путь, завещанный Первобуддой, вклю- чает в себя:
· веру,
· решение,
· речь,
· действие,
· жизнь,
· усилие,
· мысль,
· сосредоточение.
Если правильно распределить и сочетать эти моменты поведения, то просветление достижимо уже здесь и сейчас. Таким образом, в отличие от прочих религий, буддизм призывает не менять эту жизнь на другую жизнь (т.е. вымышленные миры), а упорядочивать её саму, такую, какая она есть у каждого из нас на самом деле сегодня.
· Во-вторых, кроме следования «восьмеричному пути», буддизм практикует словесный дзэн — диалоги с наставником и самим собой, цель которых — опустошение сознания, разрушение представлений о собствен- ном «Я». Этой цели служат, например, загадки (япон. коан; кит. гунань), которые наставник обращает ученику для того, чтобы навести его на пра- вильный, хотя и непривычный, парадоксальный на первый взгляд вывод.
«Что такое дзэн? — А кто ты такой? — (Молчание). — Ты понял? — Нет.
— Значит, этот незнающий и есть ты”. Или такие упражнения. «Садись здесь и думай, пока не поймешь: «Каким было твоё лицо до рождения тво- их родителей?»; «Слушай звук от хлопка одной ладонью...»; «Обладает ли собака природой Будды?»; и т.п. Как видно, буддисты считают, что истина не вне тебя, а в твоей собственной душе. Истину нельзя передать кому-то в готовом виде. Можно навести собеседника на правильный ход мыслей. Чтобы узреть истину на самом дне души, следует «вылить всю чашу созна- ния», т.е. суетных мыслей, отдельных надежд и намерений. Тогда в душе останется покой. Но без умственного потрясения не освободиться от при- вычной логики. Поэтому наставник дзэн ставит перед послушником своего монастыря вопросы типа: «Это посох? Не торопись с ответом. Если ты на- зовешь эту вещь посохом, получишь 30 ударов. Если не назовешь — тоже
30. А теперь говори! За молчание получишь 60 ударов...»
Как видно, буддизм ориентирует своих поклонников не на преобра- зование мира, обстоятельств жизни, а на самовнушение, психотехнику от- решения от мира. При этом человек, конечно, отнюдь не выпадает из жиз-ни, продолжает заниматься своими обычными делами. Он просто переоце- нивает их значение и смысл. Он учится ценить не только результат, но и процесс своей деятельности. Он избавляется от лишних привязанностей, привыкает соблюдать золотую середину во всём. Будда отнюдь не призы- вал умерщвлять плоть, истязать дух — это такая же крайность, как и сиба- ритство, лень, безудержная тяга к наслаждениям.
Вершиной поклонения Будде выступает сияющий дзэн молчания — созерцание идеи пустоты в ритуальной позе. «Осколками» этой процедуры служит эстетизация отдельных предметов (цветов лотоса или вишни-саку- ры), пейзажей, времен года. «Видеть небо в чашечке цветка» люди Востока умеют лучше нас, европейцев. Менее сложными способами самоусовер- шенствования выступает у них ещё:
· фусин — разумный труд как продолжение и воплощение психиче- ского усовершенствования. В том числе так называемый ежеминутный дзэн — ритуализация всех моментов повседневной жизни (вроде знамени- той чайной церемонии в Китае или питья рисовой водки-сакэ в Японии порциями по 5–10 граммов).
Кульминацией практического дзэн-буддизма выступает бусидо — путь воина. Это нравственный кодекс японского самурая — дворянина, дружинника, служившего средневековым феодалам, затем японскому го- сударству в лице императора. Альфа и омега бусидо — самоконтроль и са- мообладание, особенно перед лицом опасности, смерти. Для воина смерть
— великое событие, цель его жизни — вхождение в Му, небытие, возвращение в вечность. Самурай не ищет смерти, но и не уклоняется от неё, когда она приходит. Не рождается тот, кто не умирает, учат самураев. Если есть жизнь — пусть будет жизнь. Если приходит смерть, я и после неё стану буддой. Не возлагай надежд ни на жизнь, ни на смерть. Всё равно тебе быть буддой. И тут, и там. Вывод о том, что надо жить сегодняшним днём, даже мгновением потому, что всё в этом мире преходяще и, в конечном счете, исчезает без следа — одно из общечеловеческих открытий буддизма.
Буддизм, таким образом, поощряет стойкость, конформизм (пови- новение наставникам, начальникам), верность и сосредоточенность. Буду- щее не вызывает у буддиста тревог — зачем о нем беспокоиться, раз при- зрачно даже настоящее. Но вместе с тем, буддизм не приводит к аскетизму, безделью, немощи. Внешне поведение остается насыщенным делами, по- ступками. Только отношение к ним, оценки жизни меняются. Так, против самураев трудно воевать: они не боятся смерти, но и за жизнь цепляются до последней возможности. Они не поддаются эмоциям, но при этом оста- ются весьма активны на поле боя, как и в остальной жизни. Ощущение не- полной реальности происходящего позволяет им ослабить нервное напря- жение. Что не мешает поклонникам дзэна любоваться жизнью, предаваться глубоким размышлениям о ней, достигать своих целей (Это хорошо показано в фильме Акиро Куросавы «Семь самураев»).
С 1950-х гг. буддизм пережил взлёт популярности в странах Запада, особенно среди артистов, художников, прочей интеллигенции, молодёжи. Причиной его распространения стало разочарование в западном образе жизни, усталость от вечной погони за жизненным успехом, заработками и богатством, от жестких стандартов прежней культуры. Идея нирваны (вы- рванная из своего восточного контекста) позволяла выпасть из жизненной колеи, вести растительное, пассивное существование. Свободный секс, наркотики, неряшливая одежда, бродяжничество — эти черты движения хиппи и т.п. маргинальных групп густо замешаны на идеях буддизма. Знак хиппи «пацифик» символизирует ненасилие, примирение со всем и вся, но и отчужденность от всего на свете (семьи, профессии, долга). Западная му- тация буддизма акцентирует те его стороны, которые устраивают совре- менных отшельников, отказников, еретиков. Буддизм дает им своеобразные правила бегства. Для буддиста сознание, разум, логика вообще не имеют ценности, они нежелательны. Идеалом является пустота — и твоего духа, и целого мира. Для сторонника иных воззрений утрата смысла жизни — это трагедия, а для буддиста — доказательство отсутствия такого смысла во- обще, свидетельство иллюзорности мира и нашего существования в нём.
Дополнительный стимул интереса к буддизму и вообще Востоку — интерес человека, особенно молодого, к своему внутреннему миру, тайнам и возможностям психики. Буддистские афоризмы подкупают своей катего- ричностью, яркой образностью, новизной для представителя иной культу- ры. Кажется: вот он, ключ к тайне своего «Я», верный путь самопознания. Тем более, когда философия буддизма преподносится в упаковке восточ- ных единоборств, где главное не физическая сила сама по себе, а прежде всего ловкость и самообладание.
Дзэн — это теоретическая основа силовых единоборств и вообще гимнастики Востока (джиу-джитсу, айкидо, карате, кун-фу, и т.п.). Их принцип противоположен европейским видам спорта. Там примерно равные по силам противники ведут схватку по правилам. В принципе они уважают и себя, и противника. Тренер — первый парт- нёр спортсмена. Цель Олимпийских игр — стать сильнейшим среди равных. На Восто- ке силу противника стремятся обратить против него самого. Из них, пожалуй, только дзюдо в силу наименьшей экзотичности, своего рода университетского характера при- близилось к традициям западного спорта и включено в программу Олимпийских игр. Эту борьбу (в переводе — «гибкий путь» к победе) изобрёл профессор Дзигаро Кано (1860–1938). «Нападающего тяни, падающего толкни» — этот постулат дзюдо прямо противоположен принципу европейского бокса. Главное не физическая сила, а способ- ность сосредоточиться до такой степени, чтобы один удар противника оказался для него роковым. Наставник-сенсей — безусловный авторитет, ему необходимо постоян- но кланяться.
Итоговая оценка духовной роли буддизма двойственна. С одной сто- роны, это своего рода кризис души, её разгром при столкновении с реаль-
ной жизнью. Буддист ищет спасения в одиночестве. На Востоке это оправ- дано многими особенностями его истории (исключительно деспотические государства, кастовое деление общества, маломеханизированный труд, по- стоянные опасности со стороны тропической природы). С другой стороны, буддистские идеи — абсурдизм, приспособленчество, слепое повиновение старшим и наставникам, мелочность — чужды западному мышлению. Идеалы настоящего европейца, особенно христианина — разум, решение, дело. А в отношениях людей — равноправное сотрудничество. Так, евро- пейский спортсмен жмёт руку тренеру, а не падает перед ним на колени. На Западе, в Европе буддизм выглядит скорее модой, причудой, протестом слабых против элементов абсурда и хаоса в политике, экономике, обыден- ной жизни. Хотя в любых условий у буддизма стоит поучиться привычке понимать непонятное, по детали судить о целом, умению жить сегодняш- ним днём, ощущать прелесть жизни при любых её обстоятельствах.